Глава 8.
Огненный Дом, раздвигая пространство и время, казалось, бесцельно бороздил просторы Галактики.
Лаила находилась в анабиозе.
«Она стареет, а когда спит, снова молодеет». Выслушав объяснение Нука, Альмэда вспомнила своих людей, чья продолжительность жизни была такой короткой. Они появлялись на свет мужали и умирали у неё на глазах. Она не успевала запомнить и полюбить их лица. Так много смертей выпало на её долю.
Лаила отправилась в Дом сна на тридцать лет. Ежедневную вахту принял Нук. Это было ответственное, но приятное поручение. Нук выполнял его с удовольствием.
Старик входил в детскую до восхода Бальтиры с серебряным колокольчиком в руке. Восход светила действовал на Альмэду гипнотически. Прогнав остатки сна, она бежала к океану уже готовая погрузиться в прохладную воду по самый подбородок. И тут же на горизонте показывалась Бальтира. Пока они «общались», Нук прохаживался по песку и терпеливо ждал, когда они «наговорятся».
Так начиналось каждое утро. Иногда Нук жаловался на ломоту в суставах, и тогда девочка убегала к океану одна, заставляя старика волноваться. После купания Нук готовил завтрак, во время которого обсуждались планы на день. Список получался длинным. Жалея Нука, Альмэда сокращала его до терпимых размеров.
В их распоряжении была летающая платформа. Старика устраивала её несложная механика. Всего один рычаг, и машина послушно летела, куда им хотелось. За день они умудрялись побывать в нескольких местах. В обед сделать привал у горного озера, а к вечеру разжечь костер на берегу океана. Подкладывая сухие ветки, Нук рассказывал Альмэде про богатый животный и растительный мир Огненного Дома, в котором кроме них других людей не разместили. Представив, чего лишился бы не сказочный, а реальный мир, если бы избавился от своих неблагодарных обитателей, Альмэда подумала, что её погубленный человеком мир был бы этим доволен.
Обычно путешественники возвращались поздно. Перекусив, Нук укладывал девочку спать, а сам сидел рядом, пока та не засыпала. Он справлялся с многочисленными обязанностями не хуже Лаилы. Но Альмэда скучала. Не по Лаиле, чей срок пребывания в Доме сна истекал через двадцать четыре года, а по Крэйндару, который оставил её на попечении Нука шесть лет назад и с тех пор ни разу не объявился.
Утром она встретила Нука, повернувшись к нему спиной.
— Где он может быть? — выводя тонким пальчиком невидимые узоры на стене, рассуждала Альмэда. — Его нет в Эллипсоиде, нет нигде. Его нет в Огненном доме!
Присев на край детской кроватки, Нук расправил по подушке её черные кудри и как мог, успокоил. Огненный Дом — огромный космический корабль, который летит по заданной программе к далекой планете Сорэма. А Крэйндара действительно в Огненном доме нет, но это не значит, что он про них забыл.
— И где же он? — надевая платье, не отставала Альмэда. Она успокоилась и с любопытством ждала ответа. Нук не смог сдержать эмоций.
— Как ни странно звучит — везде! — и, почесав затылок, поправился: — В открытом космосе, дорогая. Крэйндар вышел через шлюз в космическое пространство, чтобы провести серию экспериментов. Ты слышала о Потерянном мире? Так вот, Крэйндар по горло занят его поисками и по этой причине покинул корабль.
— Весьма доходчиво, — входя в детскую, одобрил Крэйндар.
Старик вскрикнул. Девочка кинулась к Крэйндару. Тот подхватил её на руки. Последовало бурное объяснение на их молчаливом языке. Потом они ушли.
Нук прибирался в комнате и размышлял. Его мысли крутились вокруг внезапного появления Крэйндара. Отреагировал, явился. Хотя было бы гораздо лучше, если бы он не оставлял ребенка так надолго. Успокаивать малышку приходилось ему, а он не специалист, чтобы заниматься девочкой, которая выворачивает его бедные мозги наизнанку. Нук ворчал до обеда. А когда Альмэда вернулась к ужину одна, обиделся. Ладно, не сел с ними за стол. Но хотя бы поинтересовался, как старый повар справляется с ролью кормилицы. Заметив, что тот разочарован, Альмэда взяла старика за руку:
— Прости его. Он так занят. Но он сказал, что ты можешь связаться с ним в Эллипсоиде. И я тоже.
