Бесценный дар.
Год 1637, апрель, 19.
На втором этаже дома администратора Гродненской экономии, маршалка великого литовского настежь распахнуты окна. Солнечный свет, свободно ворвавшийся в арочные проёмы, заполнил покои, хранившие скорбное молчание. Осторожно, передвигаясь на цыпочках, испуганные слуги покорно исполняли любое желание умирающего хозяина. Бледное лицо, тёмные круги под глазами, синюшные губы несовместимы с этим всегда активным, бодрым и красивым мужчиной. Домашним казалось, сейчас не он, а укрытая меховым покрывалом недвижимая тень пана Кшиштофа покоилась на семейном ложе.
Александра Марианна в аккуратно задрапированном ровными складками вокруг шеи шёлковом рантухе и белом чепце, в домашней камлотовой простице с надетой поверх жилеткой, стояла подле изголовья. От проникающего в окна порыва сырого ветра сделалось зябко. Казалось, холод-это спутник её последних лет жизни. Александра Марианна пребывала в полном расстройстве. Любимый человек, которым полнились счастливые годы совместной жизни, вот-вот покинет её. Женщина не представляла себя без этого мужчины.
Кивком выставила слуг за дверь. Не разуваясь, подобрав ноги, тихонько прилегла подле мужа. Аккуратно, не снимая чепца, устроила голову на краешек его подушки. Слёз не было. Они высохли ещё четыре года назад со звуком опускаемого в костёльное подземелье гроба дочери. Глаза женщины, обрамлённые сеточкой скорбных морщин, устремили ласковый взгляд на мужа.
Его короткие волосы, дугообразные брови, аккуратно подстриженная густая борода были всё того же тёмно-русого окраса, что и шестнадцать лет назад, когда Александра Марианна впервые увидела Кшиштофа. На удивление с той поры ни одна сединка не пролегла промеж волосков. Внешне всегда спокойный, он неприятности в силу характера таил внутри сердца, стараясь не обременять супругу проблемами.
Глядя на мужественное лицо, крепкие руки, сильное тренированное тело, женщина подумала, как не сочетаются они с его внутренней болезнью. Словно сам Божественный дух охранял от старения и дряхлости тело мужа, а безжалостный нож Сатаны проник в самое чувствительное место его организма-сердце. Утренний консилиум медикусов пришёл к неутешительному выводу-скорой смерти пациента.
«Как странна судьба.-подумала Александра Марианна-Кшиштоф неожиданно пришёл в её жизнь, когда умер от ран её первый муж Ян Вадынский, чтобы повести дальше, прикрывая своим сильным плечом от невзгод и страданий. Теперь Кшиштоф уходит от неё, а она, привычная, не может отнять головы от этого плеча, словно желая даже на тот свет в одночасье последовать за любимым человеком.»
Потомок дворянского рода герба «Огенчик», являясь заложником установившегося порядка в семье, не выбирал судьбу. Она ему предначертана с рождения. Военная и государственная службы магната Кшиштофа Веселовского стали неотъемлемой частью всей его жизни. Лёгкой и беспечной она не была. Отец, подскарбий надворный литовский, приучал с мальчишеских лет сына, осиротевшего после ранней смерти матери Софии Любомирской, к тяготам военных походов и примудростям прозорливого государственника.
Пётр Веселовский во всём поддерживал Сигизмунда III Вазу. И в борьбе за шведский трон тоже. Будучи ребёнком, Кшиштоф вместе с отцом оказался в 1598 году на тонущем в Балтийском море корабле, когда по прихоти короля Речь Посполитая выступила против Швеции. Повреждённое судно накренилось, и готово было исчезнуть в чёрной бездне. Кшиштофа успели пересадить в лодку. Он помнил о спасении, считая его божьим промыслом. Ужас перед морской пучиной не поселил в юном сердце страха. Наоборот, только сильней закалил отвагу и в полной мере дал ощутить силу воинского духа, но первая маленькая ранка царапнула сердце, оставив еле заметный след.
