ВАЛЕРИЙ МУРЗИК
- Эй ты, длинный, нашёл себя в списке? Поступил?
- Нашёл! А ты поступил?
- Я тоже поступил. Еле-еле пролез, набрал балов, как заказали... Если бы не скатал со шпоры на физике, точно бы завалил... Кстати, меня Валеркой кличут... А тебя?
- Я – Александр.
Давным давно, с разговора в вестибюле здания политеха началось моё знакомство с Валерием Мурзиным. Валерка, в тот период его юной жизни, косил под блатного, в разговоре употреблял жаргон и часами слушал магнитофонные записи Володи Высоцкого, Александра Розенбаума и других бардов. Здесь же, у стенда со списками поступивших, мы с ним в этот же день познакомились с Виктором Дюковским, таким же удачливым абитуриентом.
В студенческой группе нам троим немедленно присвоили кликухи: Куба, смуглой кожей я походил на обитателей популярного в то время острова, Мурзик и Дюк. Через месяц учёбы мы окончательно подружились, нас сблизили занятия в секции бокса. Секция освобождала от обычных, скучных уроков физкультуры. Имя нашего тренера, заслуженного мастера спорта в лёгком весе, в те времена было довольно известным в спортивных кругах Украины – Ренат Ошеров.
Валера оказался бастардом, он никогда не видел своего отца, его вырастила мать-одиночка Мария Григорьевна, очень добрая и мягкая женщина приятной наружности, работавшая учительницей младших классов в школе. Неполная семья нашего товарища проживала в небольшой, но очень ухоженной квартирке, в самом центре Днепропетровска. Матери Валерки очень хотелось, чтобы её баламут-сын ушёл как можно дальше от плохой дворовой компании, в которой он с детства крутился и даже ходил у них в авторитетах.
Узнав меня и Виктора, дисциплинированных воспитанников своих суровых отцов, отставных офицеров, мать Валерки была вне себя от радости – сбылись её мечты о правильных друзьях для любимого сыночка. Мы с Дюком не повременили воспользоваться материнским счастьем: тесная квартирка Мурзиных превратилась в постоянное место базирования нашей студенческой банды. В их доме мы втроём часто перекусывали щедротами Марии Григорьевны. Здесь мы вместе выполняли домашние задания и чертежи, часами лупили по давно разбитой боксёрской груше, с этого адреса, с благословением матери Валерки, мы втроём часто отправлялись на свидания с девушками, танцульки или посиделки в студенческом кафе.
Однажды, в свой редкий выходной день, Мария Григорьевна присела на пару часов к швейной машинке и сшила для всех троих юных спортсменов красивые и блестящие боксёрские трусы из шелковистого материала трёх разных цветов с продольными белыми полосами на боках. В те времена спортивной одежды от «Адидас» в открытой продаже и в помине не было... Талантливая мама-белошвейка каким-то чудом сумела предвидеть основную идею дизайна, позже ставшего известным во всём мире бренда. Валерка выбрал для себя трусы бордового цвета, Виктор – синие, а мне тогда достались тёмно-зелёные боксёрки. Наши красивые трусы под «Адидас» были самыми крутыми в боксёрской секции, другие ребята нам от души завидовали и выпрашивали выкройки.
Моя личная радость по поводу классного спортивного снаряжения продолжалась совсем недолго – на районных соревнованиях я разбил нос своему противнику, кровь которого щедрыми каплями рассыпалась по всему фронту моих прекрасных трусов. Применение самых злых стиральных порошков советского производства так никогда и не заставило чужую кровь убраться с блестящей, зелёной материи.
Два года спустя нас с Виктором отчислили из боксёрской секции: тренер собрал половину ребят у себя в кабинете, извинился и заявил, что он не имеет права нас готовить для того, чтобы мы умели постоять за себя на улице. Начальники из территориального управления спорта требуют от него выращивать только самых перспективных спортсменов. Валерий Мурзин остался среди избранных тренером. С этого момента неразлучная дружба трёх друзей несколько увяла. Виктор, в тот период, серьёзно занялся парусным спортом, а я, вследствие своей безнадёжной влюблённости в балерину, отчаянно занялся бальными танцами. Один лишь Валерка продолжал по-прежнему успешно махать кулаками и домахался, к моменту окончания нашего вуза, до звания «Кандидат в мастера спорта». Мы по-прежнему иногда встречались, чтобы провести вместе время помимо учёбы в институте.
