Глава 13 - Девочка в пылающем доме

               
    - Кто ты, парень? – проговорил с трудом мужчина, распростёршись на полу, неловко сплёвывая кровь на курчавую чёрную бороду, - На кого ты работаешь?
    Он пытался пошевелиться, но не смог этого сделать, так как я всадил ему в грудь две пули 44-го калибра из своего кольта “Анаконда”. Он выругался. Крупный калибр оставил сквозные дыры в его лёгких, ему оставалось недолго. Его мутные глаза пытливо вглядывались в моё лицо, когда я присел над ним, разрядил барабан своего пистолета, выбросил гильзы, и стал заполнять его новыми патронами.
    - Я хочу знать, кто ты? Как тебе удалось в одиночку перебить всех моих ребят?.. Двадцать лет я варился в этом дерьме, и ни разу не кинул никого из своих партнёров… я делал честный бизнес… мой товар всегда был хорошего качества… kurwa mac!.. – он вновь сплюнул кровь, сыпля проклятьями во все стороны, - Как же погано умирать… не думал, что задницу папаши Анджея утащит в ад такой малец!.. ответь же, чёрт тебя возьми, кто ты такой? Я хочу знать, кого последнего пред смертью я вижу…
      Я приставил дуло пистолета к его лбу. “Я мусорщик”. – Проговорил я и спустил курок. Прозвучал грубый оглушительный хлопок. Пуля раздробила мозги, раскрошила заднюю стенку черепа, и остановилась в полу. Голова бородатого мужчины была похожа на расколотый спелый арбуз, окрасившись своими багровыми ошмётками зелёный ковёр.
    Мне нравился грубый рык моего револьвера, мне была привычна его жёсткая отдача. Но как долго я шёл к этому. Сколько раз я проклинал его шестидюймовый ствол, его твёрдый ударно-спусковой механизм, его внушительные габариты, за то, что эта проклятая железяка превратила мою правую руку в сплошной синяк. Прошли годы пока я, наконец, не обуздал его лютую мощь, пока я не привык к его неистовому рёву, пока рука  неопытного мальчишки, в конце концов, не стала рукой азартного убийцы. Сейчас я знаю, что только такое оружие предназначалось мне, было необходимо мне, как огонь и вода для стали. Всё что случилось со мной, было необходимо, дабы я стал тем, кем являюсь сейчас. И сейчас я сидел на корточках, всматриваясь в мёртвое лицо и застывшие глаза моей цели. Анджей Вуйчик. Поставщик нескольких видов синтетических наркотиков. Так было написано в его досье. Адрес его загородного дома был там же. А более мне и не нужно было знать.
    Я спрятал пистолет в кобуру, перешагнул чрез несколько тел, и спустился вниз по лестнице на первый этаж. Оказавшись на улице, я посмотрел на звёздное небо, и вдохнул полной грудью ночной воздух. Молодой месяц лукавого поглядывал на меня из-за кроны высоких деревьев, росших вокруг особняка. Было тихо, едва ли лёгкий ветерок невзначай шевелил макушки деревьев. Шестнадцать тел лежали в особняке. Мусор был убран. Теперь предстояло его сжечь.
    Я сходил в гараж, и принёс оттуда пару канистр с бензином. Расплескав горючее по первому этажу, я поджог его. Пламя сверкающими змеями засуетилось по стенам, мебели и гобеленам. Его игривые языки, подобравшись к трупам, жадно лизали одежду и волосы. Многие могут, если верить известной поговорке, бесконечно смотреть на огонь, на его причудливо танцующие опасные вихри, но я не отношусь к их числу. Единственное что заняло моё внимание, так это плотоядная игра языков пламени на коже мертвецов. Как шипящими глотками они поглощали глазные яблоки, обгрызали губы, нос и щёки, в мгновение ока поедали волосы и бороду.
    - Люблю наблюдать за трапезой пламени, вкушающего человеческие тела. – Услышал я игривый детский смешок неподалёку.      Подняв глаза, я увидел, как спускается по лестнице, прыгая со ступеньки на ступеньку, девочка лет десяти-одиннадцати.
    - В этом есть нечто любопытное. – Ответил с удивлением я, пытливо осматривая её, в то время как она спускалась.
    Девочка была худенькой в коротеньком чёрном платьице горничной, имеющем белый воротничок, из-под которого выглядывали тонкие, как побеги молодого деревца, ножки, в белых высоких гетрах и чёрных лакированных башмачках с серебряными пряжками. Тёмные, блестящие как воронье перо, волосы, спадали ровными прядями ниже плеч, ровная чёлка едва касалась широких бровей. Под ней находились чёрные как угольная сажа большие глаза, маленький нос и гармоничный рот, имевший слегка припухшую нижнюю губу. С левой стороны на верхней губе находились три крупинки-родинки, образующих треугольник под наклоном. Кожа её имела то ли смуглый, то ли загорелый оттенок, от чего она была похожа как на еврейку, так и на испанку или мексиканку. Её тонкие руки сжимали длинный сложенный коричневый зонт-трость. Пока я осматривал её, она спрыгнула с последней ступени, ловко прокрутила длинный зонт в руке, и приставила его к своему башмачку, стукнув каблучком. Её детский рот раскрылся в игривом смешке, обнажая белые жемчужины ровных зубов. На какое-то мгновение я залюбовался аккуратностью её наряда, лёгкостью движений и прелестным ротиком, но потом опасливое недоумение взяло верх. Что маленькая девочка делает в полыхающем доме, в котором до этого я убрал весь мусор?
