Ханс, что называется, воспользовался служебным положением и запретил Стефану даже думать о поездке в Швейцарию пока он лично не убедится в безопасности шале. Там уже завершался ремонт и все, что касалось сигнализации требовалось устанавливать немедленно.
Вот где выпал шанс для Бруно, давно уже с вожделением смотревшего на то, как увлеченно играет Стефан новой игрушкой. На его уровне профессионализма любая работа воспринималась либо как интересная игра, либо как то, чем заниматься вовсе не следовало. Помимо того, что Стефан был и оставался лучшим другом, хакерское сердце никак не могло оставаться равнодушным к тайне, которой товарищ категорически не желал делиться. К тому же Швейцария это – центр Европы, а вовсе не какая-то там Монголия, о которой даже таблоиды не упоминают, а потому у Агнешки не должно быть ни единого аргумента «против». К тому же она и сама понимала, что столь креативная натура, как ее вторая половинка вряд ли согласится надолго выполнять роль пажа при королеве живописи, пусть даже и любимой.
У нее как раз завершилась выставка в Токио и было очень логично по пути домой завернуть в гости к Стефану.
Чем не повод закатить вечеринку?
Пока Карло усыплял бдительность Агнешки, рассыпаясь в комплиментах, друзья под специально заказанное по такому случаю пльзеньское пиво наобщались всласть.
А поскольку прямо с утра с утра права на Бруно предъявили Ханс и пан Войта, то к Агнешке, чтобы не заскучала, приставили Сайду. Но, как оказалось, скучать никто и не собирался. Налюбовавшись восходом, молодая художница запросилась в степь. Доржоо долго уговаривать не пришлось.
Вернулась она в полном восторге. Ей хотелось писать. Красота степи и новые впечатления немедленно просились на холст.
Поскольку Бруно явно требовалось время, чтобы войти в курс дела, Карло озаботился помещением и художница в тот же день оборудовала студию. К счастью оказалось, что непомерно больших требований у нее нет. Если таковые и были, интерес к новым возможностям победил и она, вооружившись карандашом и альбомом немедленно ринулась творить зарисовки.
Надо ли говорить, что Бруно использовал каждый миг творческого порыва жены для дела, по которому изрядно стосковался. К тому же переполненная впечатлениями Агнешка взахлеб рассказывала по вечерам о своих впечатлениях, совершенно не интересуясь чем же занимается ее муж. Что безусловно шло на пользу секретности проекта.
Все торопились и пахали, как черти. Стефан все угрызался, что никак не может выкроить время для гостьи. Стыдно сказать, словно они не на одной территории, а на разных материках. Наконец, мучимый совестью, он добрался до студии и не поверил своим глазам: все помещение заполняли холсты. К его облегчению Агнешка даже не заметила долгого отсутствия и не прекращая работы, помахала рукой с кистью, предлагая посмотреть на картины.
Он ожидал увидеть картинки, но остановился ошеломленный энергетикой, которая обрушивалась с каждого холста. В картинах кипела жизнь. Взгляд выхватывал знакомые лица: вот Сайда с Доржоо скачут по степи на низеньких монгольских лошадках. А вот снова Сайда, чьи развевающиеся волосы наводят на мысль об амазонках. Он обходил студию по периметру, останавливаясь перед каждой работой.
Вдруг он остановился, как вкопанный. На него смотрела незнакомка. Умом Стефан понимал, что это всего-навсего холст, но глаза оттуда смотрели прямо в душу. И казалось, что-то очень хотели сказать…
Он стоял, как громом пораженный и не cразу услышал, как Еан выдохнул: «Алита».
Его друг старался при посторонних разговоры не заводить, но сейчас, как видно, впечатление оказалось очень сильным.
«Ты уверен?»
«Конечно! Это ее лицо! Но я ее такой не видел, это не мое воспоминание», - Еан, похоже, не мог прийти в себя.
«То есть?»
«Это точно Алита, но я не помню ее такой… Здесь она как будто старше, что ли»
Больше всего Стефана поразило, что его всезнающий друг пребывал в растерянности.
- Кто это? – почему-то голос внезапно охрип.
- Не знаю, она мне приснилось, - пожала плечами Агнешка. – Приснилась и захотела, чтобы я написала портрет.
- Так бывает?
- До сих пор не было. Но все когда-то случается в первый раз. Она мне две ночи подряд снилась.
«Вот что значит, талант, - не смог не восхититься он про себя, впервые в жизни понимая, что для вдохновения не обязательно видеть глазами, для этого есть материи куда более тонкие.
Переполненный впечатлением, он не смог найти в себе силы продолжать осмотр и спешно ретировался.
А глаза Алиты продолжали смотреть прямо в душу, не позволяя забыть о том, что именно ее нужно скорее спасать.
А значит, вновь надо погружаться в дела.
Наконец Ханс заявил, что Бруно готов. Покрасневшие глаза приятеля явно выдавали нарушение трудовой дисциплины. Зато он светился счастьем: наконец-то появилось достойное дело.
- Посидим?
Предложение звучало более чем уместным.
После пары бокалов пльзеньского, Бруно разоткровенничался:
- Слушай, вы специально базу в Монголии поставили? Здесь места силы, да?
Стефан не сразу понял, о чем разговор и только когда речь пошла о Шамбале, мистике и прочих чудесных явлениях сообразил откуда ветер дует: небось его друг показался инопланетянам вполне достойным того, чтобы снабдить его нужной информацией.
Ситуация озадачивала: с одной стороны, друг, с другой – правду сказать никак нельзя. К счастью, отвечать не требовалось. Нужно было слушать и пить пиво. С этим Стефан вполне способен был справиться.
Потом речь зашла об Агнешке и ее загадочных снах:
- Я вот не понимаю, как эта таинственная сила разбирается, кому что сообщать. Мне вот всякие технические штучки, а ей – лица. Откуда эта сила знает, что мне бесполезно лица посылать, все равно ни одного портрета не напишу.
Стефан не стал говорить другу, что с того момента, как он увидел картину, Алита стала ему сниться почти каждую ночь. Она ничего не говорила, просто смотрела в душу. Поначалу он думал, что видит картинку Еана, но нет, Алита приходила к нему.
Разумеется, о таком приходится молчать. А потому он просто позволил другу увлечь себя в студию:
- Пойдем! Глянешь, пока она еще все не упаковала.
Оказалось, никто еще ничего и не думал упаковывать. Все картины стояли вдоль стен, открытые для просмотра.
Помимо типично монгольских пейзажей и лиц выделялось двое: Алита и незнакомый мужчина в странном головном уборе, чем-то смутно на нее похожий. «А этого ты знаешь?», - рискнул спросить он, приблизительно уже догадываясь, какой получит ответ.
«Не уверен, может Геон… На отца похож, это да, а брата-то я никогда вживую не видел».
Оставалось предполагать, что Агнешка каким-то образом поймала послание из космоса. Вот только кем оно было отправлено и с какой целью?
Да ладно, будущее покажет. А пока решено об этом не думать. Они продолжили осмотр, но Стефан буквально спиной чувствовал устремленный на него взгляд Алиты и ее брата.
С одного из портретов на зрителей смотрел не кто иной, как шаман вместе со своим неразлучным псом. «Интересно, он ей тоже приснился, или они все же встретились?» - мелькнула непрошенная мысль.
Ответ появился в виде Агнешки, бурно о чем-то спорящей с Хансом. Предмет спора восседал у художницы на руках. Это был прелестный черный щенок с желтыми пятнышками бровей над темными отливающими красным глазами. Группу сопровождала Сайда и пес шамана, взиравший на окружение с философским терпением.
Увидев Бруно и Стефана, процессия остановилась.
Невозмутимый Тендзин обошел спорщиков, слегка поклонился в знак приветствия и направился к картинам. Пес — за ним. Новоявленные ценители искусства обходили студию. Шаман ненадолго задержался перед своим изображением, кивнул одобрительно и пошел дальше. Вдруг и он и пес не сговариваясь застыли перед портретами незнакомцев. Шаман смотрел молча, но почему-то тишина сгущалась как кисель, заполняя комнату.
Казалось, все чего-то ждали. Наконец шаман кивнул и перевел взгляд на Стефана. «Теперь ты знаешь, кого искать», - мысль, казалось, возникла из ниоткуда. Но Стефан кивнул в ответ, соглашаясь.
Тендзин с псом скрылись в дверном проеме.
Каким-то образом это послужило сигналом для продолжения спора.
Однако попытки Ханса протестовать, потерпели полное фиаско: Агнешка была неумолима в своем стремлении забрать щенка с собой на новое место жительства в Швейцарию. Маленький породистый банхар даже имел международный паспорт, в котором значилось его имя – Манаа, переведенное Сайдой как стража или оберег, а отцом значился не кто иной, как шаманский Суудар.
То, что ей подарили Оберег только укрепило агнешкино решение и Ханс отступил.
