34.
Да, было, было это время,
Когда дышалось полной грудью
И восхищалось каждым днём.
Ко мне в Одессе относились
Тепло и мягко, с уваженьем
И тем покоили мой дух...
В один из первых дней случилось
Мне посетить из любопытства
Градоначальника лицей,
Где в полумраке коридоров
В душе французу поклонился
По-русски, Дюку Ришелье.
«Как всё тут мне напоминает, –
Перешагнув порог лицея,
Заметил я, – родной Лицей!»
Но было явное отличье,
Когда интриги и доносы,
И даже грубый шпионаж
Стояли главной дисциплиной
В стенах такого заведенья,
Что стало мне не по себе...
Я было чуть не задохнулся
Уже хотел лицей покинуть,
Вздохнуть свободно во дворе,
Как вдруг воспитанника встретил –
Читал мои стихотворенья,
Средь них – «Руслана и Людмилу»,
И мне, как автору, – восторг!
Я наклонился над мальчишкой
И попросил дать в руки книгу:
«Охота Вам читать сей вздор?» –
Ему заметил я шутливо
И улыбнулся, есть надежда:
Ещё поднимутся ростки...
А так нигде я не бываю.
Зачем впустую тратить время?
Но стал в театре пропадать.
Здесь шли с особенным успехом
Спектакли итальянской сцены –
Тогда был оперы триумф.
Как сложит крылья вечер синий,
Спешу в театр поскорее:
Дают Россини, он – Орфей,
Европы баловень весёлый
(Хотя знаком, он вечно новый),
Его мелодии кипят –
Они текут рекой степенной,
Они горят огнём могучим, –
Порой шипучи, как вино,
Порой нежны, как поцелуи;
Звучат прекрасные аккорды
Обычных нот do-re-mi-sol.
И темы оперных либретто
Тогда в умах перекликались
С открытой греческой борьбой
За новый катарсис эпохи,
За настоящее народа,
Зв память дедов и отцов...
И улыбнётся ли свобода
Всему российскому народу?
Придёт российский Прометей?
Вот пал в борьбе к ногам французов
Оплот надежд, Мадрид мятежный,
Затем Риэго был пленён
(Царь вскрыв письмо Шатобриана,
Сказал сидевшим генералам:
«Риэго, наконец, пленён!»
Тут все ответили молчаньем,
Как восковые изваянья,
Тотчас потупивши глаза.
И только лишь один воскликнул
С подобострастием прислуги:
«Какая радостная весть!»
Великодушие разбилось,
И репутация подмокла –
Так отличился Воронцов.)
Жестоко Австрия разбила
Восстанье смелых итальянцев:
Здесь пал Неаполь, там – Пьемонт,
Разбилось в прах восстанье греков,
И разбежались леониды,
Подобно зайцам, бедолаги,
Как поднялся турецкий стяг
(Сегодня Турция стремится
Конём троянским обернуться,
Взорвать Европу изнутри)…
Вновь воцарилась деспотия,
Вслед европейские народы
Надели снова кандалы.
(Пришёл в России Аракчеев –
Энтузиаст и реформатор,
И «первый враг бунтовщиков»,
Отец «военных поселений»,
Пустой «муштры» слепой рачитель
И педантичный «временщик».
Но, всё ж, в виду его стараний
Войскам случилось обновленье,
И шведский лев пошёл на мир.
Благодаря заботам графа
В лице военного министра
Россия встала на крыло.
Организовал артиллеристов
И переписку батальонов
Он упростил и сократил,
Материальную основу
Улучшил пред войной заметно
И тем француза победил...
Когда его уже не стало,
И весть о том достигла уха,
Жене с участием писал:
«Об этом я один жалею
В своей отчизне угнетённой,
Поговорить не удалось...
Он всей России притеснитель,
И губернаторов мучитель,
Был государю – друг и брат, –
Сегодня крепко сожалею,
Что написал ту эпиграмму
Рукою гневной молодой.
С высоты назад взирая,
Теперь я с болью понимаю,
Как был к нему несправедлив.
Он был рачителем отчизны,
Без лести предан государству –
По сути, человеком был...)
Случилось это повсеместно:
Зевс не похитит уж Европу –
Её от краха не спасёт.
Завоевания свободы
Сменились вскоре тиранией,
И встал над миром деспотизм.
Переживал я эту смену,
Она ножом разила душу,
И гневно строки я писал:
Свободы сеятель пустынный
Рукою чистой и безвинной
В порабощённые бразды
Бросал живительное семя –
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды.
Паситесь, мирные народы!
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь...
Недвижный стражник на пороге,
Владыка севера в чертоге
Свой взор на строки обратил
И за мои слова о боге –
Слова, не знавшие подвоха –
Меня неволей наградил.
А до того я был свободен,
Как землекоп работал много –
Искал всё новые слова
И представления о мире,
О нас самих и государстве,
О нашем месте под луной.