23.
Друг против друга мы стояли,
В глаза смотрели и молчали,
И каждый думал о своём.
Что за него сказать, не знаю –
Пусть то останется за графом, –
Но я отвечу за себя.
Отвечу сам за эпиграммы,
За вдохновение отвечу –
За чувство искренней любви.
Она с отказом не угасла,
А разгорелась с новой силой;
Лишь смертный час её возьмёт...
Пока ж стояли и сверлили
Друг друга гневными очами –
Один другому уступить
Здесь не хотел, и поединок
Между талантом и тщеславьем
Упал быстрее, чем перо,
Что упадёт из рук поэта,
Чем упадёт вздох Воронцовой...
А нам казалось, что планета
Успела триста раз взорваться
И триста первый раз восстать.
Пред Воронцовым, не красуясь,
Стоял уверенно и твёрдо,
Хотя в плечах был не широк,
Как буква «твёрдо» от Кирилла,
Что сквозь пространства и народы,
К нам из глаголицы пришла.
Итак, я видел пред собою
Глаза участника беседы –
В его глазах не видел трус.
И он подобное не видел
В моих глазах, как не старался:
Я думал вызвать на дуэль.
И граф невольно отшатнулся.
Но прочитал моё желанье
И уголки красивых губ
Сошли на линию разреза –
Он перестал мне улыбаться.
Я видел пред собой черты,
Что были сделаны из камня
Высокомерною рукой.
Смотрел и думал в эту пору,
Спешили мысли друг за другом:
«Пусть ты – не хам, не ретроград,
Не человек отсталых взглядов
И не противник либерала,
Как Николай Тургенев ввёл
В наш обиход живое слово,
Но тут увиделось мгновенно,
Как будто с глаз сошёл туман,
Сама картинка прояснилась,
Что здесь сейчас стоит по форме
Высокий статный карьерист
И негодяй при эполетах,
Какой учить людей собрался,
Как быть полезным для царя
И не гневить напрасно бога,
Да укрощать мгновенья страсти,
Когда своя губа «в пушку;»?!
И здесь цирюльник не поможет,
И не поможет брадобрей,
Чтоб от «пушка;» избавить графа
И сделать вновь его примерным
Пред одураченной страной.
Эй, Воронцов! И сам ты грешен –
Почти открыто ходишь к Ольге
К той генеральше молодой,
Что здесь Нарышкиной считают...
Что за дела?! Ответь, наместник, –
Бросай на бочку свой ответ,
Как говорят контрабандисты,
А с ними здешние корсары,
Встречая весело в порту
Вольнолюбивого поэта.
Поскольку золото вельможи
Перекупить никак не может,
Своей громадой подавить
Пядь обнародованной мысли,
Что родилась в душе поэта
И вышла к действенным умам,
То на себя берётся слово,
И с ним ревниво соглашаюсь,
Чтоб из Одессы мне отбыть...»