Просто из любопытства Стефан краем глаза поглядывал на друга, но, похоже, Бруно слишком хорошо знал жену, чтобы возражать ей по такому незначительному поводу, как новый четвероногий член семьи.
Через две недели Бруно сообщил, что все готово и Стефан вернулся в Европу. Мягкая европейская весна почти также контрастировала с монгольскими ветрами, как изысканные современные здания клиники с желтыми домиками из сэндвич-панелей. На воротах красовалась надпись «CRR Center” (The center cell regeneration research - Центр исследований регенерации клеток). Питер, оставленный тут за старшего, постарался на славу, и здания и территория являли собой образец респектабельности и благополучия.
Из имиджа, правда, выбивался мольберт, у которого трудилась одетая в рабочий комбинезон Агнешка. Рядом на травке развалился банхар. С мольберта на Стефана смотрела Алита, на этот раз одетая в черный облегающий комбинезон. Похоже, видения не оставляли Агнешку и здесь.
Как, впрочем, и его самого. С недавних пор Алита всегда присутствовала в его снах.
Он не был дома почти полгода. Надо было навестить родителей и хоть немного перевести дух. Едва сев за руль, он почувствовал, как стосковался по дороге. Новый внедорожник шел по автобану, подчиняясь малейшему движению водителя, легко и уверенно. «Да, так и в космос пойдем», - пришла мысль. – «Уже скоро».
Дом совсем не изменился. И передник, в который облачилась не ждавшая гостей мама, был тем же. В его комнате тоже все было по-старому, даже постеры на стене, показавшиеся ему самому наивными.
Это был дом.
Недолго похлопотав над столом, мама соорудила ужин и они, как прежде, уселись втроем за старый обеденный стол у камина. Как раньше.
Ну или почти как раньше. Потому что Стефан не мог не замечать тревожных взглядов, которыми время от времени обменивались родители. Вероятно, они беспокоились о здоровье, но поскольку с ним все было в порядке, он не придал этому значения.
Дрова в камине давно прогорели и только время от времени по горячим углям пробегал заблудившийся огонек, а он, как в детстве, забравшись с ногами на диван рассказывал им о Монголии, и Швейцарии и о планах на будущее. Конечно, не обо всех. Всего нельзя было рассказывать даже маме.
Утром солнце светило в окно как в детстве.
Алита сегодня не приснилась, и Стефан решил, что это знак – у него есть целый выходной. Тем более что мама, задержавшаяся перед работой, вдруг решила побаловать его на завтрак кайзершмаррном (кайзеровский (императорский) омлет).
Решив вспомнить детство по-настоящему, он отправился в деревню.
И быстро понял, что ему тут не рады.
Знакомые лица ему не улыбались. Разумеется, с ним здоровались, но кивали как-то торопливо, словно нехотя. И никто не остановился, чтобы спросить, как дела у парня, которым гордились совсем недавно.
Поначалу он решил, что должно быть подцепил от Ханса частицу паранойи. Но зайдя в паб, шкурой почувствовал холодок отчуждения, мгновенно заполнивший зал.
- Что происходит? - вопрос прозвучал как бы ни к кому конкретно не адресуясь, для всех присутствующих.
Ответом послужила тишина, нарушаемая шелестом одежды и стуком бокалов об столы. Посетители отводили глаза, чтобы не встретиться с ним. Вдруг тишину нарушил громкий звук плевка, сопровождаемый стуком об стол.
- Что происходит? - нервы не выдержали и он широким шагом направился к столику у стены, откуда на него исподлобья таращился сильно нетрезвый незнакомый мужчина.
Теперь, когда вопрос нашел адресата, публика приготовилась с интересом наблюдать за действием.
- А то ты не знаешь? Явился не запылился, будто и не произошло ничего.
К своему ужасу вблизи Стефан узнал собеседника. То есть имени он не вспомнил, а может и не знал никогда, но он точно работал в какой-то вспомогательной службе трассы Red Bull, то ли уборщик, то ли что-то вроде.
- А что произошло? - по спине тихонько крался холодок ожидания.
- Нет, вы только посмотрите на него, и хватает наглости явиться и еще спрашивать?!
Мужчина угрожающе привстал, словно намеревался закатить спрашивающему пару оплеух, но алкоголь сделал его ленивым, и он плюхнулся обратно на скамью.
- Да, расскажи ему, Курт, что произошло и почему ты с утра наливаешься пивом вместо работы.
Стефан не стал оглядываться на непрошеного помощника, тихо радуясь тому, что Курт опустился на скамью.
- Ставь пиво, расскажу.
История повергала в ужас.
Из нее следовало, что на самом деле Стефан не попадал ни в какую аварию и не спасал никакого ребенка. Все это – козни и инсценировка, оплаченная конкурентами в качестве которых фигурировали то ли японцы, то ли китайцы, заплетающийся язык Курта, похоже никак не мог остановиться на одной версии. Зато называлась сумма, которую – говорящий утверждал, что это ему достоверно известно, - Стефану заплатили, чтобы он развалил родную команду, забрав лучших специалистов к конкурентам. И теперь они где-то то ли в Азии, то ли в Австралии гребут огромные бабки, в то время как его родной город пропадает без команды.
Новость обрушилась на голову, как чугунный молот.
- Но, погоди, ты же про меня в газетах читал, - попытался возразить он.
В ответ прилетел плевок, звучно шлепнувшийся ему под ноги:
- Я же говорю, что все проплачено. Утку газетную запустили.
- А то, что я в коме был?
- Не знаю, где ты там был, но после таких аварий люди на своих ногах не ходят. Вранье все.
Возражать или что-либо доказывать не представлялось возможным. Похоже, это заблуждение разделял весь городок, а может и больше, кто знает.
Стефан почувствовал себя полностью раздавленным. Как таракан. Уж лучше было бы умереть или не выходить из комы, чем знать, что люди, которых ты с самого детства считал едва ли не родственниками, презирают тебя.
Первым побуждением было напиться прямо в этом баре так, чтобы отключиться и не видеть, не слышать, не знать всего того, что на него обрушилось со страшной силой.
Он уже повернулся к бармену, готовясь заказать как можно больше самого страшного пойла, лишь бы скорее убрать из своего сознания эту чудовищную ложь.
Отрезвил его стук, с которым голова совершенно захмелевшего Курта стукнулась о видавшую виды деревянную столешницу. Он представил себе, как они лежат здесь пьяные, опустившиеся, совершенно одинаково равнодушные к себе и миру. И только их тела, брошенные на поругание, обозначают, что они еще хоть как-то живы.
Картинка показалась такой омерзительной, что Стефан поспешил встать и уйти.
Придя домой, он заперся в своей комнате и ничком бросился на кровать. Мысли как камни с глухим стуком перекатывались в голове, заставляя его метаться между отчаянием и стыдом. Как объяснить Еану чудовищную несправедливость происходящего, когда свои собственные соседи исторгают столько яда, вбивая острые колья ненависти и лжи, неизвестно откуда взявшейся. Как объяснить чужаку, зачем и почему он, Стефан, старается ради этих людей, не способных ни понять, ни оценить задуманного. Шумахер с содроганием ждал, когда же его невидимый собеседник задаст неизбежный вопрос, на который нет и не может быть ответа.
Но время шло, а Еан не появлялся.
«Да он же занят, таскает информацию», - наконец-то пробилась хоть одна здравая мысль. Конечно, так и есть. Основным преимуществом Еана являлось как раз отсутствие тела, за которым необходимо присматривать: тело необходимо кормить, выгуливать, укладывать спать, что требует от каждого инопланетянина немалого времени. К тому же наличие тела дает право родным, друзьям и знакомым требовать от его владельца внимания, общения и тому подобного, а это – дополнительное время для жизни. Еан не нуждался ни в чем из перечисленного, зато имел самую вескую из всех возможных причин как можно быстрее отправиться в дальний космос.
Похоже, объяснения с другом можно временно избежать.
От этой мысли слегка полегчало, но злость требовала выхода, и Стефан изо всех сил саданул кулаком по стене, сбивая костяшки в кровь. Боль подействовала отрезвляюще. Он мельком глянул на повисший лоскут от старого постера и принял решение: «Я найду того, кто это сделал и заставлю ответить!».
Он спустился вниз и торопливо попрощавшись выехал в ночь. Родители поймут. Им здесь тоже пришлось несладко. За них он тоже отомстит.
Карло обеспокоился не на шутку. Любой скандал всегда не с руки, но в момент, когда клиника готовится вот-вот открыть двери, последствия могли стать весьма плачевными, а потому лучшие силы концерна получили приказ «найти и обезвредить».
Выйдя из начальственного кабинета, Ханс и Питер не сговариваясь направились в «Rossi Franco», небольшой семейный ресторанчик, очень удачно расположившийся вниз по склону. Судя по всему, его первый хозяин увековечил в названии собственное имя и цвет волос («rossi», итал.- рыжий) . Неплохую кухню очень удачно дополняло домашнее красное вино и отличный вид, открывавшийся с террасы.