В первый день летних каникул, после четвёртого курса, Валерка пригласил нас с Виктором в шикарный, по тем временам, ресторан, чтобы отметить свою победу на первенстве Украины. Хитро улыбнувшись, боксёр объявил друзьям, смущённым его размахом при заказе содержимого стола, что ресторанный приговор берёт на себя. Мы удивились, но не стали возражать своему широко гуляющему товарищу. Мы отлично просидели вечер в злачном месте, уговорив литр коньяка и наевшись вдоволь различных салатов и «котлет по-киевски». В самом конце вечера мы напросились в гости к выпившим девчонкам за соседним столиком, оставалось лишь уточнить детали и запастись ещё парой бутылок для смелости.
Как только наступил удачный момент для того, чтобы определяться по парам для предстоящего приключения, Валерка внезапно приказал завязывать с недостаточно интересными девчонками, срочно покинуть помещение и ожидать его появления в соседнем парке культуры. Боксёр действительно, минут через двадцать, вбежал в ночной парк весь в мыле, запыхавшись, в рубашке с оторванным воротником. Оказалось, что Мурзик, из молодецкой удали, приключения ради, сбежал из ресторана, не заплатив по счёту. На выходе из злачного дома его попытались перехватить двое официантов, однако неподготовленным парням пришлось испытать на себе Валеркин коронный удар - «апперкот правой в подбородок». При падении один из нокаутированных халдеев пытался удержаться на ногах, вцепившись в воротник Валеркиной рубашки.
После института мы разбежались в разные стороны: я получил назначение в Прибалтику, Виктор начал трудиться в закрытом НИИ, а Валерка даже не стал устраиваться по специальности – по рекомендации тренера его взяли работать в спортивное общество «Буревестник». Однажды, лет через десять после окончания института, мы, не зная ничего друг о друге, и, соответственно, не сговариваясь, случайно встретились с Валеркой в Сочи, на отдыхе. На тот момент жизни он был полностью в «шоколаде» по совковым меркам престижа и успеха: заслуженный спортсмен, успешный деятель спорта республиканского масштаба. Я был с женой, при Мурзике тоже находилась красавица-супруга Лена – мастер спорта по гимнастике. Двумя парами мы провели отличный вечерок в баре гостиницы «Жемчужина», но в этот раз не сбежали, а, совсем наоборот, очень щедро рассчитались с кавказскими халдеями, бахвалясь друг перед другом, по пьяни, своими финансовыми возможностями.
В следующий раз я встретил Мурзика в последний год украинской власти в Крыму. Наш общий друг Виктор Дюковский случайно нашёл мой рассказ в литературном журнале, узнал меня по фотке, позвонил в Редакцию и достал у них мой телефон. Наш первый телефонный разговор после нескольких десятков лет отсутствия связи сплошь состоял из восторгов, стонов и хихиканий. Только через пятнадцать минут мы оба восстановили дыхание и перешли на внятную речь. В завершение разговора Дюк пригласил меня приехать к нему в Крым, где, как выяснилось, у него в частном владении имеется большой дом. Я немного подумал и решился на встречу с другом юности.
Отловив с транспортёра свой серебристый чемодан, я прошёл за металлическую ограду мимо представителя каких-то неизвестных мне правозащитных органов, по пути отбившись от назойливых таксистов, и обратился к хмурому мужику, который держал в руках кусок картона с моим именем:
- Эй, парень, ты встречаешь Алекса Корецкого?
- Да, Виктор Иванович приказал мне встретить господина Александра Корецкого и доставить его прямиком на нашу виллу.
- Так поедем?
- Ты точно Александр Корецкий?
- Тебе паспорт показать?
- Нет, я просто не так тебя представлял, Куба...
