НОВЕЛЛА 3 – ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ..
Начало июня… Жизнь сделала очередной шаг и застыла, тихо и удивленно улыбаясь… Остались позади морозы января, метели февраля, грезы марта, звонкая капель апреля, синие глаза подснежников и теплое дыхание мая… Многое позади – косые тени сугробов, пение ручьев, первые золотистые одуванчики, белоснежная метель черемух, вишен и яблонь…
Родившийся июнь тих, улыбчив и застенчив. Он еще не ведает власти Богини Любви – богини одаряющей, возвышающей, а иногда и сжигающей то, что неготово, неистинно, неискренне и не достойно ее касания. Для июня любовь – девочка-фея, угловатая и неловкая, но исполненная особого тонкого очарования…
Это любовь не к кому-то или чему-то определенному, а любовь вообще – к лету, небу и солнцу, чистоте и мечте, любовь-ожидание, любовь-предчувствие, любовь-чудо… Июнь-мальчик живет еще в мае, он – очарованный странник, и нет в нем интереса к женскому началу, а любовь к великой Матери-Жизни пока не осознается. Она, конечно, придет, придет обязательно, но намного позже…
Даже пожилые люди в эти дни мечтают вернуться к себе весенним и летним, июньским, забывая о том, что многим уже «за», «за» и еще раз «за» - не только за тридцать, но и за сорок, и за пятьдесят, и даже за шестьдесят… Грустно осознавать себя тем, кому «за» и который «за»…
Рассвет… В пурпурно-голубом небе звук церковного колокола так тих, так несуетен, так таинственен: «Многие лета… Многие лета… Многие лета…» Колокольная медь поет не о годах, а об этих удивительных июньских днях, о Лете Господнем, а это значит, что снова предстоит и дорога, и возвращение, и новая жизнь, и новая радость…
Мы забываем о возрасте, горестях и болезнях, мы отбрасываем это холодное безжалостное «за» как несправедливый и жестокий приговор, хотя… Пусть будет немножко «за» - если не двадцать, то тридцать или сорок… Мир зовет, он уже устал ждать и звать, и нет для него разницы, юны мы, молоды или не очень…
Так что, милые мои – и те, которым еще не «за», и те, кому немного или прилично «за» - будем вспоминать да горевать или же отбросим все эти печальные осенние мысли и пойдем навстречу свету, солнцу и Лету Господню? И тогда, может быть, промозглая стылость ноября и холода зимы не коснутся нас, ибо мы – вечный июнь, и все у нас только еще начинается?..
Стоит ли после такого вступления говорить, что июнь – мой любимый месяц? В апреле я прощаюсь с зимой, в мае – просыпаюсь, в июне – начинаю жить по-настоящему. Приходит время путешествий, время дорог, время Земли, Воды, Неба и, конечно же, Солнца.
Город наш очень удобно расположен – достаточно узкой полосой вдоль Камы. На правом берегу – густые «шишкинские» леса, ниже плотины – озера, старицы, протоки и тоже леса - прямо вдоль берега. Левый же берег – начало лесостепи, хотя и здесь встречаются небольшие холмы, курганы и рощицы.
Так что город наш – перекресток дорог, по которым можно шагать сколь угодно долго, и на каждой из них – свои тайны, красоты, откровения, свои лики, голоса и улыбки…
Если принять наш дом за центр, то вокруг него легко очертить круг с радиусом 25 – 30 км. Здесь мне хорошо знакомо каждое дерево, каждая тропинка, каждый родник. О населенных пунктах и говорить нечего. До Елабуги – около 22 км, до Менделеевска – 30 км, до Ильичевки и Белоуса – чуть больше.
Самые протяженные маршруты – западные, зато здесь и прекрасный лиман, и Бетьки, и Лысая Гора, и село с загадочным названием «ПрОсти», и Нижнекамск, до которого уже порядка 40 км. Целое государство, исхоженное за 10 лет вдоль и поперек.
Я крайне редко пользуюсь машинами или автобусами, а велосипед не люблю с детства. К тому же я всегда чувствовал себя именно «странником», но не «туристом» или «путешественником».
Июнь… Еще не жарко, все радостное и очень свежее – и травы, и цветы, и птицы, и звери… По-особому ЖИВЫЕ ручьи и озера… Небо ярко-голубое и тоже молодое, и бегут по нему совершенно юные облачка-барашки…
Земля цветущая, веселая, помолодевшая: разноцветные розовато-белые, золотые и голубые склоны холмов, степь – безбрежная, с бегущими по ней зелеными волнами жизни, утренняя роса – в июне она тоже по-иному прозрачная и яркая…
Хотя живем мы по московскому времени, но наш город расположен значительно восточнее, поэтому и фактическое время смещено по отношению к столичному где-то на 1,5 – 2 часа вперед. Светать начинает уже в 2 часа, а в 3 или максимум в 4 часа надо выходить из дома. Утренний зов почти мистичен, необъясним и императивен, противиться ему невозможно…
Я и не противлюсь – за все эти годы не пропустил практически ни одного восхода солнца. Июнь у нас почти сплошь солнечный, облачность и грозы если и бывают, то только во второй половине дня.
Восход солнца… Одновременно начало и апофеоз… Описать это ДЕЙСТВО невозможно… Солнышко встает из воды – после перекрытия Камы здесь образовалось огромное водохранилище… Нет, рассказывать об этом бесполезно, зато видеосъемки настолько фантастичны, что после их просмотра погружаешься в молитвенно-светлое молчание…
Длится это чудо 10-15 минут, затем все куда-то уходит – остается просто лето, просто река, просто дорога… Просто ЖИЗНЬ, но уже иная – деловитая, хлопочущая, ПРОСНУВШАЯСЯ…
Готовиться я начинаю уже с начала месяца. К чему? К особому для меня дню и особому празднику – Дню Летнего Солнцестояния. В этот день я уже в течение четырех лет выбираю самый сложный, долгий, трудный, но и самый прекрасный маршрут: вместе с солнышком иду на запад и на запад, от Набережных Челнов до Нижнекамска.
Назад возвращаюсь автобусом или на пригородном поезде, т.к. сил на пеший ход просто не остается. Длится все это «Приключение Души» (а каждое последующее путешествие не похоже на предыдущие) в общей сложности 12-14 часов.
Весь «хадж» протекает в совершенно особом состоянии сознания – именно сознания, и только потом – разума. Да и разум меняется неузнаваемо – становится выше, чище, глубже… Прозорливее, чувствительнее, эмоциональнее… ВСЕОХВАТНЕЕ…
Одеваюсь максимально легко и никогда не беру с собой много еды – хлеб, вода… Сигареты… Видеокамера… Все.
3 часа утра… Выхожу из дома… Иду… Сосновая посадка… В начале семидесятых деревца были совсем маленькими, а сейчас это уже настоящий сосновый бор (и даже с грибами – шампиньонами, луговыми опятами, сыроежками)…
Железнодорожный вокзал… Дальше можно идти несколькими путями, и каждый из них по-своему интересен..
Ритм движения подчинен ритму внутреннему, а тот – тому, что я называю Движением Мира. Ни ускориться, ни замедлиться невозможно – малейший сбой, и мгновенно выпадаешь из плавного текучего ЕДИНСТВА жизни…
Эти удивительные путешествия начались с появления в нашем доме видеокамеры. Она очень простенькая, но надежная, любознательная и глазастенькая. Я зову ее Джеська – по первым буквам торговой марки.
