Судьбы Ники Турбиной и Александра Башлачева связаны для меня в единый узел. Казалось бы, что общего между хорошо знающим жизнь, амбициозным человеком с тяжелой судьбой и Никой, на которую слава обрушилась в раннем детстве? Может быть, полет из окна, который, кажется, никогда не закончится? Может быть, общее количество отпущенных лет, тот предел, дальше которого жизнь становится занятием невозможным? Так или иначе, оба этих творческих человека прожили на Земле 27 лет. Но иногда мне кажется, что наиболее четко это общее нашла сама Ника Турбина в своем стихотворении: «Черновик»:
«Жизнь моя — черновик,
На котором все буквы —
Созвездья.
Сочтены наперед
Все ненастные дни.
Жизнь моя — черновик.
Все удачи мои, невезенья
Остаются на нем,
Как надорванный
Выстрелом крик».
Я специально процитировал его полностью, чтобы вы могли оценить всю глубину отчаяния маленькой Ники, и всю бездну безнадежности «черновиков». Башлачев со своими грубыми, но омерзительно красивыми балладами, Ника, через призму глаз которых на мир смотрел не маленький ребенок, а отчаяшився взрослый. Они находились не в то время и не в том месте, пытаясь написать на листах своих жизней роман со счастливым концом. Но бумага была омерзительного качества, а чернила — высохшие. Поэтому все, что получалось на выходе — черновик, хоть и гениальный.
Ника была несчастна от ослепительного восхода своего таланта, и дальнейшего забвения. Евтушенко, который открыл юное дарование, так же спешно о нем позабыл, а вместе с ним и остальной мир. Александр Башлачев, который стал по-настоящему известен широкой аудитории лишь после своей смерти. Молодой еще человек, имеющий потрясающий талант, оказался закован в, прости Господи, Череповце, точно плененный титан. Чувство нереализованности и бессилия, страх будущего, абсолютная заснеженная безнадежность маленького провинциального городка заставляли наполнять песни то едкой иронией, то глубокой философией. Многие из них так или иначе связаны были со смертью. Да и Ника очень много о ней писала...
Что спасает человека на заснеженных просторах России от суицида? Алкоголь. Как ни странно, он же к нему и подталкивает. И однажды он сделал свое дело – и в случае с Никой, и в случае с Башлачевым. Мне кажется, они могли бы куда больше сказать миру. Но не стали, решив оставить после себя лишь черновики, на которых каждый должен сам искать надежду. Или мрак. Но когда я слышу хриплый голос Башлачева или читаю стихи Турбиной, я понимаю, что надежды все же больше.