Поспели вишни...

Светлана Компаниец
               
      Июнь.  Самое  начало  лета.  На  шуке  (рынке)  появились  черешни,  вишни.  Поспели...  Хорошо  бы  съездить  в  кибуц,  поесть  их  прямо  с  дерева!
 
     Решено:  в  эту  субботу  едем.  Туда  же,  где  были  в  прошлом  году.  На  Голаны,  на  Север.
   
      Погода  стоит  замечательная, - не  жарко,  днем  двадцать  пять – двадцать  шесть...   По   радио  слышу:  температура   ниже  обычного  для  этого  времени  года,  -  на   Голанах   днем   двадцать  два,  в  Хайфе  –  двадцать   четыре…  Прекрасно!  Самый  кайф!  Солнышко  пригреет  и,  как  обычно,  будет  жарко.

   Надеваю   легкие  черные  трикотажные  брюки,  такую  же  блузку,  напяливаю  на  голову  широкополую  (черную!)  шляпу, беру  в  руку  увесистую  сумку, -  по  бабушкиному  принципу:   едешь  на  день, - бери  еды  на  три  дня!  А  нас-то  четверо,  - мало  ли,  что  там  еще  возьмет  Света!  Главное, - чтобы  у  меня  было!  Выхожу  на  улицу.  Правда,  прохладно.  Так  ведь  еще  только  утро!

   По   пустынным   в  этот   ранний   час  улицам   быстро  выезжаем  за  город.  Позади  остались  города – спутники  Хайфы,  Акко, -   и вот  мы  уже  мчимся  по  новому  гладкому  шоссе вдоль  оливковых  и цитрусовых рощ, банановых  плантаций,  яблоневых  и  персиковых  садов,  виноградников…

   И  каждый  раз,  когда  еду  по  этим  разрисованным  и  разлинеенным  дорогам  (в  первые  годы  мои  сыновья  говорили:  как  в  пионерлагере!), - не  перестаю  восторгаться  тем,  что  вижу  по  обеим  сторонам  трассы:  далеко,  до  самого  горизонта,  видны  зеленые  поля,  сады,  рощи,  поселки  и  маленькие  города, -  внизу,  в  долине,  и  на  вершинах  далеких  гор.   И  картины   эти  постоянно  меняются,  как  кадры  в  кино.  Вот  сейчас  слева  высоко  поднимается  голая,  в  россыпи  валунов,  гора  и  по  ней  словно  карабкается  тесно  застроенная  арабская  деревня.  Дома, - то  похожие  на  хижины,  то  на  сказочные  дворцы.  Стрелы  минаретов,  зеленый  купол  мечети...   А  справа,  -  холмы,  холмы, -  библейская картина:  зеленые  сады  и  рощи,  высокие  иглы  кипарисов,  красная  черепица  островерхих  крыш, голубые  глаза озер  в  низинах…  И вдоль  дороги  цветы, цветы…  Олеандр,  бугенвили…

    А  солнышка  не  видно  пока...  Вот  и  Голаны.   Густой   туман   клубами  ползет  низко  по  земле,  обволакивает  поросшие  густым  кустарником  холмы,  ровным  серым  покрывалом  застилает  оставшуюся  позади  долину.

В  числе  первых  паркуемся  на  стоянке. Выползаем  из  машины… Ни  себе  чего!…  Холод-то  какой! Ледяной  ветер  пробирает, кажется,  до  самого  «нутра». Как  в  другой  стране!   Только  что  было  лето,   а  тут – опять  зима.  Собираем  в  машине  все, чем  можно  укрыться:  плед, скатерть,  большое  полотенце…  Хорошо,  хоть  это  нашлось!  Тешим  себя  надеждой:  вот  выглянет  солнышко  и  станет  тепло…
 
     Но  не  возвращаться  же  назад! Больше  ста  километров  проехали! И  кассы  еще  закрыты. Рассчитано на  «ватиков»,  старожилов, что начнут  прибывать  часам  к  десяти-одиннадцати.   Это   наш  брат  приезжает  раньше  всех,   к  открытию:  слышится  пока  только  русская  речь…

      Дрожим  от  холода,  но  терпеливо  ждем.  Поскорее  бы  уже  спрятаться  в  гущу  деревьев!  Уж  там-то  теплее…

