Бесконечность. Глава 2

Элинор
— Это хорошо, что ты затеяла ремонт у себя в квартире, — сказала Аанор, мать Тонвен и Лудо. — Ремонт — это перемены. А раз ты совершаешь перемены по собственному выбору — это всегда к лучшему.

На утренней трапезе собралось все семейство Орбан. Олаф — глава семейства, мужчина со шрамом. Он был эльфом, а не девином, как его жена, Аанор, темноволосая женщина, чье лицо отдаленно напоминало лисью мордочку с вечно хитрым прищуром. Лудо, старший сын. Он рьяно наворачивал вафли, испеченные матерью, забивая рот до упора. У Тонвен, которая клевала носом, из тарелки стащили вафли близнецы-подростки — младшие из детей Орбанов.

— Спасибо, что разрешили мне пожить у вас какое-то время, — улыбнулась Сноуджей. — Я обещаю, что не причиню неудобств. По крайней мере, постараюсь не мешаться под ногами.

— Лучше бы помогла с клиентами по вечерам, — ворчал старший близнец, Яспер. — Дела в городе с каждым днем все хуже, а на крепкий алкоголь спрос только растет. Парадокс.

— Не слушай его, детка, — улыбнулась Аанор. — Если захочешь помочь, мы останавливать не будем, но у тебя наверняка есть и свои дела в городе.

— Да, я вчера подала заявку на поиск работы, схожу посмотреть, нашли ли мне что-то подходящее.

— Я бы составила тебе компанию, — зевнув, сказала Тонвен. — Но сегодня моя смена, надо подготовить бар к приходу посетителей. Может, тогда Лудо сходит с тобой?

— Не надо, здесь всего пару кварталов пройтись, сама схожу, — достаточно резко ответила Сноуджей.

— Действительно, — сказал Лудо, прожевав еще одну вафлю. — Какая необходимость?

— Никакая, — в голос ответили подруги и нервно переглянулись.

— Просто дружеская поддержка, ничего особенного, — натянуто заулыбалась Тонвен.

Лудо недоверчиво глянул на обеих, но, закатив глаза, списал все на их женские секреты.

Сноуджей поблагодарила за завтрак и вышла из дома. В утренние часы улицы Вару всегда нравились ей больше всего. Ночная прохлада еще не ушла, а первые лучи солнца уже настойчиво пробивались из-за горизонта. Людей было немного, но и те не вызывали опасений. В эти недолгие часы район казался мирным и тихим.

Чтобы быстрее добраться, Сноуджей свернула в переулок, где крошечные дома стояли так близко, что соседи могли пожать друг другу руки, просто высунув их из окон напротив. И все здесь казалось таким маленьким и убогим, что невольно начинаешь чувствовать себя великаном.Пахло в таких переулках затхлостью и теснотой. А люди не отличались приветливостью, поэтому Сноуджей поторопилась выскользнуть оттуда как можно скорее.

Она вышла на широкую улицу, где дома были больше, а расстояние между ними позволяло разъехаться двум автомобилям. Девушка прошла до здания с вывеской «Центр занятости населения Вару» и поднялась по лестнице. Несмотря на то, что она пришла к самому открытию, очередь была, по меньшей мере, из двух десятков людей. А открытых окон с сотрудниками всего два.

Перед собой Сноуджей увидела несколько молодых и бойких ребят. Но были и люди уже на закате жизни, хотя не теряли надежду найти какой-то честный заработок.

— Фамилия! — раздался резкий голос худосочной морщинистой женщины в приемном окошке, когда Сноуджей подошла.

— Беркс, Сноуджей, — ответила девушка, а работница забила эту информацию в компьютер.

— Для вас ничего нет, — без церемоний ответила женщина, глядя в монитор, а потом воплем подозвала следующего посетителя.

— Подождите! — Сноуджей не сдавалась без боя. — Как нет? Не могу поверить, что нет работы!

— Вы молодая девушка девин, что вы умеете? В вашей анкете не отмечено никаких особых талантов.

— Я согласна делать любую работу, за которую будут платить жалование!

— Из свободных вакансий в вашем районе проживания остался только сбор мусора в ночное время и работа в прачечной помощником. Но ни то ни другое не годится для вас! Поэтому уходите немедленно! Не задерживайте очередь!

— Да, проваливай, — послышался крик из толпы за спиной девушки.