- Разве мы с тобой знакомы?
- Меня, что, совсем узнать невозможно?
- Повторяю вопрос: разве мы знакомы?
- Я – Валера Мурзин, тоже твой бывший однокашник. Ну, конечно, когда касается простого человека, то американскому деятелю тяжело мозги напрячь, чтобы узнать старого товарища. Да мы с тобой, Куба, в молодости были самыми близкими друзьями. Ты помнишь? Витька только иногда с нами крутился – его в те времена отец, военный человек, крепко держал в ежовых рукавицах, а мы с тобой постоянно были вместе. Да я же тебе твою первую в жизни бабу организовал, помог лишиться глухой девственности. Ты помнишь тот случай с Лариской, Куба?
- Я всё помню, Валера. Спасибо за Лариску. Извини, столько лет прошло. Не ожидал я тебя здесь увидеть, Виктор мне ничего не сказал о тебе. Мы все изменились, но тебя узнать практически невозможно...
- Это всё потому, что моя жизнь была очень тяжёлой. Пока вы с Виктором по Парижам и Америкам разъезжали, я на зоне свои пятнадцать лет оттрубил, от звонка до звонка...
- Ты пятнадцать лет сидел в тюрьме, за что?
- Я сидел за убийство жены, которого не совершал...
- Сидел за убийство, которого не совершал?
- Представь себе, что такое случается... Мне достался совсем лютый следак. Он меня прессовал до тех пор, пока я собственным умом не дошёл до того, что мне лучше в убийстве сознаться, отсидеть и получить шанс на выживание на зоне, чем ещё в СИЗО потерять здоровье или в петухах оказаться без шансов на выживание... Сейчас нам с тобой надо побыстрей ехать, скоро стемнеет. Виктор Иванович заждался...
- Валера, а почему ты говоришь Виктор Иванович, а не Витька или Дюк, как в старые времена?
- Для меня он теперь хозяин. Я служу ему лучше преданной собаки. Он меня из полного говна вытащил. Мы двенадцать лет вместе...
Всю первую неделю моего отдыха в Крыму мы с Дюком не могли наговориться. В ответ на откровенные рассказы хозяина дома о его существовании в прошедшие десятилетия мне тоже пришлось отчитываться о своём прошлом и настоящем, о семье, об учёбе в аспирантуре и о моей работе в США. Мурзик сидел с нами за одним столом, ел совсем мало, употреблял много всякого алкоголя без разбора, не пьянел и внимательно слушал наши байки. Он старался понять обстоятельства и стороны жизни обычных людей, которые для него прошли мимо за мрачным ограждением зоны и цветным забором усадьбы Дюковского. Когда наступало время отбоя, Валерка всегда задерживался в гостиной, чтобы убрать со стола и помыть посуду.
В один из вечеров выпивший Виктор буквально наехал на него:
- Мурзик, ты почему всегда молчишь? Так нечестно! Расскажи нам, как погубил свою бывшую супругу.
- Друганы, хорош ярлыки вешать! Свою бабу я не убивал... Я отсидел, мне нет смысла врать...
Моя бывшая всегда крутилась среди спортсменов, тренеров и деляг от спорта. Эти ребята нравственностью не отличаются. Жена рассказывала, что среди девочек-гимнасток распространяли теорию, что девственница физически не в состоянии выполнить некоторые сложные упражнения. Мы с Леной познакомились на пьянке. Я работал старшим инструктором в областном Комитете физкультуры и спорта, а она - тренером по гимнастике. У Ленки имелась своя хорошая, государственная квартира, так как в советские времена мастерам спорта полагалось льготное жильё. Через неделю я собрал монатки и переехал к любимой женщине. Вначале мы жили нормально, но лет через пять, когда выяснилось, что у неё не может быть детей из-за раннего аборта, она стала сильно выпивать, как правило, вместе с сотрудниками по работе, по любому поводу. Моя жена приходила домой поздно и обязательно начинала выяснять отношения. Основной темой её выступлений было обвинение, что я женился на ней не по великой любви, а из-за её хорошей квартиры. Я просил остановиться, грозил ей разводом и даже пару раз собирал чемодан со своими вещами. Супруга просила прощения, но на следующий день скандалы снова возобновлялись, всегда по её инициативе. Постепенно Лена превратилась в законченную алкоголичку, выглядела старше своих лет, перестала следить за собой, пила без всякого повода и с кем попало. Скандалы не прекращались, соседи всё слышали, а часто даже бывали свидетелями наших семейных разборок, их показания на суде, в своё время, подкрепят версию следствия. Я понимал, что жена со дня на день лишится работы, опустившаяся женщина с дрожащими руками не может работать тренером, поэтому я не бросал её на произвол судьбы, хотя мог бы уйти жить к своей матери. Жалость к Ленке меня сгубила...
