Глава девятая
Вечер был тихим и теплым, и Матвей раздумывал, стоит ли надевать пиджак, когда сообщили, что такси ждет возле подъезда. Его одолевала необычная смесь разнообразных чувств – волнение, предвкушение и неуверенность в себе. Усмехнувшись, он пригладил волосы и все-таки прихватил пиджак, вдруг Лене пригодится. Сидя в такси, Матвей пытался представить их встречу. Они фактически не знают друг друга. Эта встреча должна их познакомить, но удастся ли? У обоих есть тайны, которыми не хочется делиться, а без хоть какой-то доли откровенности знакомство не состоится, будет обычный светский треп, ни о чем. Ему хотелось узнать о Лене все – ее прошлое, пристрастия и страхи. Сегодня он полночи просидел за компьютером, пытаясь найти ее в социальных сетях, но ему это не удалось. Похоже, она тщательно заметает следы. Что же такое есть в ее прошлом, что она пытается его не просто забыть, а отринуть? Как проникнуть в ее тайны?
Похоже, она интуитивно испытывает к нему доверие. Он вспомнил, как она прижалась к его груди, смачивая слезами рубашку. А вдруг дело не в нем, а только в ситуации, и она точно так же отреагировала бы на любого другого? «Нет! Нет!» – тут же отмахнулся он. Ее реакция на предложение поужинать говорит о другом. Матвей невольно усмехнулся: впадаю в детство, точнее, в подростковый возраст. Сколько терзаний! Он не мог припомнить, чтобы когда-то было такое. Обычно он действовал с налету – пришел, увидел, победил. Все получалось как-то само собой. Тут такой способ не пройдет, да и он уже не тот, что прежде. Ему стало не по себе. А какой он теперь?
Матвею не хотелось отвечать на этот вопрос, да и вряд ли он знает ответ. Раньше и представить было невозможно, чтобы он месяц тянул с принятием решения, сбегал от проблем, да еще в такой период, когда отцу требовалась поддержка. А ведь он это сделал. Тут любые оправдания неуместны. Матвей поспешил отбросить неприятные мысли. Сейчас нужно сосредоточиться на другом. Впервые после долгого перерыва он едет на свидание. Пусть Лена считает это дружеской встречей, но для него это свидание. Ведь они будут общаться наедине и на личные темы. Пусть не будет поцелуев и жарких объятий, но они хоть чуть-чуть приблизятся друг к другу. Почему-то он был уверен, что не разочаруется в ней и что под красивой оболочкой скрывается не менее красивая душа. Конечно, сейчас Лена в полном раздрае, но он сделает все возможное и невозможное, чтобы ей помочь.
Она жила за Невской заставой. Матвей плохо знал этот рабочий район. Никакими архитектурными излишествами он не был обременен. Вдоль Невы в ряд выстроились крупные предприятия, ведущие свою историю еще с царских времен. Здания из красного кирпича со скупой белой отделкой выглядели добротно и достойно. Раньше строили на века, а современные вкрапления казались чем-то инородным, и подчас неуместным. Такси тем временем свернуло с проспекта Обуховской Обороны, растянувшегося на многие километры вдоль реки, и вскоре они оказались в неказистом переулке. Трехэтажное здание, перед которым они остановились, вызвало в нем недоумение. Обветшавший фасад тут был ни при чем, просто это здание было совсем не похоже на жилой дом, скорее, на государственное учреждение, что косвенно подтверждал единственный подъезд. Его прошиб холодный пот. Неужели Лена его обманула? Только присмотревшись, он различил на одном из окон пестрые занавески и кошку, гордо сидящую на подоконнике. Значит, здесь все-таки живут. Матвей облегченно перевел дух. Затем распахнулось окно на втором этаже, послышался многоголосый гомон и музыка – у Лениных соседей затевалась вечеринка. Выбравшись из такси, он набрал ее номер.
И вот, она появилась на пороге. У Матвея перехватило дыхание. Он онемел и обездвижел, внимательно всматриваясь в ее лицо. Она улыбалась как-то натянуто, да и на его звонок отреагировала совсем не так, как утром. Что еще произошло? Неужели опять какая-то весточка из прошлого? Нужно срочно разобраться со всеми тайнами, иначе все закончится, так и не успев начаться. Оцепенение прошло. Широкими уверенными шагами он направился к ней, заклиная себя держаться сдержанно.
- Здравствуй, - улыбаясь, он взял ее за руку.
- Здравствуй, - машинально ответила она, затем поправилась: - Здравствуйте!
Матвей не собирался сдаваться.
- Первый вариант мне нравится больше и, если уж так получилось, то давай перейдем на ты.
Лена пожала плечами, как бы выражая безразличие к такому незначительному уточнению. Но для Матвея это было важно. Пусть совсем чуть-чуть, но он приблизился к ней.
- Вы приехали на такси? – удивилась Лена, размещаясь на заднем сидении автомобиля.
- Ты, - поправил он. – Да, мне иногда тоже хочется расслабиться. Думаю, за наше знакомство стоит выпить хотя бы по бокалу вина, а я слишком ответственный водитель, чтобы после этого садиться за руль.
Он, не задумываясь, изрекал безопасные банальности, чтобы ее оставило напряжение, которое угадывал не только в ее голосе и взглядах, но и в движениях. Предложил поужинать в ресторане, специализирующемся на русской кухне и расположенном по дороге на Павловск. Лена ничего не имела против, и на его вопрос о ее предпочтениях, ответила, что из всей известной ей русской кухни предпочитает пельмени. Они еще немного порассуждали о кулинарных пристрастиях. Напряжение потихоньку спадало. Матвей продолжил разговор в том же безопасном ключе.
- Твой дом, скорее, напоминает государственное учреждение, чем жилище.
- Так и есть, - живо откликнулась Лена. – Раньше там была школа, потом классы переделали в маленькие клетушки и устроили заводское общежитие. Теперь и это в прошлом. Здание собираются сносить, многие уже разъехались. Моя предприимчивая хозяйка давно не живет там, но умудряется извлекать выгоду, сдавая свои апартаменты.
Матвею стало не по себе. Так не должно быть!
- Ты живешь в клетушке? – резко спросил он.
Лена нахмурилась, затем усмехнулась:
- Все не так страшно. Моя квартирка занимает две клетушки, и в ней есть все необходимое.
Он понимал, что следует остановиться, но сдержаться не смог:
- Почему ты выбрала именно эту квартиру?
- Неужели непонятно? – устало отозвалась она. – Из-за ее дешевизны.
Матвею казалось, что дело не только в этом. Возможно, она не отдавала себе отчета, но наверняка ее привлекла уединенность и даже заброшенность этого места, несмотря на относительную близость к центру. Рядом с домом был большой пустырь. Потом тут появится что-то более привлекательное, подумал он, но пока и сам дом и окружающий его пейзаж выглядят очень уныло. Добровольно заточить себя здесь? Это попахивало мазохизмом. За что она себя так наказывает? Матвей немного приуныл. Похоже, пробиться к ней будет еще труднее, чем он думал. Неужели его мечтам не суждено сбыться? Он непроизвольно сжал кулаки. Теперь уже оба чувствовали напряжение.
По счастью, дорога подошла к концу, и такси остановилось у двухэтажного деревянного терема. Он был непритязательным, но вполне симпатичным, а высокое нарядное крыльцо выглядело очень приветливо. Матвей неоднократно устраивал здесь деловые встречи и успел заметить, что этот ресторан подходит и для более личного общения. В сопровождении элегантного метрдотеля они поднялись на второй этаж. Интерьер был оформлен в русском стиле – дерево, резьба, на стенах яркие картины и зеркала в окладистых деревянных рамах. Они разместились за столиком возле камина, замаскированного под русскую печь. Сейчас камин, разумеется, не горел, но добавлял обстановке уюта. На каминной полке стояли всевозможные безделушки – изделия народных промыслов. Все это не выглядело нарочито, а казалось естественным и не напоминало декорации. По счастью, и официанты были одеты в обычную одежду, а не в рубахи, подпоясанные кушаками.
Откинувшись на высокую спинку стула, Лена улыбнулась:
- Мне здесь очень нравится. Спасибо, что пригласил.
Матвей почувствовал, что напряжение его отпустило, и расплылся в ответной улыбке:
- Очень рад. Надеюсь, и дальнейшее тебе понравится не меньше. Что будешь пить?
Лена ответила, что предпочитает белое сухое вино, пусть это и не сочетается с пельменями, которые собиралась заказать.
- Давай договоримся, - предложил Матвей, - что сегодня будем делать только то, что нравится. Пусть это станет девизом нашей встречи.
Он заказал себе грибы в сметане, Лене пельмени, а закуски Лена доверила выбрать ему на свой вкус. Обсуждая меню, они понемногу расслаблялись, и общение становилось все более непринужденным. После первого бокала вина щеки у Лены разрумянились, и она стала еще привлекательнее. Матвей, еле удерживаясь от комплиментов, постепенно переводил разговор к более личным темам. Ему казалось, что он продвигается по минному полю и, опасаясь сделать неверный шаг, начал с самого безобидного – стал расспрашивать ее о занятиях художественной гимнастикой. Лена довольно охотно поддержала эту тему, даже без ложной скромности сообщила о своем главном достижении – чемпионстве областного масштаба. Дальше этого ее откровения не продвинулись. О своей семье она сообщила лишь то, что ее отец погиб, и они жили вдвоем с матерью.
- Ты по ней очень скучаешь? – поинтересовался Матвей.
В ответ она неопределенно пожала плечами, давая понять, что дальнейшее обсуждение этой темы нежелательно. Лицо ее оставалось бесстрастным, и Матвей пытался угадать, что скрывается за этой маской. Поначалу он полагал, что ее бегство из Курдюмова объясняется какой-то любовной драмой, но после ее реакции на вопрос о матери уже не был в этом так уверен. Но что же такого страшного могло произойти в жизни этой на редкость привлекательной девушки? Вот и сейчас она снова будто отгородилась от него невидимой стеной, а он еще не задал ни одного вопроса из тех, ответы на которые хотел бы услышать. Но вряд ли ему удастся сегодня продвинуться дальше. Ведь он тоже, рассказывая о себе, о женитьбе даже не упомянул, как будто это ничего не значащий факт в его биографии. Чтобы окончательно не впасть в уныние, он начал вспоминать забавные эпизоды из своего бурного прошлого, пару раз она даже рассмеялась. Матвей не мог отвести глаз от нее, она его просто завораживала. Лена тем временем делилась впечатлениями о прочитанной книге, но он ее не слушал. Он поймал себя на том, что мог бы провести так всю жизнь – просто смотреть на нее и слушать ее голос. «Ну, ты и влип, старик», - мрачно усмехнулся про себя Матвей.