- Ну и что ты думаешь?
В ожидании заказа Питер приступил к делу.
- А что тут думать? Я же предупреждал, ни одно доброе дело не обойдется без злодея. Наш Стефан кому-то так крепко наступил на хвост, что парень орет от боли. Остается прислушаться, откуда доносится этот вой.
- Кто прислушиваться будет? Ты же знаешь, я юрист, а не детектив.
- Я тоже не детектив. Но я точно знаю, что нам с тобой его нужно будет найти.
- Ты думаешь про полицию? Нам же нечего предъявить, кроме бреда деревенского пьяницы.
- Это точно. И потому в полицию мы не пойдем. А куда пойдем, это надо еще поразмыслить.
И за столиком воцарилась тишина, перебиваемая стуком ложек о край керамических тарелок с пастой. Собеседники единодушно предпочитали принимать решения на сытый желудок.
Вернувшись в клинику, напарники тут же отправились к Карло.
- Нам нужен Кляйн.
В ответ на непонимающий взгляд он пояснил:
- Грегор Кляйн, журналист. Мы пришли к выводу, что он лучший.
Взвесив за и против, Карло согласился. Независимое журналистское расследование решало сразу множество вопросов. Получив полномочия, Ханс вечером отправился в Мюнхен. А Питер – в штутгардскую клинику, наводить мосты.
Ланге управился быстрее. Доктор Феликс Мушке – именно так звали врача, на чьем попечении оказался после аварии Стефан – полностью оправдал все ожидания. Он с готовностью соглашался на сотрудничество, пообещал сделать подборку документов для возможного судебного разбирательства и одарил юриста несколькими экземплярами медицинских журналов, где опубликовал статьи, посвященные чудесному исцелению. Оказывается, в медицинских кругах оно получило неофициальное название «феномен Шумахера» и широко обсуждалось на специализированных сайтах.
По крайней мере одной проблемой меньше, - Питер вернулся, крайне довольный собой. – Доктор готов сотрудничать, а доказательств выздоровления более чем достаточно.
Карло тут же предложил привлечь Феликса Мушке в проект. Врач с именем, к тому же очевидец и участник событий стал бы прекрасным глашатаем для «методики Шумахера». А если будет упираться, пообещаем ему назвать что-нибудь «методом Шумахера-Мушке», - решили партнеры.
Наконец из Мюнхена позвонил Ханс.
- Отличный мужик этот Грегор, - дал он характеристику журналисту, - А Августинер (Augustiner Helles - мюнхенское светлое пиво) чудо как хорош!
Из чего следовало сделать вывод, что знакомство состоялось успешно. Большего узнать не удалось. Оставалось надеяться, что в командировку начальник службы безопасности отправлялся не зря.
На следующий день Ханс отзвонил только к вечеру. Вопреки ожиданиям, он не планировал возвращения, зато попросил выделить дополнительные средства на поисковые работы.
- Даже не думай, - Стефан тут же пресек саму мысль о том, что Вагнер способен уйти в запой, да еще и на деньги компании. – Если говорит, что надо, значит что-то задумал.
Карло только пожал плечами, подписывая платежное поручение для бухгалтерии.
Ханс вернулся только к концу недели, уж больно хотелось лично посмотреть, как будет выполнять задание журналист. Но придраться оказалось не к чему, хватка у Георга оказалась бульдожьей.
Два дня он, ни слова не говоря, не отрывался от компьютера, распечатывая заинтересовавшие его статьи и делая какие-то пометки в блокноте. «Я как нянька при нем сидел, - возмущался специалист по охране, - пиво принеси, пиццу закажи… Но вижу, работает, сижу, не мешаю».
Когда поиски в сети завершились, выяснилось, что Георг напал на след. Во всяком случае, он сообщил, что должен уехать, чтобы лично навести справки, взял аванс и, захлопнув дверь, отправился с небольшим рюкзаком в сторону вокзала.
- Обещал позвонить, когда что-то узнает. – завершил Ханс краткий отчет.
Оставалось набраться терпения и ждать.
Первую информацию им принес не кто иной, как доктор Мушке, позвонивший Питеру и потребовавший организовать встречу со Стефаном. Приехал доктор весьма взбудораженный, ему явно не терпелось поделиться чем-то, что он считал важным. Стефан встретил его у ворот, и они сердечно обнялись. Доктор явно волновался, но это не помешало ему внимательно оглядеть бывшего пациента и удовлетворенно кивнуть, обнаружив, что тот свободно и быстро передвигается без каких-либо вспомогательных средств.
- Очень, очень рад, - профессиональный взгляд фиксировал каждое движение, - очень хорошо, просто великолепно. Но мне нужно с вами поговорить наедине.
Стефан провел доктора в небольшой конференц-зал, где кто-то уже заботливо включил кофеварку.
- Присядьте, доктор, я хочу познакомить вас со своим партнером.
Он вышел в коридор, по которому стремительно приближался Карло, узнавший о приезде нужного проекту доктора.
После короткой процедуры знакомства и заверения о том, что в присутствии Карло можно говорить совершенно свободно, Мушке с тревогой сказал:
- Меня допрашивал журналист.
Оба партнера встревоженно переглянулись.
- Расскажите подробнее, - Карло был весь внимание.
- Я так и думал, что это важно. – Мушке даже выпрямил спину от осознания собственной важности. – Он сказал, что он независимый журналист и собирает материал для статьи. Я сначала обрадовался, но когда он стал спрашивать, не могло ли быть так, что вы, герр Шумахер, простите меня, он сказал: «не могло ли быть так, что герр Шумахер симулировал переломы», я его выгнал. Но я подумал, что должен, нет, просто обязан сообщить вам, что кто-то собирает информацию, и делает это весьма предвзято.
- А как звали журналиста, вы помните?
- Нет, к сожалению. – доктор потупился, как нашкодивший школьник.
Стефан постарался не показать волнения, хотя сам внутренне сжался в ожидании нового удара.
- Хорошо, а описать его вы сможете, доктор?
- Да, конечно! – Доктор изо всех сил старался быть полезным. – Такой высокий с короткой стрижкой.
Да, сильно это описание не помогло.
«В любом случае, кто предупрежден, тот вооружен», - думал Стефан.
Он, что называется, шкурой чуял – тучи над горизонтом собирались большие.
Но нет худа без добра – Карло, воспользовавшись случаем, уже обсуждал с Мушке аспекты будущего сотрудничества.
А клиника начала работу.
Карло собрал пресс-конференцию с участием Стефана и доктора Мушке, весьма импозантно смотревшегося в свете софитов. Знали бы дотошные журналисты, что к методике, о которой доктор вещал столь уверенно, он не имел ни малейшего отношения. Это были данные, принесенные на Землю курсантами Амагеро, невидимыми и неосязаемыми, прилежно зафиксированные врачами проекта. Если у Наташи, Очироо или у кого другого и вставал вопрос, откуда к ним в голову поступают знания, то задавать его не стоило. Руководство же на полном серьезе сказало, что это – работа шамана. Что на это может сказать дипломированный врач? Однако, как бы там ни было, методика возникла словно из ниоткуда. Потратив множество времени на то, чтобы привести записи в традиционный вид, «монголы», как называли себя те, кто провел зиму на базе, успели обучить интернов и те теперь били копытом, стремясь испытать методику в действии.
Клиника разослала приглашения во все ведущие и не очень европейские госпитали с предложением испытать экспериментальную методику на сложных пациентах.
Но отзывов и приглашений не было.
То ли никто не страдал в авариях, то ли врачи не решались отойти от традиционных действий.
Клиника замерла в ожидании.
Стефан не находил себе места, чувствуя, что его замечательный план вернуть пострадавшим людям здоровье летит в тартарары. Призрак неудачи нависал над ним, лишая его сил и сна. А когда он все-таки засыпал, ему снилась Алита. Она смотрела суровым взглядом, требуя, чтобы он как можно скорее сделал все, что нужно и вышел в Большой Космос, чтобы спасти ее.
Время тянулось ужасающе медленно до тех пор, пока однажды утром не явился с ликующим видом Ханс, держа над головой телефон:
- Георг позвонил! Он закончил расследование и выслал нам материалы. Через пару дней все это будет опубликовано в СМИ, но он посчитал правильным, чтобы мы узнали первыми.
Все документы были аккуратно размещены в облачном файлообменнике. Оставалось их только распечатать.
И Стефан, Карло, Питер и Ханс уселись штудировать присланное.
Кляйн оказался еще более въедливым и дотошным, чем они ожидали. Однако, первая часть обширного рапорта вызвала лишь разочарование. Он побывал в куче разных мест. Разыскал водителя того грузовика, под колесами которого оказался волей случая Шумахер. Одним водителем не ограничился, встретился и с руководством транспортной компании и с полицией, зафиксировавшей происшествие. Даже нашел его лечащего врача, который хоть и сослался на врачебную тайну, но все же сообщил, что пациент пережил сильное потрясение.