Одна только мысль уйти отсюда ни с чем повергла Сноуджей в уныние. Снова занимать деньги у Рори или жить на шее у Орбанов. Девушка стукнула по столу.

— Я согласна на работу в прачечной! — Сноуджей решила, что тяжелый физический труд лучше, чем шататься ночью по улицам даже в сопровождении других работников. Шанс наткнуться на тех же бандитов был слишком велик.

— Там требовали взрослого крепкого мужчину, а не жалкую моль. Но хорошо, — работница поджала губы и протянула Сноуджей бумагу с печатью. — Здесь адрес и имя вашего начальника. Всё. Следующий!

Сноуджей вышла довольная. Она добилась настоящего рабочего места. Такая удача доставалась не многим. Поэтому она немедленно направилась в прачечную, чтобы приступить с этого же дня. Чем раньше она получит первые деньги, тем быстрее сможет раздать долги.

Здание было не большим. На первом этаже располагался скромный магазин одежды, на верхних этажах — жилые квартиры, а прачечная — в подвале. Сноуджей постучалась и вошла.

Девушка сразу заметила, что воздух был тяжелым и влажным. За стойкой никого не оказалось, поэтому она осторожно постучала по столешнице.

— Кто-нибудь есть? — подала голос Сноуджей.

Из подсобного помещения вышел крепкого телосложения насквозь мокрый мужчина. От него неприятно разило потом, поэтому девушка поморщилась, но сделала вид, что это ее нос зачесался.

— Мы открываемся в полдень! — бросил он ей.

— Нет, я по поводу работы, — она протянула ему бумагу, которую дала ей женщина в конторе.

Мужчина окинул ее изучающим взглядом.

— Беру пока только на стажировку. Поэтому жалование будет вполовину меньше обычного. Клиентов принимаем с полудня и до заката. А приходишь сюда с самого утра. За мной, Беркс.

Сноуджей резво заскочила за стойку, проследовав за мужчиной. Они вошли в коридорчик с длинной лавкой и металлическими ящиками для одежды и вещей. В конце коридора было две двери.

— Зови меня просто Доусон, ясно? Только попробуй обратиться иначе.

— Хорошо, — тихо и скромно ответила Сноуджей.

— Рюкзак и куртку можешь оставить здесь. Дверь справа — душевая, слева — наше рабочее место.

Сноуджей бросила вещи, где сказал Доусон, и просеменила за ним. Во втором помещении стояло оборудование, с которым Сноуджей даже не представляла, что нужно делать. Как она могла догадаться, самое большое — это стиральная машина, рядом стояла большая центрифуга. Еще одно техническое чудо — скорее всего особая гладильная установка, в виде двух металлических плит.

— Видишь эту гору тряпья? Разбери ее по цветам и типам загрязнений. К тому моменту я уже достану чистое из центрифуги и проглажу.

— Ясно.

Получив еще несколько кратких наставлений, в том числе не болтать много, а лучше вообще помалкивать, Сноуджей принялась за разбор и сортировку груды грязных простыней и пододеяльников. А Доусон следил за машинами, заливал мыльные смеси и освежители.

После этого ей было велено перекладывать уже чистое мокрое белье в центрифугу для его отжима. Мокрое постельное белье было тяжелее, чем сухое, но Сноуджей ни разу не попросила помощи у Доусона. Тот лишь объяснил, как правильно должна работать центрифуга. Сначала Сноуджей загрузила слишком много белья, и барабан еле крутился. Доусон выключил машину и велел разделить белье для просушки на две партии.

Он объяснил ей, что до конца выжимать не нужно, чтобы проглаживать было проще. Доусон запустил гладильную установку, используя меха, которые разогревали угли. Температура в комнате начала заметно подниматься.На нижнюю плиту он положил в несколько раз сложенную простынь. Затем, взявшись за ручку верхней плиты, опустил ее, зажав простынь между ними. В это же мгновение по комнате разошелся влажный горячий пар, и Сноуджей почувствовала себя как в настоящей бане. С каждой новой простынью и пододеяльником пара становилось больше, а вместе с тем и жара от постоянно подогреваемых углей. Сноуджей начала задыхаться от духоты, и Доусон, заметив это, окатил ее с головы до ног слегка теплой водой. От неожиданности девушка вскрикнула, но, поняв причину такого поступка, ничего не сказала против.

