О Вильнюс, мой город, я люблю тебя! — говорилось в записке, что лежала на подушке в моей квартире, в которую больше никто не придет.
И куда уже не вернусь я.
В последние два года жизнь как-то подозрительно наладилась. Работу я нашла с гибким графиком и приличной оплатой, так что хватало на все мои причудливые покупки: масляные краски, гуашь, акварель, хна, карандаши, кисти, альбомы, блокноты и просто безделушки. А старые школьные и дворовые друзья, с которыми, как я думала, точно никогда не встречусь, оказалось, живут в соседних домах или приезжают на работу поблизости. Начала путешествовать: пять городов в разных странах.
Вот вчера стало понятно почему. Выяснилось, что у меня совсем недавно произошло какое-то нарушение в генах. Жить мне неделю, сказали они, но я-то чувствую, что это мои последние вечер и ночь. Разумеется, друзьям и коллегам ничего не сказала, лишь наврала что опять уезжаю, и не важно, что осенью. Поэтому туда не явятся ещё несколько месяцев.
Я сидела в кафе, заказав кофе с лимоном и пирожное и рассматривала странные карманные часы, подаренные мне судьбой. Лет так в шесть они свалились мне в руки, когда я гуляла по утреннему городу.
«Пусть помираю, а вещь-то жалко, и не только их, — подумала я и посмотрела на серебряный браслет с вставками из бирюзы, улыбаясь воспоминаниям. — Тоже со мной почти все жизнь. Лет вроде с девяти, он мне ещё тогда большой был».
— Что же делать? — тоскливо вопрошала я, поднимая глаза к небу.
Вдруг задул мой любимый западный ветер и что-то прогудел у уха. Голова опустела, ноги сами встали и чуть ли не побежали по улице Диджои к Нерису.
Шла и, как будто оказалась в городе впервые, смотрела во все глаза, а на конце улицы сняла браслет и подбросила его вверх. И он загорелся. Так ярко засветился, что пришлось закрыть глаза. А открыв, увидела парящего феникса из голубоватого пламени. Его крылья и хвост были как языки костра, соколиный клюв будто сделан из стали, а глаза — из какого черного блестящего камня.
Он глядел на меня, и я махнула рукой в сторону улиц. Дескать, лети, весь мир и весь город твой! И счастливая пошла дальше. Мое отражение улыбалось, как наивная дурочка, ну и я наверно тоже.
Даже не заметила, как подошла к реке, к моему любимому мосту. С ним я встретила множество рассветов и закатов, и тут впервые почувствовала западный ветер. Он дул одним весеннем днем, а мне тогда было одиннадцать. Я тогда очень расстроилась из-за оценок в школе, теперь смешно вспоминать.
«В жизни надо делать только те вещи, от воспоминаний которых нету чувства потерянного времени», — так вроде сказал мне один старик на этом же мосту, кстати.
И я удивленно уставилась на мостовую, стоя у перил.
Внизу, помимо мостовой, была река, похожая на поверхность железного льда. В голове промелькнула странная мысль, и я достала часы и со всего маха бросила их в воду под собой. Коснувшись поверхности железного льда, стекло раскололось, и из застывших над водой часов потекло время. Оно начало смешиваться с бурными водами реки, пока они не стали и тем, и другим. Я рассмеялась, подумав: «Ну и подарочек напоследок — река времени».
***
Она хохотала одна на мосту, перекинутому через реку времени между вечером и ночью. Изумрудные слезы текли из серых глаз и, падая, обращались в настоящие небольшие изумруды. Многие упали в воду, а остальные на утро найдут спешащие прохожие и удивятся: «Откуда бы? Как? Ну и повезло!».
А она развернулась и пошла прочь. И только перешагнув грань между мостом и улицей, исчезла, оставив свои безумные подарки. Уходя навсегда, она улыбалась. Тоже чуть безумно.
Вильнюс — столица Литвы.