Через неделю после визита Крэйндара в домике Альмэды произошли перемены.
Весь образ жизни обитателей Огненного дома копировал Эльцэтру. Их искусственное светило поднималось и заходило, как Бальтира. Оно и сейчас продолжало трудиться, казалось бы, в прежнем режиме, если бы Нук не сверил показания часов из детской со своими, которые благодаря его стараниям хорошо сохранились и показывали точное эльцэтрианское время. Выяснилось, что с некоторых пор они с Альмэдой жили в замедленном ритме. Продолжительность суток в Огненном Доме увеличилась в двадцать пять раз! Ночной сон девочки тоже увеличился. И сон её казался естественным. Как, впрочем, и его.
Так продолжалось около полугода. Наконец Нук не выдержал и отправился к Крэйндару. В Эллипсоиде с ним можно было «пересечься» якобы в любое время. Нук вывел платформу из ангара, долетел до океана, а дальше лететь ему не пришлось. На берегу сидел тот, с кем ему хотелось встретиться.
— По моим часам Альмэда спит четвертые сутки, — с места в карьер начал Нук, — а ты вроде бы не в курсе!
Крэйндар, бросая гальку в волны, молчал, пока Нук не потерял терпение.
— Она устала. В конце концов, она же маленькая девочка, которая наконец-то обрела семью. Ей нелегко. Но малышка не демонстрирует нам свои переживания. Ребенок учится управлять своими эмоциями. У неё получается, но скрытая тревога разъедает её душу.
— Неужели нет средств избавить её от недомогания? — сбавляя тон, забеспокоился Нук — Каких-нибудь микстур, таблеток?
— Чаора, в отличие от Лейдэры, не прошла через Колыбель, что не катастрофично в пределах того мира, откуда они родом, где Колыбель — один из способов обучения. Довольно сложный и не для всех. Другое дело в условиях Микромира, когда Колыбель ещё и довольно опасный способ возмужания. Лейдэра понимала необходимость этой непростой для меня процедуры. К тому же меня опекала Крэйн. Собственно, она и была моей главной опорой. Чаора же выпустила в мир Альмэду заведомо беззащитной. Пройти через Колыбель пятилетний ребёнок никак не сможет. Остается ждать, когда девочке исполнится восемнадцать лет естественным образом. По твоим часам через сорок тысяч лет.
Если бы ты проникнул в сознание Альмэды, то наверняка бы испугался. Она как бы влюблена в меня и испытывает ко мне вполне конкретные намерения. Но одновременно с обожанием я внушаю малышке хорошо скрываемый ею страх. Неестественное противоречие может затянуться на сорок тысяч лет, — тогда ей исполнится восемнадцать, — что достаточно долго и для меня, и для нее. Сорок тысяч лет в детской маске, рядом с мужчиной, который любит её и которого любит она. Этот долгий срок опасен и для Микромира. Мои потребности в энергоносителях непрерывно растут, и, пребывая в нем, я разрушаю его тем сильнее, чем дольше в нем нахожусь. Между тем, оставаясь ребенком, Альмэда не сможет уйти вместе со мною. А я не вернусь без неё.
Крэйндар поднялся, засунул руки за ремень с тяжелой звездной пряжкой и крепко расставил ноги. Созданная им Бальтира опускалась в океан. Последние лучи задержались на его мощной фигуре в облегающей одежде, на его мужественном лице.
Только человек способен наслаждаться красотой и гармонией. Это часть того, что позволяет ему чувствовать себя венцом божественного вдохновения. Глядя на Крэйндара и открыто им любуясь, старый Нук нисколько не сомневался, что Огненный Бог найдет правильный выход. Поможет себе, Альмэде и его, Нука, маленькой Вселенной.
— У нас два медальона. — повернувшись к Нуку, Крэйндар заметил восхищенный взгляд старого друга, и улыбнулся. — Они сигнализируют Потерянному миру, что мы живы. Там наверняка ищут способ извлечь нас отсюда. Но мы вернемся сами. Пирамида действует, против нас только время, но с ним я разберусь.