Затем журналист побывал в госпитале. Это он пытался поговорить с доктором Мушке. Но, потерпев неудачу, пошел к другим, более покладистым и менее нервным врачам, сестричкам и прочему медперсоналу. Он умудрился влезть в медицинские базы данных и получил неопровержимые доказательства как происшествия, так и феноменального исцеления.
- Непонятно, чем он занимается, - Стефан чувствовал себя одновременно разочарованным и чертовски злым, - ведь и так ясно, что авария была.
- Извините, герр Шумахер, - Питер в отличие от остальных выглядел необычайно довольным. – Но это важно. То, что вы читаете сейчас – это журналистское расследование. И его ценность не в том, чтобы пересказать вам известные факты, а в том, чтобы доказать всему миру, что ни вы, и никто другой не занимается фальсификацией. Это даже лучше, чем судебное решение. Если он напишет статью, ее наверняка опубликуют крупные издания, он же известный журналист.
Для второй части Кляйн создал отдельную подборку.
Здесь все началось с родного Шпильберга. Он не поленился и целую неделю рыскал по городку, встречаясь с самыми разными людьми. Похоже, этот парень умел как спрашивать, так и слушать. И снова спрашивать, докапываясь до сути.
В конце концов из многих «все говорят» появилось имя. Стефан аж подпрыгнул, прочитав, что стрелки сошлись на Йоргене Линде.
- Идиот! - обозвал он самого себя в сердцах. - Мог бы и сам догадаться.
По правде сказать, в глубине души он не раз вспоминал сцену в ангаре недобрым словом, но окончательно в вероломность бывшего директора не верил. Теперь же он держал в руках все доказательства, включая интервью старого директора Карстена, резко критиковавшего спонсоров за выбор руководства.
Достоверность материалов не вызывала никаких сомнений, а форма подачи была настолько резкой и современной, что ведущие издания не только Германии и Австрии, а то и других европейских средств массовой информации должны были оторвать их на корню.
Действительно, скандальный материал прокатился по всем СМИ, вызвав в обществе резонанс, а в профессиональных кругах – интерес.
Вот теперь в Центр реабилитации стали поступать первые заявки.
К тому же мэрия Шпильберга, наконец сообразила, что появился шанс исправить ситуацию и вернуть городку доброе имя. В кратчайшие сроки после публикации на центральной площади появился барельеф, на котором художник весьма схематично изобразил спасение ребенка, как он себе это представлял. О художественно ценности произведения можно было бы спорить, но для Стефана важным быто то, что его родители теперь снова ходят по родной деревне с высоко поднятой головой. Доброе имя – есть доброе имя.
К тому же дополнительный информационный повод стал, как ни странно, последней песчинкой, вызвавшей целую лавину обращений за помощью. С этой минуты пелена недоверия полностью развеялась, уступив место надежде на выздоровление. Заявки поступали со всего мира, оставалось только тихо радоваться, что успели вовремя подготовить команду интернов.
Стефан уставал, как собака, давая бесчисленные интервью и участвуя во всевозможных ток-шоу, но он точно знал, во имя чего работает. Рядом с клиникой немедленно пришлось оборудовать учебный центр, где врачи из самых разных уголков мира осваивали новые данные, чтобы ввести технологию регенерации по всей планете.
Первая часть миссии выполнялась успешно.
Что касается строительства корабля, то отчеты Влада не оставляли никаких сомнений, работа движется в правильном направлении.
Вот теперь можно было, наконец, заняться возвратом долгов спонсорам, ждавшим своего «эликсира молодости».
Разумеется, никаким эликсиром дело не пахло.
Зато созданные по инопланетным чертежам конструкции уже стояли на своих местах в закрытом от посторонних блоке центра. Дополнительную безопасность обещали развешенные по всем углам надписи с требованиями повышенной стерильности, а также объявления об осторожности при пользовании электроприборами.
В отличие от врачей и небольшого количества пациентов, нуждавшихся в регенерации, этой публике требовалась полная секретность и безопасность. Вот тут Ханс, то и дело поминая своего дедушку-сапера, потрудился на славу. Системе безопасности мог бы позавидовать любой правительственный институт. К тому же система переходов позволяла каждому из постояльцев передвигаться по своему маршруту, не пересекаясь ни с кем, кроме приставленного лично к нему специалиста. Даже медицинские карты, и те подлежали обязательной шифровке, чтобы не дай бог ни единая живая душа не узнала, кто из сильных мира сего вздумал омолаживаться.
При запуске этой части проекта Карло волновался, как ребенок. Никогда еще Стефан не видел, чтобы у партнера дрожали руки. Впрочем, признаться честно, Стефан и сам ни за что не хотел бы оказаться лицом к лицу с кем-либо из этой публики. Особенно, если бы что-то пошло не так. Карло рисковал жизнью. Причина для волнения более чем уважительная.
К счастью, волноваться оказалось не о чем. Приборы работали и процедуры явно шил пациентам на пользу. В течение двух лет все долговые обязательства компании перед спонсорами оказались полностью выполненными. В целях сохранения секретности оплата процедур принималась как пожертвование на медицинские исследования. Проект обретал финансовую самостоятельность.
Все были довольны. Даже финансовые органы, пристально следящие за столь блистательным взлетом молодого предприятия, не имели ни малейших претензий. Но едва партнеры уверовали, что все будет идти гладко и дальше, как грянул гром.
Курок нажал один из папарацци, неутомимо преследующих любого, кто занимает достаточно видное положение в обществе, будь то политик, финансовый магнат или поп-звезда. Именно с престарелой звезды, весьма озабоченной сохранением молодости и завертелось чудовищное колесо скандалов и разбирательств по сравнению с которыми история в родном городке Стефана стала казаться доброй рождественской сказкой.
Все началось с того, что в прессе разразился спор, накачалась ли звезда-имярек ботоксом или сделала пластику. Рассчитывались дни, необходимые для восстановления после операции, дней не хватало и спор решался в пользу ботокса. Затем полемика возобновлялась: уж слишком живой оставалась мимика звезды, ботокс таких эффектов не давал. «Что же он сделал?» Вопрос обсасывался в прессе так и эдак, сама звезда смотрела загадочно и радовалась неутихающему интересу к собственной персоне. Никто даже не насторожился.
А следовало бы.
Потому что кому-то из дотошной журналистской братии пришла в ум гениальная идея отследить перемещения звезды за последние несколько месяцев. Так Центр регенерации впервые попал в поле зрения прессы, как организация, занимающаяся не только восстановлением поломанных рук, ног и прочих костей. «Здесь происходит что-то еще», сделал вывод автор заметки, вскользь промелькнувшей в прессе на фоне новостей о беженцах, захлестнувших Европу и о политических бурях, то и дело сотрясающих общественность.
«Разумеется, здесь происходит что-то еще», - подумал каждый, кто имел право свободно ходить по закрытым коридорам. Еще бы не происходило! Инопланетная технология совершила подлинный переворот в медицине. Внешне все выглядело очень и очень просто: при первичном обследовании у пациента брались его собственные клетки. И с этого момента он сам по сути становился донором своих собственных органов. Ибо клетки эти, соответствующим образом выращенные в инопланетных чудо-инкубаторах, возвращались пациенту, полностью приживаясь там, где было необходимо, будь то печень или лицевые мышцы и кожа. Процедуры не занимали много времени, от силы несколько дней, чтобы убедиться, что все идет как надо. Затем пациент вновь возвращался к привычной жизни. А прижившиеся клетки плавно и постепенно делали свое дело, омолаживая тело.
По правде сказать, Карло и сам не утерпел и, использовав служебное положение, одним из первых опробовал эту технологию на себе вместе с Луизой. Оба они в один голос утверждали, что спустя некоторое время стали чувствовать себя по крайней мере лет на двадцать моложе. Настолько моложе, что отважились еще на одного ребенка, который уже в скором времени должен был появиться на свет. Этого дня сеньор Рокка ждал с трепетом.
Возможно, поэтому он утратил бдительность и пропустил момент, когда еще можно было что-то сделать. А впрочем, что можно сделать там, где свобода слова важнее, чем свобода на частную жизнь? Центр попал под наблюдение и, как в пьесе, ружье рано или поздно должно было выстрелить. Время от времени в Центр пытались проникнуть журналисты, а после того, как их вежливо выпроваживали над территорией пролетали беспилотные дроны. Ханс нервничал и закручивал гайки на и так практически безупречной системе безопасности.
Но чей-то пытливый разум нашел все-таки лазейку в этой безупречности. Точнее, не в ней самой, а за пределами Центра. Все дело было в самих пациентах. Разумеется, каждый из них являлся членом попечительского совета и имел право беспрепятственно в любое время посещать финансируемое им научное учреждение. Здесь не было никакой тайны, все прибывали явно и открыто специально для того, чтобы не возникало никаких вопросов.
