Глава 2.12. Ты не израненная птица...
Все произошедшее казалось Ирине неправдоподобным, каким-то безжизненным. Ей почему-то было стыдно перед судьей, оттого что во время заседания Сергей вел себя так, как будто ее, Ирины, вообще не было в зале. «Неужели нельзя оформить развод цивилизованно и продолжать нормальное общение после развода? Зачем так жестоко вести себя, ведь я не виновата в том, что у него так сложилась со мной семейная жизнь!»
Она не спеша вышла из здания, села в свою машину, закрыла глаза и тут же почувствовала опустошение, одиночество и боль во всем теле.
«– Вот и все! Теперь ты не замужем, теперь ты одна! А он, все же любил тебя все эти годы так, как тогда, когда вы только познакомились?
– Зачем мне сейчас ответ на этот вопрос? Мы встречались не долго, я была счастлива, думала о нем каждую минуту своей жизни. Позже я попросила Павлика познакомиться с Сережей, или нет, это Павлик предложил, но в связи с болезнью Петра так и не сказал мне своего мнения. Да, даже если бы и сказал, было уже поздно, так как сразу после отъезда Павлика Сергей сделал мне предложение стать его женой, и я, сломя голову, кинулась в этот омут, не думая ни о чем, и ничего не видя вокруг себя.
– А ведь папа до конца жизни так и не нашел с Сережей взаимопонимания, и за все время вашей семейной жизни, в квартире мамы и папы Сережа бывал только в день рождения кого-то из них. Только в день рождения! Даже дети, которых Олег Иванович и Елизаветы Петровна полюбили, как собственных внуков, не сблизили Сергея с родителями.
– Я ничего и никого не видела вокруг себя, кроме Сережи, и не замечала, что он никогда не был ответственным человеком по отношению к семье и родным. Даже про день рождения Татьяны Николаевны я напоминала ему накануне, и если бы не эти напоминания, он бы сам, возможно, и не вспомнил, а ведь она заменила ему мать!
– Нет, это не совсем так! Благодаря его стараний у тебя сейчас есть Анечка и Ванечка, и про 1 сентября – начало каждого нового учебного года – он помнил всегда!
– Да, наверно я не совсем права, Сережа действительно очень бережно относится к Татьяне Николаевне…»
Прошлое нахлынуло на нее, и она окунулась в него, не имея сил сопротивляться. После того, как дети появились в их семье, Ирина некоторое время не работала, затем в дом пригласили няню, а Ирина вновь вернулась на работу. Дети, как и все дети, требовали к себе внимания, постоянного внимания. Ирина страдала от того, что Сережа не помогал ей купать и укладывать малышей спать, не вставал к ним ночью, когда это было необходимо, не уделял им внимания по выходным. С появлением в доме детей, она почувствовала себя одинокой: «Сережа стал все реже и реже быть со мной рядом, но я не хотела искать причину этому!»
Погрузившись в воспоминания Ирина продолжила дискуссию со своим вторым Я.
– А зачем все это вспоминать, кому нужны теперь эти бусы, которые я перебираю по бусинке в своих руках? Я любила Сережу и была счастлива с ним! Я стала матерью, разве это не счастье?! Я стала матерью, пусть и той, которая не рожала этих малышей, и вряд ли я бы согласилась на этот поступок, если бы не Сережа, который пообещал мне, что мы возьмем на воспитание не только девочку, но и мальчика. Это он, Сережа, нашел моих двойняшек и торжественно повез меня знакомиться с ними.
Действительно, во всем, что происходило в его жизни, он находил элемент какой-то торжественности. Я так часто говорила себе: он еще не взрослый и самостоятельный мужчина, который совершает поступки и отвечает за них, и он еще не достиг того состояния, когда мужчина в полной мере осознает, как много в жизни его любимой женщины зависит от него самого.
– А ты думаешь, такой период в жизни Сережи все же наступит?
