"Русская тройка"
Вчера была особенно приятная погода.
Конец ноября, а "Бабье лето" решило еще раз вернуться в Нью-Йорк.
В музее изобразительных искусств проводился показ картин из
"Эрмитажа" и"Третьяковской галереи". Такой замечательный
экскурс в наше прошлое. Ностальгия, как её ни
пытаемся скрыть от посторонних, но от себя вряд ли
удается кому-либо. Снова встретился с теми же
ощущениями, с которыми были у меня во время
прошлых посещений "Эрмитажа" и "Третьяковки".
Но сегодня я не мог оторвать взгляд от картины "Русская тройка".
Её почему-то не осталось в памяти, или я не видел её ранее.
До боли и шума в голове я вспомнил стужу 1942 года.
После первого ранения в голову и излечения
попал в запасной полк. Полк был расквартирован в
селе Дергачи, станция Алтата Южно-Уральской ж. д.
В один из дней мне выпало быть офицером связи.
Штаб дивизии дислоцировался в г. Пугачев.
Приказано доставить в штаб пакет. Село Дергачи и
г. Пугачев связывала степная без покрытия дорога.
В летнее время 30-35 километров преодолеть без проблем.
А зимой.... Резвая лошадь, запряженная в обычную кошовку,
в моём распоряжении. Три обоймы и карабин.Тулуп поверх шинели,
и в путь. Незаметно прошли первые два-три часа, как стало заметать
дорогу. Мела поземка.
Вдруг лошадь понеслась галопом вскачь, абсолютно не слушаясь вожжей.
Сразу прилично струхнул, не понял в чём дело. Оглянувшись, увидел эскорт
из шести волков, нас разделяло 30-40 шагов, мчавшихся по обе
стороны дороги, не отставая и не приближаясь. Несколько мгновений и
оторопь прошла.
Закрепил вожжи за передок, а сам улёгся ногами вперед в кошовку.
Патрон - в патронник. А охотничьи побасёнки и рассказы о волчьих
повадках вспомнились сразу.
Фронтовая закалка не дала мне упасть духом и запаниковать.
Стрелять так и не решился. Промах или раненный волк, в стае это
очень опасно.
Так продолжалось более получаса, а может, чуть больше или меньше.
И вдруг страшный треск, и лошадь остановилась как вкопанная.
Мы оказались внутри огороженного загона и саманной халупки табунщика.
Волки замерли в отдалении. Наступила темнота, и светящиеся волчьи глаза
исчезли во мгле.
Старик, табунщик, то ли казах, то ли калмык, я так и не понял.
Хозяин был полон радушия и гостеприимства. Успокоил лошадь и накрыл
попоной, принял меня на ночлег. Сторожевые собаки улеглись под кошовкой.
К рассвету позёмка утихла. Накормив и напоив лошадь и меня, показав
ориентиры, пожелал счастливой дороги. К вечеру второго дня добрался
к цели, обратную дорогу совершил в объезд на попутных товарняках.
Комдив решил больше мою судьбу не испытывать.
"Русская тройка" всколыхнула мою память.
Семен Бруштин
________________________________________