Изнурительный поход для короля Речи Посполитой закончился крахом, но не оставил попыток в будущем на претензии к королю Швеции Карлу IX. Конфликты между двумя королями, племянником католиком Сигизмундом и его дядей протестантом Карлом (герцогом Седерманландским) будут возникать вновь и вновь, кровожадно влияя на судьбы народов Великого княжества Литовского. И не только…
Вслед за отцом Кшиштоф оставался истинным приверженцем католицизма и преданным слугой своему королю. Сигизмунд оценил честолюбие магната и вознаградил по достоинству. Тыкоцин с окрестными землями близ Кракова на долгие годы будет староством Веселовского, как и два других-Суражское с Мельницким. Дворянин по рождению, Кшиштоф знал цену понятию чести. Огромные доходы с наследных владений и государственных староств шли не только на вооружение личной хоругви магната, принимавшего участие в войнах с Турцией, Швецией, Московией. Меценатство и помощь нуждающимся были одной из важнейших частей расходов. Благочестивый нрав и человеколюбие обязывали Кшиштофа считать своим долгом создание в Тыкоцине приюта для калеченных ветеранов войн, оставшихся без родственников и средств к существованию.
Конфликт между королём и шляхтой привёл к отвратительному противостоянию, затянувшемуся на годы. Сигизмунд стремился к абсолютной власти, беспрекословному подчинению короне. Рокош краковского воеводы Николая Зебжидовского 1606-1609 годов расколол страну. Малая кучка магнатов поддержала короля, остальные знатные роды встали на сторону шляхты. Допустить бездарного дробления и беспардонного дарения личных земель, дать многие государственные вопросы на откуп иностранцам королевского двора, терпеть интриги иезуитов и прихоть правителя шляхта позволить не могла. Усугубило ситуацию и неисполнение депутатами строгих наказов региональных сеймиков.
Началось великое противостояние. Руководителя рокоша Николая Зебжидовского приговорили к казни. Встретив могучее сопротивление от его приверженцев, король испугался. Казнь заменили на пожизненное изгнание. Однако просвещённая шляхта, собирая сторонников, взялась за чернильницы и бумагу. С двух сторон писались листки с призывами выступать друг против друга. Столкновение интересов било не только по самолюбию противоборствующих сторон. Оно било по живым людям, их судьбам, их существованию. В 1607 году под Гузовом произошло кровопролитное сражение между рокошанами и сторонниками короля, в котором победу одержал правитель. Только радости у короля не было.
Из-за твердолобости и не желания слышать друг друга с обеих сторон пролилась кровь рыцарей самых знатнейших родов Речи Посполитой и воинов простых шляхетских семей. Горе родственников погибших, страдания матерей, опустошение целых деревень заставили обе стороны, пусть не сразу, но сделать шаг к единению, справедливо полагая, многие проблемы можно решать словесно, а не на поле брани.
Однажды дав клятву на служение королю, юный Кшиштоф не мог её нарушить. Честь была у него в крови. Не последнюю роль сыграло и отцовское участие в поддержке Сигизмунда. Против родителя Кшиштоф никогда бы не встал, но противостояние, словно острым ножом, разрезало родственные связи и тесную дружбу благородных сынов Речи Посполитой. Несколько его друзей ещё с раннего детства, сгорели в этом беспощадном огне. После предания земле каждого из них, не зависимо, чью сторону тот отстаивал, Кшиштоф ощущал, как сердце бороздит очередная кровоточащая рана. Один, за одним поднимались крестами к Небесам костёлы в Квасах, Долистове, Заводарах, Луньске, выстроенные на его пожертвования.
Владея с 1547 года Белостоком, местечком на утопающем в зелени берегу очаровательной речки Белой, сначала отец, затем Кшиштоф занимался обустройством города. Каменный замок и церковь выросли благодаря старательности Веселовских, но владение пришлось пожертвовать на обустройство другого замка. На вырученные деньги за родовое гнездо Кшиштоф выстроил великолепный замок в Тыкоцине, любимом месте пребывания короля. Спасаясь от бушевавшей чумы в тридцатых годах, Сигизмунд III Ваза вместе с семьёй и приближённой знатью укрывался в этом замке.
Стараниями и предусмотрительностью, тогда ещё пребывающего в должности маршалка надворного литовского, Кшиштофа Веселовского смертельная зараза минула его гостей. Король и знать выражали неподдельное восхищение его мужеству. И только Александра Марианна знала всю истинную подоплёку старания мужа. Кшиштоф спасал от страшной болезни в замке главных в своей жизни людей-любимых девочек, супругу и дочь Гризельду. Честь и клятва всегда на страже короля, но переживая за родных, не щадя рвал своё преданное сердце, оставляя на нём кровавые рубцы.