В год, когда она у меня появилась, я находился в очередном непростом периоде: мне казалось, что все уже прочитано, сказано, написано, понято, ПЕРЕЖИТО… Казалось, что дальше идти некуда, что все средства продвижения «вперед, вверх и вглубь» себя исчерпали, и больше ни на что я уже не способен…
Затея с изданием книги «Человек в поисках себя» ничем не кончилась, несмотря на уже высланный мне издательством «Астрель» договор, да и все, написанное в 1998-2005 годы, лежало в папках, бесполезное и никому не нужное. А ведь мне всегда хотелось быть нужным и полезным, хотелось быть услышанным и понятым…
Утешало лишь одно - во всех видах духовных практик общим положением является принцип, гласящий: «Не заботься о плодах дел своих». Это означает, что все, что ты делаешь, делается лишь для высшего, вечного, божественного, что это – твой дар Наставнику, Матери-Жизни и Учителю Мира – Джагат-Гуру…
Это и есть уровень, на котором все будет оценено, взвешено и принято. А временное, преходящее, иллюзорное и смертное (читай: «человеческое») не должно быть ни оценщиком, ни «душеприказчиком» - ты просто ДАРИШЬ, ничего не требуя взамен… Но отдавать нужно не только «плоды дел своих», но и сами дела.
Очень трудно заставить себя поверить в то, что ты действуешь правильно и единственно возможным способом, особенно если не видишь явного результата или же он оказывается совсем не таким, как ты ожидал.
Было бы невозможно идти дальше, если бы даже в самые беспросветные времена вдруг ослепительной вспышкой не взрывалось прозрение и абсолютное понимание: ВСЕ ИДЕТ ПРАВИЛЬНО, и это – не мое осознание, не моя интуиция – это НЕЧТО, ПРИШЕДШЕЕ СВЫШЕ.
Сомнения в ценности своих даров – серьезное испытание. Тут же вспоминается история Каина и Авеля… Это помогает терпеть, надеяться и ждать, ибо выход на следующий йогический постулат: «прямое действие в мире людей» - становится возможным только после получения высокой санкции.
Тогда – в 2005-2006 годах - этой санкции еще не было, зато появилась Джессичка. «Материализованное на бумаге» в виде слов-знаков – почти максимальное отчуждение: тебя там уже нет или же ты остаешься как некое безмолвное отражение, слабое присутствие.
Видеосъемка позволяет не только избавиться от «немоты» и заговорить в полный голос – она превращает «Я» в «МЫ», обогащается непосредственным присутствием автора, его дыханием, звучанием и движением самой жизни. Приходят цвет, образ, свет, музыка и песня. Можно пригласить Со-Беседника, можно пригласить поэта, композитора, философа, музыканта-исполнителя, сказочника, Учителя…
Так передо мной открылись и новый путь, и новые средства выражения, и новые богатые возможности воплощения замысла. В итоге за последние 4 года образовалась особая жизнь, материализованная в 20 видеокассетах.
***
4.30. Иду вдоль берега лимана. Он довольно приличных размеров и, как каждый лиман, мелок. Вездесущие рыбаки… Множество птиц всяких-разных… Рыбы… Они часто подплывают к самому берегу. Смотреть в их золотые глаза удивительно интересно…
Иду, а внутри поется ниоткуда взявшаяся старая песня:
Был озабочен очень
Воздушный наш народ –
К нам не вернулся ночью
С бомбежки самолет.
Радист в ночном эфире
Волну нашел едва,
И вот без пяти четыре
Послышались слова:
«Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы к родной подлетаем земле,
Бак пробит, хвост горит,
И машина летит
На честном слове
И на одном крыле…»
Это песня английских, а затем и американских летчиков второй мировой войны. С ней у меня связано одно интересное воспоминание.
Год 1966 или 1967, Одесса, конкурс самодеятельной песни. Все довольно традиционно, трогательно, мило… И вдруг на сцену выходят три парня в хаки и исполняют ЭТО…
Зал затих… А потом как-то неуверенно зааплодировал… И тут на сцену выскочила багровая от возмущения «комсомольская богиня» и срывающимся от возмущения голосом буквально прокричала:
«Как вы можете?!! Как… Да вы… И это в то время, когда американцы сбрасывают бомбы на беззащитные вьетнамские города!.. Да я… Да вы…»
Из жюри поднялся очень немолодой человек и спросил у нее: «Вы хорошо знаете историю второй мировой?»
«Да!»…
«Тогда скажите мне, сколько в ней погибло английских и американских летчиков? Сколько было потоплено английских и американских кораблей за время существования знаменитых конвоев США-АНГЛИЯ-СССР? Сколько тысяч моряков – американцев, англичан, австралийцев - никогда не вернулись на берег? Знаете ли вы о том, что половина их них – добровольцы? А знаете, сколько тысяч гражданского населения погибло при бомбардировках Лондона, Ковентри и других английских городов – сначала бомбежках самолетных, а затем ФАУ-1 и ФАУ-2? По-вашему, это одни и те же летчики, что воевали в 1939-1945 годах и что бомбят Вьетнам сейчас?...»
После этих слов комсомольская дива окончательно побагровела, что-то промычала и сгинула, однако вечер уже был безнадежно испорчен… Кто мог тогда знать, что через 10 лет у нас будет свой собственный «Вьетнам» - Афганистан, а затем и Чечня, а в финале – новая и не совсем понятная Россия?..
***
5.10.
«Ах ты, степь моя, степь широкая,
Ах дороженька, да ты далекая»…
Лиман кончился… Небольшая возвышенность… Здесь Кама сжимается берегами довольно значительно, ее течение ускоряется. Сверху открывается потрясающий вид на реку и ее окрестности. Воздух настолько прозрачен, что звенит…
На востоке – панорама Челнов, далеко за Камой проступают кварталы Менделеевска… Прямо напротив – золотые пляжи правого берега, окаймленные высокими тополями, ивами, березами, за ними - ярко-зеленая стена соснового бора… Далее – белоснежное струящееся марево, почти мираж… Это Нижнекамск, до которого Бог знает сколько еще шагать…
Жизнь Реки – нечто особенное. Она не древнее морской, но гораздо более насыщена, «одушевлена», насквозь пропитана человеческой историей… Реки – и вехи, и границы, и объединяющее начало, и если моря и океаны – Бытие, то реки – Жизнь…
Удивительно: кровь людей и животных – от океана, а живая вода – от рек, речушек, озер и родников… Морской лед почему-то не от «Моря», а тоже от «Реки», так же, как и снег… До сих пор не могу понять, ПОЧЕМУ это так, хотя и знаю химические законы, в результате которых так происходит…
Почему «морские люди» столь отличны от «людей рек и озер», и почему «люди-птицы» горных селений, живущие на немыслимых кручах и вершинах, так схожи между собой, будь то Кавказ, Гималаи, Анды или Пиренеи?.. Океан – Отец, а Река – Мать? Возможно… Так что здесь я «на коленях у Матери»?..
На крайнем северо-востоке реки совершенно особые - в них вплетены прозрачность и неукротимость их горных сестер, полноводность равнинных родственниц и загадочность рек таежных…
А вот первое знакомство с «материковской» рекой у меня состоялось в 1962 году. Это был Амур – невероятно огромный и могучий, сказочный в своей мощи.
Стоял июнь, и наша маленькая магаданская группка выпускников отправилась в «Большой Мир» - кто-то поступать в ВУЗы, кто-то просто на новое место жительства. Было жарко, и мы решили искупаться. Помню, что сбросил одежду у какого-то столба и радостно бросился в воду.
