День выдался душным. После обеда наступило то особенное дремотное время, когда граница между осознаваемым и призрачным почти стирается. Мне удалось ретироваться с работы пораньше, благо, на календаре без пяти минут законный отпуск. Прямо за зданием университета начиналась едва заметная тропинка, которая выводила на крохотную лужайку. Здесь царила прохлада, шумела в арыке вода – предыдущие несколько дней шли дожди. Удивительно… не верилось, что находишься в центре города. С сожалением ощутилась вся зыбкость пространства, которое, возможно, скоро исчезнет под очередным высотным зданием.
Рен уже был на месте, сидел с закрытыми глазами, прислонившись к старому дубу, подобрав под себя босые ноги. От него исходило странное чувство, мне до сих пор не удалось его отловить. Одновременно прозрачное и сильное, и при этом какое-то… похожее на прочерк наискосок… черный резкий штрих недописанного иероглифа на белоснежном пространстве.
- Ты точен, как всегда, - присела рядом, прислушиваясь к журчанию воды.
- Так проще. Время не успевает вымывать из моментов самое ценное.
- Время похоже на проточную воду?
Усмехнулся. Потом с сожалением открыл глаза, посмотрел на меня из-под темной челки. Спросил:
- Как прошло?
- Мне почти удалось.
- Почти, - поморщился. – Как ты любишь эти «почти».
- А что с ними не так.
- Потом поймешь.
- Ну спасибо!
Рен в своем репертуаре, но я больше не пристаю с расспросами. Наступит нужный момент – все прояснится. Или нет. В любом случае, сейчас он не скажет больше того, что уже решил сказать.
- Что ты видела?
- Воду. Снова. Но в этот раз совсем другую, очень странную. Много воды. Подземное озеро где-то в пещере. Очень тихое, но сильное. Откуда-то со дна поднимался свет.
- Там кто-то был?
- Сначала было трудно разглядеть. Озеро было большим, но потом мне показалось, что с каменного берега прокинут узкий мостик. Он вел к островку прямо в центре озера. Там кто-то сидел. С очень прямой спиной. Не издавая ни звука.
- Что ты сделала? Что ощутила?
- Я… мне казалось, что я знаю сидящего. Шагнула на мост, но он вдруг стал длиннее, я не смогла даже видеть, где он заканчивался. И остров тоже… не было видно больше. Казалось, мост теперь просто уходит в никуда. В темноту. Но… я все равно хотела пойти по нему.
- Почему?
- Там был кто-то важный, ведь так? Кто-то близкий, кого мне так давно не хватает.
- Если он близкий, как тебе может его не хватать? Близок – значит, вне расстояний и всяких условностей. Если тебе не хватает его – разве можно тогда утверждать, что он близок? – Рен смотрит на меня непонимающе, я на него – с досадой и бессилием. В стране, откуда он родом, рождаются с мышлением, которое я никогда не смогу постичь.
Близок, но далек. Что здесь непонятного? Вот даже он, Рен, сейчас именно близок и далек. Сидит рядом, жмурится на солнце, пожевывает травинку, - можно протянуть руку и дотронуться, но его странный мир – прозрачная звенящая сфера вокруг – как и его мысли, для меня словно заперты на три замка.
Мне стало так грустно, как не было уже давно. Даже очередной бесшумный отъезд Котика в последний раз настолько не расстроил меня. Мой взбалмошный полунормальный друг с его неизменным «Будь!» Буду-то я буду, я и сейчас есть, только… кому от этого светлей? Так, нет. Совсем не туда повернули. Состояние жертвы – это последнее, что сейчас нужно.
- То, что ушло – ушло, - спокойный голос Рена вовремя выцепил меня из каши мыслей. - Потому что настало время уйти. Если был в твоей жизни период, когда рядом был кто-то особенный, наставлял, открывал, помогал, подставлял плечо, - значит, для тебя тогда была нужда в такой поддержке, в руководстве. Как только ты достаточно окрепла, выросла и обрела, накопила достаточно энергии, чтобы самостоятельно идти вперед, открывать и творить, - твой наставник отошел в сторону или вовсе пошел другим путем, - где-то он нужен снова, уже не тебе.
- Я понимаю... Умом. Но бывает слишком много неразберихи с чувствами.
Рен покачал головой.
- Проблема в том, что ты никак не поверишь, что твои ноги смогут ходить и без костылей, которыми являлся для тебя твой... назидающий руководитель. Был ли он нежным вдохновением, врывался ли в твои будни как ураган, шептал ли как весенний ветер, ломал ли тебя без жалости на пути к верному решению, - тебе не хватает его, он становится твоей фантомной болью. Понимаешь? Значит, твой фокус сместился с достижения понимания на того, кого вселенная ВРЕМЕННО назначила стать помогающим тебе в обретении смысла.
- Допустим, - не могу поверить, что я признала за собой эту слабость. После стольких лет отрицания. – Но как мне вернуться в состояние мира? Я жду и жду, прорабатываю, отпускаю, но путаницы-то меньше не становится...
- Да. Это болезненно и это отвлекает, но и это не беда. Достаточно немного смелости признаться себе. Во-первых, в том, что ты справляешься и без великого сэнсея. Во-вторых, что ты можешь допустить слабинку и чересчур привязаться к своим костылям... но это не означает, что ты не можешь обойтись без них. Костыли – не твой воздух. И совсем не твоя жизнь.
Я пыталась переварить услышанное, а Рен уже поднялся с земли и ходил вокруг своего дуба, как тот ученый кот, не переставая говорить.
- Понимаешь, Лина... Сезонные попутчики... даже самые светлые, даже те, с кем ты обойдешь три раза землю, - уходят все равно, если их суть только в том, чтобы быть попутчиками. А секрет в том, что ВСЕ в твоей жизни без исключения – просто попутчики. Разница только в расстоянии, которое Вселенная позволяет вам вместе покрыть... Это может быть день, может – век. Рано или поздно кому-то из вас придется пересесть на другой поезд... Поэтому – не обманывайся. Благодари за то, что есть сейчас, но перестань быть ребенком и требовать, чтобы ничего не менялось. Нет перемен – нет и самой жизни. В этом все дело...
Рен умолк и вопросительно уставился на меня из-под своей косой челки. Эх, были бы у меня ножницы...
Через время мы прощаемся. Рен достал из своего портфеля папку для бумаг и протянул мне. Потом отряхнул с джинс прилипшие травинки, кивнул и зашагал по тропинке. Вскоре его долговязая фигура скрылась за поворотом.
Мне хотелось еще немного побыть в этом месте – странном случайном островке покоя посреди городских изломов. Подумав, я потянула ленту, на которую была завязана полученная папка. На самом верху, на стопке исписанных листов я обнаружила записку. Обычный для Рена аккуратный почерк – но мне показалось, что буквы источали слабое золотистое свечение.
«Жди, но без тревоги, - гласила записка. – Встречай, но без иллюзий. Провожай, но надейся – Вселенная наблюдает за тобой. Когда твои колени ослабнут, - она найдет способ подхватить тебя».
А ведь он ничего не спросил о Котике. Впрочем, зачем ему вообще что-то спрашивать. Он и так знает.