— Пётр Сапожников? -
— Так точно! -
Так молодой исследователь предстал перед начальником сектора.
— Максим Мирзоян и Григорий Сапожников были вашими братьями? Родными или сводными? -
— Мне они были родными братьями, а друг другу — сводными. -
— Как так?? -
Ну вот, подумал Пётр, ещё один человек со стороны, весьма далёкий от дальнего космоса. В дальнем космосе смерть стережёт постоянно, отсюда и обычаи непривычны для обжитой части Вселенной.
— Моя мать, Людмила Адмиралтейцева, была замужем за Самвелом Мирзояном. У них был сын Максим. Самвел погиб при работе в подземных морях планеты Циолковского-6/77. После этого моя мать вышла за Илью Сапожникова, моего отца. Потом она сама погибла при вспышке на звезде Цандера-2. И после этого мой отец женился на Маргарите Волховой, у которой также погиб муж, и уже был сын — Константин Бабаев. Через некоторое время появился мой брат — Григорий. -
— Удивительно! — сказал начальник сектора.
— Удивительно то, что моих братьев послали на одно задание. В дальнем космосе близких родственников на одно задание не отправляют. -
— Ах вот как! — опять удивился начальник сектора.
— Разрешите идти? -
* * *
Планета Годдарда-1/80 имела отвратительнейший магнитный фон — одна сплошная аномалия. Пётр почувствовал это сразу. Голова кружилась, обед просился наружу, в ушах звенело, сердце колотилось раза в два быстрее.
На этой планете командиром экспедиции был водник. В своё время раса водников на своей планете построила подводные города, потом в скафандрах вышла на сушу, сумела выйти в космос. Но дышали они жабрами, и в их скафандрах была вода. Командир посмотрел на Петра через стекло скафандра и начал:
— Приветствую тебя, достойного своих смелых братьев, и наш брат по водной стихии! Увы, вы как дельфины, что живут в море, но не могут без воздуха! Как печальна их судьба… Ни одна птица не может жить в небе, и всегда вынуждена возвращаться на землю. И вы покинули море, чтобы жить на суше, ибо не могли без воздуха. -
На этом месте Пётр собрал волю в кулак, чтобы не зевнуть — водники любили философствовать всегда и в любом месте, даже в самой критической ситуации. Наконец, голосовой синтезатор умолк, и Пётр смог отправиться в полевой лагерь.
— Константин?! Ты что здесь делаешь! -
— Грубо нарушив субординацию, дезертировал из штаба на фронт. -
— Близким родственникам в одну дыру лезть нельзя! Забыл? -
— Тогда и тебе тут делать нечего, вообще-то… -
Да, было такое правило. Но его столь же стабильно нарушали. Да и без того дальний космос собирал свою дань...
* * *
— Макс и Гриша погибли здесь, — Пётр ткнул пальцем в карту. — На краю расселины. Аппаратура здесь постоянно даёт сбои, но на входе в ущелье робот показал остатки ядовитого газа. В самой расселине поле такое, что робот накрылся самым медным из всех тазов. Братья пошли по краю расселины, там и погибли. Были без масок. -
— Почему — без? -
— Умных вопросов не бывает, а дурные задавать не надо, Костя. Там такое поле, что тошнит постоянно. Те, кто вытаскивал, еле до входа в ущелье добежать успели. -
— Странно. А животные здесь приживаются? -
— Чувствуют себя плохо. Некоторые погибают. -
— Например? -
— Говорят — птицы. -
* * *
По дороге к ущелью Пётр осматривался. Деревья росли по склонам гор ровно до определённой высоты, дальше резко начинались голые каменистые склоны. Обычная поясность, только чересчур резкая. Вход в ущелье на приличной высоте. Здесь были последние деревья. Видимо, приспособились к столь жёсткому магнитному полю. Место гибели братьев просматривалось, и было отмечено красным маркером.
— Мне нужен совет… — протянул Пётр.
— Дюма читал? Совета спрашивают в двух случаях. Либо чтобы поступить по-своему, либо чтобы было на кого вину свалить. -
— Тогда вспомни Толкиена — у эльфа да у ветра не спрашивай совета, оба скажут в ответ — что да, то и нет. -
— Гаральд из меня никакой. Но совет я дам — из воды сухим выйти можно, а чистым из жопы — никогда. -
— Вот что, Константин. Я пойду без маски. А мой тебе совет — ложись на землю. Держи фалу — я обвяжусь. Если что — тяни. -
— С ума сошёл?! -
— Нет, поумнел. -
И Пётр стал спускаться в ущелье. Газа на дне ущелья быть не могло — вон трава в камнях пробивается. Да и братья погибли на той высоте куда газ попасть и не мог. Если он только настолько тяжёл, что скапливается в расселине. Но его здесь нет...
А вот магнитная аномалия — самая запредельная. Левая сторона головы при каждом ударе сердца отдаётся болью. Левое ухо заложило, отдаёт в затылок, лоб, и в левый глаз, что показывает звёздочки. Жутко тошнит. Вот на этой линии, выше по склону, погибли братья. Пора ставить жёлтые маркеры, и возвращаться.
* * *
— И что? — спросил Константин.
— Спустимся пониже с гор, на всякий случай. Так вот, местный ядовитый газ висит в атмосфере, выше определённой высоты над уровнем моря. Птицы гибнут, на горных вершинах не растут деревья. И братья погибли аккурат на границе леса и камней. Так-то… -
— Слушай, голова! Додумался -таки. -
* * *
— А куда теперь, брат? -
— Куда-нибудь подальше отсюда. Магнитное поле такого напряжения — не для меня. -
— Вернёшься. -
— Видишь ли, Костя, есть много мест в дальнем космосе, где можно сложить свою голову. -
— А я остаюсь, Петька. Мест много, а выбираешь что-то одно. Или оно тебя выбирает… -