Соне в день рождения 25 сентября 2015 г.
В память об общей любимице кошке Асе.
Молли пришла к Смитам сама. Семья жила на ферме недалеко от одного из городов на юге Африки. Смит занимался разведением коз ангорской породы, из шерсти (пуха) которых изготавливают мягкую и тонкую пряжу - мохер. Название коз происходит от турецкого города Ангора, ныне Анкара. Слово «мохер» («muyhyar») также турецкого происхождения, в переводе означает «лучший козий волос». В Османской империи был запрещен вывоз не только шерсти, но и самих коз. Постепенно ангорские козы были завезены европейцами в Южную Африку, и многие фермеры-потомки буров, то есть крестьян голландского происхождения (нидерл. «boer» - «крестьнин») пробовали свои силы в их разведении.
Доходы были ни шатко, ни валко, так как конкурентов было достаточно, но на жизнь хватало. Жена вела хозяйство и помогала мужу в настриге шерсти. Восьмилетняя дочка Мэри-Энн готовилась к поступлению в школу, куда ее должен был отвозить школьный автобус. Членом семьи была служанка Матильда, полукровка от матери зулуски и белого отца. Она заботилась о Мэри-Энн с самого ее рождения и была искренне привязана к девочке.
В то утро Мэри-Энн играла на опушке леса и ждала, когда мать позовет ее заниматься арифметикой. Вдруг она почувствовала, что на нее как будто смотрят из леса чьи-то глаза. Мэри-Энн была умненькой девочкой и знала, что просто так ничьи глаза из леса смотреть не будут. Скорее всего они несут опасность. Это может быть гиена, дикая собака, дикий кот сервал. А еще страшнее может быть двуногая опасность — солдат-дезертир из воинской части. Их побеги с оружием были не редкостью.
Мэри-Энн встала, собрала игрушки и направилась к дому. Глаза как будто смотрели ей в спину.
Дома она рассказала отцу о том, что почувствовала, тот взял дробовик и пошел в лес.
; Никого нет, дочурка! Наверное, тебе просто показалось.
; Наверное, - согласилась Мэри-Энн, но сама была уверена, что ей не показалось.
После обеда она пошла на то же самое место. На этот раз никакой опасности она не почувствовала. Напротив, как будто кто-то посылал ей мысленные сообщения:
; Позови меня! Я буду твоей подругой. Нам будет хорошо вместе.
Мэри-Энн собралась с духом и крикнула:
; Покажись!
;
И, о чудо! Ветки кустарника раздвинулись, и показалась изящная кошачья мордочка. На поляну, грациозно ставя лапки, вышла кошка. И какая же она была красавица: трехцветная, с удлиненной мордочкой, совсем не похожая на африканских кошек, которых Мэри-Энн видела в городе. Она подошла к девочке, выгнула спинку и потерлась о ее ноги, У Мэри-Энн дыхание перехватило от радости. Она взяла кошку на руки и понесла домой.
; Не местной породы, - сказал отец. - Видно, приплыла на корабле через океан, в порту спрыгнула на берег и убежала.
; Назовем ее Молли.
; Почему Молли?
; Просто она — Молли, вот и всё.
И наступили счастливые времена — и для кошки, и для девочки. Нет, Молли дружила со всеми членами семьи. Позволяла Матильде угостить себя кусочком мяса или рыбы, матери — погладить себе спинку, в отце — признавала старшего в стае. Но к Мэри-Энн Молли испытывала особенную любовь и привязанность. Видимо, сказывались мыслеграммы, которыми они обменялись тогда на опушке леса.
Нельзя сказать, что «в дороге» Молли голодала (видно, корабельных крыс поубавилось), но явно недоедала и от завтрака никогда не отказывалась. После завтрака она устраивалась на крыше беседки так, чтобы видеть всё вокруг. Мэри-Энн разговаривала с ней, рассказывала ей разные истории из своей жизни, и Молли отвечала ей коротким мелодичным «мяу». Спала она в постели Мэри-Энн. Мать сначала пыталась возражать, но, видя, как тщательно Молли следит за своим туалетом, вылизывает лапки и шкурку, да еще норовит лизнуть в щёку Мэри-Энн, махнула рукой.
Беда пришла неожиданно, хотя ее можно было предвидеть.
Десятилетиями черное большинство страны боролось за предоставление ему тех же гражданских прав, что и белому населению, находящемуся в меньшинстве и не являющемуся коренными жителями. При активной международной поддержке эта борьба увенчалась успехом. Партии черного большинства сформировали правительство, которое обещало учитывать интересы белого населения. На деле белый расизм сменился черным расизмом. Государство объявило о реквизиции, то есть о захвате, принудительном изъятии земель и имущества, принадлежащих белым фермерам, за смехотворную компенсацию по рыночной цене.
Таким образом власти пытались исправить бедственное экономическое положение, до которого сами же довели страну. Деньги обесценились. Одно за другим останавливались промышленные предприятия, потому что белые специалисты начали покидать страну. Катастрофически вырос уровень преступности, заболевания СПИДом. Сельское хозяйство разваливалось. Изъятые участки распределялись между безземельными неграми. Выяснилось, что митинговать они умеют гораздо лучше, чем работать, как трудолюбивые потомки буров. Фермы у белых отобрали, а работать у новых черных хозяев не было ни желания, ни умения. В стране начался голод. Стала реальной угроза полномасштабной гражданской войны.