- Матвей, ты меня совсем не слушаешь! – прорвался возмущенный Ленин голос. Он встрепенулся.
- Конечно же, слушаю! Мне интересно все, что ты говоришь. Просто я эту книгу не читал.
Лена вдруг хитро улыбнулась:
- А как называется эта книга, которую ты не читал?
Матвей беспомощно оглянулся, только сейчас заметив, что народу в ресторане заметно прибавилось, и музыка стала громче. Ярко одетая женщина, сидящая за соседним столиком в компании подруг, призывно посмотрела на него и указала глазами на салфетку, на которой крупными цифрами был написан номер телефона. Матвей отрицательно покачал головой и повернулся к Лене. Она, похоже, заметила эту пантомиму и удивленно уставилась на него. Матвей расхохотался:
- Какая разница, как называется книга, которую я не читал! Главное, мне понравились твои рассуждения.
Лена с сочувствием посмотрела на него:
- Матвей, не нужно притворяться, я же знаю, что ты меня не слушал и думал о чем-то своем. Не беспокойся, я нисколько не обижаюсь. Догадываюсь, что развод дело нелегкое.
Матвею хотелось пресечь эту тему на корню, но он понимал, что тогда и сам не сможет задавать ей личных вопросов, поэтому пришлось на ходу искать компромисс.
- Помнишь, я тебе говорил, что иногда все не так, как кажется? Так вот, это как раз такой случай. Тебе я скажу главное – мы с Катей никогда друг друга не любили, так что наши сердца не будут разбиты.
- Но как же…
Матвей понял, что сейчас она спросит о Лешке, поэтому подвел черту:
- Об остальном я расскажу тебе позднее, когда мы поближе познакомимся. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.
- С удовольствием.
- Спасибо за понимание. Именно его часто не хватает.
Лена тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и его в очередной раз оглушило это невероятное сочетание светло-зеленых глаз и черной челки. Она улыбнулась:
- Предлагаешь поговорить о чем-нибудь более приятном? Пожалуйста. Скажи, тебе часто дамочки в ресторанах предлагают свои телефоны?
Окончание ужина прошло в обсуждении этой и сопутствующих ей темах.
- А тебе часто приходиться избавляться от ухажеров с помощью кулаков? – поинтересовался Матвей.
Лена приняла нарочито задумчивый вид:
- Ну…, - протянула она, - как тебе сказать…, – и вдруг рассмеялась: - честно говоря, до кровопролития дошло в первый раз!
Оба были довольны вечером в целом и друг другом в частности. У ресторана их ожидало такси. Поднявшийся легкий ветерок принес прохладу. Матвей набросил Лене на плечи свой пиджак, порадовавшись своей предусмотрительности. Они расположились на заднем сидении автомобиля, и Матвей машинально положил руку на спинку сидения за Лениной спиной. Она, видимо почувствовав непреднамеренность его жеста, никак не отреагировала, а Матвей задумался. Неужели она ни разу не заметила ничего подозрительного в его в поведении – ничего такого, что не вписывалось бы в его декларацию о дружеских отношениях? Где же хваленая женская интуиция? Или это обычная женская игра в наивность и неискушенность? Так думать не хотелось, но что еще остается. Не мог ведь он быть настолько убедительным в своей роли, когда душа и тело просто разрывались от бурных страстей. И тут он понял, что не только мог, но и смог. Доказательство этому было очень убедительным. Та женщина в ресторане, прежде чем решиться предложить ему свой номер, наверняка достаточно долго за ними наблюдала и пришла к выводу, что между ними нет никаких романтических чувств. «Что ж, старик, пять с плюсом тебе за артистизм, - похвалил себя Матвей. - Теперь можно немножко надавить на Лену». Еще совсем недавно оживленная и даже радостная, она печально смотрела в окно. У него в душе все переворачивалось. Так не может больше продолжаться, не должно. Ей действительно пора выбираться из своей скорлупки!
- Лена, помнишь наш вчерашний разговор? – Она кивнула. – Ты попыталась все проанализировать?
Он почувствовал, как она напряглась и бросила на него недружелюбный взгляд:
- Зачем тебе это нужно?
Он не обратил внимания на ее грубость.
- Ты слишком глубоко увязла в своих неприятностях и жалости к себе, похоже, без внешнего толчка тебе не выбраться.
Она зло усмехнулась:
- И ты готов дать мне волшебный пендель?
- Типа того, - мягко произнес он и улыбнулся.
Ответной улыбки не последовало, но она немного расслабилась и откинула голову назад. Ее волосы коснулись его руки, и Матвей замер, а затем его сердце пустилось вскачь, тело и вовсе вышло из-под контроля. Он не решался нарушить установившуюся тишину, опасаясь, что голос может выдать его чувства. И тут Лена заговорила:
- Вчера я долго не могла уснуть, все думала о нашем разговоре и решила поступить так, как ты советовал – только прежде, чем приступить к анализу событий, стала вспоминать все по порядку.
Матвей увидел, что на глазах у нее выступили слезы и, повинуясь инстинкту защитника, а не какому-нибудь другому инстинкту, обнял ее за плечи и прижал к себе. Его сердце стучало по-прежнему, но возбуждение немного улеглось и уже не было столь болезненным. В данный момент он и впрямь ощущал себя именно защитником. Лена, почувствовав его участие и безраздельное внимание, положила голову ему на плечо. Матвею уже удалось взять себя в руки, и он лишь ласково погладил ее по голове. Молчание затягивалось.
- Ну, и что было дальше? – не выдержал он.
- А дальше… я в своих воспоминаниях дошла до заколдованной точки и превратилась в слезливую лужу. – Тем временем ее слезы намочили его рубашку, и он невесело подумал, что у нее входит в привычку рыдать на его груди, но она отстранилась и посмотрела на него. – Скоро моя подушка покроется плесенью! Хотя я ее каждый день сушу на подоконнике! – Она стала смахивать слезы, и Матвей протянул ей платок. Она машинально им воспользовалась и вернула, даже не поблагодарив, а он так же молча засунул его в карман.
- Но ты ведь понимаешь, что дальше так продолжаться не может, - продолжал он гнуть свою линию. – Нужно вытерпеть эту боль, пройти по этому пути до конца, и лучше говорить обо всем вслух. Кстати, я хороший слушатель. Думаю, вместе мы разберемся со всеми трудностям. Ты вообще когда-нибудь с кем-то обсуждала те события? – Она отрицательно покачала головой. – А с Артемом?
- Он и так все знал и поддерживал меня, как только мог. Наверное, я неблагодарная тварь, но мне совсем не хочется его видеть. А теперь еще…
Она замолкла на полуслове, и Матвей выжидающе уставился на нее:
- Ну, и что «теперь еще…»?
- Неважно.
- Нет уж, договаривай.
- Он в меня влюблен, - нехотя произнесла она. – Понимаешь, как это все осложняет? Представь себя на моем месте. Вот сейчас, когда у тебя вся душа в клочьях, какая-нибудь девица, которая в курсе всех твоих проблем, стала бы вешаться тебе на шею? Что бы ты почувствовал?
Матвей чуть не сказал, что смотря какая девица, но вовремя попридержал язык, опасаясь попасть в разряд нежелательных персон.
- Понимаю, - пробурчал он. – Такого и врагу не пожелаешь.
Лена благодарно улыбнулась.
- Ты был прав, когда говорил, что именно понимания часто не хватает.
- Да ты меня цитируешь! – весело отозвался он. – Весьма польщен.
- Только не задирай нос!
- Ладно, не буду. Но повторю: я польщен!
Установилась тишина, но это была не звенящая, не царапающая, а уютная тишина. К сожалению, ее нарушил голос водителя:
- Молодые люди, вы выходить собираетесь? Мы уже пятнадцать минут стоим возле дома.
- О Господи, - пробормотала Лена. – Я и не заметила. – Ей было неловко, ведь водитель мог слышать их разговоры. Конечно, они говорили негромко, а автомобиль класса «люкс» весьма просторный, но все же перегородки в нем не было.
Матвей, в отличие от Лены, сразу заметил, когда они остановились, но прерывать такой разговор ему совсем не хотелось. Он был благодарен водителю, что и тот сделал это не сразу, лишь сожалел, что заранее с ним не договорился покатать их по городу подольше. Он помог Лене выйти из автомобиля и попросил водителя подождать его возвращения. Они остановились возле подъезда. Лена не пригласила его к себе, и он решил этой темы вообще не касаться, а предложил встретиться завтра вечером, чтобы продолжить общение.
- Только не это! – рассмеялась она. – Еще один волшебный пендель я не выдержу, во всяком случае, так скоро после первого.
Матвей был разочарован, но понимал, что ни в коем случае нельзя навязываться.
- И чем же ты собираешься заняться? Опять будешь предаваться унынию и жалеть себя?
Возможно, это жестоко, подумал он, но было бы неплохо немного ее разозлить, чтобы она, наконец, выбралась из той пучины, в которой барахталась неизвестно сколько. Следующий вопрос вырвался сам собой:
- Когда произошли те неприятные события?
- Восемь месяцев назад, - еле слышно ответила она.
- А сколько ты уже в Питере?
- Два месяца.
Матвей задумался. Значит, полгода после свершившегося она продолжала жить в своем захолустьи, а потом вдруг сорвалась с места. Чего она выжидала? Может, надеялась на примирение, если дело было в ссоре с кем-то? Следующий вопрос он сформулировать не успел, так как Лена уже пришла в себя после его наскока. Выражение ее лица было совсем не дружелюбным.
- Я не ставлю перед собой задачи, как ты изящно выразился «предаваться унынию и жалеть себя», но уж как получится. - Она гордо вскинула голову: - Собираюсь завтра поехать на Залив. Одна. Попробую продолжить то, что начала прошлым вечером. Надеюсь, что на берегу моря и под солнечными лучами получится эффективнее, чем ночью, уткнувшись в подушку.