Когда Доусон вышел на свой пятнадцатиминутный перерыв на обед, к глажке приступила Сноуджей. Сначала ей казалось, что не должно возникнуть трудностей с таким простым делом. Но чтобы сложить простынь в несколько раз, не оставив ни единой складки, нужно обладать проворностью. Когда Сноуджей справилась с этим, она положила простынь так же, как и ее начальник. Девушка схватилась за ручку, но опустить стокилограммовую плиту оказалось труднее, чем можно представить. Сноуджей подпрыгнула и повисла на ручке, и только тогда плита поддалась и опустилась вниз.

Все мастерство этого действа заключалось в том, чтобы точно определять температуру плит и степень влажности белья. Если передержать, то можно спалить белье. А если недодержать, то процесс удлиняется из-за необходимости несколько раз поднимать и опускать тяжелую плиту. Казалось бы, одной минутой больше, другой меньше. Когда белья не так много — ничего страшного. Но когда его у тебя несколько десятков килограммов, то каждая минута на счету.

Когда Доусон вернулся, он сам встал за гладильный аппарат. Сноуджей вернулась к разбору грязного белья, после чего стала загружать его стиральную машину. Пока она работала, Доусон то и дело окатывал ее водой, чтобы та совсем не перегрелась. Сама стирка белья была не трудным делом, но сложнее было правильно рассчитать количество мыльного раствора. Если его положить мало, то пятна не отстираются, и придется переделывать всю работу заново. А если положить слишком много, то получится неразумная трата расходного материала.

Все время своего перерыва Сноуджей пластом пролежала на скамейке в раздевалке, потому что у нее не было денег, чтобы потратить их на обед, а дойти до таверны Орбанов ей бы не хватило времени.

Когда она вернулась, работы не стало меньше. Доусон распаковал мешки с грязной одеждой. Он коротко сказал, что их надо стирать и выжимать более бережно, чем постельное белье. А гладить и того сложнее. Он отодвинул гладильные плиты и достал небольшой утюг, как у большинства людей в домах. Но он не был электрическим. Это был чугунный тяжелый утюг, нагревающийся на углях, которые до этого нагревали плиты.

Доусон надел специальную перчатку, чтобы не обжечь руку, держась за раскаленный утюг. То, с какой ловкостью и проворством он, грубая и, казалось бы, неуклюжая образина, наглаживал одежду сложных фасонов, поражало Сноуджей. Он работал так точно, не делая ни одного лишнего движения.

В конце рабочего дня, после того, как девушка просушила всю свою одежду, Доусон протянул Сноуджей половину ее оклада.

— Заслуженные деньги, — буркнул он. — Не думал, что такой тощий бледный сверчок мог справиться с этой работой. До тебя были молодые парни, которые через полчаса сдавались.

— Наверное, у них был другой выбор, — Сноуджей взяла деньги и, попрощавшись, вышла.

На холодном осеннем воздухе девушка сразу же ощутила, как мышцы потяжелели, и кости заныли от переутомления. Сноуджей решила поторопиться, чтобы вернуться к Тонвен до заката.

Сноуджей пошла не по короткой дороге, а по длинной, чтобы зайти на рыночную площадь и купить немного еды. Не смотря на достаточно поздний час для покупок, на рынке сновало немало народа. У лавочек с дешевыми продуктами скапливалось особенно много людей, и тут уже с трудом можно было протолкнуться сквозь них. Хотя свежие продукты в Вару были редкостью, толпу голодных людей это не останавливало. Изначально продукты производились или выращивались в соседних крошечных городах, которые и были построены для работающих на заводах и фермах семей. Затем развозились по Центру Уенделига. И после того, как срок годности товара уже подходил к концу, его списывали в Вару. Не многим жителям этого района доводилось употреблять годную пищу. Чаще всего бандиты перехватывали лучший товар, а после либо делили его между собой, либо продавали по спекулянтским ценам.

Сноуджей выбирала яблоки. Кое-как выбрав несколько красных плодов, она расплатилась и выскользнула из толпы. Практически возле каждой пары ларьков стояло по одному каравиру. Некоторые из них просто грозно демонстрировали свое оружие, другие сканировали толпу прибором, определяющим уровень энергетического поля человека, а соответственно и его принадлежность к девинам и потенциальную угрозу, которую он мог нести.