Одним вечером я вернулся домой совсем поздно – зашёл посидеть в пивной бар на соседней улице. Обслуга питейного заведения подтвердит, что я действительно был у них, но будет сомневаться в моменте времени моего ухода. Как я потом понял, в подобных делах, сведения о времени начала и завершения самых незначительных событий являются важными, часто решающими исход следствия. Мне катастрофически не везло в тот трагический вечер. Я ни с кем не разговорился в баре, никому не звонил, не встретил живой души ни по дороге домой, ни в нашем дворе, ни на лестничных площадках. Когда я вошёл в квартиру, около десяти вечера, то уже был готов к нападкам супруги – моё позднее возвращение служило прекрасным поводом для очередного скандала. Странная тишина! Никакой движухи... Прохожу прямиком в спальню – в супружеской кровати лежит жена в изорванном нижнем белье, со следами побоев по всему телу. Я взял её руку – пульс совершенно не прощупывается... Побежал к телефону и вызвал «скорую» и ментов. Лену сначала избили, а затем задушили подушкой... Потом события пошли обычным чередом: допросы, СИЗО, тяжёлый прессинг подозреваемого, выбитое признание, суд и пятнадцать лет на зоне, от звонка до звонка...
- Я – следователь прокуратуры по уголовному делу об убийстве Елены Васильевны Приходько. Моё имя – Леонид Дмитриевич Кочкин. Вы являетесь подозреваемым по делу. Как ваше имя?
- Валерий Иванович Мурзин.
- Где вы проживаете?
- Мой адрес: улица имени Петровского, дом 24, корпус 2, квартира 16.
- Кем вам приходилась покойная, Елена Васильевна Приходько?
- Моя законная жена.
- Как, когда и при каких обстоятельствах вы убили гражданку Приходько?
- Я повторяю, я очень любил свою жену и никогда бы не смог её убить.
- Тем не менее, вы её убили. Возможно, вы убили, находясь без памяти, в припадке бешенства, вполне вероятно, что Приходько сама довела вас до крайней меры – суд разберётся... Допросы ваших соседей по месту проживания раскрыли для следственных органов мотив убийства – это разногласия по поводу прав на владение квартирой.
- Действительно, моя жена часто затевала скандалы по поводу квартиры, но я, цивилизованный человек, я не мог убить любимую женщину ни при каких обстоятельствах.
- Значит, Валерий Иванович, сегодня вы опять отказываетесь признать свою вину и тем самым облегчить наказание?
- Да, я, действительно, отказываюсь признать вину в преступлении, которого не совершал. Почему следствие выбрало самый простой путь – обвинить мужа покойной? Почему совсем не рассматриваются другие версии?
- Вы ошибаетесь, Валерий Иванович. Следствие рассмотрело все возможные версии, но посудите сами, что ещё может быть мотивом этого ужасного преступления? Изнасилования не было, следов и отпечатков пальцев посторонних людей нет... Из ценных вещей и денег ничего не пропало... Согласно показаниям сослуживцев, врагов у вашей жены не было. Судите сами, по какому ещё разумному пути может пойти следствие по такому простому делу?
- Ваша работа выбирать пути расследования, гражданин следователь. Я ещё раз обращаю ваше внимание на обстоятельство, что в последнее время моя жена распивала алкогольные напитки в компании незнакомых, случайных людей, бомжей и прочего сброда... Нужно искать убийцу по этому направлению...
