Расхаживая по городским дорогам, под Солнцем того года, я чувствовал себя, как будто, я был каким-то баловнем судьбы. И снова покупая очередную банку пива или бутылку вина, мне хотелось, чтобы те дни не кончались бы уже никогда.
В сознании тогда ясно стоял образ Леры. И я вспоминал о ней каждый день, пользуясь картиной о ней, как чем-то дававшим мне свободу прямо говорить обо всём, что творилось в те дни на душе.
Мне одновременно и хотелось снова увидеть её, и в тоже время я говорил себе
– Погуляй, наберись опыта.
Леру же я тогда воспринимал как чуть ли не свою “желанную неизбежность”. Как ту, к которой, я “всегда мог вернуться”. Поэтому мне казалось что будет лучше набраться опыта с другими, для того чтобы не “ударить в грязь лицом”, вернувшись впоследствии к ней.
И проходя мимо стольких многих девушек в той весне, вместо того чтобы обратить свои малые умения и развязность на поиск своей любимой, я скорее ощущал что теперь я “защищён от надобности оправдываться”, при встрече с любой из них.
- Я чувствовал свободу проявления эмоций. Но, почему-то, свободу проявлений - скорее агрессии, чем любви.
Меня терзали обиды. А чувства мешались в душе.
И видимо я едва понимал, что по-прежнему, искал возможным оттолкнуть любую девушку. Воспринимая её скорее врагом, который только бы и жаждал принести мне новую боль, чем потенциальным партнёром. Правда, тогда я уже мог, глядя любой в глаза, продемонстрировать ей что угодно, серией игривых улыбок. А затем, вновь скрыться из поля зрения. Намекая, что и примерно не стал бы, жалеть о том, что она сейчас пройдёт мимо.
- Я мстил всем, кому ни попади, опять, через самого же себя.
Хотелось, чтобы все они были заинтересованы, и как бы в отместку, напарывались, словно на стальную стену бездушности от меня, и безразличия к ним.
В разуме мелькал смех сквозь слёзы. А мне хотелось смеяться над всем миром.
Было при этом всём и другое чувство, к тем, кто не казались мне высокомерными. Мне хотелось скорее произнести слова – бедная ты моя, ребёнок ты ребёнок... Но вместо того чтобы искать свою любимую среди них, я посматривал на них так, словно был бы уже добрым дедушкой – пенсионером. Который в силу своих лет, уже не воспринимался бы как молодой человек, и которого можно было бы уже не стесняться.
И снова обманывая самого себя, я мог пользоваться представлением о себе, как о таком взрослом и зрелом мужчине, которому было бы уже впору отвечать остальным словами:
- “Что вы, что вы. Я уже в том возрасте..., когда можно уже начинать говорить – я уже не в том возрасте...”.
Так, я сознательно старил себя.
- Со стороны казалось, что я просто боялся отношений. А всё, что я чувствовал, было, будто бы, моей новой маской.
Но, на самом деле, - так, изощрённо, и необычно хитро, я снова, именно отказывался от того, чтобы когда-нибудь увидеть себя счастливым.
- Я преднамеренно наказывал себя за что-то.
И при всём этом странном многообразии причин снова оставаться одному, мне почему-то хотелось закрепить в себе образ “вечно молодого странника”. - Скорее хорошего, где-то в глубине души. Но обязательно одинокого.
- Быть может, поэтому, с кем бы я ни был, в последствие, - я всё равно чувствовал, что был один.
Казалось, что романтика одиночества, каких-то дальних дорог, ночного города, той музыки 90-х годов, из моей юности, - это было, словно бы нечто, дававшее мне новый заряд. Чтобы ещё и ещё откладывать на потом свою жизнь, и оставаться “вечно” молодым.
Так, новым апрелем, отметив свои, всё ещё молодые, тогда уже 26, я растрачивал остатки своих денег, изо всех сил пытаясь будто бы надышаться той странной свободой.
Мою очередную пассию на пару часов, звали Дина. Другую звали как-то иначе... И уже с новым взглядом, к любой другой, я приходил, снова и снова, в лучшем случае, как к врачу. Ведь, я держал в своей памяти образ Леры. Думал о ней, и вспоминал, как о той, какой мне не хватало всегда.
Как будто бы я спрашивал в мыслях её “благословения”.
- До такой степени сильно, мне не хватало понимания и любви.
