Анникен смотрела в окно; стекло с огромной трещиной отделяло ее тусклую комнату от бескрайнего леса. Со двора доносилась старушечья речь, поливающая Анникен грязью. В этих краях ее не любили, обходили стороной и старались не общаться. Часто бывало, что Анникен голодала из-за того, что в магазин ее не пускали. Однако прямо заявить о своей неприязни все опасались, полагая, что Анникен ведьма. Обычно говорили, что в магазине сейчас перерыв или сломан кассовый аппарат и когда Анникен сообщала о готовности ждать, продавцы переглядывались, чесали затылки и, не выдерживая ситуации, все-таки продавали Анникен еду. На жизнь зарабатывала Анникен дома — писала для журналов статьи о здоровом питании, садоводстве, ремонте автомобилей — на те самые темы, которые могла изучить в библиотеке. Именно удаленная работа приносила Анникен деньги. Живые коллективы ее не терпели, выгоняя с работы через несколько дней.
— Холодно — прошептала Анникен и укуталась в плед, смела лекарства со стола, а после - достала фонарик и направила луч теплого света в стену напротив.
— Это вы? — испуганно спросила Анникен у пустоты. Вечер пришел в ее комнату, принеся с собой нежеланные размышления о происходящем. Голоса под окнами стихли, говорливые старушки разошлись по домам, оставив править тишину. Только шум от редко проезжающих машин имел право ее нарушать. Фонарик потух и Анникен замерла в ожидании новых кошмаров. Дверь в комнату со скрипом отворилась, Анникен накрыла голову пледом и повторила вопрос:
— Это вы?
Утром Анникен стояла на платформе, изучая билет, сверяясь с расписанием.
"Билет... — Подумала Анникен. — Билет в один конец."
Небольшая тряпичная сумка с пожитками через плечо, печальный взгляд на часы.
"Не приезжают и не уезжают..." — думала Анникен, наблюдая пустую платформу.
Поезд прибыл и Анникен села в безлюдный вагон. Привычный одиозный пейзаж за окном сменился разнообразием: Анникен в пути удивленно наблюдала цветочные поля, подобные разноцветному морю. Ей очень хотелось, чтобы пункт назначения выглядел так же — Анникен представляла уютные деревянные домики, приветливых соседей, ручеек, отражающий золотистый закат — примерно такое изображение она видела на старой фотографии: довольная мать, держащая маленькую Анникен на руках, отец, важно положивший правую руку во внутренний карман пиджака и волшебный задний план — цветочные поля, ручеек и деревянный родительский дом. Анникен улыбнулась, ее глаза увеличились и засверкали от слез. На обратной стороне фотокарты был указан тот самый адрес, по которому Анникен выехала утром, и подпись: "любимой Анникен на память от мамы и папы". Это все, что Анникен знала о матери с отцом.
Вечером поезд совершил свою первую остановку. Двери распахнулись и Анникен ощутила прохладный ветерок, вместе с которым послышались тяжелые шаги за спиной. Машинально Анникен опустила руку в сумку, пытаясь нащупать фонарь.
— Добрый вечер! — раздался голос, которым судя по всему владел молодой человек. Анникен обернулась и увидела паренька лет двадцати. Поношенная кожаная куртка, сапоги и громоздкий рюкзак за спиной.
— Вы не против? — спросил паренек и указал своим взглядом на место возле Анникен.
"Поезд пуст — все места свободны. Почему он хочет сесть рядом?" — беспокойно мыслила Анникен.
— Да... народу, как в городах — вагон весь забит — пошутил паренек и уставился голубыми глазами на Анникен, ожидая реакции с ее стороны.
— Вагон пуст... — тихо и не уверенно ответила Анникен, словно на секунду перестала доверять собственному зрению.
— Вы не обижайтесь...— продолжал паренек, — дорога долгая, а ехать в одиночестве я не привык. А хотите я вам загадаю загадку?
— Загадайте... — ответила Анникен, не отрывая свой взгляд от вида за окном.
— Слушайте внимательно:
Грозный король имел трех сыновей: первый был предателем, второй — бесплодным, третий — дураком. Кто из них наследник трона?
Анникен задумалась, она прежде не знала таких глупых загадок.
— Наверное...— хотела предположить Анникен, но ее перебил молодой человек, поднеся палец к губам: — Тссс, подумайте хорошо над ответом.