Крэйндар похлопал Нука по плечу, и взмахом кисти вернул в детскую. Сам же опустился на прибрежный камень. Бальтира скрылась в океане, оставив на волнах быстро исчезавший алый след. Когда показались первые звезды, Крэйндар, сделав неуловимый жест, погасил сразу все. Все до одной. Крэйндар вспоминал…
Полгода назад после шестилетней разлуки он не выдержал и вернулся. Вечером они спустились к океану. Альмэда сидела на разогретом дневной жарой камне, опустив в теплую воду загорелые ножки, чувствуя, что водная стихия была для неё таким же естественным ареалом обитания как суша.
— Двое во всей Вселенной. — Альмэда не забыла его слова и продолжала размышлять на взволновавшую её тему. — Мы не похожи на Лаилу и Нука. Мы не похожи на моих людей. Но есть другие миры.
— Мы только родились в этом мире, Альмэда. Мы не такие, как все. Конечно, можно жить и здесь. Особенно если твоя власть беспредельна, и ты бессмертен. Но этот мир не вечен, а своим присутствием в нем, мы приближаем его кончину.
- Тогда почему мы здесь? Чего мы ждем? - удивилась девочка.
— Мы ждем, когда ты вырастешь.
Альмэда вынула из воды ножки и, развернулась на камне лицом к нему. Её большие глаза вспыхнули далеко не детским беспокойством.
— Сорок тысяч лет одиночества. А как же этот мир? Как же Нук и Лаила? Они же тоже покинут нас. И потом, — она замялась, — я не хочу оставаться ребенком так долго! Не хочу!
— Почему?
Альмэда не нашлась, что ответить.
— Детство. Прекрасное, беззаботное время. Почему бы им не насладиться? Будешь учиться, будешь путешествовать. Наш Огненный Дом летит к Ароне. Это прекрасная звезда, о которой я не успел тебе рассказать. У неё несколько планет. Нас интересует Сорэма. На ней живут хорошие люди.
Почувствовав, что она «роется» в его мозгах, Крэйндар усмехнулся и серьезно продолжил:
— Мы телепаты и читаем мысли друг друга. Это удобно и полнее отражает чувства. Но не пытайся проникнуть в мое подсознание. Не потому, что я против. Просто мой мир слишком глубок, и ты потеряешься в нем. Придет время, и я раскроюсь тебе сам. А сейчас мне приятен твой голос. Теперь про наше путешествие. Сорэмяне не ждут нас, и мы летим не в гости. Мы лишь подтвердим их умозаключение, что они не одиноки во Вселенной, завершим собственное дело, после чего будем абсолютно свободны, чтобы разобраться, как поступить с тобой.
— Можно узнать, какое дело? И как ты собираешься поступить со мной?
— Дело у нас одно — вернуться в Потерянный Мир, для чего нужна энергия. На Эльцэтре, на Редине и на Сорэме, куда мы летим, установлены специальные устройства — Накопители энергии. Два уже в нашем распоряжении. Мы летим за третьим на Сорэму. Следующий шаг связан с тобой. — Крэйндар взял Альмэду за подбородок. Их взоры встретились. Почувствовав близость родной для неё крови, скрытая в Крэйндаре Бессмертная Стихия, встрепенулась и потянулась к ребёнку.
—Ты дождешься, когда я вырасту? Ты не уйдешь один? Ты не бросишь меня здесь? — забеспокоилась девочка, вцепившись в рукав его рубашки. — Я знаю, ты хочешь любить меня по-настоящему. Я буду стараться и скоро стану взрослой. Помнишь, ты говорил — вот подрастешь и перестанешь бояться воды. И я уже не боюсь.
Увернувшись из его рук, она соскользнула с плоского камня в волны. Крэйндар вскочил, но не бросился спасать ныряльщицу. Девочка пробыла под водой гораздо дольше возможного и вышла на берег с большой голубой раковиной. Отбросив подарок, Крэйндар схватил её на руки, мокрую и счастливую, как вылупившаяся из икринки рыбка. Подбросив девочку вверх так, что она завизжала от восторга, он рассмеялся сам, вернул её на плоский камень и поднял раковину.
