Гуляем с внуком. Цель - дойти до церкви. В зеленом деревенском пейзаже она переливается веселыми красками флакона зубного элексира. Волочу детскую коляску по разбитым гравийным тропам-путям... это улицы. Здесь живут люди. К домам нужно подвозить дрова и уголь. По прогулку проехал грузовик. Молодец грузовик - проехал. И у некоторых, более респектабельных избушек стоят авто. Да, иномарка навстречу попалась. Медленно, старательно берегла себя.. Это конец или начало маленького поселения. Официально - город, по факту - глухомань. Начало улицы обозначено стеллой - улица имени большого писателя. Гордитесь жители! И усы у писателя на барельефе стеллы мощные, знаковые усы.
Есть дома ухоженные, но сайдинг смотрится золотым зубом. Среди развалин и горелых остовов. В запущенных палисадниках расплодились густосиние колокольчики. На берегу немелкой сточной канавы обширные заросли желтого ириса.
Огибаем церковь, она круглобокая, вымазана штукатуркой как деревенская печь, выбелена поросячеабрикосово. Как -то архаически уютно, малыши бегают по двору. Из открытого окна подсобного помещения доносится попса, видимо телек работает. Живут.
Как обогнули, так попали в переулок. Называется южным. Южнее даже кладбища уже не видно. Видно аэродром только. В детстве нас сюда приводили ромашки собирать. Из тубсанатория водили, где городские хроники проводили свои дошкольные детства круглогодично. По крайней мере домой я попадала на воскресенье и отпуск мамы. Даже после первого класса и длинной пневмонии умудрилась там оказаться, в санатории туб. Конечно, это неправильно для ребенка. Но именно там я запомнила и полюбила запах осенних листьев, мандариновый новый год с картонной снегурочкой на огромном фиолетовом полотне марли... А ромашки те сдавали в аптеку на лекарство. Потом нас водили в большой дом с высокой лестницей в самом центре фасада, что необычно для жилого помещения, потому он и был нежилым, но домом и назывался лесхозом. Там были чучела разных животных и птиц..помню.
Местные жители не часто интересуются, что летает выше крыш домов и крон деревьев. На ветках видно много разных пернатых, ярких и сереньких, а вот на небе - кто их там разберет. Появление над сибирскими поселениями крылатых крупных хищников заметили немногие. На меня полет этих птиц оказывает магнетическое воздействие: размах, парение, сила, одиночество. Это совсем таки не организованная банда жуликоватых голубей, где мелкая суетность в общности и коротких взмахах крыл.
Щебень закончился, нужно возвращаться и нет желания идти той же дорогой. Сворачиваем около большого, но захламленного дома, обычно там живут любители не просто выпить, а профессионалы. Они вполне держатся на плаву, сажают огород, иногда моют, иногда делают ремонт, в целом не пропадают, но и не отнимают много времени от понравившегося однажды занятия. Хозяйка соответственной наружности доброжелательно ответила на мои вопросы о том, насколько удачно можно выбраться на путь истинный в выбранном нами направлении. Трудновато, по колдобинам пробрались к обнадеживающей щебенке и нужным названиям улиц. Собаки на цепях вели себя тихо, лениво поднимали голову, чтобы оценить степень необходимости демонстрировать бдение. Но сиеста, жарко, ни к чему горло драть. Внук спит не реагируя на тряску разного калибра и даже злые машки не рушат его знойный сон.
Около одного дома на цепи сидел мопс. Он был крупный, но все же мопс, со всеми внешними признаками породы и цепь в комплекте смотрелась дико. Как и кладбищенские оградки вокруг жилищ зажиточных и трудолюбивых хозяев, заботливо окрашеные разными цветами маковки и витушки на фоне черного лака. Даже упрекнуть в душе за дурновкусие в ум не приходит.
На повороте к нашему жилищу Сенич проснулся. Проспал ты, друг, все красоты!
Около нашего дома пасутся козы. Соседи завели их для своего младенца. Ребятишек в этом районе немного, но на нашей улице есть, не всегда благополучные, но к выживанию в полевых условиях приспособленные и свободные от многих условностей. Мой мажорчик никогда не поймет, как это на жесткие льняные шорты можно натянуть колготки. Самый взрослый из детей Фархот, мальчишка с непростой историей. Очень умненький, отличник, получил велосипед от губернатора, все лето пасет скотину своих предприимчивых родственников, все время читает и кажется получает за это явно не пряники. А еще водит за собой соседских ребятишек, их много, которыми в семье не занимаются, потому они любят умного Федю, с которым всегда интересно. Очень неплохо в этой ситуации, что родителям не приходит в голову настроить свою мелюзгу против инородца, как это сейчас повелось. Хотя, в здешних краях никогда не стоял вопрос национальности в агрессивной форме, мало кто вообще о том задумывался. "Ты, однако, вождь команчей! Или апачей." - говорю. Парень смеется, он в курсе, в отличии от большинства сверстников. Однажды я оказалась свидетелем замечательной сцены. Одна из подопечных Фархота напялила на себе на голову нечто несуразное, то ли тюрбан, то ли кокошник. "Федя, посмотри!" Девочка была настойчива в своем желании обратить на себя внимание, кричала достаточно долго, через всю улицу. Фархот нес какой-то мешок, совершенно неудобный для подростковых плеч. Наконец он обернулся не без труда, оценил юную кокетку и внятно, в стиле и подражая интонации обращенной к нему просьбы изрек: "Ты похожа на дуууру!" Слава богу, модница не огорчилась, а побежала вдоль по улице искать других поклонников.
Эти дети растут и формируются так, что предсказать результат невозможно. Совершенно несостоятельна идея о том, что дремучая пастораль способна компенсировать родительские "методы", но даже непьющая глупость не поспособствует величию души. И отсутствие знания этикета, как знаний вообще не компенсирует искренняя непосредственность, неискушенность, за которой легко укроется жесткий житейский расчет.
...Брат приходит забрать внучку из садика. Наперерез ему мчится пацаненок без штанов, скрывается в группе. "Ну-ка, прекратили материться!" - доносится оттуда. Ясельная группа.