Тихонько отодвинув занавеску на узеньком окошке в светёлке терема, Елизавета прислушалась:
- Спит мамка Таислава. Давай, Анна, взбирайся по лестнице.
Девушки одна за другой пробрались к себе в спальню и помахали рукой Гераське - уноси лестницу. Тот осторожно убрал её от стены и понес на место. Через двадцать минут сон сморил разгорячённых праздником княжон.
Нянька Таислава с трудом разомкнула веки:
- Охти мне! Так крепко спалось! Умаялась видно с вечера… Надоть глянуть, как там мои лебёдушки, спят ли?
Нянька прислушалась к ровному дыханию старшей Елизаветы и подошла к Анне. Та металась по кровати, сбросив одеяло.
- Вот неугомонная! Вот егоза! Солнышко в окошки заглядывает, а она всё сны недобрые видит. Одеяло сбросила!
Нянька подняла одеяло и осторожно накрыла девушку:
- Ой, беда, наверное, приключилась! Ой, батюшки! Да она вся горит! Никак огник случился!
Нянька поспешила на крыльцо. Дружинник, положив шит в сторону, мирно спал с открытыми глазами, опершись на копье.
- Егорий, эй Егорий! – дружинник резко вскочил на ноги, схватил Таиславу за руку.
- Да отпусти, ты, медведь! Больно!
- А, это ты Таислава! Чевой-то надобно?
- Слышь, Егорий, сбегай в слободу, что за дальней рощей. Там старец живёт – Святодол.
Скажи: у княжны жар сильный приключилси. Пущай возьмет травы да снадобья свои и поспешает без промедления на княжий двор!
- Дык, тут какое дело? Не дойдет он до двора. Немощен и стар! Я поспешу к воеводе и попрошу заложить телегу, оно быстрее будет.
- Поспешай, ой, поспешай Егорий! Иначе быть беде. А я пойду князю – батюшке, сообщу.
- Нет князя, он с вчера, как провожать послов уехал, так и не вернулся!
- Тогда пойду ко княгине! Уж та забранит, да заругает! Ох, беда, беда!
Охая и причитая, нянька поспешила в княжий дом, оставив вместо себя дворовую девушку.
Оказалось: княгиня Рогнеда уехала с князем, и слуги дали няньке от ворот поворот.
Вернувшись в терем, она смочила вышитое полотенце и, осторожно касаясь, обтерла разгорячённое лицо девушки.
- Это ты, няня? – очнулась Анна от зыбкого сна. - Мне так жарко! Убери от меня одеяло!
- Что ты, что ты! Ласточка моя! Тебе надо укутаться! Сейчас я тебе малинового взвару подам: пропотеешь и легче станет! Вот ты одеяло-то сбросила с себя, остыла. И я, дура старая, всю ноченьку проспала, чвой эт со мной такое случилося? Надо бы послать девок росу-то посбирать, счас бы как пригодилоси!
- Вот там, в серебряной ендове, купальская роса! Возьми няня.
- Эт откелева такое сделалось? Дворовые девки подсуетились?
- Нет, это мы сам сбирали и принесли …, – и Анна всё рассказала няне. Та только охала, укоризненно покачивала головой, да как курица крыльями, изредка всплескивала руками.
- Да как жа вы осмелились? А вдруг охальники бы вас забидили?
- Не забидили бы небось! Нас вона – дружинник Елислав с сотоварищи сторожил! Таких тумаков навалял бы!
- Умом мои девушки тронулись! А ну, как князь узнает?! Ой, не миновать нам наказания!
- Не узнает! Ты, мамка, ничего ему не сказывай, авось всё и образуется!
- Так-то оно, так! А ну как не образуетси? Ты вона как горишь – видать огник у тебя приключилси! Ну, эт ништо! Мы счас тебя купальской росой протрём и ты к обеду, здоровой окажешси. Да я и за знахарем Святодолом послала, он тебя, моя голубушка, травами да мазями попользует и ладно будет! – мамка, причитая, осторожно растирала горячее тело княжны, что-то бормоча себе под нос.
