"Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным."
А. П. Чехов.
В 1961 году я заканчивал учёбу в электро-механической школе Краснознамённого учебного отряда подводного плавания в г. Кронштадте.
Учился я на отлично и уже шла речь, что по окончанию учёбы меня оставляют инструктором в учебном отряде.
Но этому не суждено было сбыться..
Накануне выпуска, в честь полёта Гагарина,нас, курсантов, отпустили в не очередное увольнение. На радостях (вся страна ликовала) мы выпили без закуски грамм по 200 водки и как на зло нарвались на патруля.
После ночи проведённой в комендатуре, я получил 8 суток гауптвахты. Это была первая в жизни "посадка", которая повлияла на дальнейшую мою судьбу. Вместо дальнейшей службы в Кронштадте, я как и большинство моих сослуживцев загремел на Северный флот.
В то время это считалось как ссылка.
Прибыв в Североморск и разместившись в каком-то спортзале, стали коротать время в ожидании "покупателей". Приезжали представители с разных кораблей и набирали себе
моряков нужных специальностей.
- Электрики есть? Прокричал офицер в звании старшего лейтенанта.
- Есть... Откликнулось несколько человек.
- А где служить - поинтересовался я. В увольнение есть куда ходить?
- Есть, город большой, матросский клуб, магазины, кино... Давайте ваши документы.
Увидев мою красную книжку, в которой стояли одни пятёрки с удовлетворением крякнул и произнёс: - Такой у нас впервые.Наверное проштрафился чем-то? Пойдёшь на нашу лодку? С большим удовольствием - пошутил я.
"Город", о котором говорил старлей, оказался обыкновенной дырой. Много кораблей, несколько казарм на берегу в окружении высоких сопок и одна улица на которой всё размещалось назывался ПОЛЯРНЫЙ.
Подводная лодка на которой мне предстояло служить называлась "ЭСКА".(проект 613) Лодка послевоенных времён была не из новых, но на вид вроде бы ничего.
- Что рот открыл? Лодки не видел? Окликнул меня какой-то тип в звании старшего матроса. Я твой командир отделения СТАРШИЙ МАТРОС ТУПАЛО...Мне сказали, что ты поступаешь в моё подчинение! Понятно?
По всему было видно, что даже не познакомившись у него была ко мне какая-то неприязнь.Наверное внешность моя ему сразу не понравилась.
- Чтобы служба не казалась мёдом, для начала, завтра пойдёшь на выгрузку...
Баржа с продовольствием прибывает. Понятно?
- Да.Не ДА, а ЕСТЬ!
А дальше посмотрим, что это за отличник к нам прибыл (не нравились ему отличники).
В последующие дни я был у него в "любимчиках". Все погрузки и выгрузки, уборки мусора и хозработы - везде я был кандидатом номер один.
Он всячески пытался унизить и вывести меня из себя,а чтобы оправдать свои действия представлял меня командиру, как самого неисправимого "интеллигента", который только и может, что писать стихи.
Когда начался набор моряков для четырёх новых подводных лодок готовившихся для длительного автономного похода,(по слухам на КУБУ) командирам лодок было приказано выделить по несколько лучших специалистов для новых экипажей. Но какой командир отдаст лучшего специалиста? Под этот приказ я попадал, как нельзя лучше. У меня красный диплом (лучший специалист) и командир решил таким способом избавиться от меня, тем более подвернулась такая возможность.
Я с большой радостью уходил с лодки и главное избавился от этого недоноска ТУПАЛО.
Мне и в голову не приходило, что судьба ещё раз сведёт меня с ним.
К выходу на Кубу готовили 4 новых подводных лодки Северного флота.
Это были лодки первого послевоенного проекта БУКИ 641, которые не шли ни в какое сравнение с "ЭСКОЙ" на которой я до этого служил. Вот краткая характеристика новой лодки: водоизмещение надводное -1950, подводное-2550 тонн, скорость полного хода соответственно 16,4/16 узлов ( 30 км в час) энергетическая установка дизель-электрическая, трехвальная, в составе трех дизельных установок суммарной мощностью 6000 л.с. и трех электромоторов мощностью 5400 л.с., дальность плавания 30000 миль (8,1 узловым ходом под дизелями ( около 15 км); вооружение-10 торпедных аппаратов калибра 533 мм (6 носовых и 4 кормовых), экипаж 70 человек из них 12 офицеров. Автономность похода до 90 суток. На "ЭСКЕ" экипаж 36 человек из них 8 офицеров, автономность похода 30 суток, не говоря о вооружении и технических данных.
Еще до отправления лодки перебазировали в САЙДА-ГУБУ. Там построили отдельный причал, огородили все вокруг колючей проволокой и ввели строгий пропускной режим. Незадолго до отправления, офицеры получили карты всего Мирового океана. Это означало, что направить нас могут в его любую точку. Перед выходом в море на каждую лодку загрузили по 22 боевые торпеды, в том числе по одной с ядерной боеголовкой.Кстати, за ядерную торпеду на лодке отвечал специальный человек — капитан-лейтенант. Он не отходил от этой торпеды ни на шаг, буквально спал с ней в обнимку.
В ночь на 1 октября 1962 года все назначенные в поход подводные лодки,несмотря на сильный шторм, вышли в Баренцево море. После погружения, командиры, вскрыв секретные пакеты, впервые достоверно узнали маршрут своего движения и конечный пункт перехода, меры скрытности и порядок применения обычного и ядерного оружия.Накануне выхода на все подводные лодки прибыло по одной группе особого назначения (ОСНАЗ) для обеспечения ведения радиоразведки и радиоперехвата донесений иностранных противолодочных сил. Переход совершался в условиях строжайшей секретности. Чтобы обеспечить скрытность перехода, следовало идти в подводном положении со средней скоростью в 9 узлов( 16 км. в час) на удалении 20-30 миль друг от друга. Связь между собой на время перехода не предусматривалась. При движении в надводном положении терялся не только элемент скрытности, но в условиях штормового моря это было очень не безопасно.