Сноуджей торопливым шагом пошла к выходус пощади. Она достала одно яблоко, вытерла его о толстовку и жадно откусила, а остальные убрала в рюкзак. Девушка разглядывала людей, но больше всего каравиров. Многие из них не отличались особенным телосложением. Сноуджей даже решила, что большинство из них имеет не особо умное лицо. В целом они не представляли из себя угрозу, но девушка чувствовала опасность, исходящую от их оружия.

У них был пистолет, стреляющий электрошокер и резиновая дубинка. Пистолет, Т-3, Черный Аист, как прозвали его в народе, был с тонким вытянутым дулом красного цвета и черной рукоятью. На нем с боку был небольшой выдвижной дисплей. Сноуджей уже знала, что раскрыв его и прицелившись в человека, на экране будет показан уровень его энергии.
Соседний торговец предлагал людям овощи со своего огорода. Они были не особо аппетитными, с сероватым оттенком, но народ толпился вокруг него и разбирал. Сноуджей заметила мальчика примерно одиннадцати лет от роду. В этой суете никто и не заметил такого мелкого воришку, спрятавшего кабачок за пазуху.

Сноуджей подскочила и схватила наглеца за ухо.

— Ты зачем воруешь? — тихо спросила она его, оттащив за красный клен.

— Отпусти, дубина, — ребенок ударил ее в живот, но для Сноуджей это было словно укус комара.

— Немедленно верни на место! Ты крадешь у такого же, как и мы, — Сноуджей сильнее скрутила ухо мальчика.

— Да, конечно! Но я тоже хочу есть! Если не отпустишь сию же секунду, тебя потом найдут мои друзья и убьют! Вот увидишь!

Сноуджей опешила и ослабила хватку. Пацан выскользнул и тут же бросился наутек. Девушка облокотилась о ствол клена и стала наблюдать за ним. У другого ларька проворный малолетний хам стащил багет, а у третьего — пакет молока. Сноуджей оценила его потенциал и, вспомнив себя в детстве, поняла, что могла бы многому его научить.

Мальчуган побежал прочь от рынка, но из-за угла неожиданно появилась группа каравиров. Он влетел прямо в них, и все награбленное покатилось по улице. Мощный широкоплечий мужчина поднял воришку за шкирку. Мальчик даже пошевелиться от страха не мог. Женщина-каравир что-то спросила у ребенка, тот помотал головой. Здоровяк рассмеялся и раскрыл пальцы. Мальчик с треском упал на землю и побежал в обратную сторону.

Сноуджей хотела его перехватить и поделиться своими яблоками, но внезапная вспышка отвлекла ее. Яркий луч вылетел из Черного Аиста этого здоровяка прямиком мальчика. Снаряд попал точно между лопаток, и его крошечное тельце разорвало на две части.

Поднялась страшная паника. Люди стали кричать и разбегаться в разные стороны, и Сноуджей так же в ужасе скрылась с площади. Она без остановки пробежала несколько кварталов, пересекла оживленную транспортом дорогу и юркнула в переулок, а оттуда забежала на заброшенную стройку. Там она спряталась за мусорными баками, приземлившись прямо на бетон.

Чувство страха не покидало ее. Только что этот ребенок был жив, здоров, но одинок и голоден. Правительство не обеспечивает достойной жизнью таких, а просто убивает за каждый проступок. Сноуджей даже сейчас помнила, как и сама в детстве не гнушалась воровать пищу. Но тогда за это можно было получить лишь часы работы на улице или государственных учреждениях или же мощный пинок от хозяина лавочки. И только лишь в том случае, если он сумел догнать тебя. Но теперь за это получишь пулю в спину.

Отдышавшись, она встала на ноги и отряхнулась. Сделав несколько шагов в сторону, она услышала шорох за спиной. Девушка резко обернулась, и перед ней почти вплотную оказался крупного телосложения высокий мужчина. Он выглядел достаточно грозно, чтобы Сноуджей испугалась.

— Нет, я, конечно, предполагал, что ты не особо блещешь умом, но чтоб вот так появиться в том же самом переулке — это перебор.

Сноуджей с силой оттолкнула его от себя, чтобы можно было принять боевую позу, но мужчина не поддался ее удару. Он схватил ее тонкие руки, заломил за ее спиной и опустил девушку на колени, упирая свою стопу ей между лопаток.