Когда дворовая девка-чернавка подала ей глиняную кружку с малиновым настоем, она, отвернувшись, добавила в неё немного отвара мака: «Пущай, голубушка, поспит! Авось полегчает! Кажись, с вечора больше зелья было? А-а, показалось!» Нянька Таислава, поправила одеяло и запела колыбельную, наблюдая как сонное зелье сморило младшую княжну.
К обеду дружинник Егорий привез старого знахаря. Тот, ропща и стеная на болящую спину, оставил какие-то травы и темную мазь, пахнущую болотом. Растирки и питье немного помогли, но к вечеру Анна металась в бреду, разбросав свои волосы по подушке из лебяжьего пуха. Таислава, еле-еле уговорив её выпить хоть немного травяного настоя, молилась возле темных ликов икон. Может молитвы помогли или двойная доза сонного настоя, однако забылась Анна тяжёлым сном. Да и нянька, сидя, уснула возле неё, уронив голову на край постели. Очнулась Таислава, словно от толчка: кто-то тихонько звал её по имени:
- Я здесь, моя голубушка! Я здесь! – вскинулась она к Анне.
- Няня, я в следующую ночь умру….
- Да что ты! Что ты! Господь с тобой! Какие страхи! И думать, так не смей!
- Умру непременно…. Вот намедни ко мне и Мара (древне - славянское имя смерти) приходила!
- Лебёдушка ты моя! Это тебе пригрезилось! Вон как вся ищщо горишь!
- Нет. Она со мной говорила и заставила меня проглотить своё снадобье и велела еще съесть. Вот сама посмотри – Анна раскрыла ладонь. На ней лежал маленький белый кружочек.
- Что это?! – изумилась Таислава! – Чур, нас, чур, нечистая сила! – нянька торопливо закрестилась, изумленно рассматривая непонятный предмет, в котором любой из нас без труда узнал бы простую таблетку аспирина.
- Давай я это заберу у тебя, – нянька, краем платка, словно это был дохлый таракан, с опаской взяла таблетку и положила её на край стола.
- Охти! Страсти - то какие! И што тебе сказывала Мара? Да может это вовсе и не Мара была?
- Может и не Мара…. Ты сама сказывала, что смерть – злая старуха, в черных одеяниях и вместо лица у неё - клубок мрака. А эта - прекрасная девушка в чудных одеждах дивного цвета, – княжна немного помолчала и продолжила - Она наклонилась надо мной и сказала: «Ничего не бойся, я тебе помогу!» Потом улыбнулась и положила мне на губы вот такую же штуку, – Анна слабым движением руки показала на край стола, где лежала таблетка. - «Проглоти вот это!» - и дала воды.
- Ой, страхи - то какие! Да ты бы, лапушка, перекрестилась, и она бы отстала то тебя! – суетилась нянька.
- Нет, я сразу поняла, что она добрая…. Потом она положила мне на ладонь ещё один колдовской талисман и сказала: «Утром проглоти ещё. А следующей ночью я приду к тебе, ты серьёзно больна и без моей помощи умрешь!» И шагнула вон туда, – Анна показала на струганые бревна стены.
- Да как же так! И я уснула крепко. Я бы молитвой да собой закрыла бы тебя, моя ладушка, – запричитала нянька.
- Нет, не надо её прогонять! Она добрая. И глаза у неё не злые. Это не Мара, это добрая колдунья. Я верю – она поможет!
- Не надо так не надо! Может это сама святая дева Мария пришла к тебе на помощь! И я эту ночку, не отойду от тебя! Рядом буду. Вот мы и поглядим на твою гостью!
К вечеру нянька Таислава сбилась с ног. Она настойчиво поила Анну малиновым взваром смешанным со смородиновыми почками, и очень обрадовалась, когда княжна съела немного каши.
Визит главного боярина к больной княжне также не принес няньке неприятностей: тот покачал головой и величественно удалился, обещав прислать иноземного лекаря.
Лекарь пришел через час. Долго рылся в своём сундучке, выудил оттуда деревянную трубочку и, приложив её к спине княжны, слушал её дыхание. Потом, подняв указательный палец вверх, назидательно изрёк:
- Эт имель мокро вь нурях! Надо пускать кров! – и, погрозив пальцем няньке, достал небольшой нож из своего сундучка.
- Ах, ты, басурман! Научись сызнова говорить понашенски! Вздумал он резать мою девочку! А ну пошел вон! Пошел, кому говорю! А то дружинника позову!
