- Отмучился.- С печалью в глазах сказал Димка.
Коряшин кивнул.
- Упокой Господь его душу.
Они стояли позади обшарпанного магазина-наливайки во дворе. Димка пил пиво из бутылки, присев на старую покрышку, раскрашенную в яркий желтый цветок. Коряшин стоял напротив, задумчиво почесывая подбородок. Говорить было не о чем. Новость о смерти Тимченко, которую принесла заплаканная дворничиха, по-настоящему ошеломила. Тимченко был крепким мужиком, легендой двора по сути. Прошел Афган и что-то еще, о чем упрямо молчал, не роняя ни единого слова, но о чем все знали. Недолго после Афгана посидел дома, а потом снова исчез на год. Вернулся худым, неразговорчивым с жутким шрамом на лице, за который и получил прозвище Шерхан, но сердился, когда его так звали в открытую. Ни с Коряшиным, ни с Димкой связей не имел. Да и с остальными тоже. Не пил, видели его редко. Потом от заражения крови умерла его мать и Тимченко пропал лет на 10. Говорили, вернулся в армию, по слухам - в спецназ. Воевал в Корее, в Ираке, в Приднестровье - но опять таки - по слухам. Так что, спустя 10 лет, когда Тимченко подошел к своему подъезду с черным рюкзаком на плече, сам того не зная, был в глазах дворовой шпаны отважным солдатом фортуны, героем и бесстрашным коммандос, отправившем в пекло пару сотен бойцов в битве за кусок Кувейтской пустыни. Где он был в действительности, не знал никто. Да никому и не было дела. Миф о Тимченко был гораздо привлекательнее его самого: седого, изуродованного и молчаливого.
- Так и что теперь? Кому хата достанется? - Прервал тишину Коряшин. - Кто хоронить будет?
- Хоронит город, наверно. Если родичей нет, то город. По низшему разряду закопают: без музыки, простой гроб, кусок земли под забором, крест из трубы.
Коряшин вздохнул.
- Хороший мужик, а лежит под забором. А родичей у него не густо. Мне Нинка рассказывала. Она с его матерью покойной, Зинаидой Петровной, в последние годы немного общалась. Брат, вроде, у нее в Эстонии, а других нет.
- На похоронах ее - да, никого не было. Только дворовые, да бабы с собеза пришли. - Подтвердил Димка.
- И последнего слова никто не скажет.
- А что тут скажешь? - Димка поднялся с покрышки и кинул пустую бутылку в кусты. - Помер да и все.
- Нельзя так. - Нахмурился Коряшин. - Земля не примет, если ей не нашептать хоть пары слов о покойном, чтоб знала она, кого кладут в нее.
Димка покосился на Коряшина, но промолчал. Тот мог иногда выдать что-то такое, потусторонее. Дед у него священником был, а бабку при немцах в Австрию прислугой к графине угнали, а та ее разным штукам научила. На кофе гадала бабка, на картах, по звездам судьбы читала. А потом с мужем познакомилась, так и прекратила - сильно он ее за эту чертовщину ругал. Что-то от них Коряшину и перешло.
- Так и что делать теперь?
- Я скажу. - Коряшин поискал в карманах деньги, но ничего не нашел. - Есть десятка? Пивка бы еще.
......
- Так что скажешь? - Спросил Димка, прислонившись к задней стене магазина. Его заметно качало. С утра Димка не поленился и сбегал в ЖЭК, где числился слесарем, взять аванс на похороны. Коряшин хмыкнул.
- Знать бы его получше... Я бы молитву прочитал, да не помню их уже. Скажу, что был он настоящим человеком. Воином. Жил тяжело, но по совести. Умер в постели. Что заслужил он отдых...
- Он как-то Петровичу ****ы дал. - Перебил Димка.
- Это как? За что?
- Ну тот отмечал что-то. Троицу кажется. Ну шумел немного. Тещу в коридор в одной сорочке выгнал. Как обычно, в общем. А Шерхан вышел и говорит - потише. Петрович его послал подальше, а тот ему нос сломал.
- Ну вот! - Засветился Коряшин. - Все по совести. Настоящий человек. Я ж и говорю. Воин...
- Смотри, кто идет. Кулевча.- Вновь перебил Димка и Коряшин обернулся назад.
Мимо рыжей, выцветшей котельной через ржавую детскую площадку, быстрым шагом шел участковый.
- Тарас Сергеевич! - Помахал рукой Димка и участковый замер, пригляделся кто зовет, узнал и махнул в ответ.
- Мужики, хорошо что я вас встретил.
Кулевча свернул с площадки и подошел к ним.
