Первый:
- Итак, выдающийся русский философ, поэт и публицист Владимир Сергеевич Соловьев, возбудивший неприязнь правящих и клерикальных кругов своей статьей "Смысл любви" упал в колодец и утонул.
Второй:
- Вы утопили книгу моего любимого автора? Могли бы мне об этом не говорить.
Первый:
- Мог бы, да не смог. Положил книгу Соловьева на край колодца... Видимо, зацепил нечаянно.
Второй:
- Утешает символика происшествия: чтобы утолить жажду колодезной водой, вам нужно было пожертвовать духовным источником.
Первый:
- Не совсем так. Я зацепил Соловьева, когда пытался спуститься в колодец за сандалией, а сандалию, в свою очередь, я обронил, когда полез за выпавшим бумажником с паспортом, водительскими правами и деньгами внутри. С тех пор я - никто, и зовут меня - никак.
Второй:
- Воды-то, хотя бы, напились?
Первый:
- Воды? Какой воды? Я не пить к колодцу ходил. Мне стало просто интересно: почему женщина, до того минут пять вопившая на меня, вдруг замолкла. Это - обыкновенное человеческое любопытство.
Второй:
- Какая еще женщина?
Первый:
- Я не сказал? Там, возле колодца, стояла женщина и крутила бадью, а я мимо проходил. Я только спросил: почему она опустилась до такой степени, что сама ходит по воду, таскает на себе тяжелые ведра, а мужик её, наверное, в это время пьет самогон где-нибудь в сарае, баб чужих щупает и при этом насмехается над ней. Неужели, все женщины мечтают о таком семейном счастье?
И - всё. Практически больше ничего не сказал.
Ну, может быть, еще спросил: холодная ли водица?
Она в ответ принялась визжать, выть, орать во весь голос, топать ногами. Потом сорвала с меня кепку, бросила в колодец и спокойно сказала, чтобы я сам нырнул и оценил температуру воды, если мне еще хоть немного дороги личные вещи.
Я, конечно, в колодец лезть не хотел. Она - тоже.
Второй:
- Смешно! Вы разозлились и бросили её в колодец?
Первый:
- Нет! То есть, в смысле, не буквально. Я лишь слегка и незаметно подтолкнул.
Она так смешно взметнулась - ноги вверх и в стороны, глазенки испуганные - и спиной, точно спортсменка-ныряльщица, способом фляг ушла в колодец доставать из воды, надо полагать, мою кепку.
Еще одна Примечательная вещь: было два характерных, приглушенных удара мягкого предмета о дерево и едва слышимый всплеск.
Затем - полная тишина, я бы сказал, немного настораживавшая.
Я заглянул в колодец. Вот, тогда у меня бумажник и выпал из нагрудного кармана.
Второй:
- Признайтесь, что вы только что выдумали эту историю. Иначе... я не знаю, что подумать о вас.
Первый:
- Я бы рад! Но без кепки, бумажника, Соловьева и в одной сандалии трудно сочинять забавные истории.
Второй:
- Я в ужасе!
Первый:
- А у меня будто гора с плеч спала.
Второй:
- Почему? А-а, догадываюсь! Хэппи-энд. Всё закончилось замечательно: вы, конечно, спасли женщину и чувствуете теперь себя героем?
Первый:
- Да, ты прав. Всё закончилось. Но никого я не спасал. Это в мои обязанности не входит. Спасать - это работа МЧС.
Второй:
- Вы позвонили, они приехали... И дальше - что?
Первый:
- Никуда я не звонил.
Второй:
- То есть, вы хотите сказать, что женщина до сих пор находится в колодце?
Первый:
- Нет. Женщину вытащили еще час назад, сразу, как только обнаружили. А вот вещи мои уже третьи сутки плавают в колодце.
Второй:
- Третьи сутки? Она жива?
Первый:
- Кто?
Второй:
- Женщина!
Первый:
- Далась тебе эта женщина! Я остался без кепки, документов, без средств к существованию, полуобутый, полураздетый, нищий духом, так как утопил твою любимую книгу твоего любимого автора - вот о чем надо беспокоиться! А ты: "женщина, женщина!"
Сегодня - одна, завтра - другая! Так пойдет - вообще, без портков можно остаться. Мужчина без денег и документов вызывает больше сочувствия, чем деньги и документы без женщины.
Второй:
- Документы без женщины? Она утонула?
Первый:
- Нет! Отравилась ядом кураре! Чего спрашиваешь? Конечно, утонула! Куда ей было деваться без сознания и на глубине четырех метров?
Второй:
- Какой цинизм? У меня волосы на голове и груди встали дыбом. Вы сознаете, что стали убийцей, душегубом?
Первый:
- Не уверен, что кто-то другой, кто знает эту историю, может думать обо мне так же, как ты.
По крайней мере, одна уже так не думает. А скоро, видимо, и другой перестанет думать. Я же пришел искать сочувствия, но нахожу очередную жертву.
