Не то чтобы я жаловался, но света стало мало. Писать очень трудно, да и железы сильно слезятся от дыма масляного светильника. Я изучал труды историков и астрономов древности, и знаю, что мы погружаемся во мрак. Когда-то красный гигант в центре нашей системы вырос достаточно, чтобы на нашей планетке зародилась жизнь. Но с тех пор он не прекращал расти и багроветь. Наше светило — старик, как и все мы. В душе мы уже готовы уйти на покой.
Наша небольшая планетка находится на самом краю нашей звёздной системы. На краю — звучит очень иронично, учитывая обстоятельства.
Как будто этого мало, мы (я, мой народ, наша планета, наша звёздная система, наша галактика) находимся на самом краю вселенной и продолжаем удаляться от её центра. Когда наша сторона планеты направлена прочь от звезды, мы видим чёткую грань между фронтом звёздных систем — наших соседок по галактике — и пустотой. Именно поэтому очень иронично, что мы находимся не только на краю вселенной, но и на краю нашей звёздной системы.
Наша планета очень бедна ресурсами. Мы лишь недавно открыли секрет космических полётов. Все соединения, способные пригодиться в постройке космических кораблей, были извлечены и использованы. Мы отправили огромное число собратьев искать новый дом. Мы потратили все ресурсы, но их не хватило, чтобы улетели все. И до сих пор никто не вернулся.
Что же, настало время отложить свою книгу и идти в лес. Нужно добыть дерево, чтобы починить повозки. Скоро должно наступить долгое холодное время, настолько долгое, что мы не сможем выжить в этом полушарии. Нужно переселяться. И вернуться обратно, когда здесь снова будет тепло, а там — холодно. Спустя много сороков оборотов вокруг своей оси, наша планета окажется как раз в самой крайней точке нашей системы, в самой крайней точке галактики, в самой крайней точке вселенной.
Зачем мы продолжаем бороться за жизнь? За нами никто не прилетит, а сами мы улететь тоже не можем. К чему нам знания предков, созданные трудом сороками сороков поколений, если они погибнут на этой никому не нужной планетке? Эта планета совершит ещё сорок или два-сорок оборотов вокруг звезды, прежде чем на ней окончательно исчезнет жизнь, а потом красный гигант превратится в белого карлика, но никто из нас не доживёт до этого.
Я не знаю, какое упрямство движет нами, не знаю, зачем я пишу эти столбики глифов, ведь некому будет прочесть их. Возможно, это всё — лишь монумент для нас, умирающих первопроходцев на самом краю вселенной. Это глупо, но мне, как и предкам, так хочется надеяться, что, умерев, я попаду в центр вселенной, где под ласковым розовым небом найду покой и счастье.