37.
Ах, независимость поэта,
Меня простите, не приснилась
Под заунывный скрип колёс,
Как будто некто отпевает
Скрипучим гласом и трясётся
От гнусной пакости своей…
Как мне тут видится в коляске,
Хоть слово, может быть, неважно,
Но вещь, по сути, хороша.
И только с мужеством, упорством
Да с верной помощью терпенья
В конце концов её добьюсь.
И будет так, хотя не скоро,
Хоть испугались наш Тиверий
И верный раб его, Сеян:
Один и рад ко мне придраться,
Другой, запутавшись в доносах,
Свалить по-детски на меня
Свою ответственность пред троном
И, равносильно, перед небом,
Что европейская молва,
Увидев образ мыслей графа,
Его от трусости очистив,
Как будто с платья сдунув пыль,
Вдаваться в истину не станет
И торопливо всем объявит,
Что виноват во всём поэт.
«Проникся вредными словами,
Связался с лицами разврата,
Что стали пагубно влиять
На славном поприще искусства,
На ниве сей литературы,
Не то чтоб подданных учить,
Как должно к трону относиться
С благоговейным уваженьем,
Но к бунту смердов призывать.
Знать, для спасения таланта
Юнца мы вышлем из Одессы
И под родительский контроль –
В деревне, может, поумнеет
И там, засим, угомонится,
Поскольку не с кем воевать...» –
Так генералу Воронцову
Писал с тоской граф Нессельроде,
А я в Одессе доживал
Свои последние денёчки
И по-мальчишески не думал,
Какая будет тут гроза...
…«Придёт ли час моей свободы?» –
Просил у моря, ждал погоды
И звал ветрила кораблей.
Но не пришлось, с волнами споря,
Мне бороздить просторы моря –
Не получился мой побег,
И не случилось мне в Царьграде,
По руководству наших предков,
Свой щит над городом прибить…
Среди степи, пустой стихии
Вздыхать о сумрачной России
Теперь, друзья, осталось мне.
Я не сбежал, не застрелился,
О чём мечтали в Петербурге,
Но с Бельветриль был разлучён
(«Наш бедный Пушкин застрелился!» –
Молва гремела в Петербурге,
Но опроверг мой конфидент –
В письме подробно отписалась
Княгиня Вера, мой рачитель,
Пред мужем Вяземским своим).
Елизавета расставаясь,
Когда всё спешно приключилось,
Мне подарила талисман,
Я был отправлен за пределы
Одессы тёплой и желанной...
…Сейчас в слезах смотрел назад.
Я там страдал, соратник музы,
И там любил, впервые в жизни,
И сердце там же схоронил...
Где я теперь? В степи, в коляске
Сидел и ехал в неизвестность,
От неизвестности бежав.
Бежал ли я? Меня сослали...
Пора ли мне остепениться,
Иль жизнь моя пройдёт в бегах –
Иначе, в ссылках по России,
Листом, оторванным от ветки, –
Перекроить свою судьбу?
Кто я? Поэт. Поэт мятежный,
Кто в двадцать пять стрясает троны
И учит мудрости людей;
Кто всю историю России
В своих нечаянных твореньях
Уже стремится изложить?
Нет, путник в горестной пустыне,
Нежданно молнией сражённый –
Сражённый страхами царя...
Мне грустно этот мир оставить.
Но чем свой жребий мне прославить,
Когда пишу не для похвал?
Ведь я живу? Иль существую,
Как сей ковыль в степи бескрайней,
Как облака над головой?
Живу в стихах. Живу стихами,
Чтоб чувства выразить со смыслом,
Словам эмоции придать,
Увлечь читателя виденьем,
Что создал я воображеньем
И образ мысли отразил.
Затмилось всё? О нет, открылось,
Как горизонт – итог исканий,
Где я желанием томим,
Одним желанием покоя,
Чтоб прекратить судьбу изгоя
И обрести свою семью,
Где в час желанного моленья
Во тьме, в минуту устремленья
Могли бы встретиться с тобой...
Когда порой закрою вежды,
Ко мне слетаются надежды,
Тревожа сердце иногда.
Хоть жизнью ярко упиваюсь,
Её ничтожность разумею
И мало к ней привязан я...
Но надо жить и не ломаться,
Как будто сделан из железа,
Не прогибаться, словно раб,
Но продолжать творить и думать,
Как мне одним стихотвореньем
Сердца и души изменить?
Как мне остаться человеком?
Как не отдаться сладострастью,
Но лишь таланту своему?