Второй:
- Только не надо меня запугивать. Я не из пугливых.
Первый:
- Не думал запугивать. Я исполняю свое предназначение - избавлять людей от страданий.
Я, как врач, учитель, знахарь или гадалка, соприкасаюсь с людьми, забираю от них всю черную энергию, их самих перед в руки Всевышнего суда уже чистыми и непорочными. Их грехи я забираю себе, им же оставляю свободу выбора - просить за меня прощения у Бога или забыть об их избавителе от страданий земных.
Ты бы меня понял, если бы я умел красиво и доходчиво объяснить.
Но дело в том, что любое мое объяснение принимается другими за оправдание. Оправдываться мне не в чем и незачем. Все мои действия и поступки продуманы мною, моя философия доведена с годами до совершенства. Я согласуют свои поступки с жизненными принципами и совестью.
Второй:
- А с психиатром не пробовали согласовывать?
Первый:
- И ты - туда же? Не хочешь понимать, потому что зажат условностями.
Второй:
- Какими еще условностями?
Первый:
- Ну, там: Заповеди, придуманные Моисеем для стада, которое он водил по пустыне; Заветы Иисуса для стада, которое он водил по пустыне, суры и мантры стада, которое плутает в пустыне...
Скажи, у тебя есть враги?
Конечно, есть!
И, если бы тебе дали право убить их всех и пообещали, что за это тебе ничего не будет - убил бы?
Конечно, убил!
Человеческое и тебе не чуждо.
Одни пользуются правом и властью, убивая миллионы людей, другие держатся стадом и подчиняются стадным законам. Но все имеют убивать убивать и пользуются этой возможностью, убивая животных, как людей, людей, как животных, насекомых, как богов, и богов, как насекомых.
Нет человека, который не убил на Земле что-то живое.
Человек живет, чтобы убивать. Чтобы выжить, надо обязательно кого-то убить.
Второй:
- Но не себе подобного.
Первый:
- Мы - самые кровожадные существа, самые жестокие существа, потому что самые беспомощные. Природа не наделила нас ни когтями, ни клыками, ни клювами, ни электричеством - в копчике, ни шипами на голове. Бессилие вынуждает убивать конкурента самыми хитрыми и изощренными методами. А человек человеку - конкурент. Чтобы жить, надо не жалеть жизни конкурента.
Второй:
- Мерзость! Неужели, вы так считаете? Притворяетесь ведь? Хотите передо мною казаться оригинальным? Скажите еще, что одобряете массовое уничтожение людей или, что геноцид вам - в радость...
Первый:
- В самую точку! Я - за регулирование поголовья! Я - за строгий контроль численности населения!
Нельзя допустить, чтобы биомасса превысила критическую отметку, - а она уже превысила, - и вновь началось самое ужасное, как с динозаврами. Если мы не научимся регулировать численность себе подобных, то Бог, в лице земного шарика, изничтожить всех нас.
Должен быть баланс. Да, баланс! Если учил историографию, то должен помнить, что был прецедент, когда чума скосила половину населения Европы.
И каковы были последствия?
Пахотные поля заросли дикими лесами - кислорода стало много - начался короткий Ледниковый период.
Сейчас - обратный процесс: численность населения перевалила за критическую отметку. Углекислота скопилась удушающей массой. Мы испечемся в жару и спалим Землю. Нам надо теперь дышать через раз или дышать через одного. Второе предпочтительнее, если даже не учитывать серо-водород, газ, которым мы вместе с овцами пропердели дыры в озоновом слое.
Разве я не прав?
Какого же черта мы корчим из себя гуманистов? Одной рукой топим в ведре котят, а другой крестимся, требуя у Создателя подтверждения, что заняты Богоугодным делом.
Второй:
- Говорили, что не в чем вам оправдываться, а сами оправдываетесь.
Не боитесь, что кто-нибудь, вам подобный, вооружить вашими бредовыми идеями и вы же первый попадете под раздачу, а следом - и все ваши родственники, близкие и дорогие вам... особи?
Первый:
- Боюсь. Но только того, что "мне подобный" не справится в одиночку, и мысли мои перед толпой палачей исказит, опошлит и дискредитирует меня и идею.
Повторюсь, человек - самое слабое существо. Для того, чтобы выжить, нам приходится особо изворачиваться, жить в постоянном страхе и напряжении, лукавить, подставлять и безжалостно убирать конкурентов.
В принципе, друзей у нас, прямоходящих, не должно быть. Потому что каждый имеет свой корыстный интерес и каждый, кто хоть немного имеет ума, из дружбы хочет извлечь максимальную выгоду.
Принести себя в жертву дружбе - это, конечно, патетически красиво!
Можно, наверно, попробовать разочек только для того, чтобы расчесать в себе чувство превосходства. Потешаться им, насладиться и - будя!
Посмотри, как дружат между собой женщины. Вот у кого следует поучиться мужикам!