      Молодые   парни  и   девчата  за  окошками  касс   пьют  кофе  (горячий!),  болтают, смеются. А  мы мерзнем…  И  мерзнут  с  мамашами  полураздетые  карапузы  в  колясках,  кутается  во  что  придется  детвора  в  шортах  и  футболках…  Все  беспечно  рассчитывали  на  лето…

      Ну,  все…  Наконец  мы  в  саду,  под  вишнями.  И,  правда,  тут  теплее.  Может, от  одного  вида  темных сочных  ягод,  густо  усыпавших  ветви  деревьев.  Нежная  мякоть  тает  во  рту…
   
      Значит,  так:  быстро   набираем  по  две  коробки  (их  нам  вручили  при  входе),  по  ходу  едим,  сколько  успеем,  и  бегом  к  машине,  домой!    Как  было  прошлым  летом, - не  получится.

      А  прошлым  летом  погода  была!...   Наелись  и  нагулялись  вдоволь.  И  только  когда  разомлевшие  от  жары,  усталые  и  сытые  вишней  по  самое  «не  хочу»,  с  полными  коробками  ягод  уже  шли  к  машине,  я  спросила,   -  уже  даже  не  из  интереса,  а  так,  между  прочим:

-   Что  это  за  шум  все  время  слышен?  Как  будто  гром  далеко?  И  трещит  что-то?  Где-то  стройка?

    Внук  удивленно  посмотрел  на  меня:

-  Бабушка!  Ты  что,  не  слышишь?  Это  же  стреляют!

-  Как  стреляют?  Где?!

-  В  Сирии!

-  Как  в  Сирии?...  –   и  я  застыла,  как  вкопанная.

   Конечно,  в  Сирии!  Как  я  раньше  не  поняла?  Мы  же  рядом,  в  каких-то  пяти-семи  километрах.  Кибуц-то  приграничный!  Совсем  забыла,  куда  приехали…
 
-  Поехали   уже  быстрей!  Я  не  могу  уже  их  слышать! – внук  закрыл  уши  руками.

-  А  вы  знали,  и  ничего  не  сказали! – обратилась  я  к  сыну.

-  А  что  говорить?  Я  думал,  ты  знаешь…

-  И  все  знают,  и…  едут  сюда!

-  И  знают,  и  едут.  А  чего  бояться?

-  Но  все  же  с  маленькими  детьми,  с  колясками!  А  там…  стреляют!

-  Ну,  не  здесь  же  стреляют!  Это  далеко.

-  Но  так  слышно…  И  опасно…

-  Не  опасней,  чем  везде, - сказал  сын. – Привыкли  уже…

   Привыкли… Мы  шли  мимо зеленых  тенистых  беседок  из  живых  ветвей  тутовых  деревьев,  мимо  столиков   под   большими  голубыми  зонтиками,  мимо  гамаков,  натянутых  между  стволами  молодых  яблонь,  -  везде  сидели, лежали,  качались  в  гамаках  дети  и  взрослые,  семьями  и  большими  компаниями,  ели  и  пили  кофе,  шутили  и  смеялись…

   Не  думаю,  что  все  они  так  были  беспечны.   Но  жизнь  требовала  свое,  -  рядом  были  дети,  и  они  должны  были  радоваться,  а  не  бояться.
 
    Из  окна  машины  я  снова  видела  на  горизонте  серые ,  низко  стелющиеся  клубы,  которые  рано  утром  приняла  за  туман. Теперь  я  знала, что это  были  клубы  дыма, - дыма  от  пожарищ  по  ту  сторону  границы…

    …Сегодня   было  тихо.   Только  шумел  ветер,  -  холодный,   северный,  -  погромыхивал в  темных  облаках  на  горизонте  гром,  а  над  нами,  как  бы  из  «ничего», - почти  из  ясного  неба, - уже  начинал  накрапывать  дождик.
 
    Впереди   меня  на   четырех  ногах   бежал  клетчатый  плед,  из   которого  торчали  две  головы,  руки  мои  прижимали  к  груди    коробки  с  вишнями,  за  плечами  холодным  парусом  вздымалась  скатерть…  И  уже  нетерпеливо  сигналил  из  машины  сын…
 
      И  до  сих  пор  не  покидает  мысль:   как   же  все  близко  и  зыбко  в  этом  мире!  Мир  и  война,  радость  и  страдания...