Но! Всегда находится это самое «Но».
Один из журналистов свел воедино целый ряд фактов, из которых получалась очень даже наводящая на мысли статистика. Опубликовал он свои выводы в виде таблицы, в которой черным по белому значилось, что Центр имеет в общей сложности всего 2292 члена попечительского совета. В этом не было бы ничего нового или криминального, если бы следом не шли обескураживающие факты:
Из 2292 человек только 16 являются известными филантропами и спонсорами других организаций. Остальные 276 до сих пор в благотворительности замечены не были. «Что такого привлекательного в этом Центре, что эти люди столь усердно его финансируют?», - задавал он вопрос. И кстати, писал он, возраст членов совета колеблется от 56 до 89 лет. «Почему в Центре нет молодых спонсоров?» - спрашивал журналист.
Дальше он приводил подборки газетных статей, заметок, публикаций в твиттере и прочих социальных сетях, имеющих отношение к этим людям. В каждом случае так или иначе демонстрировались резкие отличия в состоянии человека после того, как он становился спонсором этого странного Центра. Он приводил фотографии и любой, посмотрев на них мог обнаружить, что, либо перепутаны даты, либо этот человек что-то сделал со своей внешностью, ибо выглядит очевидно много моложе.
Следующая статистика вообще казалась за гранью реальности. В семьях этих 92 в общем-то не слишком молодых людей появилась очень странная тенденция, они массово отваживались на продолжение рода. «Как может случиться, чтобы у совершенно разных людей, связанных между собой только членством в совете, вдруг массово стали рождаться дети? Обычно после определенного возраста люди не стремятся, а то и физически не могут обзаводиться потомством. Что такого произошло в жизни этих 292, что почти треть из них вновь решились стать родителями?».
Карло читал и не мог скрыть негодования. Как, каким образом этот прыткий журналистик умудрился свести воедино то, что так тщательно скрывалось? Кто лучше Карло знал, почему они с Луизой единодушно решились на еще одного ребенка! Причина была очевидна и лежала на поверхности. Каким образом этот парень сумел докопаться до самого сокровенного? И ведь выставил его напоказ, словно так и должно быть! А ведь это означает огласку, которой все их клиенты так стремились избежать.
- И что теперь будет? – этот вопрос словно повис в воздухе.
Стефан, когда Карло позвонил ему и сообщил о том, что тайна раскрыта, просто пожал плечами:
- Какая разница, что пишет пресса. Самое малое через полгода мы должны завершить строительство корабля и отправиться в космос. Зачем обращать внимание на глупости, «собака лает, караван идет», - привел он восточную пословицу.
Но если бы все было так просто.
Для строительства корабля нужны деньги. Несмотря на то, что проект регенерации после аварий стремительно набирал обороты, средств от него хватить на космический проект попросту не могло. Вся надежда была на спонсоров. А вот будут ли они готовы платить, если их тайны станут достоянием общественности?
- Будут. – немного подумав, Карло, все-таки включил здравый смысл. – Я тут на эту статистику чуть под другим углом посмотрел, интересные факты вырисовываются.
Как оказалось, список спонсоров возглавляли вовсе не звезды кино или эстрады. Самыми большими жертвователями – и самыми не подлежащими огласке – являлись финансисты, предприниматели и политики. Звезды же, вопреки ожиданиям, куда больше верили в привычные и давно освоенные подтяжки, ботокс, силикон, обертывания и прочие косметические процедуры.
«Вот потому артисты не правят миром», - озвучил информацию Ханс.
За эту публику волноваться не следовало, они всегда найдут способ повернуть дела в свою пользу.
Действительно, волна, поднятая журналистом, быстро утихла, вытесненная с неутешительными новостями о беженцах, терактах, санкциях, брекзитах и прочих неурядицах современного мира. Впрочем, ее хватило, чтобы люди, желающие оставаться инкогнито, активно продолжили пополнять попечительский совет и кассу проекта.
Беспокоиться о финансах более не требовалось.
Деньги поступали уверенным потоком и их было достаточно, чтобы не волноваться о снаряжении космической экспедиции.
Тем не менее Стефан продолжал заниматься просветительской деятельностью: очень хотелось перед отлетом помочь как можно большему количеству людей. Денежный поток, поступающий от ломаных-переломаных людей не шел ни в какое сравнение с суммами, получаемыми за омоложение, но кому, как ни Стефану было знать, о чем думает каждый из них в плену собственного, переставшего быть послушным тела.
А потому он без устали встречался с журналистами и принимал участие в ток-шоу иногда один, а иногда в паре с доктором Мушке, изрядно загордившимся новым статусом медийного лица. Больше всего ему нравилось, когда Стефан вспоминал куриный бульон, который он потребовал, выйдя из комы. Независимый наблюдатель мог бы подумать, что именно в бульоне и заключался основной вклад доктора в выздоровление больного. Впрочем, так оно и было. Но у Шумахера хватало великодушия, чтобы не отнимать у доктора славу. Тем более, что это шло на пользу проекту. Тема была уж больно горячей, а юный гонщик обладал нешуточной харизмой, способной обаять каждого, попадавшего в его поле притяжения.
Нагрузка становилась все больше и Стефану порой казалось, он больше не выдержит этих улыбок и ответов на камеру. Иногда ему хотелось плюнуть на все и заняться чем-нибудь более простым. Но по ночам ему по-прежнему снилась Алита. А иногда, очень редко, и Еан выкраивал несколько минут, чтобы пообщаться с другом и узнать, как идут дела.
И сразу же становилось стыдно собственного малодушия, а на следующий день он вновь давал интервью, собирая перед экранами сотни тысяч восторженных зрителей.
Несмотря на всю хаотичность, которая всегда сопровождает развитие, некоторые вещи продолжали оставаться неизменными. К одной из них относилось постоянное присутствие Агнешки, облюбовавшей территорию центра для работы. В хорошую погоду она в своем рабочем комбинезоне деловито сновала вокруг мольберта, установленного где-нибудь на газоне. В пасмурные дни располагалась в холле.
Вопреки ожиданиям, работа художницы вызывала огромный интерес и среди пациентов, в свободное от процедур время так и норовивших поглазеть на ее работу, так и среди интернов. Надо ли говорить, что Манаа сопровождал хозяйку, где бы ей ни вздумалось расположиться. Он исправно выполнял функции охранника, подвергая фейс-контролю любого, кто приближался к хозяйке. Если подходил кто-то новый, банхар, обычно лениво лежавший где-нибудь неподалеку, просто вставал, демонстрируя свое присутствие. Праздно шатающемуся туристу этого вполне хватало, чтобы, не задерживаясь, продолжать движение выбранным курсом. Те же, кто все-таки желал полюбоваться на работу художницы, подвергались дополнительной проверке: пес подходил поближе и, глядя в глаза, аккуратно обнюхивал гостя. Делал он это достаточно настойчиво, но в то же время деликатно, как бы говоря «я просто выполняю свою работу». К слову, никто никогда не возражал. Напротив, со временем у Агнешки образовались постоянные почитатели, использовавшие любую возможность чтобы полюбоваться живописью, а то и прикупить картину-другую. По большей части это относилось именно к спонсорам, время от времени появляющимся в Центре. Манаа, встречавший гостя, появившегося после перерыва, сначала тщательно его обнюхивал, а потом приветствовал легким помахиванием хвоста.
Он практически никогда не лаял, то ли считая это ниже своего достоинства, то ли не находя для этого достойного повода.
Питер, как и положено юристу, пытался удалить собаку с территории. Логично же, что рано или поздно кто-нибудь из гостей окажется не слишком большим любителем собак и может создать неприятности. Однако Стефан, обычно очень внимательно прислушивавшийся к советам профессионалов, сразу же пресек эти попытки:
- Банхар останется в Центре. А если кому-то это не нравится, что же, он может поискать себе другую клинику. Пусть думают, что экзотический пес является частью методики омоложения.
Оспорить этот тезис никто не решился.
Ну не мог же он признаться, что оставляет собаку вовсе не потому, что Агнешка может расстроиться. Причина состояла в том молчаливом обмене взглядами – и мыслями – с шаманом тогда, в Монголии. И еще во взгляде, которым пес шамана смотрел на скептика Микаэля. Что-то очень важное и древнее знали и умели эти собаки, и зачем-то же дал Тендзын щенку имя «Оберег».
Первым поднял бучу Бруно, который в один не слишком прекрасный день обнаружил, что сервер центра забит под завязку письмами от неизвестных лиц. Пришлось срочно организовывать службу, способную принимать такое количество корреспонденции и разрабатывать шаблоны для ответов.
В первую очередь отвечали на письма тех, кто пострадал в той или иной аварии и нуждался в лечении. Им немедленно высылались данные о ближайшей клинике, способной оказать им помощь по методике Шумахера-Мушке. В клинику также высылались контактные данные пациента. Но это было самым простым.
