«Орёл»
Рассказ об «Орле», это даже не байка, не какая-то сногсшибательная история из жизни командировочных, что я обильно и часто описываю, а лирическое отступление. От привычного рассказа о весёлых и неординарных ситуациях, случившихся со мной или моими знакомыми, или же рассказанные ими интересные и нестандартные ситуации, в которых оказались они или же их знакомые, отличает отсутствие какой-либо интриги. Впечатление, навеянное воспоминанием и сохранившимся на всю жизнь о поразившем как меня, так и мою дочь корабле, точнее яхты, которую (можно смело так сказать) построил мой друг детства со своим компаньоном из старого портового катера. Он был изъят из действующего состава портовых катеров по причине «внезапно» наступившей «старости». Проще говоря, из списанного в утиль (или на металлолом) катера.
Знакомство с ним (кораблём, или с ней – яхтой) произошло во время командировки в дальневосточный город Спасск-Дальний. Закончив там все свои дела командировочные, я вернулся в Хабаровск и приступил к делам экскурсионным. В Хабаровске я по пути к месту работы оставил у родной сестры десятилетнюю дочку «на временное проживание» и по прибытии в дальневосточную столицу приступил с ней к претворению в жизнь намеченной мною «культурной программы» вояжа на Дальний Восток. Я взял её с собой в командировку, чтобы показать (когда ещё может представиться такая возможность, и как в воду глядел: это перевалил уже на вторую половину 1990 год, то есть ровно за год до «революции») места моего детства в Хабаровске и Амурской области. Это из Амурской области мы возвращались с ней в ужасных условиях, если сказать, что просто в переполненном вагоне, это ничего не сказать, но эту дорогу «в бочке селёдки» я уже описывал ранее. Билеты продавались на поезд как в городской троллейбус по пути на работу в час пик. Самое меткое сравнение.
Маленькое отступление. После моего отъезда в конце седьмого класса из Хабаровска, совсем скоро в нашем посёлке речников открылся яхт-клуб. Но его все называли, почему-то более красиво, более звучно и привлекательно, по их мнению, полуиностранным словом ЭЛЛИНГ. Хотя слово обозначает что-то вроде ангара для самолётов или гаража для машин. Короче, это сооружение в виде сарая, но только для лодок. Но большинству было всё-таки по душе, отдающее духом морской романтики, слово эллинг. Ну ладно, Бог с ним, с названием, не в этом суть. А в том, что это так заинтересовало и увлекло подрастающее поколение всего посёлка, что каждый второй подросток с двенадцати до восемнадцати лет считал своим долгом начать заниматься в этом престижном заведении, каким считался открывшийся яхт-клуб. В общем, парусный спорт стал повальным увлечением в нашем речном посёлке Артзатоне.
Ещё в яхт-клубе довольно популярным видом спорта стала гребля на байдарках и каноэ, и как специально для занятий греблей существовал залив со стоячей водой длиной около километра. Но этот вид спорта стал не настолько популярен у молодёжи как парусный потому, что это такой, можно сказать, «лошадиный» вид спорта, требующий огромных физических затрат, а такое далеко не многим юным душам по душе.
Короче, долго жили «на воде», наконец-то, к ней пришли. Но это поначалу повальное пристрастие к водным видам спорта, постепенно, по мере взросления юного поколения, стало угасать, пока вообще не пришло ему забвение, а тут как раз наступили и «лихие» девяностые, когда денег не стало не только на развитие детского спорта, но и даже на элементарное «покушать». А преданным приверженцем паруса и любви к водным путешествиям из всех моих друзей, которые по молодости занимались поголовно, и знакомых остался только Сашка. Он стал настоящим яхтсменом, увлечённым этим видом спорта (надо добавить, и отдыха), и предан ему уже почти пятьдесят долгих лет, благо этот вид спорта практически не имеет возрастного ограничения и, в отличии от других видов спорта, заниматься им можно в течении долгих лет практически, а не только по телевизору.
Во дворе, где осталась проживать моя сестра, естественно, друзей детства, с которыми «прошли Крым и рым», совсем не осталось, поразъехались кто куда. Мало того, что город сам по себе не маленький, так один вообще угодил после армии в Куйбышев (это нынешняя Самара). А из друзей детства нашёл только Лёшку и Славку, но и только потому, что они частенько заглядывали к родителям, которые оставались проживать на старом месте. Из остальных только случайно узнал адрес Сашки. А как только узнал, сразу и поехал, хотя уже вечер вступил в свои права, темнело.
Но вот такая незадача, он работал посменно водителем на «Скорой помощи», и в тот день (вот он, закон подлости во всей своей красе: после того, как десять лет не виделись, такое несовпадение) он как раз работал «в ночь». Поболтав с Натальей (она училась в параллельном классе, поэтому я её хорошо знал), я поехал домой (в смысле, к сестре, «в базовый лагерь»). Но Наташа созвонилась с ним (во время нашей с ней беседы он не мог подойти к телефону - был на вызове, где была нынешняя связь), и он приехал ко мне как раз к тому времени, как я добрался из его «чёрта на куличках», где было расположено его семейное «пристанище», до дома.
За тридцать лет, с тех пор как построили наши дома, наш «посёлок речников» из окраины превратился «в приближённую к центру часть города». И как, кстати, получилось, что станция «Скорой помощи» располагалась всего в пяти минутах езды от нашего двора. А Сашка за рулём! Встретились, немного поболтали, всё-таки он на работе, не мог долго, и договорились о встрече на следующий день на яхте, стоявшей на ремонте (об этой, ещё одной неудаче, не давшей прокатиться «по-людски», случившейся в ту поездку, я жалею больше всего), на берегу одного из заливов напротив слипа.
Как и договорились, встретились с ним на следующий день утром на назначенном вчера месте. Сначала мы с дочкой были просто шокированы внешним видом яхты, что, как говорится, слюнки потекли: это был корабль масштабом немного меньшим по размерам корабля пятнадцатого века! Прямо какая-то фантастика: нос корабля (буду называть яхту кораблём) это вырезанный из дерева орёл, у которого распахнуты, правда, не на полный размах, крылья, вроде как на полувзмахе, а корма представляла собой классическую «обрубленную» корму средневековых кораблей. Когда мы взошли на него и сели в кают-компании поболтать «за жизнь», завели беседу о житье-бытье, мне представилось, что разрабатываем средневековый план нападения на испанский корабль с богатым грузом, а на столе у нас стоит не бутылка водки, а бутылка рома и большие глиняные кружки! Вроде бы и не мальчишка (дочери уже десять лет), а ощущение романтики морского пирата времён капитана Блада захватило меня всего со всеми детскими потрохами.
Потом вышли на палубу, и Сашка начал рассказывать об устройстве своего корабля и его возможностях. И когда речь дошла до того, что, если ветер очень слабый или отсутствует совсем, помимо паруса есть двигатель (бензин, мазут, солярка - какая разница), я вернулся в двадцатый век. Это был возврат в настоящее. Это был сильнейший удар по моему романтическому настроению, по моему возврату из романтики детства. Стало как-то неинтересное перечисление: бак, ют, камбуз, гальюн – всех этих морских терминов. В моём воображении остался только орёл, реющий на водных просторах Амура (к великому моему сожалению, я мог только эту картину себе представить, включив своё воображение), и средневековая кают-компания, где, согласно запаху той непередаваемой атмосферы, можно играть в популярные в средневековье «кости».
Таким вот необычным образом, мне с дочкой представилась редкая в наше время возможность хоть чуточку побывать в далёком прошлом, ощутить себя средневековым корсаром.