Рассмотрев подарок, он отложил его в сторону, и опустился на камень, чтобы осушить коротенькое платье девочки. Проведя рукой по ткани, он коснулся и её волос. Длинные кудри немедленно высохли. Альмэда оказалась у него на коленях. Крэйндар сжал её тельце сильнее дозволенного и с заметной дрожью в голосе сказал:
— Трудно поверить, но мы родились почти в один день. Наши матери погибли, а отцы ещё живы. Для них мы тоже стали «другими», и родственная связь между нами в данном случае чисто условная. Мы провалились в щель одного пространства, на разные складки времени. И я, Огненный Бог, бессилен превратить тебя в свою ровесницу.
— Но ты дождешься меня? — вновь забеспокоилась Альмэда. — Правда, это произойдет очень нескоро.
Она отстранилась и, прижав кулачки к его груди, поймала его взгляд и не опускала свой, пока он, подбирая слова и контролируя мысли, осторожно не пошутил:
— Тебе никто не мешает любить меня и сейчас.
— По-настоящему? Как любят люди?
— Ты знаешь, как они любят?
— Конечно, все любили при мне. Мне не нравилось, — Альмэда вздохнула, — но только так появляются дети. Любить — это делать много детей, потому что половина новорожденных умирала от болезней. У моих мужчин плохое семя, и за ночь женщину осеменяли по несколько мужей. Если женщина не округлялась, — Альмэда дернулась, — её посылали на черную работу, а чаще всего просто съедали.
— Тебе не было страшно? — Ужаснулся Крэйндар, вытаскивая из детской головы мерзкое зрелище. Святилище. Яркое пламя костра, а на возвышении, вдохновляя процесс оплодотворения, «шаманит» малолетняя богиня плодородия.
— Это повторялось сотни лет, я привыкла. Моим женщинам не нравилось, как их любили. А «другие» любят так же, как мои мужчины?
Крэйндар замешкался, но ответил невозмутимо спокойно:
— Со временем ты разберешься, что к чему, и выберешь собственное видение любви. Но в одном будь уверена: любить — это не только делать детей. Любить — это потребность. Потребность дарить радость.
— А я смогу любить тебя? — Не унималась Альмэда. — Тебя, Огненного Бога?
— Конечно, буду только рад! — дрогнувшим голосом успокоил её Крэйндар, вдруг вспомнив волшебную ночь и юную девушку, сгоревшую в его объятиях. Кэла выплыла из самого заветного уголка его непостижимой души. На секунду у Крэйндара возникло подозрение насчет собственной «непроницаемости», и он с недоверием покосился на маленькую соседку. Нет, такого не может быть!
— Звериный ритуал, который представлялся тебе любовью, совсем не то, что происходит между влюбленными мужчиной и женщиной. В действительности любовь весьма вдохновенное чувство, которое исключает всякое насилие.
— Ты уверен, потому что уже любил? А где теперь эта девушка? Она могла любить Огненного Бога?
— Не могла!
— А как же я? — Допытывалась Альмэда, словно разгадала его тайну.
— Не переживай. Если ты не разочаруешься во мне раньше времени, у нас должно получиться по-настоящему, несмотря на то, что я Огненный Бог. Не забывай, что и ты тоже не обычная девочка. Так что мы достойны друг друга.
— Тогда поцелуй меня сейчас, а не через сорок тысяч лет!
Она прогнулась, положила свою кудрявую головку к нему на грудь и подставила губы для поцелуя.
Крэйндар на секунду растерялся и с любопытством вгляделся в хорошенькое личико. Пятилетняя крошка прошла уникальную школу выживания, и несмотря на физическую незрелость и психические травмы, вовсе не тщедушное создание, а закаленный обстоятельствами борец. Её стойкости и выносливости могла позавидовать не только Чаора, но и приобщенная к Единому разуму Лейдэра, ибо малышка умудрилась выжить там, где все процессы, включая физические, химические и социальные, протекают в миллионы раз быстрее, чем в её естественной среде. В Микромире она приобрела несвойственные своей природе качества и по совершенству «исполнения» оказалась на высшей ступени развития, где удержался только он, Огненный Бог. Открыв лицо для поцелуя, она предлагала ему свое решение по ускорению своего возмужания, и оно меняло его собственный едва наметившийся подход.