Примерно равные потоки образовывали письма от двух других категорий.
Первая, ожидаемая, состояла из тех, кто влюбился в новую телезвезду. Большей частью она состояла из женщин, преимущественно молодых, хотя попадались умудренные жизнью матроны, писавшие столь откровенные письма, что Стефан молился, чтобы его мама никогда их не увидела. Были и мужчины, претендовавшие на внимание.
Что делать с этими искателями приключений, поначалу никто не знал. Потом кто-то посоветовал организовать фан-клуб, где эти люди могли бы тратить свою энергию и либидо на общение с себе подобными. При ближайшем рассмотрении идея оказалась вовсе не абсурдной, но достаточно привлекательной. Во-первых, эту публику необходимо было нейтрализовать, чтобы они по возможности не слишком отвлекали внимание. Если отшивать их грубо, они из влюбленных могут превратиться в истово ненавидящих, а это – большая опасность для общественного мнения. Если же «звезда», а Стефан, несомненно становился очень яркой звездой, благосклонно взирает с небес, время от времени подбрасывая поклонникам артефакты в виде открыток, кепок, маек, повязок, имитирующих гипс, и прочих предметов, на которых изображен потрет Шумахера и логотип Центра, то поклонники будут заняты обсуждениями и собирательством. Большую часть из них это занятие вполне удовлетворит.
Как показало будущее, предположение оказалось верным, а доходы от маек и прочей ПР-продукции даже составили весьма приличную статью доходов Центра.
Еще одну проблемную категорию составили как ни странно непризнанные изобретатели, целители, экстрасенсы и прочие представители самых разных направлений, у которых, как они считали, было что сообщить миру.
Возможно какая-то часть из них действительно имела в своем распоряжении невероятно полезные изобретения или технологии. Беда была в том, что все они хотели одного, а именно: чтобы Стефан либо профинансировал их открытия, либо помог с продвижением. Ни то, ни другое не являлось приемлемым. А потому для этой категории ПР-отдел разработал специальное послание с пожеланиями успеха и подарком – электронной книгой известного автора по продвижению. Вроде бы это работало.
Конечно, не все письма можно было так легко разделить на категории. Несмотря на строгий отбор некоторые из них все же проходили цензуру и попадали к Стефану. Так к нему попало письмо Николь.
«Привет, - как ни в чем не бывало, начиналось оно.
Видела тебя по телевизору, ты отлично выглядишь, рада, что ты здоров. Я слышала, ты теперь живешь где-то в Швейцарии. Я с удовольствием приехала бы навестить тебя. Ты же помнишь, как у нас все здорово получалось.
Напиши, как тебя найти.
Мой новый парень как раз уезжает на съемки и у нас будет целая неделя в конце месяца, чтобы получить удовольствие.
Целую. Николь»
Он заглянул в почту буквально на секунду, просто по привычке. Эти слова буквально приковали его к креслу. Как он мог быть рядом с этой циничной лживой стервой и ничего не замечать? Он досадовал сам на себя. И в то же время чувствовал, как откуда-то из глубины души в нем просыпается дикое желание, которое она умела в нем вызвать.
Черт, он ее ненавидел. И одновременно хотел так, что аж темнело в глазах.
На помощь звать некого, с этим он должен справиться сам.
После невыносимо долгого интервью он, вопреки обыкновению, отправился в ночной клуб. Оказалось, он отвык от оглушительной музыки и потных, хаотично топчущихся под нее тел. Официант принес заказ и Стефан, не спеша принялся оглядывать публику, собираясь пригласить какую-нибудь приглянувшуюся красотку. Вскоре взгляд остановился на девушке, отплясывающей нечто зажигательное в кругу своей компании. В отличие от остальных, без излишнего энтузиазма топтавшихся на месте, ее тело держало ритм, вызвав острую волну желания. «А почему бы нет». Шумахер решительно поднялся и вошел в круг. Никто не возразил, когда незнакомец присоединился к компании. Как же давно он не танцевал! С первых движений он почувствовал, что его тело входит в ритм с двигающимся телом девушки, словно неизвестный кукловод заставляет их выплескивать в этом пропитанном парами алкоголя и пота зале нереализованное либидо. Они были здесь только вдвоем, все остальные значили не больше, чем тени, которые причудливый свет то и дело создавал на полу. Диджей сменил темп и Стефан решительным жестом притянул к себе девушку. Тело отреагировало немедленно. Нет, просто так этот вечер кончиться не мог.
Музыка закончилась и он, словно ничего естественней не существовало на свете, предложил:
- Пойдем.
Блондинка молча кивнула.
Их обоих влекла страсть, поглощающая настолько, что они отмахнулись от парня, заботливо пытавшегося нацепить выходящим бумажный браслет для бесплатного возвращения. Там, куда стремились они, браслеты не понадобятся, ибо гормоны буквально взбесились, словно открылись какие-то невидимые шлюзы, доселе сдерживавшие этот шквал.
Едва оказавшись на улице, Стефан притянул к себе девушку и, запустив ей в волосы пятерню, впился губами в губы. Поцелуй длился долго, пока не потемнело в глазах. Поясницу ломило от желания.
- Куда? - едва выдохнул он.
Девушка решительно взяла его за руку, увлекая за собой. Едва не бегом они помчались вдоль освещенной фонарями аллее, где маячила голубым неоном вывеска Inter City Hotel.
Дремавший за стойкой ночной портье обнаружил почти перед самым носом купюру в сто евро. Гадать, для чего гостям понадобился номер не приходилось, и он не стал медлить. Пластиковая карточка немедленно заняла место купюры и портье счел миссию выполненной.
Пара устремилась вверх по лестнице, застеленной ковром, заглушающим шаги. Едва попав картой в прорезь замка и распахнув дверь, они ринулись в бой. Рыча от возбуждения два тела повалились на кровать, лихорадочно срывая друг с друга признаки цивилизации, мешающие заняться сексом.
Все произошло слишком быстро. Стефан понял это, услышав сквозь красную пелену, застилающую глаза, разочарованный вздох партнерши. «Ничего, мы это исправим», - он провел рукой по ее вытянувшемуся под ладонью телу в обещании будущей ласки. Женщина повернулась к нему и в свою очередь провела кончиками пальцев по груди и животу, вызвав новую, медленно, но неудержимо накатывающую волну желания. Теперь он не спешил. Перекатив ее на себя, он позволил ей самой задавать темп, бережно поддерживая руками упругие ягодицы. Потом вновь опустилась красная пелена и уже он дирижировал оркестром из двоих инструментов, сливающихся в древней музыке секса. Крещендо нарастало, и наконец наступила кульминация, о чем женщина известила, присоединив к бьющемуся в страсти телу низкое рычание. И он, ликуя, завершил гимн жизни мощным аккордом, знаменующим торжество плоти.
Они лежали рядом, постепенно возвращаясь к жизни.
«Я даже не знаю, как ее зовут», - шевельнулась ленивая мысль.
И женщина поймала ее так, как будто бы это было в порядке вещей:
- Я знаю, кто ты, видела по телевизору.
Она провела рукой там, где после аварии остались шрамы.
- А ты?
- Неважно. Пусть я буду Мартой. Все равно мы больше не встретимся. Но это была хорошая ночь.
Утром Марты рядом не обнаружилось. Она исчезла, не оставив после себя ни записки, ни даже настоящего имени.
Впрочем, это было не важно. Главное, Стефан ощутил вкус свободы, свободы от Николь.
Ему не нужно было больше оглядываться на прошлое.
Будущее било в набат и звало за собой.
В клинику поступила новая группа интернов. Об этом красноречиво говорили шум и суматоха, появляющиеся там, где люди еще не свыклись с налаженным ритмом жизни. Вчерашние студенты, прибывшие бог знает из каких стран, чтобы научиться возвращать людям свободу движения, возбужденно перехихикивались по углам. Кто-то, нацепив на себя помимо традиционного белого халата маску профессора, угрюмо ожидал начала занятий, но большинство, как все нормальные студенты, отнеслись к поездке в Швейцарию как к приключению. Курс вели доктор Феликс Мушке и доктор Очир-Эрдэнэ Бадцэцэг, для всего персонала Центра старый добрый Очироо.
Стефан вспомнил, как он впервые пытался выговорить это сложное для европейца имя и теперь его очень интересовало, как студенты смогут выучить несложное «доктор Бадцэцэг». Вариации могли быть очень интересными.
Почему-то, выходя из офиса, он упустил из виду этот наплыв студентов и теперь, наливая стакан кофе из автомата кафетерия чувствовал себя несколько неуютно под взглядами этой притихшей при его приближении толпы. Он ждал, пока автомат, наконец согласится выполнить заказ, а они пялились на него, как на музейную диковину.
Едва автомат заворчал, наливая в стакан напиток, из толпы отделилась девушка. И направилась прямо к нему.
- Здравствуйте, герр Шумахер.