Матвей любовался ею и в то же время гордился. Он догадывался, чего ей стоит держаться с таким достоинством. Он бы с удовольствием переложил ее проблемы и горести на свои плечи, но, к сожалению, это невозможно. Каждый несет свой крест, он знал это по себе. И все же… После разговора с отцом ему стало значительно легче. Нельзя слишком долго носить все в себе. Может, и Лена когда-нибудь доверится ему? Лишь бы не слишком затягивала с этим. Чем дальше, тем труднее открыться. Уезжая в командировку, он собирался отсутствовать неделю, но растянул командировку на месяц. Могло быть и дольше, если бы отец не дал ему «волшебный пендель», так что он не собирался ослаблять давление на Лену. Это должно дать свои плоды. Но сегодня, похоже, он исчерпал свои возможности. Притянув к себе, он дружески чмокнул ее в щеку. Она явно удивилась такому жесту с его стороны, но поскольку поцелуй был совершенно невинным, то раздувать проблему не стала и улыбнулась:
- Спокойной ночи, Матвей.
- И тебе того же. А еще – желаю тебе завтра пройти свой нелегкий путь до конца. Я позвоню. Если понадоблюсь, звони в любое время дня и ночи.
- Спасибо.
На обратном пути и позднее, у себя дома, он ощущал воодушевление. Несмотря на сложности и неясное будущее, он вновь почувствовал себя живым, полноценным мужчиной. Полгода он вел монашескую жизнь и настолько погрузился в нее, что уже никакого дискомфорта не испытывал. В командировке он решил покончить с добровольным целибатом и согласился на свидание с весьма симпатичной сотрудницей. Однако в последний момент дал задний ход, не смог переступить через себя. Ему было горько и противно, и он понимал, что обидел свою партнершу, но это ничего не меняло. Механическое совокупление без всяких чувств казалось настолько омерзительным, что желание просто пропало, будто его и не было. Похоже, старею, невесело подумал он, когда-то подобные мелочи меня не останавливали.
- Что случилось? – удивилась женщина.
- Да так, кое-что вспомнил, - усмехнулся он.
- Что же именно?
- Что я женат.
Это была всего лишь отговорка, но он подумал, что такая версия должна показаться несостоявшейся партнерше наименее обидной и, главное, понятной. Но не тут-то было. Она рассвирепела. Концовку того свидания вспоминать не хотелось, и он не стал этого делать. Неожиданно он блаженно улыбнулся. Теперь все иначе. По отношению к Лене Кузнецовой он испытывал всю гамму чувств – от самых возвышенных до самых низменных. Делать окончательные выводы было рано, но ему почему-то казалось, что ее сердце свободно от глубоких привязанностей, слишком много в нем горечи. А раз так, у него есть шанс, и он использует его в полной мере. Матвей почувствовал себя прежним – сильным и уверенным в себе. Значит, и действовать будет по-прежнему – пришел, увидел, победил!
Глава десятая
Я вошла в квартиру в каком-то непонятном состоянии, можно даже сказать, в противоречивом. С одной стороны, мне понравился совместно проведенный вечер, а с другой – слишком уж он меня растревожил. Похоже, «волшебный пендель» удался на славу. Я ощущала что-то вроде злости. Как он посмел так небрежно отозваться о моих переживаниях! «Предаваться унынию и жалеть себя!» Если бы он знал! Нет, от меня он ничего не услышит, пусть думает, что хочет. Наверняка представляет себе какую-нибудь мелодраму – милый меня бросил, и я растеклась слезной лужей. Ах, если бы все было так просто! И с какой стати ему нужно обо всем знать? Во всяком случае, никаких романтических чувств он, слава богу, ко мне не испытывает. Поцелуй в щечку ничего не значит, так можно поцеловать ребенка или даже свою бабушку. И вообще, он слушал меня через слово, погруженный в свои мысли. А подумать наверняка есть о чем. Сказал, что они с женой никогда не любили друг друга. Но ведь ребенка как-то зачали! Наверняка все не так просто. Или же это был вынужденный брак из-за беременности? Тогда почему о сыне ни словом не обмолвился? Наверное, это самая болезненная тема. Неужели не могут ребенка поделить? В таком случае, ему можно только посочувствовать. Может, он и ждет от меня сочувствия? Или же чего-то другого? Вопросы… вопросы…
И тут до меня дошло. Желая мне помочь и погружаясь в мои проблемы, он забывает о своих, подозревая, что у меня они не менее болезненные. А ведь и со мной происходит то же самое. Сейчас, вместо того чтобы оплакивать свою неудавшуюся жизнь, я думаю о том, что происходит в его жизни, и не просто думаю, а пытаюсь догадаться, как же все обстоит на самом деле. Артем, не сумев помочь мне выбраться из депрессии, советовал обратиться к психотерапевту, и о групповых занятиях упоминал. У нас с Матвеем именно это и происходит, правда, наша группа всего из двух человек и уровень доверия слишком низкий, но кто знает, что будет дальше. Что ж, попробуем помочь друг другу. Я немного приободрилась и решила выполнить наказ товарища по несчастью – мысленно пройти свой путь до конца, выискивая пресловутую недосказанность.
В воскресенье в одиннадцать утра я уже находилась на пляже в Солнечном. Народу было немного, так как с самого утра набежали облака и заметно похолодало. Я выбрала уединенное местечко, разделась до купальника и, расстелив большое полотенце, улеглась на спину, решив немного расслабиться перед тем, что предстояло сделать. До недавнего времени и не подозревала, что своими мыслями можно управлять, пусть и не в полной мере. Конечно, какие-то обрывки, чувства, ощущения пробивались помимо воли, но чтобы последовательно, шаг за шагом все вспоминать – тут без моей команды не обойтись. И я эту команду дала. Тем временем надо мной медленно проплывали похожие друг на друга облака. Это зрелище было монотонным и успокаивающим.
Мне вдруг вспомнился другой летний день и в другом городе. Мы с Данькой лежали на траве в нашем любимом уголке парка и смотрели на облака. Они были пушистыми, разных форм и размеров, и мы высматривали замаскированные в них фигуры, давая волю фантазии. Но через минуту форма облака менялась, и слон превращался в кролика. Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Впервые вспомнила о Даньке с улыбкой. Что ж, неплохое начало, подбодрила я себя, но ведь я забежала немного вперед, а нельзя пропускать ничего, пока непонятно, что может оказаться важным. Я ведь собиралась погрузиться в подробные воспоминания не просто так, а для того, чтобы, как выразился Матвей, избавиться от недосказанности. Я бы назвала это не недосказанностью, а нестыковкой. Вроде бы все факты стройно выстроились в ряд, но что-то не так, будто в истории начало взято из одной книги, а концовка из другой. Казалось бы, финальная точка все расставила по своим местам, даже я всему поверила, но чем больше времени проходит, тем сильнее меня подспудно что-то гнетет, и теперь я поняла что – нестыковка! Ведь не может что-то возникнуть из ничего, значит было что-то такое, чему я не придала значения, какая-то червоточина, которая впоследствии превратилась в гнойную язву. Итак, продолжу с того места, на котором остановилась в прошлый раз.
Я с большим трудом отстояла право пойти в новую школу, но в последний момент меня стали терзать страхи и сомнения. А вдруг мама права, и я здесь не справлюсь? Стоя рядом с учительницей, я смотрела на класс будто через запотевшее стекло, и вдруг совершенно четко увидела серьезное и взрослое Данькино лицо – с перебитым носом и шрамом, рассекавшим правую бровь. Нам хватило одного взгляда, чтобы понять, что мы созданы друг для друга. Это может показаться преувеличением, но именно так и было. Неужели, нет? Впрочем, нельзя бежать впереди паровоза.
На первой же перемене Данька с Артемом подошли ко мне. Они были друзьями и сидели за последней партой. Меня посадили за вторую рядом с Таней Никитиной – весьма привлекательной девочкой с большими амбициями. Она сразу меня невзлюбила, так что вскоре у меня сменилась соседка. Ей оказалась тихая и скромная Варя Светлая. Фамилия ей совсем не подходила, так как Варя была ярко выраженной брюнеткой с карими глазами, но она не обращала внимания на всякие шуточки по этому поводу. Близкими подругами мы с ней не стали, но ладили неплохо. Вообще с подругами у меня было туго. Я, конечно, понимала, почему девчонки были так недружелюбно ко мне настроены – два самых привлекательных парня в классе ходили за мной, как приклеенные. Думаю, кого-нибудь одного они еще вытерпели бы, но двоих – это уже слишком. Поначалу и Артем пытался заявлять на меня какие-то права, они с Данькой даже поссорились, но я настолько явно отдавала предпочтение Даньке, что Артему пришлось смириться с поражением. Через некоторое время друзья помирились, и мы стали дружить втроем. Ты слишком великодушный, - говорила я Даньке, - мне бы хотелось больше времени проводить вдвоем. Но так даже лучше, - усмехался он в ответ, - а то мы с тобой бог знает, чего натворим. Впрочем, мы и без того достаточно времени проводили наедине.
Об их дружбе-соперничестве стоит сказать особо. Она началось задолго до моего появления. До поры до времени они учились в разных классах и, хотя были знакомы, почти не общались. Потом в связи с какими-то новыми педагогическими веяниями всех перемешали, и оба оказались в 8-А. Своими глазами я ничего не видела, но по Данькиным рассказам хорошо представляла, как все происходило. Кое-что и сама додумала. У них было много общего. Оба были лидерами, занимались спортом и хорошо учились, даже внимание девчонок делилось примерно поровну. К шестнадцати годам Данька стал чемпионом страны по боксу среди юношей и мастером спорта. Артем имел разряды в плавании и теннисе и немало побед в различных соревнованиях. Данька хорошо разбирался в математике и физике, даже участвовал в олимпиадах по этим предметам. Артем по всем предметам отлично успевал, так что школу окончил с золотой медалью. Но это опять, немного забегая вперед.
Внешне они были совсем не похожи, разве что ростом. Артем был стройным и утонченным, Данька мощным и мужественным. Если оценивать их в романтических формулировках, то Артем напоминал юного графа, а Данька бывалого пирата.
Оказавшись в одном классе, они поначалу присматривались, а потом стали друг друга задирать – отпустить обидную шуточку, походя задеть другого и не извиниться, было нормой. По Данькиным словам, в большинстве случаев инициатором этих мелких инцидентов был Артем. Даньке не раз хотелось дать однокласснику в ухо, но он хорошо помнил слова тренера: «Не вздумайте применять свои умения в мирной жизни, только на ринге! Не пятнайте честь спортсмена!» - и держался, сколько мог. Однажды все-таки не выдержал. Выходя из школы, он не заметил, как Артем поставил ему подножку, и растянулся во весь рост. Тут его терпение лопнуло. Схватив обидчика за шкирку, он потащил его вглубь двора. Оживленные свидетели потянулись следом.