К ним приблизились еще мужчина и женщина, держа в руках мечи.

— Какая глупая девочка, — смеялась мужиковатая женщина.

— Ладно тебе, отрубим ей голову, да и пойдем обедать, — сонным голосом предложил альбинос с зализанными назад волосами. — А боссу скажем, что нашли ее мертвой.

— Если он узнает, что мы ее грохнули, нам не поздоровится, идиот, — чуть ли не выкрикнул громила.

— Но покалечить ее не мешало бы, — женщина взяла Сноуджей за подбородок и притянула к себе, чтобы заглянуть в ее голубые глаза. — Отрежем ей нос или ухо, да и отведем к боссу.

Сноуджей попыталась вырваться, но громила сильнее сжал ей руки.

— Керчер сказал, что она убила Гашека только после того, как ранила, — заметила женщина. — Так что даже поцарапать себя не дайте.

Сноуджей повторила попытку вырваться, но громила был непреклонен. Он даже ухмыльнулся тому, с каким рвением она старается. Но все ее попытки были напрасны. Женщина достала кинжал с гардой и узким обоюдоострым клинком, медленно облизала его, при этом пожирая глазами Сноуджей, а потом со всего размаху воткнула ей в ступню. Девушка завопила от боли, и слезы пошли сами собой.

Мужиковатая ехидно улыбнулась.

— Можешь отпустить ее, — скомандовала она. — Теперь девчонка точно не убежит.

Громила освободил ее, и Сноуджей тут же схватилась за ногу. Это первая серьезная рана, поэтому боль была непередаваема. Сноуджей негромко постанывала и тяжело дышала. Она попыталась встать, но не могла удержать равновесия из-за отсутствия концентрации. Все трое глумились над ее страданием, пускали мерзкие плоские шуточки. В конце концов, мужиковатая с разворота ударила ее ногой в солнечное сплетение, и Сноуджей, отлетев на полметра, сильно ударилась головой о бетон.
В глазах все помутнело и расплылось. Теперь даже дышать было сложно. Легкие сжались и не могли набрать нужное количество воздуха.

— Вставай, — женщина еще раз пнула ее. — И борись!

Сноуджей трясло от страха и боли. Она совершенно не знала, как ей сражаться без своего меча и кинжалов — все осталось лежать на прикроватной тумбе в доме Тонвен. Девушка перекатилась на живот и, опираясь руками сначала о бетон, а потом и о колонну, она поднялась на одну ногу, поджимая другую.

— Не хватило смелости выйти один на один? — бросила она темнокожей. — Только и можете, что группами, как шакалы, нападать на людей. Слабаки!

За это ей в лицо прилетел мощный удар кулаком. Сноуджей сделала несколько кровавых плевков и нервно засмеялась, и тут же получила еще один удар.

— Ты еще глупее, чем кажешься! — женщина взяла ее за волосы и отдернула голову. — Нам ничего не стоит сейчас убить тебя!

— Но вы этого не сделаете, жалкие трусливые подонки. Вам было приказано привести меня живой.

— Вот именно, Алайя, — вдруг сказал громила. — Прекрати эти забавы, нужно возвращаться.

— Да, мы сутки ищем ее, — присоединился альбинос. — Я голоден и хочу спать.
Алайя сжала губы и тяжело выдохнула. Она отпустила Сноуджей, а та снова упала на колени, почувствовав, что не может стоять даже на одной ноге.

— Ладно, бросай ее на плечо, да двинем обратно, — приказала женщина.

Громила словно мешок с углем швырнул Сноуджей к себе на плечо и спокойно пустился вслед за напарниками. Алайя хлопнула перед собой в ладоши и раздвинула руки в стороны. Тут же в пространстве появилась дыра, в которой Сноуджей увидела мрачную комнату с дешевой мебелью. Женщина уже хотела переступить туда, но ей в затылок прилетел бумеранг. Она упала на землю без сознания, и портал закрылся.

Пижон и громила обернулись и увидели, что на втором уровне стоят Лудо и Бартош Орбаны.