- Это фантазии, Валерий Иванович, которые вы выдумали для того, чтобы увести расследование в сторону от реальности. Случайный бомж настолько профессионально убил вашу жену, что даже не оставил никаких следов и отпечатков пальцев... Вы собираетесь тянуть резину, фантазировать? Отказываетесь помочь органам в проведении объективного расследования? Ничего не выйдет, гражданин Мурзин! Пожалуйста, ознакомьтесь с постановлением прокурора о вашем задержании. Посидите в СИЗО, поешьте тюремной баланды, хорошо подумайте о своём ужасном преступлении...
Следак намеренно поместил меня в прессовую хату.
– Стой! Лицом к стене! Не оглядываться! – бесстрастным голосом приказал корпусной начальник, когда мы с ним прошли по длинному, мрачному коридору с бетонными стенами и остановились у входа в камеру.
Металлическая дверь приоткрылась, застопорившись о приваренный ограничитель. Протискиваюсь в небольшой просвет, спотыкаюсь на пороге, падаю на правое колено, чертыхаюсь, поднимаюсь и осматриваюсь. В камере порядок, пол начисто вымыт, все пацаны сидят по шконкам. Стараюсь понравиться, как учили когда-то дворовые дружки детства. Держусь весело, уверенно и открыто. Я ещё верю в справедливость блатного народа и в то, что моя боксёрская подготовка выручит при любой, самой крутой заварухе.
- Здорово, бродяги! Принимаете у себя случайных пассажиров, несправедливо притесняемых ментами? Тут у меня подарки с воли...
Вываливаю на стол пару пакетов с продуктами и конфеты. К столу никто не подходит. Внимание сидельцев сосредоточено на сокамернике, сидящем на шконке под единственным окошком – пожилом, седом человеке с хитрым прищуром глаз. Смотрящий заявляет:
- Нас предупредили, что в хату боксёр заедет... Подарки - дребедень, мелочовка, мы представления от тебя ждём... Можешь нам доказать, что спортивная школа бокса лучше дворовой бойцовской школы? Испытай нашего Коваля, а то уж больно зазнался борзый пацанчик...
- Сначала всё шло хорошо. Я собрался и послал правый прямой с поворотом тела в подбородок противника. Отличный удар! Теперь только не расслабляться, вперёд и вперёд – главное, в таких случаях, не дать противнику очухаться... Вдруг сноп искр так и сыпанул из моих глаз, но я всё-таки чудом удержался на ногах. Значит мой противник крутой забияка - умеет давать сдачу, зараза... В ответ посылаю левый боковой в челюсть и сразу хук справа в подбородок... Опять и опять повторяю свою удачную комбинацию... Противник держится – крепкий, сука, Коваль мне достался... С лица врага ручьём течёт кровь, но он, ни в какую, не собирается сдаваться... Сидельцы тесно, кружком, окружили площадку битвы, возбуждённо обсуждают схватку и громко гогочут, но в драку пока не лезут – работает тюремная этика... Как только я валю Коваля завершающим ударом на пол, сразу получаю в ответ алюминиевым чайником по кумполу сзади от кого-то из дружков моего оппонента – мгновенно гаснет свет в глазах, полный нокаут, и больше не до драки... Подобные бои происходили в камере систематически до тех пор, пока я не подписал признание в убийстве жены...
Потом суд, приговор и зона... Я оттрубил без вины пятнадцать лет, от звонка до звонка, по статье «предумышленное убийство с отягощающими обстоятельствами»... Вы спросите, как живётся узнику в неволе? Томят его душу постоянная тупая боль и обида на всех свободных людей: из дня на день, из месяца в месяц, из года в год... Думает зек только о своей несчастливой участи, а ничего другого не чувствует... На зоне можно выжить, если нормальное здоровье, если себя правильно вести, если не скурвиться, если не сторчаться... Человеческое существо за забором из колючей проволоки разом обретает совершенно другие нормы и понятия для выживания... Очень важно разобраться в особенностях нового бытия, понять и принять другую веру и мораль, различать плюсы и минусы, преимущества и недостатки... Несведущему человеку это очень трудно... Конечно, половину сил, здоровья и мозгов мне всё-таки пришлось оставить на зоне...