- Вот сейчас мы поговорим…
Данька не успел закончить фразу, так как получил удар в челюсть. Он рассвирепел и нанес несколько мощных ответных ударов, но Артем, хотя его и покачивало, устоял на ногах. Такая стойкость невольно вызвала уважение, а вскоре Данька убедился и в бесстрашии своего противника. Тот отчаянно лез в атаку, забывая о защите, впрочем, пару раз и Данька пропустил удар, не ожидая от него такой наглости. Данька был более сильным и умелым и легко мог свалить уставшего Артема одним ударом, но вспомнил слова тренера и умерил пыл. Все равно победа останется за ним. Привычный к боям и тяжелым тренировкам он даже не запыхался, а с Артема градом катил пот, ноги у него подгибались. Войдя в ближний бой, он буквально повис на Даньке. Ударов больше не требовалось, было достаточно его оттолкнуть. Но Данька почему-то этого не сделал. Оторвав от себя ослабевшие руки противника, он важно произнес:
- Совсем неплохо для непрофессионала. Ничья! – и протянул ему свою руку.
Артем на мгновение замешкался, а затем пожал ее. Недовольная публика, жаждущая продолжения кровавого зрелища, недовольно загомонила, но Данька оборвал возмущенные возгласы:
- Сеанс окончен. Можно расходиться по домам.
С того дня они стали друзьями и даже уселись за одну парту. Конечно, соперничество никуда не делось, но оно приняло более цивилизованные формы, например, кто быстрее решит задачу, пробежит кросс или охмурит больше девчонок. С моим появлением последний пункт был снят с повестки дня.
Подружившись с двумя такими умными парнями, и я приобщилась к наукам, с ужасом осознавая, сколько у меня пробелов. Мы часто вместе готовили уроки у кого-нибудь дома. Все родители весьма благосклонно относились к такому времяпровождению, даже моя мама. Впрочем, она была верна себе, отдавая явное предпочтение Артему. Его отец был успешным бизнесменом, а мать работала в мэрии. У Даньки отца не было, а мать всего лишь уборщица в магазине. Для моей мамы все было очевидно.
- Ты ведь не глупая, - говорила она. – Сама подумай, почему, например, при разведении лошадей такое внимание уделяют родословной. Да потому, - в ее голосе явно слышалось торжество, - что всем давно известно, что от тяжеловоза не родится скаковая лошадь, как и от скаковой лошади не родится тяжеловоз. Почему у людей должно быть иначе? Чем мы отличаемся от лошадей?
- Многим, - буркнула я, сознавая, что пока не могу состязаться с ней в эрудиции.
Мама тем временем продолжала свою лекцию.
- Люди издавна знали это, поэтому подходили к столь важному вопросу серьезно, позволяя родителям устраивать браки.
- С твоими замшелыми взглядами тебе следовало бы родиться в девятнадцатом веке, - прошипела я, не выдержав.
Мама не обратила внимания на мою дерзость.
- Неужели ты нацелилась на Даню? – недовольно спросила она.
- Ни на кого я не нацеливалась! Мы с Данькой любим друг друга!
Ее лицо скривилось в глумливой усмешке:
- Любовь! Подумать только! Это же просто подростковые гормоны разыгрались. Поверь, я много лет работаю в школе и всякого насмотрелась. Учти, если ты принесешь в подоле, то сама будешь нянчиться со своим потомством.
- Да о чем ты говоришь! – воскликнула я. – Мы с Данькой никогда…
Я заметила, как на ее лице промелькнуло облегчение, что, впрочем, не помешало ей продолжить натиск:
- Твой Даня безотцовщина! Он не знает своего отца, вдруг в его родне наследственные заболевания…
- Это какой-то фашизм, - простонала я, не найдя более точного определения тому, что говорила мама. - Как ты можешь делать какие-то выводы, когда ничего не знаешь? Данькин отец, Олег Никифоров, был красивым и здоровым парнем, Данька на него похож. Они с тетей Наташей с первого взгляда полюбили друг друга, а сразу не поженились потому, что ей еще не исполнилось восемнадцати, они собирались сделать это позднее. Но он ушел в рейс и не вернулся – погиб в автомобильной аварии.
Эта романтическая история не произвела на маму никакого впечатления.
- Говоришь, его отец был дальнобойщиком? – Я кивнула, а мама недобро усмехнулась: - хорошо, что не летчик-космонавт и не герой-подводник. Обычно в таких случаях выбирают самые романтические профессии, но и дальнобойщик неплохо.
- Зачем ей врать?! – возмутилась я.
- Ах ты, глупышка, - это прозвучало почти ласково, - да за тем, что стыдно сказать правду. Скорее всего, отцом твоего Дани был какой-то местный алкоголик. Она ведь в деревне жила?
После маминых высказываний я чувствовала себя так, будто меня искупали в помоях. А она не унималась:
- Как бы я ни относилась к твоему отцу, но он был здоровым, красивым и спортивным. Эти его качества ты унаследовала в полной мере.
- А что же мне досталось от тебя?
Она усмехнулась:
- Надеялась, что ты унаследуешь мое здравомыслие, но - увы, этого не случилось.
Я не сумела удержаться от ответного выпада:
- Значит, не все качества передаются по наследству?
- Да. Это как в рулетку играть, никогда не знаешь, какой номер выпадет. Хочешь играть в рулетку – пожалуйста, вряд ли я смогу тебя удержать. В какой-то мере я могу тебя понять. Даня парень весьма привлекательный, он не только выглядит, но и ведет себя, как взрослый мужчина. Возможно, на фоне мальчиков-подростков он кажется предпочтительнее, но ведь он и старше вас всех. Он ведь оставался на второй год?
Да, я имела глупость рассказать ей об этом. К моему великому удивлению, она так приветливо встретила моих друзей, что я и растаяла, как мороженое на солнцепеке, выложив о них чуть ли ни всю подноготную. Теперь она пыталась полученную от меня информацию использовать против меня, то есть против Даньки. Но ведь он ни в чем не виноват!
Данька с матерью и бабкой-алкоголичкой (хорошо хоть о его бабке маме не рассказала) жил в деревне километрах в пятидесяти от Курдюмова. Их дом разваливался на глазах, но у тети Наташи не хватало ни сил, ни денег на ремонт. С утра она работала на ферме, а вечером убирала в поселковом магазине, прихватывая с собой сына, не желая его оставлять на ненадежную бабку. Та либо пьянствовала в веселой компании, если имелись деньги, либо смотрела телевизор или дрыхла, когда деньги кончались. Никакой помощи дочери от нее не было, только попрекала незаконнорожденным сыном, хотя в деревне это была не такая уж большая редкость.
В общем, в первый класс Данька отправился в сельскую школу. Через пару месяцев пришло известие от маминой тетки по отцовской линии, проживающей в Курдюмове. Она недавно потеряла мужа, а теперь и сама слегла с тяжелой болезнью. Она просила племянницу приехать и пожить у нее, пока она не поправится. Тетя Наташа согласилась. На ферме ее обещали подменить, а с потерей места в магазине пришлось смириться. Она не могла отказать родственнице, да и очень уж хотелось хоть на время выбраться из этой трясины. Данька и вовсе ликовал. Тетка терпеть не могла пьяницу-невестку, его бабку, но племянницу с сыном время от времени приглашала в гости. По сравнению с их убогим жилищем теткина квартира, обвешанная коврами и заставленная хрусталем, казалась ему дворцом.
На самом деле эта была малогабаритная двушка со смежными комнатами, маленькой кухней и совместным санузлом в блочной пятиэтажке. А вот располагался дом очень удачно – прямо напротив парка. В самом начале наш двор был задуман довольно-таки впечатляюще. Три больших и красивых дома в стиле сталинского ампира образовывали букву «П», обращенную к парку. В шестидесятые годы какой-то горе-архитектор по приказу какого-то горе-начальника превратил букву «П» в квадрат, всунув туда блочный дом. Именно в этом доме, в бывшей квартире родственницы, и проживали Данька и тетя Наташа. Они три года ухаживали за пожилой женщиной, прежде чем та умерла, оставив им в дар свою квартиру. В этот период не стало и Данькиной бабки.
Начав вспоминать, я о главном забыла. В общем, поначалу тетка надеялась на выздоровление и ничего не говорила о будущем. Однако лучше ей не становилось, и их отъезд все время откладывался. Лишь после очередного ухудшения она предложила им перебраться к ней насовсем. Однако на дворе уже стоял май, и отправлять Даньку в школу было поздно, тем более, что все это время с ним никто не занимался. Пришлось ему идти в первый класс во второй раз, но уже в городскую школу.
Я почувствовала, как у меня запершило в горле, будто бы долго говорила, хотя с самого утра не произнесла ни звука. Вот что значит жить одной – так и свихнуться можно, не только онеметь. Мне вдруг захотелось позвонить Матвею и рассказать о своих достижениях. Я два часа вспоминала прошлое и, хотя сердце подчас предательски сжималось, ни одной слезы не пролилось. Это ли не достижение! Он говорил, что я могу звонить ему в любое время дня и ночи. Только прежде нужно разобраться с горлом. Я достала из сумки термос с кофе, налила немного в стакан и, сделав пару глотков, прокашлялась. Оглядевшись по сторонам и никого поблизости не заметив, я негромко произнесла: «Привет!» Голос вроде бы звучал нормально.
Вдруг передо мной материализовался парень, именно материализовался, так как я не заметила его приближения. Среднего роста, загорелый, в ярко-синих плавках, подтянутый, он лучился дружелюбной улыбкой:
- Девушка, это вы со мной поздоровались? Очень мило. И вам привет!
Я в недоумении уставилась на него:
- Я вас не заметила. Откуда вы взялись?
- Из воздуха, разумеется, - продолжал он улыбаться, - а, может, из солнечных лучей или из пены морской, как Афродита.
- Поскольку быть Афродитой вы не можете по определению, - в тон ему ответила я, - то, возможно, намекаете, что вы Аполлон?
Он сделал сосредоточенное лицо:
- Мифологию я помню смутно, но мне почему-то кажется, что Аполлон пришел в этот мир каким-то другим способом.
Мы рассмеялись, и, схватив меня за руку, он потащил меня к воде.
- Сначала купание, а затем волейбол!
- Вода, наверное, холодная, - пыталась я сопротивляться.
- Сейчас узнаем.