- Как ваши дела, Тарас Сергеевич? - Вежливо поинтересовался Димка.
- Хорошо. - Бодро ответил участковый. - Слушайте, очень и очень нужна ваша помощь. Вы же Юру Тимченко знаете с третьего подъезда?
Димка и Коряшин кивнули.
- Ну вот он умер. Ночью. Тело уже забрала скорая. А мне надо парочка свидетелей чтоб опись в квартире составить. Все быстро, ничего сложно. Бумажку подпишите да и все. 20 минут максимум вашей ценной жизни. - Участковый уставился на полдюжины пивных бутылок торчащих из куста.
- Для вас что угодно, Тарас Сергеевич.
Димка подмигнул Коряшину:
- Он как, видишь? Шерхан помер.
.....
Квартира у Тимченко была небольшой. Скромно обставленная двушка, почти пустая. Диван в гостиной, несколько семейных фотографий на стене, телевизор, стертый ковер на полу, потемневшие от возраста обои. В спальне Тимченко, судя по всему, ничего в ней не тронул с момента смерти матери. Трюмо с тюбиками, какими-то коробочками, помада, толстый слой пыли на всем. Черные мусорные пакеты в углу. Шкаф и кровать на пол комнаты. Больше ничего не было. Окно во двор - выходит как раз на белый магазин из вагонки, на задворках которого они коротали утро.
- Вы присаживайтесь пока. - Кивнул на диван Кулевча. - На кухню не ходите, туда еще криминалисты сегодня вернутся. Ничего нельзя трогать.
- Криминалисты? - С плохим предчувствием переспросил Коряшин.
- Кровь стереть. Экспертизу по баллистике еще провести надо. Ночью не успели.
- Он чего? Застрелился?
- Знаете, как это бывает? - Тимченко замер у разбросанных на полу книг, - Просыпаешся, идешь ночью к холодильнику пожрать чего-то. Вот и Тимченко проснулся и решил утолить голод... пулей. Выстрелил себе в рот.
- Охренеть. - Димка вытянул шею, стараясь рассмотреть кухню.
- С военными такое бывает. - Грустно констатировал Коряшин.
- Военный? - Кулевча поднял одну книгу с пола и прочитал заголовок. - Дюма " Учитель фехтования". Когда это он стал военным?
- Ну Афган... Коммандос. - Начал было перечислять Димка, но осекся. - А что, не был?
- В Афгане был, да. В 86-м. Потом работал на стройке, пока не сел.
- Шерхан сидел? - Присвистнул Димка.
- А вы не слышали? Убил прораба. Прораб ему за работу не заплатил, а Тимченко решил разобраться по простому - зашел к тому в кунг и проломил голову кувалдой. Даже слова не дал сказать в оправдание. Бац и нет прораба. Восемь лет дали. Что, серьезно, не в курсе?
Коряшин покачал головой.
- А мы думали он того - военный. - Сказал Димка. - Шрам на пол головы.
- Шрам - после аварии. Пьяный на машине с моста вылетел. Почти год в больнице потом провалялся. Врачи по частям собирали. Тело собрали, а мозги забыли!
Кулевча хихикнул и достал из папки несколько бумаг.
- Ну ладно. Хорош трындеть, господа свидетели. Приступим.
.......
Коряшин вернулся из магазина с парой бутылок и протянул одну Димке.
- Слушай, - сказал он, - А ведь это страшно все.
- Что?
Димка едва удерживался на покрышке, борясь с гравитацией, шатаясь из стороны в сторону. Коряшин забрал у него бутылку, открыл зажигалкой и поставил на пол рядом.
- Ну Шерхан. Жизнь у него-то говно полное была. Да и сам он...
- А кого она, ****ь, хорошая?
Димка потерял равновесие и свалился с покрышки. Коряшин вздохнул и отхлебнул из бутылки.
- Он же легенда был. Реальная легенда. Вера ведь была в него. А теперь что? Что я земле скажу? В ней каждый второй такой лежит. Нахуй он ей такой нужен?
- Соври. - Димка прекратил попытки встать и разлегся поудобнее, положив руки под голову. - Нехуй легенды трогать. Не ты их создавал и не тебе их рушить!
Коряшин допил пиво и кинул бутылку в кусты.
- Может ты и прав. - Ответил он, помолчав, - Пусть остается воином. Героем... Надо записать речь. *** вспомню потом.
Коряшин достал из-за пазухи томик Дюмы, тайком вынесенный из квартиры Тимченко и вырвал пустую страницу.
- Димка, у тебя ручка есть?
Но Димка уже спал.