Но уже её образ, и помогал мне, - так легко и беззаботно врать своей душе, и, оценивая всех остальных – покупать их, как еду, без опаски потерять их после.
- Всех, только не её.
Мне как будто бы хотелось стать “плохим”. И в своих мечтах, я думал о ней, как о моей единственной любимой, вместе с которой мы, делали бы всё что хотели, - но, ненавидя и осмеивая всех остальных вокруг, и будучи откровенны только друг с другом.
- До такой степени враждебным, я видел к себе весь мир.
Поэтому, направляясь к другой, я мысленно говорил себе
– Ради тебя Лера! Это ради тебя.
- Ты уж, пожалуйста, меня прости. Маленькая моя, любимая, милая. Я обязательно вернусь к тебе! Но позже.
Годами спустя, мне скажут:
- “Вам нет смысла переживать, вы никого не теряли”.
А в те весенние дни, и набирая её телефонный номер, я начинал чувствовать, что ещё чуть-чуть, и я могу потерять её навсегда.
Написав ей в последний раз СМС, мы договорились в один день, что можно было встретиться на следующей неделе. Но по своей глупости я оттянул тогда и ту встречу тоже.
Потянулись уже майские дни того года.
И вот, больше ей не приходили уже мои СМС. А набрав ей затем, - в телефонной трубке раздавались уже только одни гудки.
Все записи о ней, всё, что как мне казалось, всегда поможет её найти, - разом пропало из электронных сетей.
Теперь, мне очень сильно хотелось приезжать и внушать себе, что она там... Где-то где я встретился с ней. Но, в той квартире, больше уже никто не отвечал мне на звонок в домофон.
Так, снова и снова листая кучу ресурсов в сети интернет, я словно бы отдавал ей дань уважения. И оправдывая собственную совесть, я говорил себе вновь и вновь
– Ну вот, там её тоже нет. Ты сделал что мог...
Так прошёл год.
А в один день, проснувшись рано утром, уже новой весной, - мне почему-то казалось, будто что-то очень важное произошло, с кем-то из дорогих мне людей, где-то далеко.
- Это был сон. И в своём сне, я видел в ней обиду.
Мы лежали рядом, но, она отворачивалась от меня в сторону и молчала. А я звал её
- Лера, милая. Это я, я тут. Я ведь никогда тебя не забуду. Ну, скажи. Скажи скорей. Ты помнишь меня? Помнишь?
Молча, она повернулась ко мне, и, глянув мне в глаза, коротко, как отрезала
– “А ты сам та помнишь?”.
И пытаясь назвать наизусть номер её телефона, я говорил в том сне, все те цифры, так, как помнил их и через год.
И в какие-то мгновения, я вдруг проснулся.
Наверное, в первый раз за всю мою жизнь, больше не было ни красных глаз, когда плачешь, ни соплей.
А на душе повисла такая глубокая, но такая чистая и ясная тоска, что мне хотелось обнять подушку, снова уснуть, и уже не просыпаться больше никогда.
Но, в туже минуту, что-то пикнуло в телефоне, и, подойдя к столу, я увидел СМС сообщение с её номера.
Тогда, в какие-то мгновения надежды и радости, я скорее открыл сообщение, и принялся читать.
- Это был ответ, автоматической системы рассылки оповещений
– “Обслуживание набираемого вами номера, блокировано за истечением срока неиспользования”.
Так, в то утро, она напомнила о себе, прощаясь со мной.
Прошёл ещё целый год. Прежде чем, уже найдя тех, кто отвечали за её работу, я от них услышал, о том, что, та девушка, которую я искал по описанию, вышла замуж и уехала в Москву.
А тогда, закуривая, выглядывая в окно, и снова пытаясь найти ответы где-то далеко в небе, - я сравнивал её номер телефона с теми цифрами, которые я называл ей в моём сне.
- В ответе, я ошибся двумя цифрами. И этим, я словно бы обманул её и свои надежды.
Всё это трудно передать словами.
Но я сделал из неё идеал, чтобы обманывать себя, внушая себе, что теперь, меня любили. И каким-то грузом глубокой вины, в моей душе повисли тогда мои же слова
– Забыл. Всё-таки забыл.
Со странным умиротворением – так было “предначертано”, и с искусственным “зрелым, усталым” спокойствием на сердце, по щекам ручьями текли прозрачные слёзы.