И я позволила затащить себя в воду, ощущая давно забытую легкость. Пусть на время, но я опять почувствовала себя молодой, сильной и немного безрассудной. Сопротивляться его энтузиазму было невозможно. А, может, мне все-таки нравится, когда решение за меня принимают другие? Всю свою жизнь я провела рядом с сильным человеком – сначала с мамой, потом с Данькой, а, оставшись одна, растерялась и только и умею, что лить слезы. Однако эти мысли надолго не задержались в моей голове. Я решила отдаться моменту, а самокопанием можно заняться позднее.
Мы долго бежали по мелководью, осыпая друг друга брызгами, потом плюхнулись в воду и стали резвиться, словно дельфины. Сравнение так себе, но ввиду моего слишком поверхностного знания морской фауны ничего лучшего на ум не приходило. Поначалу, несмотря на активное барахтанье, мне было прохладно, но вскоре все изменилось – кровь быстрее побежала по жилам, ритм сердца изменился, и я почувствовала себя не просто комфортно, а прекрасно. Мы ныряли, выскакивали на поверхность и плескали друг другу в лицо. Заигравшись, он попытался меня обнять (и совсем не по-дружески), но я его так резко оттолкнула, что сразу стало понятно, что флиртом здесь и не пахнет.
- Извини, - пробормотал он, отфыркиваясь. – Меня зовут Влад. А тебя?
- Лена, - хмуро отозвалась я.
- Еще раз извини, - виновато пробормотал он, - мы ведь и познакомиться не успели, а я…
- Вот именно, - прервала я его. – Считай, что извинения приняты, но больше так не делай. – Он промолчал.
Немного поплавав, мы направились к берегу. Конечно, Финский залив не настоящее море, но тоже неплохо. Мы с Данькой однажды отдыхали на берегу настоящего моря - Средиземного. Это казалось волшебной сказкой. Сердце сжалось от щемящего чувства ностальгии. Нет, сейчас не время для воспоминаний. Окончательно вывел меня из задумчивости голос Влада:
- Сейчас познакомлю тебя со своей компанией.
Мы подошли к небольшой группе, увлеченно играющей в карты и демонстративно игнорирующей наше появление. Эта группа состояла из трех девушек и одного парня. Все они были явно моложе меня. Скорее всего, Влад их ровесник, хотя и выглядит постарше. Влада столь неучтивое поведение друзей ничуть не смутило.
- Граждане, знакомьтесь, это Лена.
«Граждане» подняли на меня глаза, в которых светилась разной степени неприязнь. Видимо, они наблюдали за нашими водными игрищами, и они им не понравились. Наверняка успели обсудить, как прореагировать на наше появление. Влад тем временем представил мне своих неприветливых друзей:
- Витя, Лера, Таня, Вера, - в рифму продекламировал он. – Это они только с виду кажутся такими буками, а на самом деле просто душки.
Глаза девушки с роскошными каштановыми волосами, кажется Тани, метали молнии.
- Зато ты с виду кажешься душкой, а на самом деле… - Видимо, от волнения у нее перехватило горло, и она не могла достойно закончить фразу. Сидящая рядом очаровательная пухленькая блондинка, погладив подругу по плечу, капризно надула губки и обратилась к Владу:
- Влад, у нас и так с девушками перебор! Почему ты не познакомился с парнем?
В ответ мой поклонник зло усмехнулся:
- Знакомиться с парнями на пляже не по моей части. У меня, знаешь ли, другая ориентация. А если вам так не хватает мужского внимания, могли бы и сами подсуетиться.
Заметив, как у Тани на глазах выступают слезы, я вышла из ступора, в котором до того находилась, безмолвно наблюдая за разворачивающейся передо мной драмой.
- Спасибо, «граждане», за гостеприимство, - вежливо произнесла я. - Приятно было познакомиться, - и, развернувшись, направилась в сторону оставленных вещей.
Вслед мне раздалось:
- Шлюха!
На мгновение я замерла, а затем продолжила движение, смутно слыша, как Влад накинулся на друзей. Вскоре он меня догнал и стал за них извиняться.
- Ты все за них извиняешься, - недовольно произнесла я. – А за себя не хочешь?
Он искренне не понимал, в чем я его обвиняю.
- Таня – твоя девушка? – в лоб спросила я.
Он впервые смутился:
- Типа того.
Моему возмущению не было предела.
- Значит, ты пригласил свою девушку на приятную прогулку с друзьями, - зловеще начала я, - а затем на ее глазах начал откровенно флиртовать со мной? О чем ты только думал?! Явно не о ней и не обо мне. За какие прегрешения я должна была терпеть оскорбления? Если ты не имеешь никакого представления о порядочности, то хотя бы о вежливости должен был слышать!
Тут он оживился:
- Считаешь, из вежливости я должен был пройти мимо своей Судьбы?
Ну, тут я ему все выложила – и про Судьбу с большой буквы и про подлость с маленькой. Даже не знаю, откуда взялось столько красноречия. Я распекала его, как мальчишку, отстраненно отмечая, что веду себя, как мама, которая в свое время частенько распекала меня. Тот же тон и те же формулировки. Но это меня не останавливало. Не понимаю, почему он сразу не развернулся и не ушел. Наверное, на что-то надеялся, потому что, когда мой пыл угас, он предложил подвезти меня до станции. К его удивлению, я согласилась.
- Только ты ни на что не рассчитывай, - предупредила я. – Это моя маленькая месть им за «шлюху».
Глава одиннадцатая
В воскресенье перед работой Матвей решил заехать к отцу и по дороге неожиданно поймал себя на том, что улыбается. Просто идиотизм какой-то, думал он, ведь радоваться совершенно нечему, и… на лице появилась очередная улыбка. А, может быть, повод для улыбок все же есть? Он физически ощущал, как в нем происходят изменения. Вчера вечером к нему вернулась прежняя уверенность в себе, а сегодня почувствовал, как пустота внутри стала заполняться. Появились мечты, надежды, желания… Последние два месяца ничто не приносило ему радости, не вызывало искреннего интереса. Даже столь рьяная трудовая деятельность без выходных была вызвана исключительно чувством долга перед отцом и сотрудниками «Бригантины», а не подлинным энтузиазмом. Возможно, теперь и это изменится. Пока он не решался заглядывать в будущее, но и ждать у моря погоды не собирался. Он обязательно сделает все возможное и невозможное, и добьется желаемых результатов!
Дверь открыла Анна Максимовна:
- Как хорошо, что ты пришел! – воскликнула она, обнимая пасынка, будто и не было позади долгих лет отчуждения. – Гоша говорит, что ему стало значительно лучше, а у самого такой грустный вид, что смотреть тошно. Может, ты его немного взбодришь и наставишь на путь истинный? - тараторила мачеха. - Я ведь знаю, он все время думает о тендере, даже сегодня с утра кому-то звонил.
Пока они добирались до гостиной, останавливаясь на каждом шагу, она успела сообщить и о том, что Женька в последние дни какой-то хмурый. Вот и вчера пошел на вечеринку, но вскоре вернулся, говорит там «скучно до одури».
- А где он сейчас?
- Только недавно встал, еще не завтракал.
Видимо, заслышав их голоса, появился заспанный Женя.
- Привет, братишка, - сказал он, пожимая брату руку. – Меня обсуждаете? Неужели не нашли более интересной темы?
- Ты себя недооцениваешь, - улыбнулся Матвей, - ты личность колоритная, и обсуждать тебя одно удовольствие.
Пообещав вскоре присоединиться к брату за завтраком, Матвей пошел здороваться с отцом. Тот в роскошном спортивном костюме полулежал на диване в гостиной и смотрел телевизор. Казалось, он не столько увлечен исторической передачей, сколько погружен в себя, да так глубоко, что не сразу заметил сына. Матвей остановился в дверях, внимательно рассматривая отца. Тот заметно сдал за последнее время – в роскошной шевелюре почти не осталось темных волос, морщины стали глубже, но главное, в выражении лица, как и облике в целом, не чувствовалось прежней энергии. У Матвея защемило сердце. Отец всегда казался ему надежным, незыблемым и даже вечным. Теперь он видел перед собой пожилого мужчину, к тому же, серьезно больного. Видимо, почувствовав взгляд, Георгий Иванович повернулся и расплылся в улыбке.
- Сынок! Вот так сюрприз! – радостно воскликнул он, - не ожидал увидеть тебя так скоро после вчерашнего визита. - Затем с надеждой спросил: «Что-то произошло?»
Он попытался подняться, но Матвей подскочил к нему и, обняв, уложил на прежнее место.
- Если ты о работе, то ничего не изменилось.
- А если не о работе? – лукаво осведомился отец.
- Ничего определенного сказать не могу.
- Но я ведь вижу, что ты сегодня какой-то другой.
Матвей улыбнулся:
- От тебя ничего не скроешь, но пока рассказывать не о чем. Лучше ты расскажи, как себя чувствуешь и все ли делаешь для того, чтобы окончательно поправиться.
Отец заверил, что у него уже ничего не болит, только слабость пока не проходит, но ведь так обычно и бывает после сердечных приступов. Накануне вечером заходил Василий Николаевич, лечащий врач и старый друг. Он предупредил, что вскоре Георгию Ивановичу придется пройти очередное обследование, и рекомендовал согласиться на операцию. Ничего страшного в этом нет, убеждал он, сейчас это рядовая операция, зато после нее помолодеешь лет на десять.
- Вот и соглашайся, - поддержал врача Матвей. – У тебя молодая и красивая жена, омолодиться не помешает.
- Вот паршивец! – рассмеялся Георгий Иванович. – Нашел, чем меня зацепить! – Затем веселость прошла. – Конечно, я и сам все понимаю, но сейчас такие проблемы на работе, что я не могу надолго выходить из строя.
Матвей вскочил.
- Пап, забудь на время о работе! Конструкторы делают все возможное. Ты им ничем не сможешь помочь. Доверься мне. Если я напортачу, выпорешь меня – и все дела. Обещаю, отбиваться не стану. Не нужно делать из этого тендера трагедию вселенского масштаба. Да, если наша затея провалится, мы потеряем какие-то деньги и новых не заработаем. Но ведь у нас есть и другие проекты, которые приносят доход, так что слишком низко не упадем. – Матвей нервными шагами мерил гостиную. – Лучше думай о своем здоровье, и не просто думай, а делай все необходимое для его восстановления – обследуйся, оперируйся, укрепляйся и только после этого – в бой! Я тебя знаю, ты только и мечтаешь, как бы побыстрей вернуться к делам. А ты думал, к чему это может привести? Сейчас и впрямь нелегкие времена – куча проблем, постоянные нервотрепки. Ты и не заметишь, как снова окажешься на больничной койке, только с более худшими последствиями. Подумай!
