В маленьком филигранном Львове зима слыла гостьей редкой и взбалмошной. Капризная, она чуть что проливала слёзы.
Та зима оказалась на редкость снежной и лютой. Однако, детям было всё нипочём.
То, что взрослым доставляло хлопоты и неудобства, оборачивалось для них весельем и радостью. Катание на санках, ранее невозможное из-за отсутствия снега, стало обычным делом.
Теперь каждый вечер парк наполнялся гомоном ребятни, будто весенний лес пением птичек. Все аллеи давно были раскатаны до атласного блеска, и первопроходцы начинали обустраивать новые трассы прямо между деревьями и купами звенящего от синичьей трескотни кустарника.
Старейший муниципальный парк в Восточной Европе, основанный иезуитами в конце XVI века, теперь больше напоминал альпийскую деревушку в миниатюре.
Это твои Альпы, – шутил папа, катая вечерами по санным «тренировочными трассами» дочь в чудесном заснеженном парке.
Старый город готовился ко сну, а они после катания шли отогреваться в цукерню. Мимо театра, потом вдоль университета, в здании которого в разное время был и Галицкий сейм, и опасное казино.
Оставив военную службу на пике карьеры, отец старался проводить больше времени с дочерьми, рассказывая при этом различные истории из жизни военных. Последнюю неделю разговоры были лишь о Суворове и его альпийском походе.
Поздним вечером, когда выключали свет, и только догорающие поленья в голландке разбавляли плотную темень ночи, от разомлевших изразцов отделялись тени, и достигнув середины комнаты, превращались во встреченные днём образы, с которыми предстояло путешествовать до утра.
Прошли годы.
Случайно оказавшись в маленьком Грайнау, глядя на заснеженные холмы, вспомнилась именно та, не типичная для Львова, зима с метелями…
И теперь, повзрослевшая, она не сетовала на холод, напротив – боялась зайти в тепло, чтобы не растаяли, не превратились в капли возникшие было воспоминания.
Опрятная деревушка красноречиво приглашала пройтись по её улицам, рассмотреть новые и старые дома, ненавязчиво подводя к усадьбам, в некоторых из которых до сих пор жили потомки тех суворовских солдат, которые совершили когда-то поход через Альпы.
Пока её друзья, заядлые горнолыжники, спускались с холмов, соперничая друг с другом, она бродила по вычищенным тротуарам деревни и наслаждалась зимним солнцем.
Без очков ходить было немыслимо, и от этого люди становились похожими друг на друга. Чёрный пластик закрывал глаза, что делало общение незнакомых людей более раскованным и свободным.
Даже не повернув голову в сторону нового собеседника, она подставляла лицо солнцу и автоматически отвечала на вопросы.
Так же согласилась зайти в кафе. А когда в темноватом помещении сняли очки и она увидела глаза нового друга… Вот они, мои Альпы! – подумала она, утопая в его взгляде.
В последних нескольких днях спрессовались года, эпохи… любые временные промежутки утратили смысл, поскольку расплывшиеся границы меж ними растаяли цветным смешанным пятном на обнажённой палитре чувств альпийских героев.
И когда её неуёмное воображение забежало так далеко, что уже виделся красивый закат и три тени на пороге собственного дома – грянул гром, растопив в одночасье все снега окружающих гор. Устремившись лавиной, потоки снесли и придуманный дом, и тени, и весь чудесный горнолыжный курорт вместе с красивым обманщиком.
Теперь ездить в Грайнау она зареклась. Альпы нужно будет искать в другом месте.
И она вернулась во Львов.
10.07.2016