— Отличный удар, — хлопнул по плечу младшего брата Лудо. — А теперь посмотри…

Полукровка спрыгнул вниз и засучил рукава. Громила сбросил Сноуджей, и та, встретившись с бетоном, негромко вскрикнула.
Лудо слегка запрокинул голову и опустил веки. В это же мгновение у него начала расти плотная черная шерсть на руках, а потом и на всем теле, выбиваясь из-под футболки. Короткие, но острые когти появились сразу же, как на лице проступили белые барсучьи полосы. Лудо оскалился и раскрыл почерневшие глаза.

Пижон обнажил свой меч и бросился на врага, выставив лезвие вперед. Лудо схватился за него голой рукой и, притянув к себе его владельца, крепко впился в шею зубами.

— Нъюка, — вымолвил ошеломленный великан.

Лудо отбросил пижона в сторону, и тот сразу же снял с себя жилетку и перемотал шею. Орбанн прямиком рванул на громилу. Тот отвесил пару ударов, но Лудо будто и не заметил их.

Громила схватил его за шкирку и швырнул прямо в колонну. Она треснула, а Лудо, шатаясь, встал на ноги. Кровь стекала с головы ему на одежду. Громила взял в руки лежащую рядом ржавую арматуру и запустил ее в своего врага. В глазах у Лудо все троилось, и он не успел отскочить. Арматура насквозь проткнула его левое плечо, и он упал на бетон.

Громила подошел к нему и взял за грудки, поднимая вверх. Он явно был доволен собой, и нисколько не чувствовал в нем угрозу. Но Лудо резко замахнулся и когтями содрал кожу с лица громилы, нарисовав ему четыре глубокие полосы. Тот сразу же отпустил Лудо и схватился за свое лицо. Орбан вытянул ладонь и нанес несколько точных ударов прямо в солнечное сплетение. После четвертого мощного удара он проткнул грудину врагу, и из отверстия прыснул фонтан крови.

Лудо вытащил ладонь и отпустил громилу. Тот с шумом упал на землю и больше не вздохнул.

Алайя пришла в себя и, увидев эту картину, отползла на несколько метров, после чего сразу же открыла портал. Нъюка, обогнув Лудо со спины, первый выскочил в него. Она бросилась следом, после чего портал закрылся.

Ошеломленный Бартош подбежал к Сноуджей.

— Тебе очень больно? — спросил он.

— Думаю, что жить буду, но… Лудо…

Бартош помог ей встать и опереться на свое плечо. Они подошли к Лудо.

— Не знаю, как и благодарить вас, — улыбнулась Сноуджей кровавой улыбкой, наклоняясь к другу, который все еще тяжело дышал. Его боевой вид постепенно ушел, и перед ребятами предстал обычный Лудо. — Я уже мысленно написала завещание.

— Не за что! — радостно ответил Бартош. — Это Лудо решил тебя встретить. А я за ним увязался. Кто ж мог подумать, что мы на такие приключения попадем.

— Кстати, почему они напали на тебя? — спросил Лудо.

— А что мало поводов можно найти? — бросила в ответ Сноуджей.

— Не похожи они были на обычных грабителей, — задумчиво сказал Лудо. — К тому же у тебя нечего даже украсть. Все твое оружие у нас.

— Может, обсудим это после того, как разберемся с этой штукой у тебя в плече? — предложила Сноуджей.

Лудо криво улыбнулся. Он сжал зубы и силой стал вытягивать арматуру обратно. Кровь начала хлестать в разные стороны. Бартош разорвал часть своей рубашки на два куска. Одним он зажал рану спереди, а Сноуджей — другим сзади.
Девушка осмотрела голову другу, но не нашла там серьезных ранений, требующих немедленной помощи.

Переулками они добрались до таверны и зашли через заднюю дверь. Аанор, которая заметила их появление еще из окна, вышла в прихожую, держа в руках кухонное полотенце.

— Что произошло? — взволнованно спросила она, разглядывая троицу.

— Моя рана уже почти затянулась, все хорошо, — ответил Лудо.

— Почти затянулась?! — удивилась Сноуджей, отодвигая руку.

И действительно, на месте сквозной дыры была глубокая рана с уже запекшейся кровью.

— Почему ты раньше не сказал? — обижено спросила Сноуджей.

— А ты и забыла, что регенерация у эльфов в несколько раз выше, чем у человека или девина. Если бы я сказал, что со мной уже все хорошо, ты бы вспомнила о своем ранении.