Что ж, он прикоснется к ней «по-настоящему» и опалит такой испепеляющей страстью, которой нет равной в этом мире! А через сорок, нет! Через тридцать тысяч лет! Он сжал её плечики и придвинул к себе. Через тридцать тысяч лет он наденет на её гордую шею ожерелье Чаоры, которое станет доказательством свершившегося чуда — слияния двух всесильных стихий навечно, навсегда. Альмэда ждала, но Крэйдар, представив погибшую в его объятиях Кэлу, отпустил её и поднялся. Альмэда тоже встала.
Океан исходил пламенем. Последние лучи заката полыхали так интенсивно, словно не собирались с ними прощаться. Охваченная предзакатным пламенем девочка не спускала с Крэйндара пристального взгляда. Тот стиснул зубы и отвернулся. В её глубоких глазах он чувствовал взгляд женщины, на протяжении нескольких тысячелетий видевшей любовь во всех её низменных проявлениях, и на протяжении стольких же тысячелетий ждавшей другой любви. Женщины, которой выпало нелёгкое испытание скрывать свои чувства под маской маленькой девочки. Маской, которую по своему желанию ей не снять. Женщины, жаждущей этого поцелуя.
Вернувшись из мира грез, Крэйндар подумал, что его поцелуй спалил бы любую девушку, а Альмэда устояла и шепнула ему на ушко, что, когда станет взрослой, будет целоваться с ним и днём, и ночью. Непрерывно. Он рассмеялся и тоже на ушко ответил, что пока ей надо набраться терпения и подрасти.
И все же тот огненный поцелуй сдвинул глубокий пласт её сущности. Она повзрослеет не через сорок тысяч эльцэтрианских лет, а гораздо раньше.
Вспомнив, что он отослал Нука, не развеяв его тревоги, Крэйндар бросил в воду большой камень и поднялся. Когда булыжник летел навстречу волне, движение кисти задержало его в полете. Проследив изменившуюся траекторию, Крэйндар дождался его встречи с волной, а когда камень ушел под воду, не торопясь, отправился к Нуку.
Проложенная Альмэдой тропинка была очень крутой. Едва ли Нук поспевал за своей резвой спутницей. Стареет. Но всё такой же наблюдательный и дотошный. Смекнул, что все часы в Огненном Доме и сама Бальтира «работают» в замедленном режиме. Все, кроме его собственных механических часов из Замка на Эльцэтре. Для Нука предложенный ему режим непривычен, а для Альмэды — он лучше всяких таблеток, о которых тот хлопотал. Хотя бы приближенно, их образ жизни в Огненном Доме отвечал индивидуальным биоритмам Альмэды.
Не застав Нука на его половине, Крэйндар нашел его в детской. Нук терпеливо ждал пробуждения Альмэды. По часам Нука истекал восьмой день. Заметив в дверях Крэйндара, Нук подвинулся, освобождая место рядом с собой. Какое-то время сидели молча. Первым нарушил молчание Крэйндар.
— За её поцелуй я отдал бы многое, а за всё остальное — возжелавшие меня женщины отдавали мне свою жизнь. — Крэйндар коснулся губами лба спящей Альмэды и признался: — Я скрыл от тебя. Полгода назад я поцеловал Альмэду. Это было её желание, и я не устоял, потому что за её детской внешностью скрывается Великая женщина, которая будет моей.
Нук покосился на Крэйндара и на маленькую девочку. Играть с ребенком во взрослые игры?
— Я не о тех, кто променял жизнь на близость с тобой, — Нук страдальчески поморщился и этим выдал себя.
— На Редине эта малышка была богиней плодородия и благословила на любовь тысячи пар.
Крэйндара снова поймал его мысли.
— Это был их выбор. Мне что, исповедоваться? Или ты ждешь какого-то другого объяснения? Да, я был уже не мальчик и во всем разобрался. Нужны подробности? Нет? Тогда вернемся к Альмэде, единственной предназначенной мне женщине. В ней генетически заложен мощный любовный стимул. Рожденная для страсти, для всего, что делает мужчину мужественным и счастливым, она, испытывая ко мне любовную симпатию, сравнивает меня с мужланами, которые в её присутствии насиловали своих жен в компании добровольных помощников. Малышка спросила меня: ей можно любить Огненного Бога? Я было заподозрил, что она докопалась до Кэлы. Всё проще: она испугалась, что ей не позволено меня любить. Этот ребенок далеко не прост. Дитя, брошенное на произвол судьбы в самое жерло Микромира! Это сложнее, чем устоять в адском пламени или продержаться под слоем километрового льда. Мы поцеловались. Она торопилась. Ей было физически необходимо, чтобы Огненный Бог сжал её в объятиях, вытеснил жуткие воспоминания и успокоил, что она может любить Огненного Бога, хотя для продолжения рода ему не нужна женщина. Женщина лишь пробуждает в нем бессмертную Сущность, способную творить не только самого себя, но и то, что его окружает. — Крэйндар спохватился и умолк.
