«Деда, а нарисуй самолёт! Большой такой, красивый, зелёный, с красной звездой на боку. Как ты умеешь,» - просит Наденька. Руки старика не слушаются, дрожат, роняют карандаши, нечаянно рвут бумагу. Но дедушка не сдаётся, рисует каждый день самые лучшие самолёты для своей любимой внучки – его главной Надежды. Он берёт чистый белый лист, карандаши и начинает рисунок. Ровно, не торопясь, выводит каждую линию. Ему торопиться теперь особо некуда. На секунду деда остановится, задумается о том, а какие вообще они были тогда, самолёты эти? Ведь так много лет прошло, что точно и не скажешь. Не помнит уже толком он этого, но ради любимой внучки восстановит картинку по кусочкам воспоминаний. Вот тут крыло. Там хвост. Здесь кабина пилота, а там грузовой отсек. Не забыть бы нарисовать Маришку, которая всегда встречала на посадке. Юную ещё совсем девчонку, которая только пришла тогда к ним в часть работать медсестрой. Руки быстро устают от рисования, спина начинает болеть, голова покалывает, но это ничего. Немного отдохнуть и вновь браться за работу – самолёты не ждут.
«Деда! Самый лучший самолёт! А это бабушка, да? Красивая такая. Как настоящая совсем. А звезда какая на боку! Яркая, красная, как только ты нарисовать можешь!» - восхищается потом Наденька. Да так искренне, что сама начинает верить в то, что видит в дедовых неровных линиях и завитушках, разбросанных на слегка помятом листе, самолёт, Маришку и даже самую красивую красную звезду. Она улыбается, а дедушка смеётся, мол, он ещё не такой и старый, любому рисовальщику самолётов фору даст.
«Конечно! – соглашается Наденька. – Пойду прямо сейчас в альбом вклею, чтобы не потерять и не помять вдруг,» - улыбается она. А потом выйдет из комнаты, глубоко вздохнёт и тихо заплачет. Лишь бы никто не услышал.
Надежде Викторовне уже почти тридцать лет. Она замужем, работает в банке и скоро у неё и самой появится дочка. Только дедушка этого не знает. Не помнит уже, если точнее. Он ведь до сих пор рисует самые лучшие самолёты для своей любимой десятилетней внученьки Наденьки. Рисует он старательно, виртуозно, не взирая на усталость и трудности.
«Да что ты к этому слепому старику прицепилась? – недоумевают знакомые. – Он же не видит ничего уже и слышит через раз. Почти сотня лет человеку, умирать пора, а он своими каляками-маляками бумагу переводит.»
Они часто это повторяют, сочувственно качают головой, словно Надя и сама сумасшедшая какая-то. Но Наденька их не слушает, слышать не хочет. Ведь для неё её дедушка – самый лучший рисовальщик самолётов, герой. И пусть никто почти не знает об этом, но совсем юным её дед ушёл на фронт, где служил лётчиком, встретился с Надиной бабушкой. И в самом конце войны, когда все уже верили в чудесное спасение, дедушка вытащил из пожара маленькую девочку. Он услышал её плач среди взрывов и криков и тут же бросился на выручку, не думая ни минуты. Потому, что её дедушка – Человек с большой буквы этого слова. Он заслонял малышку своим телом от падающих горящих обломков, но даже не думал бросить её или сдаться. Огонь опалил ему руки, ноги, тело, сжёг лицо и глаза. Так в восемнадцать лет Надин любимый дедушка потерял зрение и возможность свободно передвигаться. Но очнувшись в военном госпитале и узнав, что с малышкой всё в порядке, деда в первую очередь спросил лишь одно:
«А глаза у неё какие? Голубые? Как чистое мирное небо, наверное. Хорошо это. Счастливой девочка будет. Самой счастливой.»
Дедушка мало говорит о войне, никогда не называл себя военным героем. Считает, что убивать людей – не геройство. Его друзей уже давно нет в живых, но деда не сдаётся, держится. Кто же будет рисовать самые лучшие самолёты для Наденьки, если не он? Да и внучка говорит, что её дед – самый сильный и ещё любому фору даст. А недавно она принесла ему правнучку. Старик взял малышку на руки, улыбнулся и понял: вот за кого они воевали. За детей, чьи улыбки способны осветить всё вокруг. Детей, которые не заслужили того, чтобы страдать от жестокости войны.
Деда немного помолчал и сказал, не видя, конечно, но отчётливо чувствуя: "А глаза то у неё голубые".