Ночь. Тихо и размеренно гудит кулер в системном блоке. Комнату освещает только мигающий светодиод на мониторе. Вдруг стук в дверь. Открываю — на пороге стоит старая знакомая.
- А, депрессия, - говорю я. - Проходи, садись.
Проходит. Садится.
- Давненько тебя не было.
- Дела, знаешь ли, - негромко отвечает депрессия.
Помолчали.
- Ну, так о чем это мы? - спрашивает моя ночная гостья, подняв косматую голову от пола.
- Тебе виднее.
- Хм... О женщинах, может?
- Надоело.
- Работа?
- Да там-то, вроде, все хорошо.
- Сожаления о потерянном времени? - с надеждой спрашивает она.
- Не смеши.
- Ну может хоть комплексы какие остались?
Качаю головой. В глазах у депрессии сожаление пополам с раздражением — ничем не проймешь!
- Вот люди пошли, - все-таки улыбнулась она. - Ну тогда хоть чаем напои.
Пошли на кухню. Электрический чайник загудел сердито и громко. Депрессия развалилась в кресле и потянулась к вазе с конфетами.
- Слушай, - сказал я. - Все хотел тут спросить. Робин Уильямс — твоя работа?
- Не, - отмахнулась она и громко хрустнула вафельной конфетой. - Это там местные постарались. Я же на весь мир разорваться не могу. А они там молодцы, профессионально работают. Кобейн, Хэмингуэй, старина Сид...
- Джимми Моррис? - вставил я.
- Ну, там скорее несчастный случай. В общем, ты не особенно-то обольщайся. Мы до всех доберемся. Рано или поздно.
Она довольно осклабилась, глядя на меня.
Меня передернуло, никогда не понимал её юмора. Щёлкнул, закипая, чайник. Я разлил кипяток по чашкам и добавил заварки. Депрессия запустила руку в сахарницу и бросила в свою чашку шесть кубиков рафинада.
- Ну и... как дела? - спросил я, чтобы только не молчать.
- Аврал, - вздохнула депрессия. - Наши почти все на Украине. В Ираке и Иудеи тоже работы валом. Сирия еще эта, будь она не ладна! Эх, не видать мне отпуска, как своих ушей.
- Нервная у тебя работёнка.
Депрессия не ответила. Она взяла со стола дымящуюся чашку и одним большим глотком ополовинила её. В знак солидарности я тоже немного отпил из чашки.
- Чай вкусный, - похвалила депрессия.
- Самый обычный чай, - нейтрально отозвался я. Мне захотелось, чтобы она поскорее исчезла.
- Ладно, не грузись, - она словно видела меня насквозь. - Я же к тебе по-доброму. Ты из моих лап уже однажды вырвался.
- Да уж, не напоминай.
- Относись к этому философски: все умрут. Глупо об этом волноваться.
Вторым глотком она допила чай и со стуком поставила чашку на стол.
- До дверей проводишь? - спросила она, поднимаясь.
Я отхлебнул из чашки еще и кивнул.
- Куришь? - спросила она, пока мы шли по коридору.
- А то ты не знаешь.
- Знаю. Рака не боишься?
- Волков бояться...
Дошли до двери. Лампочка в коридоре как раз с вечера перегорела. В темноте было отчетливо слышно, как с мерзковатым свистом дышит депрессия и как жалобно скрипят половицы под её ногами. Я зазвенел ключами, нащупал замочную скважину и повернул ключ в замке.
- Надеюсь, увидимся нескоро, - сказал я, прежде чем открыть дверь.
- Как знать. Может и загляну, когда свободная минутка будет. Ладно, давай, не унывай.
Депрессия хлопнула меня по плечу и толкнула дверь. В коридор хлынул поток яркого электрического света. Я на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, то рядом уже никого не было.