Проплыл совсем немного – и тут НАЧАЛОСЬ… Как я не успел утонуть, не знаю. Помню лишь спасательную лодку, крепкие руки и пунцовое от ярости усатое лицо, орущее что-то непечатное… Оказалось, что столб, под которым я так спешно разделся, венчал щит: «Осторожно! Сильное течение, водовороты. Купаться запрещено, опасно для жизни!»…
Та же история повторилась и на Южном Буге, возле Николаева, но там мое «спасение на водах» от людей уже не зависело…
***
6.00. Прохожу мимо маленькой деревушки. Обычно я обхожу ее стороной, но на этот раз что-то потянуло меня за околицу к небольшому кладбищу. Здесь стояли заброшенные дома – один, второй, третий… Очень печальное и щемящее душу зрелище…
Подхожу ближе… Вполне крепкий дом… Во дворе – яблони, вишни, кусты смородины… Колодец, почти высохший, на треть забитый листьями и ветками… Брошенная утварь, рядом – целлулоидная кукла… На стенах – обрывки удивительно веселых ярко-желтых обоев с голубыми цветочками… Трогательно и страшно одновременно… Половицы кое-где провалились, и из этих провалов нагло выперлись гигантские лапы не то лопухов, не то чертополоха… Ветерок их слегка раскачивал, и мне стало не по себе…
Не люблю таких мест. Понятно – пожар, война, землетрясение, потоп… Но в мирное время вот так – долго, безнадежно, мучительно – Дом человеческий умирать не должен…
Вспомнились поселки и городки Севера, где таких погибающих домов целые улицы – домов еще живых и вполне пригодных для жизни… Или застывший на века ужас Чернобыля… Вспомнил пепелища и такие же брошенные дома в результате войн – не только гражданской и Отечественной, но и совсем недавних…
Увидел даже безмолвный и скорбный уход Домовых, которым больше нечего было делать в этих умирающих мирах, брошенных на произвол судьбы останках человеческих трагедий…
Последним штрихом, завершившим эту сюрреалистическую картину, была Собака, явно не знающая, как ей отнестись к заглянувшему на эти печальные руины Человеку: передняя ее часть громко лаяла и скалила зубы, задняя пребывала в неистовом и счастливом размахивании хвостом, а в глазах плескалась совсем человеческая грусть и светилась безумная надежда…
Я уходил, а Дом провожал меня безнадежным взглядом… И пел… Или это опять пелось во мне? Не знаю…
«Не брани меня, отец,
Что так получилось,
Что послала нам свинец
Вражья злая сила,
Что такого молодца,
Удалого хлопца,
Пуля-дура подвела
К мертвому колодцу…
Не ругайте меня, мать,
Что я нездоровый,
Что ушел я воевать
За порядок новый,
Что работник из меня
Вышел непутевый,
А бывало, поднимал
Я бычка с коровой…
Не вини меня за то,
Что я - эх, да не вернулся,
Что попала пуля в лоб –
Ой, не увернулся…
Кабы знал, что будет так –
Голова с дырою,
Не менял бы свой пинжак
На Звезду Героя…»
(казачья песня).
***
7.00. Село Бетьки… Сижу на невысоком пригорке и щурюсь на солнышко… А оно уже достаточно высоко – горячее, веселое… В центре села – храм. Наше знакомство с ним произошло весьма необычно.
Дело в том, что возле Бетьков Кама делает крутой поворот и уходит к Елабуге. Церковь построена так, что видна практически отовсюду и, конечно же, хорошо видна с нашего берега, по которому я ходил тысячи раз. Ходил еще тогда, когда самой Нижнекамской ГЭС еще не существовало, а на другой берег мы добирались на пароме.
Вечерами в пятницу и субботу на правый берег отправлялась масса веселого молодого народа с палатками, рюкзаками, гитарами. Кто-то выбирал место для лагеря у самой реки, кто-то у одного из озер, а кто-то в прекрасном сосновом лесу. Мы, безусловно, поступали так же, и не было почти ни одного субботнего и воскресного дня, который мы проводили в городе - этому могли помешать только дежурства в больнице.
К чему я это вспомнил? А к тому, что церковь я должен был видеть многократно. Наверное, зрение воспринимало, а разум «отсекал» ее как нечто ненужное и неважное…
И вот в 2006 году шел я из леса по плотине, посмотрел направо и остановился в радостном изумлении: я УВИДЕЛ… И не просто увидел, а в какое-то мгновение осознал, что мне НЕПРЕМЕННО НАДО ТУДА… НАДО. Зачем и почему? Ответа на этот вопрос не было, да и не нужен он мне был вовсе.
Не стоял также вопрос и о том, как туда добираться: конечно, можно и автобусом, но этот вариант был тут же отвергнут. Нет, пешком и только пешком. Легко, радостно, с непокрытой головой и светлым чувством праздника в душе… Странно, конечно. Однако со мной происходили вещи куда более странные, чем этот тихий внутренний зов…
Так состоялось одно из моих первых путешествий, вернее, паломничеств, целиком заснятых на видеопленку. Оно было удивительным, хотя и побродил, и поплутал я предостаточно. Но все-таки дошел, и прикоснулся, и поклонился, и попросил благословения…
С церквями у меня вообще многое связано. Например, в 2008 году, когда Елабуга праздновала свое 1000-летие, меня неодолимо туда потянуло. Стояло первое воскресенье августа. Я прошел путь от Челнов до Елабуги совершенно незнакомым до этого маршрутом - пришлось и из болота себя вытаскивать, и возвращаться назад, отыскивая более или менее проходимые тропинки, однако дошел…
По дороге записал довольно необычную беседу-экспромт, впоследствии названную «Если хочешь услышать свое сердце». Весь путь занял около 9-ти часов. И вот я уже перехожу мост через р.Тойму. Берег здесь высокий; на нем – белоснежный храм. Посмотрел на часы – без 2-х минут 12.
Наговорил на пленку прощальные слова, перешел мост, ступил на землю – и тут начали звонить колокола, да КАК!.. Не звон – БЛАГОВЕСТ… Особая музыка, особое звучание… Так я и вошел в этот старинный город – усталый, пропыленный, голодный и невероятно счастливый… Вошел под колокольный звон…
И только потом обратил внимание на огромное количество людей, стоявших не только возле церкви, но и вдоль всей набережной. Оказалось, что именно в этот день на 12 часов была назначена премьера колокольного праздника, сам же ансамбль колоколов монтировался более года.
Еще одна случайность? Возможно… Однако она все же СЛУЧИЛАСЬ, и случилась именно со мной…
***
7.20. Покидаю Бетьки. Впереди около 2-х часов хода до Лысой Горы. Признаюсь, это я ее так назвал, ибо она плоская и издалека действительно «лысая». Здесь тоже есть, на что посмотреть.
Недалеко от тропинки – большой изломанный овраг с почти отвесными стенами красно-бурого цвета. В них сотни дырок и дырочек – царство ласточек-береговушек. Наблюдать за их жизнью можно часами, но надо идти дальше – путь еще ох, какой долгий…
7.50. Развилка, перекресток… В своем первом путешествии я решил пойти по берегу Камы, да и дорога, казалось, вела в нужном напрвлении. Однако где-то через час-полтора понял, что иду явно не туда. Присел на бревнышко, закурил, задумался.
А тут недалеко стадо коров пасется. Пастух на лошадке… Смотрел-смотрел на меня, а потом подъехал. Цыган, самый что ни на есть настоящий. Смуглый, прожаренный на солнце, бородатый, белозубый. В левом ухе золотая серьга.
- Куда, отец, кочуешь?
- Да сам толком не знаю. Хотел пройти по берегу до Нижнекамска, да что-то засомневался…
- Ну, мил человек, да разве ж так дойдешь? Разве что к вечеру... Здесь топи да болота, ты туда не ходи. Ты сюда ходи, по тропиночке этой, а там на дорогу выйдешь, оттуда – автобусом, а охота будет – пёхом: там понизу тропа пастушья есть…
Поблагодарил, пошел. А тропиночка-то по полю идет – трава выше пояса, а дальше поле кукурузное. Промок насквозь, но не огорчился, а развеселился. Солнышко горячее, через час уже сухой был...