Женская дружба - оголенная, не завуалированная корысть.
Женщина перманентно нацелена из дружбы извлечь выгоду. Она не скрывает своих намерений быть собственницей, быть удачливее среди равных, и в этом откровении таится вся сила женской натуры.
Женщины выбирают подруг с расчетом - чтобы отхватить на будущее побольше, с запасом, с жирком, закатанным в бока.
А мужики дружат, будто живут по законам наивного азиатского гостеприимства. Всё - другу, кроме последнего патрона в обойме. И ничем эту, подгнившую за века мужланистость не перелопатишь, разве что с корнем вырвать и сжечь?
Даже у педераста, добровольно извращенного женскими ужимками, в глубине спрятан маленький мужицкий стерженек. Я не прав?
Второй:
- Не знаю, педерастом никогда не был. Ощущений передать не могу.
Первый:
- Ой, ли? Нельзя быть таким самонадеянным. Вчера ты уснул сытым и довольным собственником, а проснулся с ощущением невосполнимой утраты.
Мы каждый вечер умираем, изможденные и раздавленные грузом опыта, буто старики, а утром рождаемся неопытными искателями своего счастья.
Справедливо подметил А.С. Пушкин в "Истории села Горюхина" то, как создается идеально сбалансированная семья. Помнишь? Двенадцатилетних мальчиков женили на двадцатилетних девицах, чтобы лет 6-8 девки мужьям вправляли мозги и делали из них мужиков. А потом, возмужав, парни начинали воспитывать жен, лупили их пожизненно "дурами" - такими большими хворостинами.
Второй:
- Не понимаю, к чему вы клоните? Вы утомили меня. Я не намерен дальше выслушивать ваши мерзостные бредни.
Первый:
- Не понимаешь? Хорошо, попробую иначе.
С тобой случается так? Сидишь ты, скажем, на скамейке в прохладном парке, куришь дорогую и вкусную сигарету, запивая ее крепким кофе из пластмассового стаканчика; впитываешь полезную информацию из газетной криминальной хроники о том, как один гнус довел до самоубийства жену, и вдруг краем глаза замечаешь, что к тебе решительной походкой направляется подозрительный тип.
У тебя сразу включаются все защитные функции организма. Ты уже догадываешься, что этот подозрительный тип обязательно что-нибудь у тебя попросит: закурить или почитать газету, или отпить из твоего стаканчика кофе.
Ты судорожно начинаешь
придумывать - как бы помягче, покультурнее ему отказать, но так, чтобы он мучился от стыда, а ты не испытывал угрызений совести за отказ.
Недавно распечатанная пачка сигарет лежит на виду, да и кофе с газетой никуда не спрячешь.
Вот ты, абсолютно голый, неожиданно востребованный, сидишь, ждешь и медленно отдаешься во власть его просьбы.
Растет в тебе сопротивление, вместе с числом и многообразием форм отказов.
Ты так себя успеваешь накрутить, так люто возненавидеть попрошайку, что готов уже кулаками отстоять свою праведную жадность.
Но по мере приближения попрошайки, из тебя все выходит паром, ты перегорел и с тобой происходит обычная метаморфоза: ты уже знаешь, что никуда не денешься, отдашь последнюю сигарету, подобострастно, как жертвенный кролик, сам предложишь удаву кофе и газету. И свое скупердяйство сам же и осудишь.
Второй:
- И что потом?
Первый:
- А потом случится совсем неожиданная вещь.
Подозрительный тип не просит ни сигарету, ни кофе, ни газету. Он просит разрешения присесть рядом с тобой, чтобы от своего лица рассказать тебе о твоих скупердяйских привычках, о гнусных и бессовестных оговорках, когда такой же подозрительный тип, как ты, направляется к нему.
Но главное - изложить от своего имени забавную историю о том, как ты утопил книгу Соловьева, сандалию, документы и истеричную тетку, посмевшую тебе нахамить.
В подробностях, в мелких деталях признаться за тебя в твоем преступлении, чтобы затем попытаться найти оправдание и логику твоему поступку.
А ты сидишь рядом, потрясенный и напуганный тем, что кто-то еще знает о твоих глубоко спрятанных секретах, из последних сил стараешься притвориться невинным бараном и отстреливаешься дежурными фразами, типа:
"Какой цинизм! Не надо запугивать! Она утонула? Какая женщина?"
Да всем уже известно, какая женщина! Та, которую ты толкнул в колодец.
И не смотри на меня "с нервом".
Материалы уголовного дела собраны и составлены отлично, вина твоя полностью доказана, как бы ты не старался играть со следствием в "несознанку". Обвинительное заключение готово.
Просто мне, как дознователю, было интересно побывать в твоей шкуре. Ощутить, так сказать, твое состояние. Думал, ты - зверь, хищник.
А ты - мелкотравчатое животное...
Второй:
- Кепка, сандалия, документы и томик В. Соловьева - мои. Но я никого не толкал в колодец.