— Позволь единственную вставку.
— Давай.
— Предусмотрительная Природа учла, что Альмэда могла не встретиться с тобой и остаться одинокой?
— Нет, — жестко отрезал Крэйндар. — О ней природа не позаботилась.
— И тогда?
Крэйндар пожал плечами.
— Она способна творить только в паре с Огненным Богом, и это справедливо. Но я не доберусь до главного. У твоего народа есть притча о разбитом на две части сосуде. Одна из них — женщина, другая — мужчина. Задача обоих — найти свою половину и обрести полноценное счастье. Однако по своей природе мужчины нетерпеливы и часто довольствуются первым попавшимся «черепком». Склеенный сосуд так или иначе сохранит родовую трещину, так стоит ли терять драгоценное время на поиски когда-то утерянной «своей» половины?
Нук, Альмэда и я — вовсе не осколки когда-то разбитой склянки. Мы — независимые энергетические стихии, при каждом слиянии которых рождается Созидающая сила, способная творить акты реальности и создавать всё из чего состоит этот Мир. И горы, и моря, и звезды, и саму жизнь! Тебе не понять этого творческого процесса. Он так непохож на встречу обычных любовных партнеров. На тот пассаж, когда мужское семя проникает в тело женщины.
Нук, после моего поцелуя в организме Альмэды произошел физиологический сдвиг. Девочка достигнет половой зрелости не через сорок тысяч эльцэтрианских лет, а гораздо раньше. Не переспрашивай меня и не вникай, — забеспокоился Крэйндар, — это чрезвычайно сложно. Вспомни маленькую Кэлу, разбудившую в мальчике Огненного Бога. Как ни банально это звучит — мой поцелуй разбудил в ней богиню, разумеется, Огненную.
Я рассказал тебе о событии полугодовой давности, преследуя две цели. Во-первых, ты должен знать, что Альмэда не так проста, как можно было ожидать от ребенка её возраста. А во-вторых, не обсудив с тобой, я скорректировал наш календарь, о чем с запозданием сообщаю. Теперь один день в Огненном Доме равен двадцати пяти дням на Эльцэтре. После замены прежнего календаря на новый численник, Альмэда не будет ощущать себя древним идолом, которому на Редине была доверена сомнительная обязанность содействовать плодовитости своих подданных, а наша Лаила проспит на лежанке уже не тридцать лет, а в двадцать пять раз меньше. Всего год и несколько месяцев. — Крэйндар прислушался к дыханию спящей девочки. — Не хочу присутствовать при её пробуждении. Я люблю её, Нук. Я — Огненный Бог! Когда проснется, скажи малышке, что меня нет в Огненном Доме, и пусть думает, что хочет. Нет, лучше так. Скажи девочке, что я занимаюсь Рединой.
— А что случилось с её планетой?
— Альмэда хотела вернуть на неё жизнь.
— Это доступно?
— А почему бы и нет? Я буду её Началом. Пока я восстановил на Редине атмосферу, а сейчас…Скажи девочке, что сейчас я занят сотворением на ней разумной жизни. Кстати, отыскать на Редине второй Накопитель было нетрудно. Скала и Замок обнаружились на дне пятнадцатикилометрового кратера. Демонстрируя свою несокрушимую мощь, они продолжают поддерживать связь с Потерянным миром.
Крэйндар не рассказал Нуку о Колоссе и огромной сфере. Статуя на Редине была точной копией той, которая стояла в Замке на Эльцэтре. Сфера в сфере! «Вселенные, вложенные одна в другую». Ожидая увидеть жестокие в своем безразличии глаза, Крэйндар разглядел самого себя, наблюдавшего за всеми и за самим собой!