Сегодня я уже не плутал, а шел правильной дорогой, огибающей и болота, и тупики, и непроходимые заросли, и овраги.
Прошел еще 5-6 км. Вышел к очень интересному месту. Края у нас нефтяные, да и газа хватает, вот его и сжигают понемногу. Зрелище не для слабонервных - 20-метровая труба, из которой в синее небо с ревом и каким-то «грозным уханьем» вырывается гигантский протуберанец ало-рыжего с черными подпалинами пламени… Напор такой, что земля сотрясается мелкой противной дрожью…
От этого огненного биения, пылающей феерии невозможно оторваться… Вот уж действительно – «огонь неугасимый»… И видно его на расстоянии 40-50 км, в том числе и из Челнов, и из Менделеевска…
8.20. Лысая Гора… Она разбита на участки, участочки и грядки: сады, домики, коттеджи… Прямые улочки… Козы, кошки, собаки… Цветы, плодовые деревья и кусты… Густой терпкий запах пряных трав – укропа, петрушки, мяты, базилика…
Кстати, вам приходилось смотреть в козьи глаза? Ей-Богу, в них чудится что-то древнее, почти библейское… Коз много, и есть у этой общины ХОЗЯИН, да еще какой! Огромный, угольно-черный, рогатый…
Ему, видимо, очень не понравилось, что его домочадцев снимают на пленку – развернулся и молча, но угрожающе пошел на меня… Остановился, склонил голову набок, ПОСМОТРЕЛ… Ни у кого из зверей не видел подобного ВЗГЛЯДА и ТАКИХ глаз… Ярко-оранжевых, почти пылающих, бездонных…
Было в этом взгляде что-то такое… Не то издевательское, не то насмешливо-презрительное… Сразу вспомнилось, ЧТО (КТО!..) может скрываться за козлиной мордой… Извинился, раскланялся и, бочком-бочком обойдя семейство, поспешил отойти от него подальше.
Привал. Здесь Лысая Гора обрывается крутым спуском – метров 150-200. Удивительно чистое – ВОЗДУШНОЕ – место, идеальное для СОЗЕРЦАНИЯ И ЛЮБОВАНИЯ… В прошлые годы здесь стояли принесенные кем-то два кресла, теперь же их заменил старенький, но очень уютный диванчик. Поблагодарил, сел и погрузился в окружающую красоту, вернее, ЛЕПОТУ – лучше слова здесь не подобрать…
Видно далеко-далеко… И величавое течение Камы, и луга, и леса, и «грады и веси»… Кажется, что до Нижнекамска рукой подать. Ага, рукой… На самом деле, еще более 4-х часов приличного хода…
Внизу очень приятное для взгляда село с загадочным названием ПрОсти – с ударением на «О». В прошлом году я разговорился с местным жителем. Старенький такой, худенький, «одуванчиковый»…
- Здравствуй, - говорю, - дедушка.
- Здравствуй, сынок.
- А чего это ваше село так называется? Может, оно не ПрОсти, а ПростИ?
- Не… Не ПростИ, а ПрОсти. С екатерининских времен. Со Стеньки да Емельяна. Недавно 400-летие отмечали.
- Дедушка, а откуда здесь эта гора взялась? Может, насыпал кто?
- Не… Не насыпал. Это ж какая лопата должна быть, чтобы такое насыпать… Ученый люд говорит – остатки берега… Море тут раньше было. А может, и Кама текла от нас до Елабуги. Что ей, Каме, какие-то 25-30 км? А вообще, копают у нас часто, и много всякого интересного находят из древних времен…
Спускаюсь. Осторожно, с оглядкой – как бы не посыпаться вниз… Из склонов камни торчат. Действительно, необычные, слоистые, выветренные – точь-в-точь, как на крымских берегах…
На окраине села – мемориал: бюст Героя СССР Н. Ф. Кайманова, музей, Вечный Огонь… Мраморные плиты с именами погибших… Рядом – застывшая в последнем усилии самоходка… Мало кто помнит теперь, что, несмотря на свою огромную огневую мощь, «самоходы» гибли куда чаще, чем танкисты…
В таких местах я всегда молчу – не стоит нарушать ТАКУЮ тишину пустыми никчемными словами. Пусть ушедшие сами расскажут о себе – если захотят…
«Сначала было слово, а после было дело,
Сначала был приказ, а следом – бой,
Сначала было слово, и в трубке прохрипело:
«Высотку удержать любой ценой!»
«Любой ценой», а значит, лишь так, а не иначе,
Что за цена, не надо объяснять…
Вначале было слово, и Бог теперь назначит,
Кому на смерть за Родину стоять…
Ну вот и танки в поле, и тут мне стало страшно –
Ведь жизнь кончалась этой высотой,
Но только вдруг я понял, что жизнь не так уж важна,
А важно то, что сзади за тобой.
А сзади берег Волги, жена и сын Андрейка,
И мать с отцом стояли у крыльца…
Был бой не очень долгим – что танкам трехлинейка
Да семь гранат на двадцать три бойца?...
Ах, сколько нас тем летом осталось на высотках,
Собой закрывших Родину свою,
Но только нам об этом никто не скажет в сводках –
Ведь мы погибли в первом же бою.
Еще Гастелло Коля не поднял самолета
И пропасть отделяла от весны,
Еще не лег Матросов на жало пулемета…
Была среда, четвертый день войны…»
(Виктор Третьяков).
Жертва «собой закрывших Родину свою», долг оставшихся в живых и долг продолживших жизнь… Вечная и очень непростая тема, всегда трагическая… Я поддерживаю мнение тех, кто считает, что мы, оставшиеся, не так уж и нужны нашим Ушедшим – скорее, ОНИ нужны нам. Не мы Хранители Жизни и Живых, а Они, нам это только еще предстоит.
Живые и мертвые… В разные периоды жизни мы говорим об этом по-разному – то скупо, то пространно, то взволнованно, то бесстрастно… А иногда просто молчим, но молчание юных, молодых, зрелых, пожилых и старых – разное молчание…
Войны… Великое проклятие рода человеческого… Казалось бы, после ужасов Второй мировой чаша должна быть не только переполнена, но и испита до дна. Куда там… Наряду с бесконечными войнами, стыдливо прикрываемыми личиной с благовидным названием «ограниченные военные конфликты», появились еще более страшные и глобальные опасности для всей планетарной жизни...
Я почти постоянно чувствую тяжкую поступь этой гигантской Черной Тени. 68 лет прошло… Был такой же яркий солнечный день, так же цвели цветы и пели птицы, и вся огромная прекрасная жизнь была готова вступить в Лето Господне…
Какое все-таки счастье, что человечество – ценой громадных жертв! – все-таки выстояло, не поддалось, не рухнуло. И все же, все же… Какой немыслимой мощью должна обладать эта страшная безликая Черная Тень, чтобы суметь превратить все наши благие намерения в свою противоположность…
Великая благодарность и низкий земной поклон нашим павшим отцам и дедам, нашим все выдержавшим и не потерявшим веру в защитников своих матерям и бабушкам за их ратный подвиг, за то, что уже 64 года (всего 64 года!...) мы – их дети, внуки и правнуки – имеем возможность жить под чистым спокойным небом на нашей прекрасной земле… Другое дело, КАК мы распорядились этим великим даром, но то совсем уже другой разговор…
***
8.50. Бетьки, Лысая Гора и славное село ПрОсти далеко позади. Начинается самый трудный участок дороги – порядка 12-15 км.