Ее акцент выдавал славянские корни, возможно польские или украинские, но по-английски она говорила вполне бегло.
- Вы позволите выпить кофе с вами за компанию?
Никаких причин для отказа попросту не существовало. К тому же девушка выглядела весьма эффектно: из-под стерильно-белого короткого халата выглядывали длинные стройные ноги, очень эффектно переступавшие на месте, словно она готовилась к танцу. Светлые волосы, небрежным жестом откинутые за спину, обрамляли чуть скуластое славянского типа лицо с большими серыми глазами. Полные яркие губы улыбались, открывая ровный ряд белоснежных зубов. Девушка была хороша собой и сама отлично это знала.
- Здравствуйте, - Стефан чуть замешкался с ответом, надеясь, что девушка назовет имя.
Надежда оправдалась.
- Каролина. Каролина Мазур, - представилась девушка.
Стефан в голову немедленно пришла мысль, что Бадцэцэг не такая уж сложная фамилия и он с трудом удержал лицо.
- Очень рад знакомству. Какой напиток вам выбрать?
Автомат выдал Шумахеру заказанный кофе и принялся за изготовление какого-то суперсложного напитка, включающего в себя еще молоко, сахар, корицу, а может и еще какие-то ингредиенты, которые уверенная рука с длинными наманикюренными пальцами набрала на дисплее.
Она пританцовывала на месте, а он вдруг обнаружил, что его совсем не беспокоят какие-то там глазеющие на него студенты. Точнее, эта Каролина будоражила его больше, чем все остальные вместе взятые.
Он неожиданно для себя предложил:
- Хотите, покажу вас здешние достопримечательности?
А почему бы, собственно и нет. В конце концов, имеет же он право выпить чашку кофе в компании с будущим врачом, к тому же весьма симпатичным.
Они вышли из кафетерия и пошли по территории, обходя лужи, оставшиеся после недавнего ливня. Длинные ноги, казавшиеся еще длиннее из-за то и дело распахивавшегося халатика, танцевали какой-то особенный танец, то обходя лужу, то аккуратно ступая по небольшим сухим участкам, как по камням какого-то замысловатого японского сада. Он и сам понимал, что глазеть на эти волшебные ноги попросту неприлично, но и оторвать взгляд не мог. Да и Каролина, кажется, не имела ничего против. Стаканчики от давно выпитого кофе перекочевали в ближайшую урну, и Стефан галантно распахнул перед дамой дверь в центральный холл, который, как оказалось, Агнешка по случаю дождя облюбовала сегодня для работы. Это как раз было в порядке вещей. Странным, не сказать больше, показалось поведение Манаа, обычно флегматично провожавших взглядом проходящих мимо и вежливо встававшим, если кто-то замедлял шаг или останавливался возле мольберта, давая понять чужаку, что он замечен и находится под надзором.
Каролину он попытался остановить, попросту преградив ей дорогу широкой грудью. Пес молчал, но всем видом показывал, что крайне не одобряет присутствия здесь этой длинноногой девушки. Стефан, попытавшийся урезонить не в меру бдительного охранника, наткнулся на внимательный, уверенный в своей правоте взгляд. Донельзя удивленной Агнешке пришлось оторваться от работы, чтобы, обняв за шею, оттащить изрядно подросшего щенка от гостьи. Пока женщины, из которых одна извинялась за питомца, а вторая – восхищалась работами, беседовали, ни одна из них не упустила возможности разглядеть собеседницу. Уже простившись и выходя из холла, Стефан уловил движение сзади. Это Агнешка по дружбе показывала вслед ему большой палец, ясно обозначая, что одобряет его выбор.
Окрыленный, он продолжил знакомить длинноногую гостью с достопримечательностями Центра.
Но поведение пса с говорящим именем «Оберег» показалось странным.
Интерны приехали надолго. Или не очень, как посмотреть. Кому-то три месяца – не срок, а кому-то – целая жизнь. Стефан во всяком случае не торопился. С каждым днем срок его пребывания на Земле уменьшался и затевать что-то серьезное смысла не имело. Но, если Каролина захочет… Что же, он возражать не будет.
Пока все сводилось к тому, чтобы прогуливаться со стаканчиком кофе по территории. Манаа, старательно охранявший хозяйку, по-прежнему проявлял неслыханную бдительность и всячески старался остановить спутницу Стефана. Тот даже в шутку приревновал пса, решив, что собачьи гормоны тоже реагируют на красоту.
Агнешка, впрочем, развеяла эту теорию.
Они сидели в уютной гостиной супругов Тишер, это уже становилось традицией. Одной из причин, по которой Стефан любил это место, был портрет Алиты, занимавший почетное место на стене напротив дивана. Сколько бы художница не писала картин, эта по-прежнему будоражила ум и сердце.
- Никогда такого не было.
И она рассказала, что точно также щенок реагирует по крайней мере еще на двоих новичков. Возможно, он вовсе не такой уж флегматик и некоторые люди ему попросту не нравятся, предположила художница.
Назавтра Стефан по приглашению одной из медицинских ассоциаций улетел в двухнедельное турне по Америке и Канаде. Межконтинентальные перелеты, ежедневные выступления, встречи и посещения всевозможных медицинских центров выматывали до предела. Единственное, о чем он мог мечтать по возвращении – это выспаться хотя бы одно утро без необходимости просыпаться по будильнику в пять утра, чтобы к семи гладко выбритым, с иголочки одетым и искрящимся жизнью и чувством юмора предстать перед очередной командой медицинских светил, так и норовивших выпотрошить его до кишок, чтобы удостовериться, что он действительно тот, за кого себя выдает. По какой-то странной прихоти воображения, он теперь очень сочувствовал президентам США, каким-то мистическим образом, выдерживающим подобный ритм жизни во все время предвыборной компании. Ни за что на свете не согласился бы он добровольно посвятить свою жизнь моральному эксгибиционизму, к тому же столь утомительному физически.
По какой-то неизвестной причине рейс задержали почти на пять часов и он вернулся вымотанный до предела. И сразу же завалился спать, несмотря на то, что время было обеденное. Проснулся он от стука в дверь. Вероятно, он все же выспался, ибо выскользнул из сна легко и даже сразу сообразил, где находится. Вот только с временем определиться оказалось не так легко, сказывалась разница в часовых поясах. Но, судя по тому, что за окном темнело звездное небо, стояла глубокая ночь. Легкий стук повторился, и Стефан убедился, что ему не послышалось. Накинув халат – просто чудо, что он оказался висящим в ванной, а не затерянным среди неразобранного тряпья – открыл дверь. В нос ударил острый запах пиццы и тело, которое не кормили бог знает сколько времени отреагировало немедленно: рот наполнился слюной, а в желудке, буквально, заиграла музыка. Коробку, источавшую соблазнительный запах, держал не кто иной, как Каролина, одетая не в привычный белый халатик, а во что-то темное, но не менее откровенно демонстрирующее ножки.
- Ты же голодный совсем. Вот, “four seesons” («Времена года»), должно быть вкусно.
И Стефан немедленно согласился. Он действительно был чертовски голоден. Как оказалось, к пицце полагалась не кола а, вопреки всяким ожиданиям, пиво, которое пришлось как нельзя кстати. Черт побери, он совсем забыл про эту крошку, а она, оказывается ждала и даже заботилась. «Надо будет пригласить ее куда-нибудь», - подумал он, запихивая в рот очередной кусок. «Она» тем временем расположилась в кресле напротив, скромно сложив руки на сияющих в лунном свете круглых коленках. Вообще лунный свет – вещь чертовски обманчивая. Даже такая простая вещь как дыхание вызывает феерический эффект ибо некие сакральные округлости то бликуют в неверном свете, то исчезают в темноте, заставляя замирать в ожидании следующего появления. Каролина смотрела, как он жадно поглощает пиццу, а ночное светило играло бликами на едва прикрытом теле. И чем меньше оставалось пиццы и пива, тем больший интерес вызывала эта вечная игра женщины со светом и тенью.
Коробка, наконец, опустела. Требовалось всего одно движение, чтобы встать и забрать тару, но оно так и осталось незавершенным, ибо картон упал на пол, а Каролина каким-то непостижимым образом переместилась в пространстве так, что два тела очень естественным образом слились в одно. И теперь в зыбком лунном свете шевелилась и стонала странная тень, чей ритм ускорялся, словно она куда-то очень спешила в ночи.
Стефан проснулся, словно от толчка. Что-то, что именно он спросонья разобрать не мог, выдернуло его из сна и сердце глухими толчками бухало в ушах, гоня по телу волны адреналина. Он вскочил и, прыгая на одной ноге, усердно впихивал ногу в ставшие вдруг чертовски неудобными штаны. Нужно было спешить, ибо случилось нечто совершенно неординарное, хрипло и глухо, как никогда ранее лаял Манаа.
