Хочу представить вам, друзья мои, рассказ с элементами драматургии. В основе сюжета - частная жизнь, раздираемая противоречием человеческих отношений, с вплетением колоритных национальных мотивов.
Итак, действие первое.
Живу я в обыкновенной 14-ти этажной высотке, на втором этаже. Мои соседи снизу - Любовь Архиповна и Петр Иванович, люди пенсионного возраста, но живости души, твердости глаза и остроты ума не потерявшие. Любовь Архиповна работает бухгалтером в ресторане «Осака». Её супруг профессионально занимается алкоголизмом,…простите… досадная опечатка,… я хотел сказать - альпинизмом. (Все время, знаете ли, путаю эти два рода занятий, но это глубоко личное…).У Петра Ивановича, как и у всякого...альпиниста со стажем, глаза напоминают фары кабриолета у которого вот-вот начнет перестраиваться крыша. Глаза же его супруги - типичные скорбно-внимательные очи бухгалтера, похоронившие в своих бездонных глубинах бюджет небольшого провинциального ресторана. Я называю соседей «мои японские друзья». Дело в том, что супруги чрезвычайно церемонны. Себя я считаю русским и вполне интеллигентным человеком. Если меня начинает доставать жена, я без всяких предисловий говорю: «Дорогая, отстань! Лицо обгладаю!». Мои же соседи, прежде чем дойти до этого уровня, начинают церемонию. Сначала Любовь Архиповна расскажет Петру Ивановичу, какой он хам, изменщик и пьяница. Затем настаёт очередь Петра Ивановича, обстановка накаляется и в самый пик, в самый трагический момент, в саму кульминацию скандала Петр Иванович засовывает руку в ящик кухонного стола и говорит зловеще: «Ну что, тварь? Доигралась?».
Занавес.
Ну вот, коллеги, мы просмотрели первый акт моей мини-драмы. Что, как вы думаете, достанет Петр Иванович из ящика кухонного стола? Русские люди ответят: «Чего тут думать? Нож. Уконтропупит он сейчас свою благоверную». А что ответят японцы? А японцы ответят так: «Все ясно. Нож достанет. Сделает себе харакири».
Действие второе.
Петр Иванович медленно высовывает руку из ящика стола, и мы видим в ней…ключ. И русские и японские наши зрители в недоумении. Но, снова, каждый по-своему.
Русские воспримут этот предмет, как символ, идею, концепцию. Ибо внутреннее, мистическое содержание для человека русского значительно важнее самой вещи. Наш зритель поймет так: «Это ключ от сердца Любви Архиповны, похищенный когда-то, в молодости, Петром Ивановичем». Чем вам, господа, не Шекспировские страсти?
Японский же зритель сразу вникнет в суть вещи как таковой. В чем суть ключа для японца? В форме, а не в содержании. Японец сразу определит, что ключ самый простой, и отпирает он, отнюдь, не ледяные женские сердца, а предметы более одушевленные,если точнее – навесные замки. Если еще точнее – один замок. Замок запирающий дверь на 14-м этаже, ведущую на крышу дома. Сей предмет достался Петру Ивановичу, когда он работал в ЖЭУ слесарем.
В чем отличие металлического ключа от ключа к женскому сердцу? Тем, что от навесного замка можно сделать дубликат. У женского же сердца механизм особый, с секретом. Если утратил ключ – дубликатом не открыть. Либо ищи оригинал, либо другую женщину.
Но, вернемся, непосредственно, к нашей пьесе. Любовь Архиповна спрашивает мужа: «Ты куда?». «Прыгать» - отвечает Петр Иванович, заходит в лифт, нажимает на кнопку «13».
Японцы тут снова не поймут. Зачем ему 13-й этаж, если выход на крышу с этажа №14? "Это,наверное, русский фатализм" - подумают японцы. Дело в том, что мы с японцами живем не в разных странах. Мы живем в разных измерениях. Язык друг друга мы еще, как-то, понимаем. Мысли же наши мы не поймем никогда. Дом выстроили на 14 этажей, а лифта такого не нашли. Вот и вставили лифт, какой под рукой оказался. Жильцы, живущие на этаже 14, едут до 13-го, а затем – ножками, ножками. Русская церемония, своего рода, называемая русским пофигизмом.
Петр Иванович выходит из лифта, поднимается на этаж и достает из кармана мобильный телефон. Звонит жене и говорит «Ну, что, гадость такая, довольна?». После этого решительно вставляет замок в скважину. Металлическая дужка отбрасывается в сторону. Для театра этот момент можно еще продублировать на большом экране: крупным планом замок с эффектом рентгена, чтобы были видны работающие внутри механизмы. Звучит песня Боярского «Алягер, ком алягер» из фильма «Три мушкетёра».
Занавес. Конец.
Русскому уже неважно, что дальше. Не в этом смысл. Русская идея в том, что ключ подошёл к замку и что, собственно, не ключ это открыл замок, а рука. Только не рука Петра Ивановича, а рука его жены, которую он когда-то любил, обожал и целовал. И не сам Петр Иванович прыгнет вниз, а его толкнет туда ненависть, переродившаяся из любви. От любви до ненависти – один шаг.Я к этому известному выражению добавил бы - шаг в пустоту. Чем не «Ромео и Джульетта»? Какая напряженность, какая страсть… ком к горлу, честное слово.
Можно, было бы, и закончить, но я вижу, наши зрители из Страны Восходящего Солнца опять ничего не поняли. Специально для наших японских друзей. Продолжение в стиле хокку.
Наш герой подходит к краю крыши, закуривает. В это время ему звонят, поочередно, его жена – Любовь Архиповна, дочь – Любовь Петровна и невестка, тоже Любовь, но Сергеевна. Как шутят в их семье – Любви в кубе. Они его уговаривают спуститься с крыши. Петр Иванович спускается.
Японцы рыдают. Русские плачут. Автор всхлипывает. Все обнимаются. Роботизированный голос читает хоку (на японском).
Жена – якудза
Ключ – в замке
Сорок градусов - в саке
Душа на 13-м этаже
Между Раем и Адом лифт
Харакири отложен визит
Из куба Любви нет пути
Сакура дремлет
Осака спит.