Идти можно двумя путями – понизу и поверху. В прошлом году выбрал первый вариант.
Идти было хорошо - тропа, цветы, травы, птицы и небо… Долина… Справа – невысокая длинная цепь холмов, слева – поля, озерца, маленькие болотца, островки деревьев…
Под ногами – Царство Сусликов. Господи, сколько их здесь! Вся земля изрыта норками. Много и тех, кто их, сусликов, кушает. А вот что кушают они сами? Чем питаются бурундуки, евражки, зайцы, лисы, коршуны и ястребы, знаю, а чем суслики – нет… Ау! Кто знает, ЧТО КУШАЮТ СУСЛИКИ?
Тишина… Никого… Тропинка кончилась. Идти приходится по все более густой траве, а иногда через высоченные камыши. Давит жара… Духота… Приходит какое-то странное восприятие пространства и времени – огромное, молчаливое, почти космическое… Тело отделяется от разума, а тот – от сознания… Подобное испытываешь на последних километрах марафона…
Долина становится все более узкой. Слева – болото, справа – покрытые высокой травой склоны. Все делается автоматически, в том числе и сражение с бесчисленным количеством комаров, паутов, слепней… Потеть уже нечем… Проваливаюсь в немыслимую древность этой земли… Еще чуть-чуть, и появятся тени динозавров, а небо расчертят зигзаги птеродактилей… Потом время вообще останавливается…
Для непривычного человека – довольно опасное состояние, но мы-то привычные, мы-то знаем, что рано или поздно все кончается… Еще 200, 100, 50 м… Долина поворачивается, приподнимается на лапах, потягивается вверх, и вот… Косогор, внизу – живая, поющая и весело что-то говорящая речушка, а впереди – рукой подать! – белоснежные кварталы города… Час-полтора хода… Но вначале – непременное омовение…
В этом году решил идти другим маршрутом, но и здесь оказались свои «прелести»: все это немыслимо яркое великолепие трав, кустарников, цветов и рощиц разрубалось – почти через равные промежутки – глубокими и протяженными оврагами. Обходить – себе дороже. Хотелось бы знать, какой идиот сотворил это безобразие и для чего? Надо же – идти и разрубать единое на такое множество частей… Сила есть – ума не надо… Иду, ворча себе под нос что-то весьма нелестное в адрес этого «искусника»…
Июнь после 10-ти часов утра – это ЖАРА… Наверху еще ничего, но когда спускаешься… Температура растет с каждым метром, воздух тяжел и неподвижен – типичная сауна... Весенние ручьи давно высохли… Безжизненные сухие стебли чертополоха, мертвая растрескавшаяся земля, а над головой склон, по которому предстоит (в который уже раз!..) карабкаться вверх… Тяжкая работа – ничего «космического», «сверхсознательного», «мистического»… И так 2,5 часа…
Наконец, повезло – вышел туда, где очередной овраг только-только начинается, поэтому его спокойно можно обойти. Высокие кусты, шиповник, весь усыпанный розовыми бутонами и похожий на новогоднюю елку…
Цветов вокруг – море: синих, нежно-лиловых, алых, солнечно-желтых, бирюзовых, голубых, белых, розовых… С десяток деревьев, а ниже – родник с хрустально-чистой водой… Вернее, ЖИЗНЬ, принявшая облик этого чуда – воды…
Кажется, что здесь обосновалась вся мелкая и не очень мелкая живность – Сашки-букашки, жуки и жучки всех расцветок и размеров, бабочки, пчелы, мышки и, конечно же, огромное количество птиц… Звенящий и гудящий многоголосый хор, распевающий гимн Солнцу, Небу, Земле и Воде, гимн Жизни…
Как же здесь хорошо! Упал в тень прямо среди цветов и всяких цветущих растений – жаль, не знаю, как их зовут. Запах такой, что голова кружится… Заснуть бы да не вставать этак 2-3 часа, да нельзя – опыт… В таких долгих пеших маршрутах останавливаться более, чем на 15-20 минут, нельзя, иначе не сможешь собрать себя для финального усилия…
Поэтому встаю, кланяюсь, благодарю за приют и отдых это райское место, а потом с вновь появившимися силами иду дальше…
***
10.30. Речушка… Она совсем небольшая, поэтому мост через нее строить не стали, а просто пропустили ее через здоровенную бетонную трубу. Вследствие этого поток воды приобрел несвойственную для степи скорость, силу и турбулентность(?), ершистость(?).
После долгого пути по почти «бедуинской» пустыне с редкими оазисами встреча с весело бегущей реченькой – счастье… Огромное, детское, ничем не замутненное… Плещусь, смеюсь, пускаю пузыри и ору что-то радостное и нечленораздельное…
Позволяю речке волочь себя туда, куда ей хочется… По камешкам, притопленным кустам, песчаным островкам… Синяки, царапины? Ссадины? Пустое! Заживет… ТАКАЯ жизнь ранить не может…
Тело, кажется, выпило половину речки, так что сейчас я – не человек, а рыба, тюлень, морская звезда… Или белый медведь… Долго сижу на камушке – сижу в чем мать родила, счастливо и глупо улыбаясь… Дымлю в бездонное синее небо… Одеваюсь… Теперь мне ничего не страшно – «еще немного, еще чуть-чуть», как поется в одной хорошей старой песне…
***
12.00. Нижнекамск. Молодой, компактный, зеленый, красивый и просторный город… Удивительно гармоничный и чистый. 240 тыс. населения, самый большой в России нефтехимический комбинат – целое созвездие заводов, производственных комплексов и цехов, уверенно входящих в мировую двадцатку. Однако в самом городе дыхания этого гиганта не ощущается – комбинат вынесен далеко за его пределы.
Впервые я здесь был в 1972 году, когда мы выбирали себе новое место жительства. Выбор был не простым – Нижнекамску тогда исполнилось 11 лет, он был неплохо благоустроен, да и вся необходимая для большого города инфраструктура уже существовала. С выбором возможного места работы проблем тоже не было – больниц и поликлиник хватало, к тому же и с жильем дело обстояло очень даже заманчиво.
Но победили Челны. Они только начали строиться, все было в стадии рождения – и дороги, и город, и завод, и Нижнекамская ГЭС. Каму еще не перекрыли, на месте будущей ГЭС был вырыт огромный котлован. Связь с Большим Миром осуществлялась только самолетами, а летом к этому минимуму добавлялась возможность добраться до другого берега паромом или речным катерочком.
По улицам бодро сновали молодые люди в штормовках с названиями городов, откуда они прибыли. Из окон общежитий звучали песни Высоцкого. Ясно ощущалось, что это действительно всесоюзная комсомольская стройка.
Мы не увидели ни одного не то, чтобы старого, но и просто немолодого человека из тех, «кому за 30»… А когда мы смотрели на панораму строящегося в степи прекрасного белого города и оказались потрясенными очевидцами удивительного захода солнца над Камой, все другие варианты мгновенно отпали. И о своем выборе мы за все эти годы ни разу не пожалели…
И вот в 2007 году я впервые после возвращения из Магадана снова посетил Нижнекамск. Все изменилось до неузнаваемости – и улицы, и кварталы, и площади, превратившиеся в заповедники деревянного зодчества, парки с веселыми фонтанами, бульвары-цветники с фигурками веселых гномов и сказочных птиц, с каретами у входа в уютные ресторанчики и кафе …
Позже, в 2008 году, я ориентировался уже намного лучше. Тогда же шел просто наугад, куда ноги несли и глаза глядели. И неожиданно вышел к ЧУДУ – мечети с четырьмя минаретами. Не буду даже пытаться описать эту ажурно-воздушную, устремленную к небу Красоту… Восток во всем своем богатстве, разнообразии и загадочности давно влечет меня к себе. В одном из своих воплощений я там жил – не предполагаю, а ЗНАЮ.