Когда я вернулся в родной город, работу мне никто не давал, жилья у меня никакого не было – мама умерла, а её квартиру оприходовал горисполком. Квартиру Лены, сразу же после суда надо мной, тоже передали городским властям. Я целыми днями ошивался на улицах, просил милостыню или воровал на продуктовом базаре, чтобы выжить. Ночевал в котельной у знакомого кочегара. Я мог запросто снова загреметь на зону, если бы не ты, Виктор Иванович. Ты узнал в вонючем и оборванном бомже своего старого друга Валерку Мурзина, подобрал с улицы, отмыл в бане, одел в нормальные шмотки, поверил мне и приспособил к простому делу... Мои мозги теперь всё равно ни на что большее, чем крутёж баранки автомобиля, неспособны... Виктор Иванович, ты ведь понимаешь, что твой кореш Валерка в любой момент, если понадобится, за тебя свою голову положит?
Наш последний разговор с Валеркой состоялся в Симферопольском аэропорту.
- Прощай, Куба, корешок дорогой! Ты Витьке не верь, я Лену не убивал... Понравилось в Крыму? Приедешь ещё?
- Мурзик, родной, мне очень у вас понравилось. Ты не сдавайся, хвост трубой и всегда держись Дюка, он мужик основательный, ты с ним не пропадёшь...
- Я держусь за Дючару, у меня личной жизни никакой нет... В последнее время я твои книжки стал читать... Классные истории! Напиши о нас... Куба, строго между нами, ты сможешь мне из Америки, в свой следующий приезд, привезти лекарство, которое интерес к бабам у мужиков восстанавливает? У меня после зоны тяга к слабому полу испарилась... Я баб вообще терпеть не могу... Лекарство, поди, дорогое, но я деньги обязательно верну...
- Мурзик, я тебе вышлю бандерольку с Виагрой, можешь не сомневаться... Не вздумай деньги возвращать – обидишь...
Через пару недель я с оказией передал Мурзику лекарство, воспользовавшись услугой соседки, которая отправилась в Крым на свадьбу её племянницы. Знакомый доктор помог достать хитрое снадобье без рецепта, но предупредил, что оно не поможет моему другу, который слишком давно потерял «интерес»...
Примерно через год я, в очередной раз, позвонил Виктору.
¬- Привет, Дюк! Как тебе новая власть в Крыму? Что в личной жизни?
- Нормально, с приходом новой власти ничего в сущности не изменилось. Правда ходят разговоры, что горисполком Ялты будет проводить инвентаризацию всех построек в частном владении. Видимо, снова придётся взятки давать... А в личной жизни большие перемены – месяц назад я женился на Оксане...
- Я помню, ты рассказывал о своей возлюбленной, которая моложе тебя на двадцать лет...
- Она не только моложе, она – красавица, она – доктор-косметолог, она - любимая женщина... Мы для неё салон в центре города открываем...
- Здорово! Я рад за тебя! Поздравляю! Желаю счастья!
- Витюша, а как Валерка поживает?
- Никак! Представляешь, Куба, Мурзик нас бросил, ночью тайком собрался и бесследно исчез... Оставил на кухне записку «Желаю счастья!» и красивый пузырёк с голубыми таблетками... Если сукин сын в ближайшее время не вернётся, я этот пузырёк выброшу в мусор...
- Синие пилюли не выбрасывай – любому мужчине могут пригодиться... Они дорогие – за стоимость одной пилюльки можно в ресторане пообедать... Загони название лекарства в Поисковик, поймёшь для чего оно нужно из Интернета... Я эти пилюли с оказией Мурзику передал... Он точно не вернётся, мне по секрету сказал при прощании, что женщин даже рядом не переносит... Он, видимо, сбежал из-за появления Оксаны в твоём доме...
Арк Лапшин, Нью-Йорк, Июль, 2016.