Дошла очередь и до фермы Смитов.
К дому подкатил армейский грузовик с вооруженными чернокожими солдатами. Не говоря ни слова, они вошли в дом и стали выносить наружу и грузить в кузов мебель, бытовую технику, радиоэлектронику и всё мало-мальски ценное. Один солдат зашел в загон для коз, сорвал с плеча старенький АК и дал очередь. Козы испуганно замекали. К счастью, ни одно животное не пострадало: очередь прошла поверху, это был акт устрашения.
Молли, которая дремала на коленях у Мэри-Энн, от неожиданности скатилась на землю, рывком домчалась до забора, прыжок — и она уже на той стороне, в лесу.
Мэри-Энн захлебывалась слезами:
- Молли! Молли!
Офицер протянул Смиту какой-то смятый клочок бумаги:
; Вот ваш новый адрес. Будете жить там, где жили наши братья и сёстры. Собирайтесь, мы вас туда доставим. Время на сборы один час. Брать только одежду и личные вещи.
Так Смиты оказались жильцами городских трущоб, в квартире без электричества, воды, газа, кишащей насекомыми, без обоев, со стенами, исписанными предыдущими жильцами.
Мэри-Энн замкнулась в себе и всё время молчала. Только ночью родители слышали ее тихий плач. Смит беспокоился о судьбе коз и, конечно же, Молли. Кошку надо было выручать. Одно дело справиться в замкнутом пространстве с крысой, совсем другое встретиться с сервалом, от которого не укроешься на дереве. Он не будет смотреть на кошачье родство.
Через посредников Смиту удалось добиться, чтобы его принял командир армейского подразделения в районе, полномочный представитель власти.
Смит преподнес офицеру два нарядных мохеровых покрывала, до которых не добрались солдаты.
; Господин офицер! Дочь должна через месяц пойти в школу, а ее документы остались на ферме. Разрешите съездить туда, забрать документы.
;
Чернокожий офицер изобразил на лице презрение, но подношение взял.
; Я подпишу вам пропуск на проезд на вашу бывшую ферму. Можете забрать документы для дочери. Но никакого имущества и никаких домашних животных. О них позаботятся.
; Господин офицер, козы уже два дня без корма и без воды.
; Я распоряжусь. И довольно об этом. Вы радоваться должны, что я вообще с вами разговариваю.
Через тех же посредников Смит взял в аренду на день старый грузовичок. Выглядел он неказисто, но все механизмы работали исправно. Было решено, что на ферму поедет Матильда, которой легче будет договориться с солдатами. Матильда поставила в кузов большую корзину, подложила пропуск под ветровое стекло, села за руль. Из окна на нее смотрела Мэри-Энн.
Вот и пропускной пункт. К машине подошел солдат с автоматом. Матильда что-то бойко прокричала ему по-зулусски. Солдат засмеялся:
; Проезжай, сестра.
«Какая я тебе сестра, - вертелось на языке, - бандит ты с большой дороги. У Смитов еще моя матушка работала и слова худого от них не слышала».
На опустевшей ферме было непривычно тихо. Матильда прошла в загон для коз, там было пусто, коз уже увели в другое место их новые хозяева.
; Господи, прошу яви милость свою, - прошептала Матильда, выходя к кустам на опушке леса. - Молли! Молли! - негромко позвала она.
Молчание.
; Молли! Молли! Молли! - уже громче повторила она.
Послышалось ей или нет — в кустах раздалось тихое, обиженное «мяу».
; Молли, выходи, поедем к Мэри-Энн. А пока попей молочка, я захватила бутылочку и твое блюдечко.
Кусты раздвинулись, и Молли вышла к Матильде. Та налила молока и смотрела, как Молли непривычно торопливо пьёт.
; Теперь, моя девочка, давай думать, как отсюда выбираться. Подожди меня минутку, я схожу в дом за документами.
Матильда положила на пассажирское сиденье папку с документами, а сама пошла к сараю, где хранила веники из веток акации, ивы и других деревьев для коз на зиму.
; Будь умницей, моя красавица, сиди тихо, - сказала Матильда, сажая кошку в корзину и кладя сверху веники.
Часовой на пропускном пункте сменился, но тоже особого рвения не проявлял.
; Что везешь, сестра?
; Не видишь, веники везу. Будем большую уборку в доме делать.
Солдат прищурился, нельзя ли чем поживиться. Но что делать с этими вениками? В казарме засмеют.
; Проезжай!
Описать встречу Молли и Мэри-Энн словами невозможно. Кошка не отходила от девочки ни на шаг. Больше со своей хозяйкой она не расстанется.
И в жизни Смитов произошли перемены к лучшему. Обеспокоенность ситуацией в стране проявили транснациональные корпорации (ТНК), которые вкладывали средства в горнодобывающую промышленность. Недра страны богаты полезными ископаемыми: металлы платиновой группы, хромовые и железные руды, золото, редкие металлы, медь, никель, кобальт, бокситы, каменный уголь, драгоценные камни (алмазы, рубины, изумруды). ТНК были не заинтересованы в хаосе, охватившем страну. Руководству страны дали понять, что они могут не рассчитывать на новый кредит, если не нормализуют ситуацию. Конфискованные земли стали постепенно возвращать прежним владельцам. Попала в их число и ферма Смита, и Молли снова заняла свое место на крыше беседки.
Она и сейчас греется там на солнышке.