Долго стоял перед входом… Поразила табличка: «На территории мечети курить и находиться в нетрезвом виде запрещается». Удивительная гармония и соразмерность мечети заворожили меня настолько, что я потерял счет времени. Наверное, у меня был такой дурацкий и потрясенный вид, что идущие куда-то женщины не выдержали и подошли ко мне:
- Мужчина! Мужчина!! Мужчина!!!
- А… А… Простите, не услышал…
- Красиво? Любуетесь?
- Нет, не красиво… Это и есть сама КРАСОТА… Поэтому не любуюсь… Вбираю, постигаю, поклоняюсь и преклоняюсь…
Засмеялись.
- Так поклоняйтесь изнутри! Заходите, там еще более красиво. И прохладно. Издалека?
- Да не очень. Из Челнов. Зато пешком. Шел и шел… Почти 10 часов. И вот – пришел…
- Значит, услышали, иначе не пришли бы сюда… Не бойтесь, заходите!
- Ага… грязный, потный, запыленный… в дорожной одежде…
- Никакого значения это не имеет… Вы кто по вероисповеданию? Христианин?
- Да нет… Я вроде как ничей…
- Не бывает такого! Ну что за глупость такая – НИЧЕЙ… Человек не может быть НИЧЬИМ. Всевышний один для всех – и для нас, и для христиан, и для иудеев, для верующих и неверующих – ДЛЯ ВСЕХ… В нашу мечеть приходят многие, никому не отказывается. А Вы уже немолоды, определяться пора…
И пошли себе дальше. А я в мечеть так и не зашел – ну не могу я приходить в «Дом Отца моего» в столь безобразном виде… Вернулся в парк, присел на скамеечку, задумался…
Может, и хорошо, что я «ничей»? Это не позволяет мне разрывать себя на части, не заставляет отказываться от ислама в пользу христианства, а от христианства – в пользу Торы и Каббалы… От западной религиозной мудрости в пользу мудрости восточной духовной, от йоги, ДАО, буддизма в пользу суфизма или индуизма…
Все они близки мне, как близки и люди, преклоняющие колени в церквях, мечетях, синагогах, пагодах и древних индуистских храмах, скорбящие у Стены Плача и у алтаря Храма Гроба Господня в Иерусалиме, у Стены Теней в Хиросиме, у Бабьего Яра в Киеве и у Маски Скорби в Магадане… Все это – РАНЫ, страшные, незаживающие раны… К счастью, мы научились не только убивать, но и исцелять. В этом наша вера и наша надежда…
Ислам… Самая молодая и динамичная из мировых религий. Давно уже было сказано: «Религия есть реальность духовного существования», но лишь от самого человека зависит, заковать ли ее в цепи, лишить ли ее жизни, извратить ли ее до полной противоположности, сузив до клетки тюремной камеры или же поднять на новую небывалую высоту.
Приходя в мир, каждое новое духовное учение обладает мощной созидательной силой. Оно приходит ОБЪЕДИНЯТЬ, а не сеять рознь и вражду, порождая все новые разрушительные человекоубийственные войны. Так было и с индуизмом, и с буддизмом, и с иудаизмом, и с христианством, и с исламом.
Реализовавшая себя религия порождает целый мир и ансамбли миров, которые всегда больше того, что их породило. Арабский Восток – вещь куда более сложная, чем арабский ислам. А ведь есть еще и африканский ислам, есть ислам Юго-Восточной и Средней Азии, есть Иран, есть приволжские и сибирские мусульмане… Есть особая неповторимая арабская культура, наука, искусство…
Есть такая удивительная вещь, как суфизм – не то сердце, не то душа ислама – особая мудрость, не признающая ни религиозной, ни национальной принадлежности человека… Мудрость уважаемая, признанная и не гонимая исламом «чистым»… Совсем другая судьба у масонства, рожденного в недрах христианства, да еще изувеченного отвратительной приставкой "жидо"...
Ислам далеко еще не исчерпал ни своей силы, ни своих возможностей, он продолжает бурлить, он продолжает искать себя, он еще не осознал полностью своего предназначения. Ислам молод, поэтому либо боится смерти, либо призывает ее на свою голову и на головы других…
«Нет ни ада, ни рая,
О сердце мое,
Нет из мрака возврата,
О сердце мое,
И не надо надеяться,
Сердце мое,
И не надо бояться,
О сердце мое…
Добровольно сюда
Не явился бы я,
И отсюда уйти
Не стремился бы я –
Если б в жизни была
На то воля моя,
Я б не умер, когда б
Не родился бы я…»
Это Омар Хайям – великий арабский суфий… А вот и еще Тайна Тайн – «Тысяча и одна ночь»… Сколько было споров, исследований, теорий, сколько самых разных версий об источнике и потаенном смысле этого шедевра восточной мудрости!..
Совсем недавно я попробовал воспринять истории из «1001 ночи» как суфий, и вот что открыл для себя.
Это не просто поэтическая истина о Великой Игре мужского и женского Начал, это не только рассказ о победе юной мудрой Шехерезады над грозным безжалостным Владыкой и не только притча об исцелении Любовью больной и потерявшей себя Силы…
Это – ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ в их вечном и непостижимом ЕДИНСТВЕ…
Храбрая трепетная Жизнь, не бегущая Смерти, а раз за разом открывающая ей двери, окна, сердце и даже тело свое… Жизнь, ночь за ночью рассказывающая Смерти удивительные, потрясающие и предельно живые истории о себе самой…
И Смерть, раз за разом забывающая о том, ЗАЧЕМ ОНА ЗДЕСЬ и ЧТО ОБЯЗАНА ДЕЛАТЬ… Заслушавшаяся и завороженная Игрой Жизни, в которой не бывает проигравших и побежденных ею, Смертью, а есть только Жизнь, творящая чудеса любви, отваги и верности…
Более того, это Жизнь, «под шумок» умудрившаяся под носом у Смерти продолжить себя через детей своих, и сделавшая это так искусно и незаметно, что Смерть даже не успела что-то заподозрить… Жизнь-девочка… Жизнь-возлюбленная… Жизнь-жена… Жизнь-мать...
Насколько мощнее и прекраснее эта суфийская история, чем, к примеру, «Девушка и Смерть» А. М. Горького. Мы многое позабыли и многое утратили, но иногда все-таки можно хоть что-то услышать, как услышал недавно я в своем «Черном Ангеле», где Смерть – это униженная и потерявшая себя Жизнь…
Энтропия – идол и пугало современной физики, торжество законов термодинамики, где все взаимодействия энергий завершаются тепловой смертью Вселенной… Классическому физику невозможно доказать, что кроме термодинамики, существуют еще и психодинамика, психоэнергетика и динамика высших мировых энергий, подчиняющиеся совсем другому Закону.
Закон этот давно известен на Востоке под названием Карма, хотя тоже оказался на западе извращен, будучи воспринят предельно убого: кара за недостойную (т.е. «неправильную») жизнь и поощрительное воздаяние за жизнь «правильную».
Понадобился гений Шри Ауробиндо, чтобы скрытая энергодинамика витального, ментального, душевного и духовного Человека, Космоса и Вселенной предстала перед нами во всем своем величии. Сегодня это понимают уже десятки тысяч людей, но в целом человечество по-прежнему продолжает исповедовать для себя Карму как «политику кнута и пряника».