Иноземный лекарь, бормоча что-то себе под нос, ретировался к дверям.
К полудню, прискакал дружинник. Он соскочил с взмыленной лошади, выпил холодного, с погребца, квасу, вытер усы и сообщил, что князь непременно будет обратно, но только завтра, пополудни. Так что к вечеру нянька осталась одна в светёлке вместе с Анной. Состояние княжны резко ухудшилось, дыхание стало с хрипотцой, и замучил кашель.
Таислава отправила старшую Елизавету в другую комнату: а вдруг вчерашняя гостья не придет из-за неё?
Наконец всё улеглось и стихло на широком княжеском дворе. Нянька истово помолилась перед иконами и, оглянувшись на них, бросила за окно несколько кусочков хлеба – жертва богу Перуну. На всякий случай – они там сами разберутся, кто из них главнее. Зажгла ещё несколько свечей и перенесла на другое место массивное деревянное кресло.
Всё примеряла, где ей удобнее будет наблюдать за удивительной гостьей. Конечно, если бы не эта странная вещица, которую с молитвой куда-то унёс священник Феоклист, то няня не сомневалось, что всё что произошло с её княжной в прошедшую ночь, всего лишь бред её больного воображения.
А вот теперь можно и присесть на мягкие шкуры, устилающие кресло, и подождать.
Что и кого подождать нянька так ещё и не решила, но твердо знала – к добру всё это, и гостья - не безжалостная Мара, а вовсе пресвятая дева Мария. От этих мыслей няньке Таиславе стало легко, и дрема навалилась на неё.
Ой, спать нельзя! Нянька даже ущипнула себя – не спать! Не спать! Усталость и суета дня всё - таки сморили старую женщину, и она не заметила прихода гостьи.
Словно кто-то толкнул Таиславу, ей даже показалось, что в комнате стало светлей. У стола стояла женщина в странных одеждах. На ней был одет не сарафан, а какая-то странная легкая понева, столь тонкая, что если бы не огромные яркие цветы, то сквозь ткань просвечивалось бы тело. А вот юбка была кощунственно короткой! Вон, коленки видно! В другое время нянька возмутилась бы и как следует попеняла бы дерзкой, но сейчас она во все глаза смотрела на незнакомку. Та, ничуть не смущаясь от её присутствия, раскрыла непонятную удивительной красоты шкатулку и стала выкладывать оттуда ещё более непонятные вещички. И совсем в неведомую прозрачную штучку набрала она жидкость. Взяла гибкую верёвочку и подошла к Анне.
Таислава дернулась встать, но гостья обернулась и так зыркнула на неё, что нянька без сил опустилась в кресло.
- Сиди тихо, няня, не мешай мне. Твоя девочка очень больна, – ночная гостья добавила несколько непонятных слов, из которых няня поняла только одно: если не помочь её любимице, то она непременно умрёт.
Нянька осторожно перекрестилась и затем, когда гостья склонилась над Анной, перекрестила её.
Крестное знамение не помогло. Гостья ловко перевязала руку княжне веревочкой выше локтя, несколько раз согнула и разогнула её и, взяв белый комочек, лежащий на столе, стала натирать им кожу княжны. Пахнуло столь резким запахом, что у няньки даже защипало в носу.
«Колдовские чары, точно дева Мария! И перечить ей - не сметь!» - подумала она, едва сдержавшись, чтобы ни чихнуть.
Нянька не поняла, что такое делает с рукой княжны эта великая женщина. Видела только, что провела она как будто каким-то странным продолговатым предметом и подержала его немного в изгибе локтя. Потом сняла веревочку с руки княжны и положила всё это себе в искусно сделанный сундучок. Снова порылась немного там и вынула что-то, завернутое в тонкую прозрачную ткань. Достала маленькую бутылочку изо льда, ловко отломала замерзшую сосульку сверху и тут: - у няньки даже закружилась голова от изумления - она вынула трубочку, вставила тонкую иглу в ледышку, потянула что-то из трубочки.
- Няня, помоги мне повернуть Анну на бок, – гостья подошла к постели больной.
- Так, хорошо! Подними ночную рубашку повыше.
