1.
На меня часто сыплются упрёки, мол, почему это я пишу про Шри Япутру, а он про меня и не пишет совсем, как это так?! А я и сам должным образом не знаю и не понимаю, как это так выходит. Спросил только что самого Шри Япутру, но он ничего мне не ответил. Молчит и головой только кивает, как китайский болванчик. Хотя, это и не удивительно. Не эвенк же он, в конце-то концов. А вообще Шри Япутра – хороший. Надо ему будет стену построить, чтобы чувствовал себя, как на родине. Что же касается сыплющихся упрёков, так и хрен с ними. Упрёки – не труха, пусть себе сыплются, не засыплют же. К тому же, я и сам не уверен, что он про меня ничего не пишет. Может быть, как раз наоборот: он и пишет сейчас обо мне, а не я про него. Может быть, я и есть тот самый Шри Япутра, кто знает? В мире так всё запутано…
2.
Читаю тут, намедни, Шри Япутру. «Максимы», из неизданного. А тут он и сам звонит. Поднимаю я, сдуру, трубку. Только поднять успел, а он с ходу меня так и огорошил. Говорит: «Представляешь, я тут неожиданно понял, что алкаши, пьющие на детских площадках, это дети, которых когда-то родители забыли позвать домой…»
Скажу честно, мне сразу стало жутко от только что услышанного и мгновенно осознанного. Ярко представив внутренние бездны этих несчастных людей, которые всё ждут чей-то ласковый голос, а его нет и нет. Давно ждут, уже выросли, а его нет и нет. И они пьют от отчаяния и одиночество, всё ищут кого-то, подобно платоновским андрогинам, чтобы слиться в едином объятии, но всё напрасно: пустота и бессмыслица кругом, тишина и напряжённость вокруг, тоска и безысходность окрест, и никого нет.
Не знаю, чтобы я делал на их месте, наверное, то же самое, если и ещё того не хуже.
Гад этот Шри Япутра, такие вопросы поднимает. Пойду-ка я в песочницу к этим несчастным, может быть, утешу как-нибудь…
3.
Шри Япутра любил ходить на променад, таким образом, он совершал свой моцион. Правда, он и слов-то таких не знал, но это дела не меняет. Всё в мире этом постоянно и неподвижно, как постамент у памятника: памятники меняются, а постаменты остаются, ибо вечны они и несуетливы. И вот однажды, в одну из таких прогулок, Шри Япутра встретился со своим отражением в витрине. Но, как-то неудачно встретился. Всё вышло так, что он странным образом остался в витрине, а дальше пошло бродить по свету его отражение. Оно, устав от витринных стёкол и глазеющих в них прохожих, начало куролесить и безобразничать. Освободившись от рокового безмолвия, стало нести такую ахинею, что хоть святых выноси. А их и не вынести никак, тяжелы и габаритны, да, и попробуй ещё, найди теперь. Совсем поизвились они в дикой, да и не очень дикой, культурной, так сказать, природе. Впрочем, культурная среда, зачастую, гораздо более яростна и необузданная, чем просто мирно дикая. Ведь, в дикой захотел есть или размножаться, так и поступаешь, а в культурной и сыт давно, и натрахался уже вволю, а всё равно жрёшь и сношаешься, и так и до смерти. Поэтому хорошо, что Шри Япутра в витрине остался, не то сожрали бы, или того хуже, отпёрли бы на позор грядущим поколениям и векам. А с отражением попробуй это сделать, захочешь, а и не получится: бесплотное же оно, нематериальное и весьма юркое.
4.
Сегодня, впрочем, как и вчера, была среда. Судя по прогнозам, будет она и завтра. Все Шри Япутры в мире в недоумении. И я тоже в недоумении, так как солидарность, соразмерность и сочувствие – моё втрое имя.