Зато большая часть рода людского сегодня осознала иное – абсолютную безнравственность игры со смертью – игры грубой, расхристанной, зачастую нетрезвой и недостойной человека. Хорошо, что эта тема все чаще поднимается молодыми. Я мог бы привести десятки имен из публикаций на серверах «Проза.ру» и «Стихи.ру», говорящих об этом, но не могу – права мне такого не дано…
Молитва… Искренняя, идущая не от канона, а от души и сердца… Она может многое. Еще больше может молитва общая, приуроченная к определенному дню, часу, минуте – такая молитва всегда бывает услышана. Наверное, всенародная минута молчания в память об ушедших из земной жизни людях была задумана именно для такой общей молитвы...
Однако есть еще и иное – ПЕСНИ МИРА. Непрерывный нескончаемый диалог Человека и Души, Человека и Жизни, Человека и Бога, Человека и Вселенной. В них, в этих песнях, рождается общее понимание человеком того МИРА, в котором он живет и где он рождается как ЧЕЛОВЕК.
Здесь же, через эти ПЕСНИ МИРА, рождается великое общее видение новой жизни. Все сказанное, промысленное, спетое, прочувствованное, пережитое будет учтено и принято во внимание, потому что пришла эпоха перемен, пришел Час Бога и Время Человека, пришло откровение совершенно иной веры и совершенно иной религии, в которой будет рожден и иной ЧЕЛОВЕК.
Рожден более чистым, светлым и ЧЕЛОВЕЧНЫМ - таким, каким он был задуман и сотворен, но только более мудрым, милосердным - и более печальным… Ведь после жизни земной он приходит к Сотворившему его не ушедшим на Землю ребенком, а ВЗРОСЛЫМ, понявшим и постигшим весь возможный земной опыт… И в опыте этом немало горечи…
Религии… Мы не только стоим у колыбели новой религии, единой для всего человечества, но и всемерно помогаем ее рождению – мы, ее крестные отцы и матери.
Вот о чем я думал тогда, 22 июня 2007 года…
***
12.50. На термометре +32 по Цельсию. Иду по прямому красивому проспекту, хотя «иду» - это большое преувеличение. Перетекаю, переползаю зигзагами от тени к тени, как партизан или злоумышленник какой… Наверное, солнце решило испытать меня на полную катушку...
Небольшой магазинчик… Вхожу. Вид у меня такой, что очередь (небольшая, но все-таки…) беспрекословно расступается. Покупаю минеральную воду, выхожу и сажусь на какой-то ящик в тенечке, потому что искать сквер или даже скамейку в затененном месте просто нет сил…
Потный, грязный, всклокоченный, в тополином пуху… Выливаю часть воды на макушку, а потом начинаю пить… Боже мой, простая минералка, а кажется, что ничего вкуснее не пил… Почти мгновенно на лице выступают крупные капли пота…
На меня косятся два «озабоченных» мужика:
- Что, батя, колотун с бодуна?
- Еще какой!.. (Не стану же я им объяснять, что и как со мною)…
- Так, может, ТОГО?..
- Не, мужики, перетерплю…
Теперь бы домой да под душ… Не могу, мне еще предстоит поездка в Красный Ключ. Много слышал об этом курортном поселке и давно хотел там побывать. Сажусь в трамвай, еду… Приехал.
Место оказалось на удивление красивым. Раньше здесь был санаторий да пара домиков, теперь же – целый район, ставший частью города.
Прохладно, от реки тянет свежестью, ласково шумят древние тополя и высокие корабельные сосны. Мечеть – небольшая и очень уютная, какая-то вся добро-понимающая, добро-внимающая и добро-желающая…
Поворот и опять, как напоминание, Мемориал Памяти. Сколько же я видел их на своем веку! И никогда не проходил мимо, не постояв в молчании перед памятью о погибших во имя того, чтобы мы жили в мирной стране свободными людьми, а не рабами-недочеловеками в услужении у «богоподобных арийцев»…
За Мемориалом вздымается (именно так!) величественный храм… Совершенно непонятно, как в этой глуши могло родиться ТАКОЕ… Здесь, как и в Бетьках, ведутся реставрационные работы. Строительные леса, запах известки, гул бетономешалки… Купола храма заново позолочены и сияют чистым светом в яркосинем небе…
Бригада строителей, чинно и степенно обедающих… Хлеб, молоко, кефир… Батюшка – здоровенный, всклокоченный, в заляпанной мелом рясе, потрясает кулаками над головой невозмутимого мужичка в спецовке… Судя по всему, из его уст извергается нечто не только «нецерковное», но и непечатное… Не менее полусотни юных и молодых – школьники и студенты, а, может быть, прихожане и дети прихожан. Этих подгонять не надо…
Выхожу на улицу, оглядываюсь. Солнце смотрится в золото куполов и отражается в них самым невероятным образом – в виде семилучевой звезды… Никогда такого не видал…
Тем временем улица превращается в улочку и круто устремляется вниз. Ни одной пятиэтажки – коттеджи, домики, зАмки и целые дворцы. Каждый по-своему красив, и везде цветы, цветы, цветы – самые разные, от садовых ромашек до совсем уже экзотических, названий которых я не знаю и знать не могу… Всюду замечательная убранность и чистота…
К реке катится разноцветный гомонящий поток людей. И вот она, Кама… Современный речной вокзал, у причала «Федор Шаляпин». Старый знакомый!.. Очень хотелось бы попутешествовать по камским и волжским просторам на этом белоснежном красавце, но увы, не судьба…
Согласно генеральному плану застройки Нижнекамска, здесь будет целый город с мотелями, кемпингами, автостоянками, барами и ресторанами, развлекательными центрами и всем тем, чему запрещено находиться в пределах центра, т.е. казино и игровыми автоматами.
Набережная удивительно хороша и сейчас, а ведь ей еще предстоит продлиться почти на десяток километров. Через несколько лет здесь появится этакая Ницца или Сан-Ремо «по-нижнекамски».
Серебристо-голубое зеркало воды… Моторки, яхты, водные лыжи… Золотой песчаный пляж… Иду к причалу. Лестницы спускаются прямо к воде. Очень похоже на Неву с ее гранитом, чугунными оградами, позеленевшей бронзой питерских львов…
Сажусь в тени. Конец пути… 15 часов дня, а я вышел в 3 часа утра. Вот и считайте… Начал с Реки и ею же завершил. Тело гудит от усталости, мышцы ног мелко подрагивают… Все-таки 65 – это не 45 и даже не 55 лет, которые все разом вдруг обрушились на мои плечи (Пятачок бы сказал: "Не столько на плечи, сколько на ноги"…)
Погружаюсь в особое состояние. В обычных условиях достичь его очень трудно, да и учиться требуется не один год, а здесь оно пришло само. «Внутреннее» отделяется от «внешнего» и безмолвно его созерцает, «внешнее» же воспринимается как единый гигантский поток – чувствующий, говорящий или тихо шепчущий что-то очень важное и тонкое…
Мысли подобны облакам, они выражают сами себя и каждая имеет собственный лик… Можно спокойно провожать их взглядом, можно остановить какую-то из них, чтобы рассмотреть поближе, можно выпроводить ту из них, которая вносит диссонанс в общую мелодию…
А можно, лишь увидев, сказать: «Я знаю, кто ты и о чем ты… Лети дальше, и доброго тебе пути!..» Можно и позвать такую мысль-облако, сделать ей внушение и отправить с миром туда, где она будет более уместна… С мыслями в таком состоянии вообще можно сделать много чего интересного…
Если же уйти глубже, то сливаешься с ними воедино, не отделяя себя от них. Рождается удивительная целостность, обладающая собственной жизнью и волей. Зову, и вот что приходит:
«Если б в жизни была
На то воля моя,
Я б не умер, когда б
Не родился бы я…
А ведь можно было бы сказать и так:
«Если б жизнь не была
Только воля моя,
Не родился бы я,
Коль не умер бы я…
Или ты думаешь, что нам неведома тайна жизни и смерти? Что мы не владеем тайной «Я-уходящего» и «Я-приходящего»? Тогда послушай, что говорил Брат мой, великий Мастер Джелалатдин:
«Я умер как грубая материя и стал растением. Я умер как растение и стал животным. Почему же я должен бояться утраты человеческого облика? Я умру как человек, чтобы воскреснуть ангелом, умру как бог и приду в мир как человек, ибо будет так, как будет, даже если будет по-другому…»
А вот что сказал еще один из великих – ибн Аль-Араби:
«Я язычник, но молюсь на алтаре иудеев, я идол огнепоклонника, я друид, я служитель магии, я йог, погруженный в самадхи, я кисть и краска художника, перо и бумага поэта, я сумрачный лик богоборца… Одно не мешает другому, одно не вытесняет другое, ибо все они – единое целое.