Резкий запах от клочка пуха, которым гостья натирала кожу княжны, заставил няньку Таиславу зажмурить глаза и громко чихнуть. Когда открыла их, то чуть не закричала от испуга. Было отчего. Острая игла проколола розовую кожу княжны, и через прозрачные стенки колдовской трубки, было видно, как прозрачная жидкость вливается в тело Анны.
- Вот и всё! Теперь она крепко уснёт. А ты, няня, строго следи, чтобы она проглотила вот эти таблетки, – повернулась к ней дева Мария, а может и не дева, кто их там этих богов разберёт?
Ночная гостья положила на стол лист неведомого дерева. Сквозь прозрачный верх его видны были белые кругляшки. Такие же штуки она оставила вчера.
Пришлая гостья собрала всё в свой сундучок и обратилась к няне:
- Ты никому обо мне ничего не говори. Я завтра приду и сделаю ещё укол. Этого хватит. Княжна Анна поправится. С воспалением легких шутки плохи. Завтра давай ей пить побольше и таблетки не забывай дать. Утром одну, - она подняла волшебный листок и показала пальцем на белый кругляш, - в обед одну, – гостья подняла один палец, - и вечером, перед ужином одну. По одной, но три раза в день. Понятно?
- Понятно, все понятно! Не извольте беспокоиться госпожа! – залепетала Таислава, хотя из всего сказанного она поняла, что гостья придет завтра и что обязательно нужно давать Анне эти белые кругляшки.
- Вот и прекрасно! Пока у меня есть время, позволь я посмотрю, как живут княжны? Никогда не видела спальню будущих королев!
- Да смотри, что хочешь! Разве можно отказать столь высокой госпоже, заступнице и покровительнице моей ладушки Анны?!
Гостья улыбнулась няньке и подошла к полкам, закреплённым на бревенчатой стене.
Там были сложены игрушки.
- Дозволено ли будет мне, ничтожной няньке, узнать имя заступницы моей лапушки? – Таислава насмелилась даже незаметно коснуться одежды гостьи.
- Зови меня, как и все остальные – Макошь!
Таислава даже задохнулась от испуга и изумления – как же она не могла признать Великую Мать, богиню плодородия и жену Великого Бога Велеса – одного из величайших Богов славян. Ох, не к добру это, ох, плохо это для неё! Таислава встала на колени, она всегда, когда приходила в тайное место, куда свезли всех идолов с Перунова холма, преклоняла колени перед идолом Макоши.
- Великая Мать! Ты связываешь начало и конец всякого дела, причину и следствие, делаемое делающего, всяко творение и творца, намерение и результат! Не гневайся на меня, не рви нить моей судьбы! Дай поглядеть на счастье моих чадушек, моих лебёдушек Елисаветы и Анны!
- Встань с колен, женщина! Пряжа твоей судьбы ещё прочна. Покутные (Покута — это, то, что связывает начало и конец всякого дела) нити судеб твоих княжон крепки и пространны. Скажи, эта кукла Анны?
Богиня держала в руках простую куклу, сшитую из лоскутов разных тканей, набитую мхом и скрепленную кожаными ремешками.
- Да, Великая Мать! Эту куклу я сшила для младшенькой Аннушки, – нянька всхлипнула, она снова вспомнила, с кем она разговаривает. С самой Макошью - жизнь и смерть любого человека подвластны ей в равной мере. Сама богиня магии и волшебства, хозяйка перекрестков мироздания и мостов между мирами стояла перед ней и держала простую куклу!
Таислава снова рухнула на колени.
- Да перестань ты становиться на колени! Скажи лучше – вот эти монеты, они, что из самой Византии? Это же портрет императора Юстиниана!
- Да, Великая богиня. Эти монеты привезли наши торговые люди, когда были в Константинополе. Княжны играют ими, расплачиваются, когда покупают игрушечный товар друг у друга.
- Раритет, музейная редкость! - Макошь высыпала монеты обратно в глиняную миску.
- Однако, мне пора. Не забудь про таблетки! – Макошь снова показала на волшебный листок.
- Как можно! Как можно такое! Исполню все, как велено!
- Тогда до встречи! – богиня взяла свой волшебный сундучок и просто шагнула куда-то в невидимые двери. Нянька упала в обморок.
Полная версия в группе: https://ok.ru/group/53139312476371