Внезапно Сноуджей поняла, что до этого момента и не чувствовала той боли, которая была. Пока она видела, как тяжело было Лудо, Сноуджей всеми силами хотела ему помочь. Но теперь, осознавая, что ее рана не менее серьезна, девушка опустилась на стул и притянула к себе ногу.

Аанор стянула с нее ботинок и осмотрела небольшое ранение.

— Это будет просто. Ни один сустав не повредился, поэтому ты могла идти, задеты только сухожилия, — сказала женщина. Затем она повернулась к Лудо: — Иди промой свою рану, потом вернись, и я наложу повязку.
Аанор и села на колени перед Сноуджей. Женщина достала из левого сапога тонкий нож и сделала небольшой надрез на своем пальце.

— Смотри, — она показала его Сноуджей. — Рана может затягиваться сама по себе. Но в твоем случае это будет слишком долго. Ты можешь умереть от потери или заражения крови прежде, чем вылечишь себя.

На зажившем пальце Аанор сделала надрез глубже.

— А теперь я буду направлять хрэму — свою внутреннюю энергию — в это место, концентрировать ее на ране. Это не просто, но ты должна суметь. Иначе мне придется лечить тебя самой, а это будет очень больно. Чужеродная сэирёку — энергия — в твоем теле хоть и направленная на лечение, будет доставлять нестерпимую боль. Твое физическое тело и духовная энергия с самого рождения были вместе, они взаимодействовали и объединились в одно целое. Болевые рецепторы в мозгу крайне резко реагируют на внедрение посторонней сэирёку. Поэтому ты должна справиться своими силами.
Сноуджей закрыла глаза и сосредоточилась на стопе. Она пыталась представить, как ткани зарастают, приходя в обычное здоровое состояние.

Аанор вытерла капельку крови на пальце. Женщина видела, что Сноуджей не справляется с задачей. Кровь уже перестала идти, но сама рана не зарастала.

— Детка, — Аанор обратилась к девушке. — Помнишь, как вы в детстве с Тонвен играли на заднем дворе, по стене поднимались на крышу? Вас этому тогда научил Лудо. Что он сказал вам тогда?

— Что энергия есть у всего, что нас окружает. И мы должны почувствовать ее. Чтобы ходить по стене, надо ощутить, как энергия стены соприкасается с нашей сэирёку. И на месте этого касания, мы должны ее задержать, заморозить. Так мы сможем ходить даже по потолку.

— Именно. А теперь почувствуй свою рану, прими эту боль. Ощути края раны и пространство между тканью. Чувствуешь, как в твоем внешнем энергетическом покрове возникла небольшая брешь — абсолютно такая же, как эта рана? Из нее выходит ничтожное количество сэирёку, но ты это заметила уже, когда сосредоточилась, верно? Почувствуй энергию всего своего тела. И именно из центра направляй хрэму на место ранения. Ты должна заполнить брешь внутренним здоровым потоком, соединив хрэму и такоби — внешнюю энергию — и наладить их нормальную циркуляцию. После этого ты почувствуешь, как внешний энергетический покров восстановлен. Затем в энергетическом центре создай сгусток — энтаи — направь его на рану. Когда он дойдет до места, ты почувствуешь там излишек сэирёку. В этот же момент ты должна равномерно распределить ее, заполнить ею поврежденные места, постепенно трансформируя в свои здоровые сухожилия и кожный покров.
Сноуджей расслабилась и вспомнила себя в детстве, когда только училась забираться на крыши. Со школьных лет она прекрасно знала анатомию живых созданий. И легко могла представить, как сухожилия растут, а кожный покров восстанавливаться. При этом она старалась прочувствовать каждую новую клеточку, появляющуюся с силой ее сэирёку.

— Ты молодец, быстро схватываешь, — улыбнулась Аанор, когда Сноуджей открыла глаза. — Я так надеялась, что мне не придется вас учить этому. Что там произошло?

— Все как обычно. Банда напала на меня, а твои сыновья…
В комнату вошел Лудо, Бартош и Тонвен.

— С тобой все хорошо? — спросила эльфийка у Сноуджей.

— Да, теперь да, — широко улыбнулась Сноуджей. — Посмотри, рана исчезла, как будто ее и не было! Осталось только синяки исправить на лице.

Аанор одобрительно похлопала девушку по плечу, а затем отошла к старшему сыну, чтобы наложить повязку.

— Что ты веселишься? — сурово обратился Лудо к Сноуджей.