Штормовая погода, сопровождавшая ПЛ в Баренцевом и Норвежском морях, не покинула нас и в Северной Атлантике. Удары волн стали мощнее, особенно при вынужденной скорости в 12 узлов. Появились первые поломки: волны оторвали носовой аварийный буй и повредили верхнюю крышку устройства ВИПС (пусковая установка для постановки сигнальных средств и приборов РЭБ). Во время очередного шторма волны придавили к ограждению рубки не увернувшегося от них вахтенного офицера и сломали ему два ребра, «освободив» его от несения вахты почти на две недели.
Чтобы уложиться в установленный срок, лодки в ночное время шли максимально возможным надводным ходом в условиях большого шторма. Электролит выплескивало из аккумуляторов, что могло привести к пожару, самому страшному бичу подводных лодок. Матросов выбрасывало из коек, ломало ребра, сигнальщикам выбивало зубы биноклями. По мере продвижения к тропикам повышалась температура в отсеках. Поскольку не имелось системы кондиционирования, температура зашкаливала за 50 градусов. От жары не спасало даже погружение, так как вода и на рабочей глубине имела высокую температуру. В экстремальных условиях работали практически все механизмы. Плюс ко всему cамостоятельно пришлось буквально прорываться через 4 противолодочных рубежа НАТО.
Первый из них, Фареро-Исландский, преодолели с ходу, затем настал черед второго, протянувшегося между Гренландией, Исландией и Британскими островами. Здесь, несмотря на активность противолодочной авиации НАТО, лодкам удалось, маскируясь среди многочисленных рыболовных судов, двигаться даже в надводном положении и успешно уходить от обнаружения. Спустя еще сутки, лодки вышли на линию Ньюфаундленд-Азорские острова, к главному противолодочному рубежу НАТО в Атлантике.
На двадцатые сутки плавания лодки оказались в сложнейших условиях. Здесь четырем одиноким субмаринам противостоял почти весь американский флот,имевший своей задачей обнаружение и принуждение советских лодок к всплытию.
Будучи непосредственными участниками этих событий (я имею ввиду рядовой состав) мы не имели понятия, где мы находимся и какое время суток в данный момент. Сменившись с вахты шли отдыхать, затем снова заступали на вахту и так по конвейеру.
Каждую ночь лодка вынуждена была всплывать для подзарядки аккумуляторных батарей. А обстановка как раз и не позволяла сделать это. Предназначенная для применения в северных условиях техника в тропических условиях часто выходила из строя. Всплывая (по требованию особистов) каждые 4 часа для сеансов связи с Москвой, лодки рисковали демаскировать себя. Находясь длительное время под водой и не зная обстановки, подводники только по отсутствию реальной бомбежки узнавали, находятся ли СССР и США в состоянии войны или еще нет.
Тем не менее, экипажи продолжали выполнение задачи.
Обо всех подробностях, описанных выше, мы узнали гораздо позже, уже после возвращения на базу.Так трём лодкам из-за поломок пришлось всплыавать и ремонтироваться в окружении американских кораблей. Я не совсем в курсе подробностей, но слышал, что после возвращения на базу командирам этих лодок был сделан большой разнос на уровне министерства обороны. Их обвиняли в разных грехах и срыве боевого задания.
Наша лодка была единственная, которая вошла в Карибское море относительно без приключений...
По возвращении в Полярный экипаж был расформирован. Лодка отправлена в ремонт,а моряки вернулись на свои бывшие места службы. Перед этим за отличное выполнение задания Родины нашему экипажу от имени министра обороны были объявлены благодарности и присвоены внеочередные воинские звания.
Так я сразу из рядового матроса, минуя три ступени (старшего матроса,старшины второй статьи,старшины первой статьи) стал главным старшиной.
Смешной эпизод произошёл со мной дальше, когда я вернулся на старое место службы.
Командир лодки капитан второго ранга Гулис увидев меня да ещё в погонах главстаршины вытаращив глаза спросил: - Какой дурак тебе присвоил такое звание? Не моргнув глазом я выпалил: - Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Малиновский!!!
На что перепуганный командир ответил: - Не он дурак, а.... Поняв,что лопухнулся тут же занял примирительную позицию. - Ну что прикажешь с тобой делать? Придётся давать должность соответственно званию. Зайди к старпому и передай пусть готовит Приказ о назначении тебя Старшиной команды БЧ-5, но смотри если не справишься...
Следующая встреча произошла с моим бывшим "любимым"командиром отделения старшим матросом Тарасом Тупало. Этот вообще впал в прострацию от вида моих погон (я на две ступени оказался выше его по званию и мало того, он попадал ко мне в подчинение).
Тупало бросился ко мне обниматься, как к старому другу, позабыв об издевательствах и неприязни ко мне до отправки на Кубу.
Как я ему не позавидовал, представляя его будущее.
Так и случилось. Пользуясь служебным положением, я занялся его "воспитанием".
Куда и кому он только не жаловался... Писал в политотдел, что я свожу с ним личные счёты и что нельзя начальникам попадать в под начало бывших подчинённых...
Но есть Устав, а по уставу, даже ничего не нарушая, можно довести человека до крайности. Кто служил, тот это знает.
Закончилась наша "дружба" тем, что его перевели на другую лодку.
(Продолжение следует)