Георгий Иванович тяжело вздохнул:
- Ладно. Убедил. Подготовь приказ о твоем назначении ВРИО генерального директора. Еще в пятницу следовало это сделать, но этот праздник…
Матвей усмехнулся:
- Праздник удался на славу. - Придвинув стул к дивану, сел на него и взял отца за руку: - Пап, спасибо за доверие, постараюсь не подвести.
Георгий Иванович расчувствовался, даже голос немного охрип:
- Сынок, я очень горжусь тобой. Ты умный и сильный. Когда-то и я был таким.
- Ты и сейчас такой! – убежденно воскликнул Матвей. – Просто немного не в форме. Но ведь это временно!
- Не обо мне речь, - печально произнес Георгий Иванович. – Понимаешь, когда много свободного времени, много размышляешь и начинаешь на многое смотреть по-другому. За тебя я спокоен, ты со всем справишься. – Матвей непроизвольно поморщился, что не ускользнуло от внимания его собеседника. – Спокоен, не значит, что не переживаю и не беспокоюсь о тебе. Просто уверен в твоих силах. А Женя другой… ранимый и зависимый. С большими проблемами может и не справиться. Вот сейчас он какой-то подавленный. Думаю, тут виновата безответная любовь. Казалось бы, проблема хоть и печальная, но не смертельная, но я ни в чем не уверен.
Матвей вскочил:
- Это черт знает, что такое! Женька взрослый мужик! Умный, красивый и образованный! А вы нянчитесь с ним, как с трехлетним. Он ведь полтора года учился за границей, и как-то со всем справлялся без постоянной опеки. Но вы зачем-то опять засунули его под свое крыло. Давно пора вытолкнуть его из гнезда, пусть поближе познакомится с жизнью. «Какой ужас! Женечке стало скучно на вечеринках, - преувеличенно трагическим тоном продекламировал Матвей, - надо его спасать!»
- Чего это ты так разбушевался? – перебил его отец.
Матвей поумерил пыл:
- Пап, я ведь тоже за него переживаю, так как вижу, что вместо того чтобы взрослеть, с каждым годом он становится все более инфантильным. Лично я рад, что ему наскучили вечеринки, это хороший признак. Пусть найдет более интересное занятие. Почему он перестал рисовать? На мой взгляд, у него несомненные способности, может, даже талант.
В это время на пороге появился умытый и одетый Женя и, картинно приложив руку ко лбу, закатил глаза:
- Никак опять обсуждают мою скромную персону! И чего такого я сделал?
Появившаяся вслед за сыном Анна Максимовна обеспокоенно посматривала на мужа и пасынка, в то время как Георгий Иванович не отводил серьезного и даже изучающего взгляда от младшего сына:
- Да вот, Матвей считает, что пора тебя вытолкнуть из гнезда, чтобы научился летать.
Первой пришла в себя Анна Максимовна:
- Матвей, что такое ты несешь! Зачем его куда-то выталкивать? Я так надеялась, что ты поговоришь с отцом о лечении, а ты его только расстраиваешь…
Георгий Иванович перебил жену:
- О лечении мы поговорили. Я согласился в ближайшее время пройти обследование и, если будет нужно, сделать операцию. Разговор о Женьке я начал сам, так что можете накидываться на меня.
Женя перевел удивленный взгляд на старшего брата:
- Как тебе удалось убедить отца подойти к лечению более серьезно? Мы с матерью ему все уши прожужжали, а он ни в какую.
- А я не жужжал, - усмехнулся Матвей, - просто привел веские аргументы.
- Ну, ты силен, - с уважением отметил Женя. – И все же, почему ты предлагаешь вытолкнуть меня из гнезда? Кстати, мне тут совсем неплохо.
- Отец уже ответил на твой вопрос. Тебя нужно вытолкнуть, чтобы ты научился летать. Поверь, у тебя широкие крылья, и ты можешь взлететь очень высоко, разумеется, если не будешь сидеть на пятой точке и наводить тоску на родителей своим унылым видом. Почему ты перестал рисовать? Я оцениваю твои способности очень высоко. Твой фантастический пейзаж висит в моей квартире на самом почетном месте.
Женя оживился:
- Предлагаешь мне переквалифицироваться из дизайнера в живописца?
- Я этого не говорил. Ты и как дизайнер талантлив. – Матвей повернулся к мачехе: – Вы знаете, что дизайн пресловутого прибора для тендера разрабатывал Женя? – Та отрицательно покачала головой. – Не понимаю, почему он скрывает свои достижения. Так вот, дизайн не только предельно функционален, но и красив. Если другого применения уже изготовленным образцам не найдем, их можно будет использовать в качестве настольных украшений.
Начался общий разговор, оживленный и доброжелательный, а Матвей про себя подумал, что стал неплохим психологом – столько проблем разрулил. Еще бы, такой опыт в самокопании. Позднее, за завтраком, Анна Максимовна извинилась за резкие нападки на пасынка, но он зла на нее не держал. Теперь, зная печальную историю Женькиного появления на свет, более снисходительно относился к ее материнским слабостям. Неожиданно брат огорошил его своим высказыванием:
- Так и хочется взять в руки кисть, только не знаю, что писать. Ни одной мысли в голове.
- А ты о чем-нибудь мечтаешь? - спросил Матвей.
На Женькином лице промелькнула печальная усмешка:
- Конечно.
- Вот и изобрази на холсте. Только, ради бога, никакого реализма! Мечта должна выглядеть фантастической.
Отодвинув чашку, Женя вскочил:
- Я уже вижу эту картину. Назову ее «Девушка с зелеными глазами». Сейчас проверю, как обстоят дела с красками, кистями и прочим, давно этим не занимался, - речь его все ускорялась. – Если чего-то не хватает, съезжу в магазин.
Уже на пороге он обернулся:
- Матюха, спасибо! Ты самый лучший брат на Свете!
Анна Максимовна поддержала сына:
- И от меня спасибо. Приезжай к нам почаще.
- На неделе вряд ли удастся выбраться, - благодарно улыбнулся Матвей, - потому и приехал сегодня. Сейчас уже тороплюсь, в двенадцать договорился встретиться с конструкторами, из-за чего и к вам так рано завалился.
- В любое время, - с чувством произнесла мачеха.
Прощаясь с отцом, он предупредил:
- Не жди подробных отчетов, незачем тебе волноваться по пустякам. Сообщать буду только о самом важном. Если уж решил мне довериться, доверяй до конца.
В целом, визит прошел очень удачно, признал Матвей. Только одно обстоятельство мешало радоваться. «Девушка с зелеными глазами». Отец, как всегда, оказался проницательным. Женька влюблен, причем, влюблен безответно. Прежде Матвею не доводилось слышать о сколько-нибудь серьезных увлечениях легкомысленного братца. Подружек у него имелось в избытке, с некоторыми из них он даже Матвея знакомил, но вскоре они исчезали с горизонта. На вопрос: «Как поживает Рита, Валя или Яна?» брат легкомысленно отмахивался: «А что с ней могло случиться? Цветет и пахнет, по счастью, не в моем саду».
Матвей чувствовал, что сейчас все обстоит иначе. Лена именно такая женщина, в которую совсем нетрудно влюбиться, гораздо труднее не влюбиться. Дело не только в ее внешности, хотя и она играет свою роль. В ней есть что-то еще. Что же делать? В конце концов, он решил вообще ничего не делать. Их отношения с Леной очень хрупкие, если это вообще можно назвать отношениями, тут и говорить не о чем. Пока придется сделать вид, что о переживаниях брата не догадывается. Лишь бы тот не полез к нему с откровениями. А ведь это вполне может произойти. Сейчас у них как раз очередной приступ братской любви. Тогда умалчивать о своем знакомстве с предметом грез младшего брата станет не просто непорядочно, а подло. Придется как-то выруливать.
За этими размышлениями Матвей и не заметил, как добрался до офиса. Он опоздал на пятнадцать минут, и все «барьеристы» были уже в сборе.
- Нам выспаться не дал, а сам опаздываешь, - с упреком произнес один из них.
- Я начальство, мне можно, - отозвался Матвей. - С конструкторами он был на ты, и они общались запросто. – Итак, у кого появились новые идеи?
Надо сказать, все до единого очень ответственно относились к работе, так что у каждого нашлось, что сказать. Любое высказывание тут же подвергалось всесторонней критике, после чего появлялись новые идеи, которые еще предстояло проверить. Когда совещание закончилось, Матвей предложил всем разбрестись по своим углам и каждому сосредоточиться на своей конкретной проблеме, после чего они вновь соберутся вместе и подведут итоги. Он попросил Ласточкина переслать ему по электронной почте все имеющиеся материалы, после чего удалился в свой кабинет.
Включив компьютер, он на время отвлекся от рабочих проблем. Ему очень захотелось позвонить Лене, просто чтобы услышать ее голос. Но он понимал, что сейчас делать этого не стоит, так как надеялся, что она в настоящий момент предается воспоминаниям на берегу Финского залива. Как это происходит – она сидит на берегу и смотрит на плещущиеся перед ней волны? Или же лежит, уткнувшись в песок, и рыдает? А вдруг кому-нибудь захочется ее утешить? – пришло ему в голову. Матвей вскочил. С ревностью он был почти незнаком. Столкнулся с ней лишь с Викой, да и то постфактум. Нет, недавно был еще один случай. Он вспомнил, как в финале зажигательного танца Лена целовалась с Капустиным. Но тогда для ревности имелся вполне конкретный повод. А сейчас он сходит с ума от одних только предположений. Что же дальше будет? Если Судьба будет к нему благосклонна и соединит его с Леной, то ему всю оставшуюся жизнь придется терзаться ревностью. Впрочем, он был готов на любые терзания, лишь бы они были вместе.
Несмотря ни на что, через полчаса он уже был полностью сосредоточен на изучении присланных Ласточкиным материалов, и вскоре ощутил забытый драйв от глубокого проникновения в суть проблемы. Он как будто сливался с ней. Поступающий в кровь адреналин подстегивал его интеллектуальные возможности. Вот, кажется, нащупал уязвимую точку! Он вносил изменения, моделировал, все проверял, затем опять вносил изменения. Он не замечал, как летит время и даже не сразу услышал телефонный звонок. В трубке раздался усталый голос Виталия Ласточкина:
- Начальник, мы иссякли. Пора подводить итоги.
