Было это или не было, то мне неведомо, но люди говорят, что жили однажды в одной белой избе старушка Неонила да внучка её Аксинья, девица лет семнадцати. Весной и летом управлялись они как могли с домашним хозяйством, а с наступлением поздней осени занимались рукодельем. Тёмными предзимними вечерами, когда за оконцем шумел холодный дождь, а в печной трубе пел и вздыхал ветер, в горнице появлялся иной мир. Аксинья усаживалась за большие пяльцы вышивать, а Неонила, сидя за столом, в это время рассказывала ей свои чудесные истории. Тут же был и деревянный светец, в железном держальце которого потрескивали сразу три лучины: их отгорающие угольки падали в ушат с водой, шипели и тут же гасли.
– Так вот, внучка, слушай, – старушка склонила голову набок, а игла в руках Аксиньи так и забегала над выбеленным холстом. – В давние времена жила-была в одном городе девушка по имени Марица. И была она прекрасна, как самый восхитительный цветок, и свежа, как весенний рассвет после долгой зимы. И лицо-то у неё белое, и щёчки-то розовые, и глаза изумрудные. А походкой плавна, будто реченька бежит. Никто не мог взгляд от неё отвести. Да вот только характер у Марицы был несладкий. Часто задевала она людей, колола своими насмешками, как шипами. В народе говорили:
Марица – хороша девица,
Красива на лицо,
Да на языке иглица!
Но однажды полюбила она юношу по имени Лихнис, пригожего да статного, да так сильно, что ещё больше расцвела. И парня того привечать стала, никогда не колола его и не задевала, а разговаривала с ним всегда ласково и по-доброму.
Но случилось так, что Лихнис забыл про неё и не собирался к ней больше возвращаться – другую полюбил. Узнала Марица об этом, загрустила, но не захотела говорить о возлюбленном ничего плохого. Подружки же подговаривали её:
– Раз он забыл тебя, уколи его своими шипами.
– Нет, – отвечала красавица. – Я люблю его и не хочу причинять ему вред.
Но жить без любимого девушка не могла. Печалясь, она уколола себя сама, и на землю упала капелька её крови. Марица превратилась в чудесную красную розу.
А через месяц женился Лихнис, вот только нашёл ли он своё счастье - неизвестно. Как ни старался юноша забыть Марицу, да видно не смог. Люди говорили, что до конца своих дней он выращивал у себя под окнами восхитительные красные цветы с острыми шипами...
– Ох, бабушка, успела! Вот, посмотри, всё, как ты поведала! – Аксинья, довольная, отложила работу в сторону.
Неонила подошла к ней и, как всегда, всплеснула руками от удивления. Вышивка была великолепна! Середина холста пленила взгляд ликом прекрасной девушки и не менее прекрасного юноши, вокруг них, как по золоченому полю, были разбросаны необыкновенные красные розы, а по краям бежали чудные сказочные узоры, переплетаясь друг с другом изящными завитками.
– Ну что ж, Аксиньюшка, – сказала Неонила, – такую работу не стыдно и в царском дворце показывать. Может, ещё одну вышить успеешь?
– Конечно, успею, бабушка! Вот только холст новый возьму! Расскажи-ка ты мне теперь про заморскую райскую птицу.
Неонила закивала головой и, поменяв в держальце почти прогоревшие лучины, вернулась обратно за стол. Подперев рукой подбородок, она приступила:
– В далекой восточной стране, что омывается тёплым-претёплым океаном, жил-был один раджа, князь по-нашему…
Аксинья, заслышав начало истории, вскинула вперёд правую руку, будто что-то хотела поймать. Так оно и оказалось. Ухватившись пальцами за первые слова сказки, она умело распутала их в тонкую чудесную нить и вставила в иглу. Через мгновение та вновь, словно диковинная птица, запрыгала в руках мастерицы, проворно выводя на полотне замысловатые волшебные сюжеты. В красном углу на дубовом сундуке уже набралась стопка законченного рукоделия, готового удивить своей красотой весь честной мир.