Анникен открыла глаза, за окном снежные горы освещало восходящее солнце, поезд мчался по мосту через гигантский, поросший елями овраг, Анникен впервые вдохнула такой свежий и насыщенный воздух. Она хотела поделиться впечатлением с молодым человеком, но соседнее место, как и все остальные, оказалось пустым. Только загадка, осевшая в памяти тайной, напоминала Анникен о встрече. — Наверное я уже близко — подумала Анникен и снова представила пейзаж с фотокарты, родителей и домик из дерева возле ручья. Поезд принялся сбрасывать скорость и постепенно живописные ландшафты начали меняться: одна за другой вырастали серые постройки промышленного назначения, даже небеса становились грязней, а воздух все больше походил на тот, который Анникен оставила позади — на безлюдной платформе. Роботизированный голос из динамика оповещал: "поезд прибывает на конечную станцию".
Крыши домов скрывали черные тучи, люди копошились на улицах города, точно черви в куске протухшего мяса. Они были разными — по-разному одетыми, стриженными, с разным цветом кожи и манерой говорить. А еще были запахи города — тошнотворные и непривычные — пахло помоями, отходами производства, женщины пахли остро, — их запах походил на дешевое спиртное, с яркой и кривой этикеткой. Мужчины пахли потом, перегаром и постоянно озирались на женщин. Анникен растерянно смотрела на местных, направляясь, в едином с ними потоке, к своей собственной цели, размышляя над загадкой. Она шла вдоль огромных домов, задирая голову к верху и невольно врезаясь в прохожих.
— Вы не подскажете, где это место? — обращалась Анникен к встречным, показывая фото. Однако те пожимали плечами или вовсе не замечали ее. А тем временем на улице вечерело, пламенное солнце, так и не смогшее одолеть дымовую завесу над городом, сдалось и стало опускаться за горизонт. Зажглись уличные фонари и Анникен присела на грязный асфальт, уткнувшись в колени лицом и обхватив их руками, тихо заплакала. Люди продолжали идти по делам, обходя Анникен или перешагивая через нее.
— Плачешь? — Что-то внезапно коснулось плеча, нечто холодное и мокрое. Анникен вздрогнула, — ей стало страшно. Она подняла голову и удивилась отсутствию шума, людей, проезжающих автомобилей. Только теплый свет фонарей позволял наблюдать, как ветер гоняет по улице мусор.
— Город спит... и ты уснула...
Внезапный сигнал автомобиля привел Анникен в чувство. Она только собралась подняться с асфальта, как в нее врезался пешеход.
— Смотри куда прешь! — заявил крупный мужчина и отправился дальше.
Наступила ночь, но людей меньше не стало: те, которых она могла видеть днем сменились другими — ночными. Они мало чем отличались, разве обращали на Анникен внимание.
Машина еще пару раз посигналила, и подъехала к Анникен.
— Тебя подвезти? — стекло опустилось и пожилой гражданин пригласил Анникен в салон. — Тебе куда? Не страшно одной?
Анникен не ответила, протянув только фото. Водитель прищурил глаза, рассматривая адрес, а затем удивленно окинул Анникен взглядом.
— Садись, довезу!
Анникен села. Гладкий асфальт обернулся бездорожьем, высотные стеклянные дома — корпусами заводов, где запахи были еще омерзительней.
"Вот оно - сердце роскошного города", — подумала Анникен, наблюдая трубы на фоне спального квартала.
— Это здесь — сказал водитель и остановился.
Анникен сошла возле сгоревшего здания из пяти этажей. Порушенные стены в граффити и заколоченные досками окна. Битые бутылки под ногами, шприцы. Она аккуратно подступила к парадному входу и направила луч фонаря на ржавую вывеску, где с трудом прочитала: "Частная клиника для наркозависимых имени..." — дальше было затерто. Анникен просочилась через зазор между двух досок и оказалась внутри помещения. Стены также были покрыты граффити, а пол — битым стеклом. Анникен бродила по заброшенной больнице с фонарем, сама не понимая, причину нахождения здесь. Она еще раз внимательно прошлась по коридорам, по возможности заходя в палаты, где раньше лежали больные, пока на первом этаже, напротив регистратуры, она в пыли не распознала очертания гор. Это был огромный плакат — Анникен провела по стене рукавом — под слоем пыли скрывались цветочный поля и ручей. Золотистое небо над домом повредилось во время пожара — черные края обгоревшей бумаги окружали штукатурку стены.
— Никто, — произнесла расстроенно Анникен, ощутив во рту горький привкус таблеток.