В благодарность за спасение королевской семьи ( а на самом деле, супруги и дочери) Кшиштоф пожертвовал приличную сумму на строительство алтаря святого Себастьяна в монастыре бернардинцев в Тыкоцине. Оставаясь верным присяге, на элекционном сейме депутат от Трокского воеводства Кшиштоф Веселовский поддержал избрание сына Сигизмунда III на трон, и с 1632 года частым гостем в Тыкоцине стал Владислав IV Ваза.
Государственная служба осталась в прошлом, как и дни, прожитые вместе. Александра Марианна с нежностью провела холодной рукой по любимому лицу мужа. Перед вечным расставанием, Кшиштоф открыл глаза. Их взгляды встретились. Улыбнулся уголками губ. Ласково, с любовью, как мог это делать только он. Им не нужны слова. Достаточно смотреть друг на друга. Мысли сами передадут всё, что желают сказать сердца.
-Когда-то я дал клятву:взять боль своего друга Януша и позаботиться о его жене и приёмной дочери. О тебе, родная, и Гризельде. Теперь ухожу. А значит, нарушаю свою клятву.
-Нет, не нарушаешь, любимый. Ты следуешь туда, где находится наша доченька. Она встретит тебя, как и встретит Януш. Тогда все вместе вы позаботитесь друг о друге.
-Как ты будешь без меня, одна на этом свете?
-У меня остаётся твой костёл Благовещения Пресвятой Девы Марии и верные сёстры монастыря святой Бригитты, фундатором земли которого являешься ты, Кшиштоф.
-Мы его возвели вместе, родная.-не согласился Кшиштоф-Я же только фундатор земли. Твоя заслуга большая, чем моя. Я-то всё в разъездах, весь в заботах о государстве. Своими молитвами и устройством судеб осиротевших девочек занималась ты, моя будущая настоятельница обители.
-Ты слишком щедр к моим поступкам.
-Нет, это ты щедра своей любовью к людям.
-Мне не жить без тебя, Кшиштоф.-она со слезами поцеловала серую щёку супруга.
-А мы и не расстаёмся. Я всегда буду подле. Семь алтарей нашего костёла-это семь твоих молитв, а значит, я семь раз буду молиться вместе с тобой.
-Утром и вечером?
-Утром и вечером, любимая. У нас не было совместных детей. Увы, так распорядилась судьба. Спасибо, что не попрекала и не задавала самого страшного для меня вопроса.
-Не надо, Кшиштоф, вспоминать об этом. Нежная Гризель, дочь Януша, согревала своим теплом наши сердца. Мы были для неё лучшими родителями. Она сама произнесла эту фразу, когда мучаясь от родовых схваток, почувствовала дыхание смерти.
-Да, я всегда знал, что Гризель искренне любит нас, впрочем, как и мы её.
-Милая, доверчивая девочка умерла на моих руках, и ушла с верой в страшное проклятие ятринской ведьмы.
-Её супруг вёл не самый благочинный образ жизни. Не искренне верил в Бога. Глупец Ян Станислав беспощадностью к обычной православной знахарке навлёк на свой род несчастья, которые коснулись и нашей дочери. Бедная Гризель оказалась безвинно наказанной. Помнишь, каким был июнь, когда мы её хоронили?
-Шёл дождь. Он плакал вместе с нами о дочери, о мертворожденном внуке.
-Следом в июле ушёл Лев Иванович. Хотя его смерть можно было и предугадать. Всё-таки человеку исполнилось 76 лет. Верить в проклятия можно, но ответ на любое из них-искренняя молитва.
-Проклятие оказалось сильней молитв Гризели.-со вздохом возразила жена.
-Не сильней. Бог всегда был рядом с ней. Медикусы оказались бессильными. Думаю, когда-нибудь медицина постигнет знания в продлении жизни человека и научится излечивать женщин от родовых болезней.
-Возможно, ты прав, Кшиштоф. Искренне верю, бедная Гризель пребывает в раю.
-В раю на Небесах.-заверил мужчина-И смотрит оттуда сейчас на нас с улыбкой. Пусть памятью о ней на земле остаётся костёл святой Бригитты. Пусть заходит в него молодёжь и находит то, что ищет сердце каждого человека.
-Согласна, родной,: нашему костёлу предначертано быть местом, где любой человек, не зависимо от своего вероисповедания, входя с искренней молитвой, обретёт надежду на семейное счастье и радость продолжения рода.
-Да, любовь, семья и дети-это самый бесценный дар, что может получить человек, живущий на земле.
Апрельское солнце, пробивающееся лучами сквозь открытые окна, до слёз слепило Александру Марианну, и нежно ласкало закрытые глаза почившего Кшиштофа.