— А чего мне беспокоится? Теперь я умею лечить себя!

— Можешь уже считать себя трупом! Если бы мы не спасли твою задницу, то ты была бы неизвестно где и, вероятно, мертва! — повысил он голос.

— А что я, по-твоему, должна была делать? У меня не было оружия, а их трое!

— У меня тоже не было оружия в руках, но я победил одного и второго! Хотя в этот момент арматура торчала в моем плече.
Сноуджей поджала губы, не зная, что сказать.

— Что ты сделала там? — спросил он ее.

— Ничего! Я уже говорила, что ничего им не сделала.

— Я не о первопричине, хотя к ней я еще вернусь. Знаешь, что ты сделала? Ты сдалась. Ты позволила себя победить. Раньше я думал, что ты смелая и отчаянная. А теперь я вижу, что вместо борьбы за жизнь ты выбрала саркастические подколки и усмешки над своими палачами. Я больше не вижу в тебе жажды жизни. Даже не знаю, стал бы я спасать тебя еще раз.

Сноуджей нервно сглотнула и стукнула по столу.

— Если ты стоял там и считал, что я сдалась, тогда и не нужно было меня спасть! Я заслужила то, что они хотели со мной сделать, ясно тебе? И если бы они убили меня, это было бы справедливо.

— Сноуджей… — попыталась остановить ее Тонвен.

Девушка встала на ноги и приблизилась к Лудо.

— И знай! Во мне достаточно сил, чтобы бороться за свою жизнь! Такой воли хватит и на двоих. Однако я умею нести ответственность за свои действия, и если судьба требует заплатить за проступки, то я не буду убегать от этого, а со всей гордостью приму любое наказание!

— Какой проступок может стоить твоей жизни?! — почти кричал Лудо.

— Я не могу сказать! — процедила сквозь зубы Сноуджей.

— Твоя жизнь дороже! — пыталась убедить ее Тонвен.

— Если я не буду знать, что ты натворила, я не смогу тебя защитить в следующий раз, — уже спокойно сказал Лудо.

— Следующего раза может и не быть, — ответила Сноуджей.

— Нет! — Лудо стукнул по столу. — Я сказал, что должен знать! Мы разберемся с этими бандитами! Чего бы ты им не сделала, они не посмеют и пальцем тебя больше тронуть!

— Поверь, я сделала непростительную вещь, — со стыдом сказала Сноуджей. Девушка почувствовала, как ком снова встал в горле.

— Мы все здесь близкие тебе люди, — заверил ее Бартош. — Неужели ты нам настолько не доверяешь?

— Дело совсем не в недоверии, — ответила за подругу Тонвен. — Просто есть вещи, о которых нельзя рассказывать.

— Я убила их товарища, — выпалила Сноуджей.

Она сказала это отчетливо, но быстро, чтобы не передумать на середине фразы. Все, кроме Тонвен, смотрели на нее изумленно, как будто перед ними стоит совершенно другой человек. Аанор даже перестала забинтовывать плечо Лудо.

— Ты бы удивилась не меньше моего, узнав, скольких негодяев на своем веку убил я, — серьезно и спокойно произнес он. — Нам не повезло родиться в самое ужасное время. Я рад, что ты осознаешь свой поступок, что ты уважаешь чужую жизнь, какой бы она ни была. Поэтому я думаю, что ты убила его только из самообороны. А в ней нет ничего постыдного, запомни!

Лудо сделал небольшую паузу, а потом продолжил:

— Я не говорю, что ты должна забыть об этом, но ты должна понять, что защищать себя и близких — это нормально. Хотеть жить — это нормально. Если поймешь это, то я буду рад, что среди моих друзей окажется кто-то с таким же обостренным чувством справедливости.

Сноуджей не могла промолвить и слова. Ком сильнее сдавил горло, а глаза предательски намокли. Девушка приблизилась к Лудо и крепко обняла его за шею, а он обхватил ее руками.

— Спасибо, что спас меня, — ответила она через несколько секунд, не отпуская его. — Я хочу быть с вами, друзья, чтобы пройти этот путь вместе. У меня есть, за что бороться в этой жизни. Знаю, до или после смерти мне придется платить за весь ужас, что я совершила или, возможно, еще совершу. Но ради защиты тех, кого люблю, я все равно сделаю это, не отступаясь и не сожалея.