Окончание. Начало:
http://www.proza.ru/2016/07/02/659
http://www.proza.ru/2016/07/02/671
http://www.proza.ru/2016/07/02/679
…Тогда, в далеком 1938 они еще не знали, что находятся на середине пути…что до тех пор, пока страшная болезнь, сотнями уродовавшая и убивавшая простых дехкан и рабочих Таш-Кеприкской плотины, будет побеждена, им придется пройти через многие испытания и лишения…
«А, если б даже знали, остановились бы тогда? Остановился бы он? Согласился бы этим продлить свою жизнь хотя бы на день тогда… или хоть немного поберечь себя через несколько лет в той Великой войне, которую страна выиграла ценой неимоверных страданий?», – думала женщина, два дня назад проводившая мужа в последний путь.
Она сидела на кухне их коммунальной квартиры, куда семья переехала незадолго до войны из Брошевского переулка от матери. Дочь с работы еще не пришла. Ее же сослуживцы, жалея, старались эти дни поменьше загружать делами.
Никогда не думала она, что их с ним жизнь закончится вот так, практически даже не начавшись. Ведь никогда за все эти тридцать лет он не принадлежал ей безраздельно.
***
…Только что отшумел выпускной бал…Она, молодой врач, только что окончивший Высшие женские курсы, была мобилизована в санотряд действующей русской армии и направлена в Варшаву, куда уже начали поступать раненые…где вовсю развертывались госпиталя… где комплектовались санитарные поезда, двигавшиеся на восток, в тыл.
Знала ли тогда, чувствовала, что ее избранник где-то там…за Одером… томится в немецком плену? Да…сердце тревожно сжималось, предупреждая о неблагополучии, но кому тогда, в далекие предреволюционные годы, было спокойно и легко?
***
…Мерно стучат колеса их санитарного поезда. Он движется в Закавказье…аж на границу с Турцией, где ей предстоит пробыть целых два года.
Перевязки все пребывающих раненых, операции, дезинфекции бараков… Но, кроме них – и прогулки верхом по предгорьям на армейских лошадях…
Как же все-таки предупредителен и мил, сопровождавший ее в них молодой офицер Владислав Брушевский.
«Женя, Женечка, не устали ли… не хотите ли лимонада?», – то и дело заботливо интересовался он.
«Да, пожалуй», - иногда соглашалась она заехать в придорожное кафе…
Но и только. До серьезного флирта дело не доходило. Как же велико было ее удивление, когда он вдруг зимой, во время их лыжной прогулки, изящно «подрезав» на повороте, смеясь, схватил девушку в охапку.
- Нет, Вы не вправе все время от меня ускользать. Лыжница Вы, конечно, преизрядная, но…вот так все время опережать кавалера…
- Пустите, – зарделась она. – Увидят же…
- Ну и что?! Нас ведь с Вами все давно уже поженили… Неужели Вы не замечали взглядов подруг?
- Нет, - совсем засмущавшись, ответила она. – Я думала, мы с Вами просто друзья…
- И ничего между нами не может измениться? Что скажете, Женечка?
- Простите меня, Владислав… Вряд ли я готова к этому… Тем более теперь… Нет-нет, давайте-ка возвращаться, - засобиралась в обратный путь она. – Что-то наша прогулка слишком затянулась…
***
Больше с тех пор наедине с ним она старалась не оставаться: «…к чему подавать ненужные надежды?». Он все понял, и вскоре перестал наставать на встречах. А потом его перебросили на другой участок фронта.
Время шло. Писем от Василия все не было. Вот уж и война кончилась, а о нем – никаких известий, как вдруг…
- Женечка, иди сюда! – как-то поздним вечером позвала из прихожей мама.
Она вышла к ней из кухни с запачканными мукой руками:
- Что? – успела лишь сказать она и осеклась: на пороге стоял он – посуровевший и похудевший…
- Как же все-таки долго я к Вам шел, - сказал он и протянул к ней руки.
Она подбежала к нему и прижалась всем телом. Небритая щека мужчины коснулась ее нежной, девичьей щеки…
А потом был отъезд на его Родину – в Вязьму. Там вскоре и родилась их единственная дочь, Леночка. И, как только это произошло, они сразу вернулись в Москву, к ее маме, потому что уже тогда начались его многомесячные командировки то на один, то на другой участок фронта, где он охранял санитарное благополучие Красной Армии: оставаясь одна, она не могла уделять должного внимания дочери…
«Вот, собственно, с тех пор я и мечтала о времени, когда он всегда будет рядом». – вздохнула женщина, возвращаясь из грез в грустное настоящее, где его больше никогда не придется ждать из командировок…где его СОВСЕМ нет и… НИКОГДА НЕ БУДЕТ…
Она вздохнула и подошла к окну - там вовсю светило нежное, московское солнышко.
Ей же вдруг вспомнился раскаленный, огненный шар, висящий над плавящимися от жары Кара-Кумами. Внутренним взором женщина увидела затерянную в их просторах лессовую хижину… пустыню вокруг, скупо украшенную эфемерами… следы песчанок на песке - расплывчатые, с мягкими очертаниями мохнатых лапок, прерывающиеся бороздками волочащегося за ними длинного хвоста…кусочки веточек и пучков травы у норок; и поняла - там… так недавно… и так давно, она, несмотря ни на что, была по-настоящему счастлива, ведь там ОН БЫЛ РЯДОМ
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ:
Описанная в повести экспедиция Василия Ивановича с женой Евгенией Павловной в Мургаб действительно имела место быть. Она состоялась в 1938 году и была посвящена исследованию механизма распространения лейшманиоза в Южной Туркмении. В результате работы реально существовавших ученых – одного из ведущих советских паразитологов 1930–1940-х годов, члена-корреспондента Академии медицинских наук, доктора медицинских наук Николая Ивановича Латышева и его супруги, кандидата медицинских наук Евгении Петровны Крюковой, продолжавшайся несколько лет, – болезнь раз и навсегда была побеждена мировой медициной. Успешно была достроена и Таш-Кеприкская плотина, а «Мургабское море» стало подавать воду на засеянные хлопчатником поля.
(Повесть опубликована в книге очерков, рассказов и повестей Ирины и Виктора Дубовицких «Восточная мозаика». – Душанбе, 2016г. – 344С. ISBN 978-99975-877-6-3)
Фото из Интернета