Матвей сбросил на флэшку результаты своих трудов и отправился к конструкторам. Совещание оказалось плодотворным. Появилось несколько интересных идей. На первый взгляд, именно предложение Матвея дружно признали наиболее перспективным, но предстояло еще все проверить, затем внести изменения в опытный образец и провести испытания на злополучном стенде имени Ласточкина, как его окрестили «барьеристы». Впереди было много работы, но лучик надежды забрезжил. Повинуясь какому-то импульсу, Матвей попросил дать ему пустой съемный диск.
- Что бы вы без меня делали, - проворчал Виталий, доставая из стола новый, еще не распакованный диск.
- А теперь все по очереди сбросьте на него материалы, касающиеся «Барьера», - приказал Матвей. – Им цены нет. А вы, насколько мне известно, нечасто сбрасываете информацию на съемные носители.
- Я каждую неделю это делаю, - гордо произнес самый молодой конструктор.
- Ты бы еще сказал, что делаешь это каждый год. Да мы за один день столько всего наворотили! Если дело выгорит, можете рассчитывать на далеко не символические премии. Это я вам обещаю.
Конструкторы уже приступили к выполнению указания начальника, когда раздался телефонный звонок. Матвей вышел в коридор. Звонил Гарик. Неделю назад он тоже звонил и предлагал встретиться, но тогда Матвей был не готов к общению. Сейчас, в принципе, готов, но он надеялся встретиться вечером с Леной. Теперь придется от этого плана отказаться. Второй отказ может обидеть друга.
- Привет, Гарик, - приветливо поздоровался Матвей. – Как дела?
- Если честно, то хреново. Хотелось бы встретиться. – После такого признания Матвей понял, что у него нет выбора, о свидании с Леной сегодня можно забыть. - Ты сейчас где? – последовал вопрос.
- На работе, но уже закругляюсь.
- Давай где-нибудь пересечемся. Не буду ходить кругами. У меня к тебе есть вопрос: «Ты можешь одолжить мне денег?»
- Сколько? - Гарик назвал сумму.
- Без проблем.
Гарик удивился, когда Матвей пригласил его к себе домой.
- Боишься пропустить вечернее купание? – поддел он друга.
- Никаких купаний больше не будет, - мрачно ответил Матвей, в очередной раз ощутив толчок в сердце. – Понимая, что сейчас последуют вопросы, он перебил Гарика: - Все вопросы и ответы будут позднее. Сегодня на повестке дня твои проблемы. - Взглянув на часы, предложил встретиться в девять.
После телефонного разговора радостное оживление от хорошо проделанной работы исчезло. Забрав диск, он распрощался с сотрудниками и вернулся в свой кабинет. Положил диск в сейф, затем сел за свой стол. Вдруг будто почувствовал взгляд смеющихся глаз. Это с фотографии ему улыбался толстощекий малыш. Матвей взял фотографию в руки, долго ее рассматривал, потом убрал в нижний ящик стола. Он вдруг понял, что стал лучше понимать Лену. Он не знал, в чем причины ее терзаний, но по эмоциональному воздействию их проблемы схожи. Соприкосновение с прошлым приносило невыносимую боль. Ему было просто необходимо срочно услышать ее голос, и он взял в руки телефон. Как только услышал: «Алло», мрачное прошлое отступило. Он улыбался:
- Здравствуй, Лена.
- Здравствуй, Матвей.
- Ты уже вернулась из своего путешествия?
- Да.
- И как все прошло? – Матвей замер в ожидании ответа, пытаясь по малейшим оттенкам голоса определить ее состояние. Что-то определенно было не так. Лена тем временем отвечала на его вопрос:
- Два часа лежала, смотрела на облака и прилежно все вспоминала. И, представляешь, ни одной слезинки!
- Умница. И как далеко ты продвинулась?
- Совсем недалеко.
- Почему?
- Какой-то тип привязался, пришлось уехать. В электричке было шумно, а когда добралась до дома, настроение пропало. Вообще, больше не хочу ничего вспоминать и обсуждать.
Матвей стиснул зубы. Опять нужно все начинать сначала.
- Без воспоминаний и обсуждений все равно не обойтись, - строго произнес он. - Я еще на работе, только что освободился и с удовольствием бы сегодня к тебе заехал, но у моего друга серьезные проблемы, и я обещал встретиться с ним. Давай перенесем встречу на завтра?
- Нам нечего переносить, - не слишком приветливо отозвалась она. – Мы ведь ни о чем не договаривались.
- Так, давай договоримся.
- Я не уверена…
Матвей не дал ей закончить фразу. Предупредив, что завтра позвонит, он быстро попрощался. Положив трубку, тяжело выдохнул. Чуть ли ни на коленях пришлось ползать, чтобы вымолить разрешение на звонок. Никогда такого не было. Но это неважно. Даже, если бы он считал, что дело в женских капризах, то все равно не смог бы изменить своего отношения к ней, но тут, он чувствовал это, все обстояло иначе. Наверняка опять прошлое вмешалось. Или же тип с пляжа тому виной? Слава богу, она умеет за себя постоять. Он решил не обращать внимания на уколы ревности. Если надеется с ней и дальше общаться, то придется привыкать к тому, что она всегда будет привлекать мужчин. Хотя вряд ли к этому можно привыкнуть. Ему хотелось как можно скорее заявить свои права на нее. Для этого, прежде всего, необходимо проникнуть в ее прошлое, а она изо всех сил сопротивляется. Как к ней пробиться? Но ведь есть и другие методы! – вдруг пришло ему в голову. – Гарик может помочь! Матвей вскочил и легкой походкой направился к двери.
Глава двенадцатая
Воскресенье началось очень обнадеживающе, но чем дальше, тем все становилось только хуже. Эпизод с Владом, напомнивший мне о счастливых моментах прошлой жизни, закончился весьма неприятно, даже о купании вспоминать не хотелось. В электричке была страшная толкучка и духота. Когда, наконец, добралась домой, чувствовала себя усталой, голодной и раздраженной. Звонить Матвею расхотелось, но подспудно я ждала, что вскоре он сам позвонит, а он все не звонил. Правда, он предупреждал, что собирается работать в воскресенье, но я уверена, что при самой напряженной работе всегда можно найти свободную минутку и позвонить. Он ее не нашел. Значит, мои успехи или неуспехи на пути к новой жизни для него не так уж важны. Дав мне «волшебный пендель», он успокоился. Оно и понятно, у него своих проблем хватает. Почему-то это меня сильно раздражало.
Когда он, наконец, позвонил, мое раздражение достигло максимума, и я разговаривала с ним не слишком приветливо. Не знаю, чего хотела этим добиться, но явно не того, чтобы он так быстро со мной распрощался, сославшись на встречу с другом, у которого возникли какие-то проблемы. Интересно, а какого пола «друг», ведь он и меня считает кем-то вроде друга? Или никакого «друга» нет, и это просто уловка, чтобы не встречаться? Каков ловкач! Вчера ему нужно было навестить отца, сегодня встретиться с другом… А завтра? Может, переводить через дорогу целую армию слепых старушек? А ведь я была готова не просто к встрече с ним, но и к более откровенному разговору, чем накануне. От обиды, разочарования и даже злости я разревелась. Весь вечер меня терзали переживания, не имеющие никакого отношения к прошлому. Меня ужасало, что всего за два дня ему удалось в какой-то степени меня приручить. До недавнего времени я ни в ком не нуждалась, наоборот – старалась от всех дистанцироваться.
Понедельник начался, как обычно – шквал звонков и куча писем, что меня только радовало, надоело копаться в себе. Перед обеденным перерывом напряжение несколько спало, и мы немного расслабились. Вера сообщила, что сегодня после работы будут подводить итоги конкурса на лучшую команду. Всем хотелось победы, но Вера относилась к этому как-то уж слишком болезненно.
- Что ты так суетишься? – не выдержал Леша. – Если уж тебе приспичило посетить Валаам, купи путевку, она не бог весть, сколько стоит.
- Купи! – возмутилась Вера. – Если будет, на что купить. Я слышала, что наша фирма вот-вот сыграет в ящик, тогда можем остаться не только без зарплаты, но и без выходного пособия.
В разговор вступил Влад:
- Без паники! Говорят, Генеральный сейчас в Китае. Наверняка местных бизнесменов окучивает. Не успеем оглянуться, как на наших изделиях появятся иероглифы, и мы завалим своей продукцией всю Поднебесную.
Влад еще что-то говорил, но я уже не слушала. Значит, Матвей солгал! Он не мог в субботу навещать отца! Мне едва удалось сдержать слезы. Как раз по электронной почте пришло очередное письмо, и я машинально стала на него отвечать.
- Лена, смотри не надорвись от усердия! – раздался Верин голос. – Нам пора в столовую.
Обед прошел, как в тумане. Вера о чем-то щебетала с подсевшими за наш стол женщинами из бухгалтерии, а я, не ощущая вкуса, молча запихивала в себя пищу. На выходе из столовой я почти лоб в лоб столкнулась с Матвеем. Он приветливо улыбнулся, а я, мрачно кивнув, прошла мимо. Через пятнадцать минут Матвей позвонил:
- Лена, что случилось? – Я вышла в коридор. – Почему ты такая мрачная?
- Какая тебе разница?
Если его и удивил мой грубый тон, то не обескуражил.
- Что случилось? – повторил он более сурово. – Почему ты со мной так разговариваешь?
- А как еще мне разговаривать с лгуном? – запальчиво воскликнула я. – Даже если ложь не имеет корыстных мотивов, она от этого не перестает быть ложью!
На этот раз мне все-таки удалось его удивить.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он. – Обсудим позднее. Сейчас я очень занят…
Я его перебила:
- Сколько слепых старушек тебе предстоит перевести через дорогу сегодня?
- Это просто бред какой-то. Повторяю. Сейчас я очень занят. Через пять минут начнется важное совещание. – Опять эти ненужные подробности! Что у него за манера такая? – Вечером я к тебе заеду, и мы все обсудим. Во сколько приехать?
Мне хотелось послать его куда подальше, но на память в очередной раз пришла народная мудрость: «Легко скатиться с горки, но как потом на ней повернуть?» Буркнув, что после восьми буду дома, я отключилась. Я еле продержалась до конца рабочего дня и, около семи ворвавшись в свою квартиру, приступила к бурной деятельности, - убиралась, готовила и прихорашивалась. Матвей появился в половине девятого.