Если один малый огонь поднести к другому малому огню, родится ПЛАМЕННОСТЬ… Вы подносите факел к свече, а потом заявляете: «Смотрите, я уничтожил пламя свечи!..» Это не так – малая свеча дала жизнь большому факелу…»
Потом это прекрасное золотисто-голубое Облако с мудрыми улыбающимися глазами уплывает, не прощаясь… Наверное, потому, что за ним, как за заботливым пастухом, чинно и неторопливо потянулись облачка-барашки и облачка-лошадки…
Они вольны в своем движении, ибо они мои и не мои одновременно, тем более, что один «я» сидит на ступенях, другой созерцает и слушает, третий плывет по небу, а еще кто-то сам есть и небо, и барашки, и лошадки, и их пастух…
Да, никто не спрашивает нас, хотим ли мы родиться в этой семье, в этой стране, в этой эпохе. И уж тем более не спрашивают нас, хотим ли мы умереть. Много времени нужно, чтобы понять: жизнь есть великий и бесценный дар, она есть высший смысл, долг и обязанность, она есть божественный императив.
Вспомнилось, как несколько лет назад я по совету Учителя (а он никогда не советует что-либо просто так) медитировал над утверждением «Душа обременена человеком». И вот в глубочайшем молчании я услышал мягкий тихий голос:
«Неправда, я не «обременена человеком» - Я ОДАРЕНА ЧЕЛОВЕКОМ… И нет у меня радости больше той, чем когда я вижу его созревание, взросление и становление… И нет большего счастья для меня, чем когда человек слышит меня и говорит со мной…
Жизнь – она ведь разная… Можно занять позицию зрителя, наблюдателя, статиста или актера, можно всю жизнь играть одну, не устраивающую тебя роль, а можно потребовать другую, ибо старая уже изжила себя…
Можно полюбить себя, человека живущего, можно полюбить свое духовное «Я» и тянуться к нему, можно полюбить душу свою, а душа уже сможет полюбить все наши «Я»… Наконец, можно полюбить То, что дало жизнь всем нам..
Можно усомниться в себе – это нетрудно, можно усомниться в существовании Бога – это не страшно, усомниться же в высшем предназначении человека и человечества смерти подобно, потому что не из чего будет уходить и некуда будет возвращаться... Некуда и незачем…
Не стоит завидовать «спасенным», доживающим дни свои в сожалениях о Несбывшемся и горькой тоске по преданной ими Земле. Лишь объединение всех трех ликов Бытия являет жизнь истинную и вечную: я, душа человеческая, сам человек и неистовый, яростный и несгибаемый Дух Человеческий…
Книга Странствий Души и Человека – самая драматическая, самая увлекательная и самая прекрасная Книга на свете, нет ничего выше ее… Ты можешь прочесть или услышать совсем иное, но я, Душа, чувствую только так - это моя истина, моя песня, моя правда. А это значит, что и твоя тоже.
Книга твоих ошибок, горестей, поражений и скитаний, открытий и побед есть и моя Книга, ибо не ты для меня и не я для тебя: мы единое целое. И когда ты окончательно поймешь это, все изменится, изменится навсегда. Будет еще множество путешествий, множество жизней, множество ступеней и множество дней, подобных сегодняшнему… Много еще будет всего, интересного и необычного…»
Я сидел, и передо мной стремительно разворачился весь прожитый день. Дорога, солнце, небо… Радость, счастье… Усталость, горячий пот на лице… Памятники павшим в Великой Отечественной, Вечный Огонь у их подножия… Стены церквей, купола соборов, воздушность мечетей, горящая семилучевая звезда, глядящая в мою душу… Наверное, такой насыщенный и необычный день был подарен мне для того, чтобы я услышал не только голос своей души, но и голос самой жизни…
Я видел себя, видел свою слабость и неумение рассказать, донести все, что сегодня прошло через меня… Видел, как мало я отдавал, делился, помогал… Видел скорбную малость того, что есть ОДНОКРАТНАЯ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ, и в то же время видел ее огромность и великую силу…
Я понимал, что жить осталось не так уж и долго - многого я не успею увидеть, сделать, пройти… Мне никогда не увидеть, каким станет это место лет через 15-20, мне уже никогда не переплывать на другой берег Камы, не сидеть в уютных ресторанчиках, и не меня будет ждать замечательная девушка, с которой я не расстанусь до самой смерти, а, может быть, и после нее…
Но я понял и то, что СТАНОВЛЮСЬ всем этим… Я ПРОДОЛЖУСЬ, потому что я – нечто гораздо большее, чем просто «Я-уходящее» и «Я-возвращающееся»…
А потом все мои «облачка - белокрылые лошадки» уплыли, и я увидел, как к набережной неторопливо шли ДЕТИ. Трое – два мальчика и девочка. Похоже, погодки. Какие-то удивительно ладные, легкие, светлые… Загоревшие до черноты, радостные и безгрешные… Бесстрашные и не ведающие того, что где-то есть злоба, зависть и бездушие…
Сердце мое вдруг дало перебои и чуть не остановилось, потому что я неожиданно и очень остро понял – так и должно быть. ТАК, и никак иначе. ТРОЕ, а не двое: девочка и два мальчика – старше и младше… До сих пор не знаю, ЧТО я увидел – не то наше будущее, не то прошлое… И все, что я не успел сказать или сказал не так, скажут они, эти дети…
И тут над всем этим радостным и прекрасным миром взмахнула крыльями песня А. Макаревича. Похоже, это был ответ на все мои мысли и вопросы:
Кто может знать –
Может, там, а может, тут,
Нас будут ждать,
Как нигде еще не ждут,
Но далек наш путь,
Догоняет ночи тень,
Я сюда еще вернусь,
Мне бы только выбрать день…
Пусть ты не хотел,
Но жизнь промчалась, как в кино,
Там ты не допел,
А здесь не выпито вино,
И как будет жаль,
Если мне не хватит вдруг
Мест, где я побывал,
И ваших глаз, и ваших рук…
Но далек наш путь,
Догоняет ночи тень,
Я сюда еще вернусь,
Мне бы только выбрать день…
***
А потом был обратный путь домой – полчаса трамваем и час автобусом. Я возвращался с тихим светлым настроением, немного задумчивым, но не печальным. И усталость была хоть и приличной, но доброй и тоже светлой.
Вот такой праздник… 22 июня, День Летнего Солнцестояния… Странный праздник не менее странного человека… Хороший был день, и вспоминаться он будет тоже светло и хорошо…
***
Иллюстрация из Интернета