    - Что ты здесь делаешь, маленькая пани? – спросил я.
    Девочка засмеялась, и как-то стыдливо замотала головой, поглядывая на меня. Я по-прежнему вопросительно на неё смотрел.
    - Меня зовут Деметра. А тебя? – наконец произнесла она, жеманно протянув свою хрупкую ручку с длинными тонкими пальчиками.
    - Моё имя Ноэль. – Ответил я, подойдя ближе, и пожав ей руку. В это время пламя побежало по стене, что находилась слева в полутора метре от нас, и перебросилось на широкую картину в массивной деревянной раме. – Нам лучше уходить из этого горящего дома, Деметра.
    - Не порть знакомство, Ноэль, - капризно отдёрнув руку, надула губы девочка, - там, откуда я родом, огнём пылают небеса, а пепел сыплется с них, как снег в здешнюю холодную пору года. Послушай меня, ты умеешь играть в шахматы? - не по годам серьёзно проговорила она, - Если нет, то самое время научиться. Вскоре ты отправишься в логово змей, и партия перейдёт в следующую активную фазу. Кое-кто уже присвоил тебе звание определённой фигуры, не учитывая её перманентный характер. Похоже, что мы оба будем заинтересованы в изменении концепции шахматной доски. – Девочка остановилась, и, глубоко вздохнув, задумчиво подняла глаза на горящую картину на стене. С полминуты она смотрела на резвящееся пламя, а затем перевела взгляд на меня. – Твоё наивное недоумение умиляет… - засмеялась она.
     В это мгновение с треском и грохотом со стены обрушилась габаритная пылающая картина в деревянной раме. Я отскочил в сторону, и тут же устремил взгляд на то место, где должна была находиться темноволосая девочка. Но там никого не было. Я поспешил выбраться из горящего особняка, пока ещё имел такую возможность. Возвращаясь домой, я размышлял о странном знакомстве с девочкой, что назвала себя Деметрой.
    Я занимал однокомнатную квартиру на юге Гданьска. От особняка Вуйчика до моего жилища было около восьми миль, которые я преодолел пешком. По дороге я испытывал ноющую боль в плече, так как один из людей папаши Анджея разрядил свой дробовик в него. Боль это урок, в следующий раз я буду быстрее.
    Оказавшись на своей временной квартире к пяти часам, я разделся и сел пред зеркалом, держа тонкий пинцет в руке. Зажав в зубах рукоять ножа, я принялся выковыривать из своей плоти дробинки, застрявшие внутри моего тела. Занятие было не из приятных, но я знал, что к следующей ночи раны уже затянуться. Обработав раны, я, быть может, в сотый раз, стал всматриваться в борозды чёрных шрамов, что образовывали как будто символ с множеством деталей и частей находящийся на левой груди. В этом сплетении символов проступали новые черты, новые фрагменты. Эти путы шрамов, эта печать стала проступать после первой трансформации шесть с лишним лет назад.
    Зачеркнув в лунном календаре, который висел на стене, ещё один день, я пошёл на кухню. Открыв холодильник, я достал из него пятилитровый бидон. Поставив его на стол, я наполнил до краёв стакан его багровым содержимым. Аромат крови приятно защекотал ноздри, во рту начала выделяться слюна. Мне вспомнилось, как когда-то было до тошноты противно обонять эту багровую жидкость, как этот кисло-солёный привкус, оставаясь на губах, изводил своим присутствием. Прошло шесть с половиной лет, с тех пор как я стал питаться кровью. Целая жизнь была прожита мною за эти годы, другая жизнь. Теперь в её букете выделяются различные ноты, различные оттенки вкуса плоти тех людей, в чьих венах, в чьих телах она бежала раньше. Эти оттенки вкуса могут быть более приятны или менее приятны, в зависимости от того какой образ жизни вёл человек предоставивший свою кровь, каково его физическое и психическое здоровье, каков его интеллектуальный уровень. Все эти мелочи принципиально важны, если дело идёт о качестве крови, а не о её количестве. Представители высших каст декаров чрезвычайно щепетильны в этом вопросе, и со временем я стал понимать, почему так. Иногда я с жадным вожделением мечтал о чистой крови испитой лишь с одного человека, о крови не смешанной с другой, о крови, не утратившей свой первозданный аромат. Но я бы не смог уподобиться декарам, ведь зверю неведомо пресыщение. Мой голод не стоит развращать, не стоит поощрять, не стоит пробуждать.
     Спрятав бидон в холодильник, я отпил пол стакана. Затем я прошёл в комнату, и прилёг на кровать, держа стакан в руке. Сквозь закрытые шторы пробивались первые лучи рассвета. Я допил содержимое стакана, и поставил его на пол. Закрыв глаза, я ощутил, как дремота мягко сползает на меня.