– Не знаю, время покажет, и сегодня я должна признаться себе только в одном: он не любит меня и разговор о собственном ребенке это лишь повод для развода.
– А ты сейчас, здесь, после развода, после того, как прошел почти год, как вы расстались, все еще любишь его?
– Не знаю, пока не знаю, но права мама, чем быстрее мы расстанемся, тем будет лучше.
И вновь она почувствовала боль в груди, и тихо сказала:
– Держись, не тоскуй, ведь главное, чтобы болезнь не вернулась, чтобы мама жила долго-долго, чтобы дети выросли здоровыми и хорошими. Что-то еще я должна сказать, что-то еще, но что ЭТО еще? «и Павлика береги…», – вспомнила она слова отца.
– Да, и еще я должна беречь Павлика и желать, чтобы Павлик был счастлив, теперь, когда нет Гали, ведь этого хотел не только папа, но и Галя!
От мыслей ее отвлек неожиданный стук в окно. Стук был таким сильным и требовательным, что Ирина резко открыла дверь и буквально выскочила из машины, тут же почувствовав, что оказалась в объятьях…Павлика. Она почувствовала его сильные руки, которые как крылья огромной птицы накрыли ее от всех бед и всех измен на всем белом свете, а потом она услышала, как он тихо сказал, прижав свой подбородок к ее макушке:
– Ты, не израненная птица, ты самая лучшая на земле женщина и я очень тебя люблю и больше никогда, слышишь, никогда и никому не позволю обидеть тебя!
Они сели в машину, только теперь руль был в крепких руках Павлика. Он уверенно вел машину и не о чем не спрашивал Ирину. Подъехав к дому на Белорусской, они вошли в подъезд и вместе поднялись в восьмой этаж.
Павлик положил руки на плечи Ирины, помогая ей снять пиджак, но вдруг резко повернул к себе и начал быстро целовать ее лицо, волосы и вновь лицо. Больше всего он боялся, что Ирина оттолкнет его и скажет: «Павлик, ты опять за прошлое», – но тут же почувствовал, что руки Ирины тоже обнимают его, а потом услышал ее слова:
– Павлик, я хочу, чтобы мы были вместе…
– Ира, это правда? Ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе?
-Да, я хочу, чтобы мы были вместе, потому что ты, настоящий, ты…, – но он не дал ей договорить. Его губы не дали ей договорить. Он поцеловал эту женщину, не веря, что все это наяву. Любовь, которую он столько лет оберегал в своем сердце, наконец, нашла взаимность: они будут вместе и только вместе. Павлик взял Ирину на руки и отнес в гостиную…
***
Рано утром он открыл глаза и увидел на кровати рядом с собой любимую женщину. Она спала, и он мог внимательно разглядеть ее всю. У нее были длинные ноги, пожалуй, очень длинные для ее роста, и темные локоны до плеч, которые на солнце отливали золотистым цветом. На ней были надеты маленькие кружевные, шоколадного цвета, трусики и такая же маленькая, правильно сказать коротенькая, чуть ниже талии, шоколадная сорочка, тоже вся в кружевах. Сорочка была сделана из атласного шифона с бретельками, переходящими в красивый бюстгальтер. Левую часть бюстгальтера продолжала широкая лента, которая превращалась в волан, напоминающий короткий рукав, в то время как правая часть представляла очень открытую чашечку, благодаря чему Павлик видел красивую женскую грудь и бархатистую кожу Ирины.
Он не мог только смотреть на эту женщину и погладил ее обнаженное плечо. Ирина тут же открыла глаза и сказала:
– Хочу кофе!
– Только после того, как я тебя поцелую.
Не успел он закончить свои слова, как Ирина повернулась к нему, посмотрела на него своими огромными глазами и нежно коснулась своими губами его губ. Он обнял ее, поцеловал, и они окунулись в счастливое состояние обладания друг другом.
Продолжение в "Человеческая история. Экология любви".
http://www.proza.ru/2016/08/05/1309