Он вручил мне коробку с пиццей и остановился у двери, окидывая непроницаемым взглядом мое жилище. Первая «клетушка» соединяла в себе функции прихожей, гостиной и спальни. Вдоль правой стены разместились вешалка, комод и обшарпанный диван, вдоль левой - трехстворчатый шкаф с зеркалом, небольшой круглый стол и тумбочка с допотопным телевизором, показывающим только восемь каналов. Еще имелась пара стульев. Комната была настолько маленькой, что к окну оставался лишь узкий проход. Дверь, расположенная в середине левой стены вела во вторую «клетушку». «А где остальное?» - тем временем поинтересовался Матвей. Я кивнула на дверь, и вслед за мной он вошел в мой хозблок. Правая часть комнаты, у окна, была приспособлена под кухню. Слева, за перегородкой, разместился санузел – проржавевшая душевая кабинка и вполне приличный унитаз.
Можешь воспользоваться в любое время, гостеприимно предложила я своему гостю.
Я включила чайник, и мы стали накрывать на стол. Прежде всего, я постелила скатерть, которую купила в свой первый поход по питерским магазинам. Так я пыталась придать хоть немного уюта своей новой квартире. Имелись и другие мелочи, преследующие ту же цель, к которым я приложила руку. Через пару минут все было готово. Я поставила в центр стола две одинаковые салатницы – одну с тушеными овощами, другую – с салатом из свежих овощей.
- Пиццу неплохо бы подогреть, - подал голос Матвей.
- Микроволновка сломалась.
Мне показалось, что он стиснул зубы, чтобы не выдать своего отношения к моему убогому быту.
- Не знал, что купить, на торт не отважился, - пояснил он свой выбор, - думал, ты на диете.
- Я не соблюдаю никакой диеты, - почему-то резко вырвалось у меня, - просто не злоупотребляю мучным. Впрочем, иногда ем и торт, и пиццу, что сегодня собираюсь тебе продемонстрировать.
Наш разговор был сухим и формальным. Конечно, мы оба были в претензии друг к другу, я – из-за его лжи, он – из-за моих грубых нападок. Однако это не повод быть столь негостеприимной хозяйкой, решила я, поэтому, нарезая пиццу и выкладывая ее на тарелку, стала болтать о всяких пустяках. Сказала, что знаю нескольких девчонок, которые, оставив спорт, слишком сильно расслабились и стали похожи на херувимов – с ямочками и складочками во всевозможных местах. Матвей рассмеялся, а я ему непроизвольно улыбнулась. Отодвинув стол от стены, мы разместились на стульях друг напротив друга, и я вопросительно посмотрела на него. Он правильно понял мой взгляд.
- Обо всем поговорим после еды, - не допускающим возражений тоном произнес он, - я ужасно голодный. После твоего приветствия при входе в столовую мне кусок не лез в горло.
Я почувствовала себя виноватой и обеспокоенно поинтересовалась, удалось ли ему хотя бы чайку попить.
- Не удалось, - коротко ответил он, накладывая себе в тарелку мою овощную стряпню. – Был очень занят, а когда освободился, секретарша уже ушла. Самому возиться не захотелось.
Типичный мужчина, подумала я. Данька был другим. Это мимолетное воспоминание почти не причинило боли, что немало удивило меня. Мы приступили к трапезе, обмениваясь легкими фразами, будто встретились от нечего делать, а не для того, чтобы выяснить отношения и решить серьезные вопросы. Я все-таки съела маленький кусок пиццы, но исключительно из вежливости, так как ее вид не вызывал во мне никакого энтузиазма. Матвей поглощал ее с завидным аппетитом. Неужели он все время так питается? Тогда, куда все девается? Несмотря на широкие плечи, он выглядел поджарым и гибким, что, впрочем, не мешало угадывать в нем недюжинную силу. Данька же с первого взгляда подавлял своей мощью. Почему я их все время сравниваю? – вдруг пришло мне в голову. И сама ответила на свой вопрос: Я невольно сравниваю с Данькой всех мужчин, потому что всю мою взрослую жизнь, начиная с пятнадцатилетнего возраста, он являлся для меня эталоном мужчины. Боль, немного притихшая в последние дни, вернулась с прежней силой. «Мой Эталон, мой Колосс на глиняных ногах…» Я еле сдерживалась, чтобы не разреветься. Подняв голову от тарелки, я натолкнулась на испытующий взгляд Матвея. Слезы все-таки выступили.
- Лена! – ахнул он. – Ты плачешь! Неужели из-за меня?
- Нет.
- Значит, прошлое вернулось? – Я кивнула. Он вскочил, но поскольку в комнате было слишком мало места для перемещений, застыл у окна, облокотившись о край подоконника. – Может, все-таки расскажешь, что с тобой произошло в загадочном Курдюмове?
Возможно, мне и хотелось бы облегчить душу, но я не могла представить, как буду рассказывать Матвею грязные и мерзкие подробности. Вряд ли после моего рассказа он будет чувствовать ко мне хоть что-нибудь кроме брезгливости. Да и не в этом дело. Сейчас я не в том состоянии, чтобы вспоминать, просто зальюсь слезами в очередной раз. Как Матвей терпит мои истерики? У него завидная выдержка.
- Нет, не сейчас, - пробормотала я, - может, когда-нибудь потом.
Он выпрямился, сделал резкий шаг вперед и, опершись на стол, в упор посмотрел на меня.
- Хорошо, не будем сегодня вспоминать прошлое, поговорим о настоящем. Мне очень хотелось бы услышать, в чем конкретно ты меня обвиняешь, но прежде хочу сделать, если можно так выразиться, официальное заявление. – Он будто гипнотизировал меня, я не могла отвести от него взгляда, а он тем временем озвучивал свое заявление: - Мне не нужно вспоминать все, что успел тебе сказать, так как и без того знаю, что ни одним словом не солгал. Да, я не все о себе рассказал, у меня, как и у тебя, тоже есть тайны, которые не хочется ворошить. Но мы ведь только начинаем узнавать друг друга. Когда-нибудь тайн не останется, а пока нужно набраться терпения и не оскорблять другого беспочвенными обвинениями. После небольшой паузы добавил: - Теперь я готов выслушать тебя.
Он был таким властным и уверенным в себе, что я вдруг почувствовала себя, как кролик перед удавом – от собственной воли ничего не осталось. Он еще некоторое время продолжал удерживать меня взглядом, но, тряхнув головой, я избавилась от наваждения и даже почувствовала боевой задор. Ах, какие мы важные! Ах, какие непогрешимые! Сейчас посмотрим, как ты будешь крутиться, когда я прижму тебя к стенке.
- Помнишь свой звонок в субботу утром? – вкрадчиво начала я свою обвинительную речь. Он кивнул. – Ты сказал, что не сможешь пригласить меня на обед, так как должен навестить отца.
- Не понимаю, что в этом криминального.
- А ты дальше слушай. Поначалу я тоже ничего криминального в этом не увидела. Позднее, уже собираясь на встречу с тобой, вспомнила, что в пятницу во время праздника слышала, будто Георгий Иванович отсутствует, так как срочно сорвался в длительную командировку. Таким образом, в субботу ты вряд ли мог с ним встречаться. - Я посмотрела на него говорящим взглядом, на который он никак не отреагировал, потом продолжила: - Я расстроилась и даже хотела отменить нашу встречу, но подумала, что это какое-то недоразумение. Я бы и дальше так думала, если бы сегодня на работе случайно не зашел разговор о том, что Георгий Иванович сейчас в Китае и ведет переговоры с местными бизнесменами. – Я внимательно вглядывалась в его лицо, а он сидел с таким видом, будто аршин проглотил. – В общем, ты мне солгал, - подвела я итог, - причем, совершенно бессмысленно. Зачем?! Весь день не могу найти ответ на этот вопрос.
Я замерла в ожидании объяснений, а он, тяжело вздохнув, чуть ли ни простонал:
- Какой же я идиот! Так проколоться! Надо было следить за своим языком и думать головой, а не …
Мне удалось его уличить, но никакого торжества я не чувствовала. Мне стало грустно.
- Значит, признаешь, что солгал?
Он как-то печально посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.
- Нет! ТЕБЕ, он выделил это слово, я ни в чем не солгал, но это не означает, что я никогда не лгу. Сейчас все объясню, но прежде прошу тебя никогда и никому не рассказывать о том, что услышишь. Я тебе полностью доверяю, но ведь можно и случайно проговориться, как это случилось со мной. Пожалуйста, будь внимательной, не подведи.
Такая преамбула настораживала, но все-таки я заверила его в своей полной благонадежности. И Матвей все рассказал, - и о болезни отца, и о тяжелом финансовом положении фирмы, о значении тендера, и о предполагаемом шпионе. Это было так неожиданно, но с каждым его словом я все больше расслаблялась. Он МНЕ не солгал! Значит, есть в этом мире человек, которому, я могу доверять, я не одинока. Да, ему приходится изворачиваться, чтобы удержать фирму на плаву, но ведь это можно назвать военной хитростью. В бизнесе, как на войне. Я семь лет работала в крупной коммерческой компании, мне ли не знать, как там все происходит. От облегчения я так расчувствовалась, что взяла его за руку:
- Матвей, прости меня. Я не должна была плохо думать о тебе.
Его взгляд радостно вспыхнул, и я с гордостью осознала, насколько для него важно мое мнение о нем.
- Ничего страшного, - хрипло произнес он. – Пока мы слишком мало знаем друг друга. Но на будущее учти – если появятся сомнения, ничего не выдумывай и не додумывай, а сразу ко мне за разъяснениями.
На том и порешили. Чаепитие прошло в обстановке полного взаимопонимания и даже какой-то благости. Что-то еще обсуждать, тем более неприятное прошлое, совсем не хотелось. Мы просто отдавались текущему моменту. К чаю у меня имелось только печенье, настолько сухое, что больше напоминало сухари. Матвей им пренебрег, в очередной раз приложившись к пицце, а я все же сгрызла пару штук, после чего мы общими усилиями ликвидировали последствия совместной трапезы, наслаждаясь легким общением. Уже у входной двери, поблагодарив за приятный вечер, Матвей опять чмокнул меня в щеку. Неожиданно для себя я ему ответила тем же, приведя и его в изумление, кажется приятное, так как он прижал меня к себе и поцеловал в волосы. Он явно не ожидал столь трогательного прощания, так что в некотором смущении бросил «созвонимся» и скрылся за дверью. А я смотрела на дверь и улыбалась. Как странно все получается, думала я. До недавнего времени постоянно находилась в эмоциональной яме, а в последние дни, как на качелях – вверх, вниз, вверх, вниз, потом опять вверх. Как бы подольше задержаться наверху? Теперь это казалось возможным, ведь я больше не одинока. У меня появился друг, на которого могу полностью положиться – в любое время и в любой ситуации.
Продолжение следует...