Он выскочил из комнаты и огромными прыжками несся на этот звук, торопясь и оскальзываясь на траве, влажной от росы едва занимавшегося утра. В сумеречном свете виднелись фигуры, также, как и он спешившие к источнику звука. Где-то хлопали двери, кто-то кричал и за спиной совсем рядом слышалось чье-то шумное дыхание, но оборачиваться не хватало времени. В конце концов, - казалось, прошли часы, хотя кому как не Стефану знать, насколько ткань времени может сжимать часы и растягивать мгновения до поражения или победы – он достиг цели.
Неистовый лай доносился из секретного, закрытого на все замки блока омоложения. И, вопреки всем правилам и порядкам, сейчас никакие двери не преграждали путь – все стояло нараспашку.
Стефан влетел в помещение и обнаружил, что он там далеко не первый. Здесь уже были трое охранников, двое их которых держали на мушке нарушителей, а третий безуспешно пытался урезонить Манаа, забившего троицу в дальний угол и продолжающего звать на помощь. Ни Стефану, ни Хансу, - как оказалось, это именно он бежал следом, - не удавалось ни прекратить лай, ни извлечь из угла закрывающих лица нарушителей. Пес всего лишь покосился на них и движением хвоста обозначил, что заметил присутствие, но видимо не счел их полномочия достаточными, чтобы снять оборону.
Ситуацию разрядила запыхавшаяся спросонок Агнешка, которую едва ли не на плечах втащил Бруно. Не обращая ни малейшего внимания, что распахнувшееся кимоно отрывает миру все прелести, женщина ринулась к любимцу, привычным движением обнимая его за шею, чтобы оттащить прочь.
Почувствовав, что хозяйка здесь и все под контролем, Манаа подчинился, замолчал и отошел в сторону. Охранникам не потребовалось дополнительных распоряжений, через мгновение каждый из нарушителей оказался закован в наручники, ребята свое дело знали. Каково же было изумление Стефана, узнавшего в одной из фигур красотку Каролину! Мгновенно все встало на места. И прогулки по парку, и легкий флирт, и ночная пицца, и секс, все служило одной цели: усыпить бдительность и добраться до святая святых Центра. Электронный чип, вот что требовалось ей, а вовсе не сам Стефан!
Остальные двое - высокий рыжий парень, похожий на ирландца, и девушка с явно восточными корнями - по-видимому тоже попали в Центр по программе обучения интернов, но их имен Стефан не знал.
Пока мужчина обшаривал карманы парня подоспела женщина из службы безопасности. Они действовали очень профессионально и эффективно, ибо на свет немедленно явились: тот самый чип, несколько наборов отмычек, блокнот с кодами и некоторые вещи, названия и назначения которых он попросту не знал. Злоумышленники также умудрились сделать невероятное количество фотографий приборов и инструкций по пользованию. Счастье, что Бруно в свое время выдержал не одну битву с Хансом, но все же настоял на том, чтобы заблокировать в этом корпусе все мыслимые сторонние волны Wi Fi. По всей видимости это уберегло файлы от отправки заказчику, кто бы он ни был.
Пока охрана выполняла свои обязанности, а Стефан едва не заламывал руки, переживая очередное столь горькое поражение на любовном фронте, Ханс взял бразды правления на себя: семья Тишеров немедленно получила указания вернуться домой и забрать своего потрясающего пса, от которого все еще шарахались задержанные. Тут же выяснилось, что сделать это несколько затруднительно, ибо пес, погнавшись за преступниками, вышиб стекло и теперь по квартире гуляет ветер. Только тут Алнешка спохватилась и принялась осматривать любимца, немедленно обнаружив порезы на лапах: банхар приземлился прямо на осколки. Полились слезы. Манаа, до этого стоявший довольно невозмутимо, вода из хозяйкиных глаз весьма встревожила, и он принялся переступать в волнении с лапы на лапу, увеличивая количество кровавых следов.
Слава богу, что у Ханса хватило опыта и хладнокровия, чтобы разрешить и эту проблему. По внутренней связи он немедленно вызвал дежурного врача, справедливо рассудив, что тон наиболее компетентен при оказании помощи пусть даже и собаке. Квартиру до прихода мастеров взяли под охрану, а Бруно с Агнешкой отправили досыпать в одну из резервных комнат общежития.
Задержанных увезла полиция. Стефан даже не заметил, вызвал ли ее Ханс, или же послали сигнал с пульта охраны.
Во всяком случае, здесь они больше никому навредить не могли.
Манаа стоически выдержал манипуляции доктора и, деловито прихрамывая, сопроводил хозяев во временное жилище, где для него уже оборудовали матрасик и миски с водой и кормом.
Специальные люди, увешанные самыми разными приборами и инструментами, уже ковырялись в замках, восстанавливая систему безопасности.
В общем, жизнь в Центре потихоньку возвращалась в нормальное русло.
Стефан чувствовал себя кругом виноватым, а главное, абсолютно лишним человеком, который, заварив кашу, оказался совершенно не способен хоть как-то помочь в устранении последствий. Он так и остался стоять посреди разгромленного помещения и стоял бы, может быть еще долго, если бы Ханс не включил его в список неотложных дел:
- Ну-ка, герой-любовник, нечего тут стенку подпирать, Иди домой досыпать, а то люди, на тебя глядя, пугаются. Что-то есть в тебе сейчас от графа Дракулы, то ли глаза красные, то ли клыки большие, то ли просто оскал недобрый. Давай я тебя провожу. Все равно нам здесь больше делать нечего, нужно место для специалистов освободить.
- А чип?
- Что чип? - Ханс не сразу понял, о чем говрит собеседник. – Ах, этот чип! Ну, он – вещественное доказательство, его полиция забрала.
- А как я теперь?
- Да никак. Точнее, как все мы. После обеда будут готовы новые чипы для всех, кому они по регламенту положены. Все старые аннулировать придется, замки-то новые стоять будут. Или ты решил, что тебе теперь чип не положен? Ну ты, босс, даешь! Кто же тебе запретит?
И он звучно хлопнул Стефана по плечу с высоты своей долговязой фигуры.
- Кстати, добрый совет, не как боссу, как другу можно? - И, не дожидаясь ответа: - Ты лучше езди в город на танцы, если приспичит. Как в прошлый раз. Так по крайней мере хоть какая-то надежда будет, что барышня попадется случайная, а не подсадная.
- Ты что, следил за мной?! – вся кровь бросилась Стефану в Лицо.
- Разумеется. – на него с длинного лошадиного лица смотрели серые невозмутимые глаза. – А как бы иначе могло быть? Это раньше ты был просто подающий надежды гонщик. И то, смотри, сколько народу тебя знало. А сейчас? Ты же медийное лицо не хуже английской королевы. Тебя не знают может какие-нибудь папуасы с затерянных островов, если такие вообще где-то остались. А для остальных ты – очень даже лакомый кусочек. Хорошо если девчонка почтет за честь с тобой переспать. А если какой-нибудь маньяк бросится с ножом там, или кислотой? Ты вообще представляешь, какой в мире процент людей, у которых вместо мозгов коровьи лепешки? Может, ты историю про принцессу Диану и папарацци не слышал? А есть еще чуть более старая история, как какой-то бродяга зачем-то застрелил Джона Кеннеди. или вот еще, был такой малый -–Герострат. Тот тоже прославиться хотел. Короче, если ты не знал и не догадывался, то теперь будь уверен: в каждую минуту твоей жизни, если ты не находишься на территории Центра здесь или в Монголии, при тебе обязательно есть охрана. Даже если ты их не видишь, они работают. Потому что ты, мать твою, создаешь потрясающие вещи для всей планеты! И если ты думаешь, что Карло, или я, или Микаэль, или Бруно, да даже Агнешка со своим Манаа, будь он неладен, работаем здесь за деньги, то ты – дурак и ни черта не понимаешь в жизни. И я буду охранять тебя, и твой Центр, и твой корабль, и все, к чему ты имеешь отношение так, как будто дороже и святее ничего на свете нет. Понял, босс? Спать иди.
С этими словами Ханс подтолкнул окончательно переставшего что-либо соображать Стефана к двери, которую, оказывается, тоже охранял молодец в форме службы безопасности.
В ответ на недоуменный взгляд прозвучало:
- Запирать-то у тебя ни чипа, ни времени не было.
Оставалось только пожать плечами и подчиниться. Он, действительно не принадлежал больше самому себе. А с женщинами… Ну что же, скоро, совсем скоро он улетит с этой планеты и, может быть, в космосе будет меньше соблазнов.
И Стефан улегся досыпать.
Уже назавтра Питер, тоже примчавшийся по тревоге, доложил, что полиция пока разрабатывает версии, где заказчиками промышленного шпионажа – именно так классифицировалось преступление - могут быть конкуренты либо из индустрии красоты, либо – из фарма-индустрии. Но все это уже относилось к работе полиции. Их же работой было продолжать, продолжать и продолжать начатое, чтобы как можно скорее запустить в космос Корабль!