(из книги А. Квитка "Две повести")
«Мне стало страшно жаль эту трудно живущую женщину. Она как-то сосредоточилась на себе, на своей славе – и еле живёт другим…Бедная женщина, раздавленная славой…» – эти слова, уже в России, об Анне Ахматовой говорит Корней Чуковский («Дневник Чуковского», 1901-1929).
А вы говорите: славы много не бывает. Ещё как бывает!
Для Марины Цветаевой эти слова тоже подойдут. Не хорошие и не плохие слова записал Корней Иванович – он просто изложил свой взгляд на знаменитую поэтессу. Имеет право: он лично с ней общался, писал хвалебные статьи о её творчестве, будучи литературным критиком. У меня нет сомнений в искренности его дневниковых записей.
«Дурёхой» (всё-таки ласковое слово подобрал Василий Яновский, что бы там ни говорили поклонники Марины Цветаевой – А.К.) я прозвал её за совершенное неумение прислушиваться к голосу собеседника. В своих речах – упрямых, ходульных, многословных – она как неопытный велосипедист, катила стремглав по прямой или выделывала отчаянные восьмёрки, совсем не владея рулём и тормозами.
Разговаривать, то есть обмениваться мыслями, с ней было почти невозможно».
Ничего не имею против женщин в литературе вообще. Никого не осуждаю. Кто я такой? Пусть себе умничают. Однако, должен сказать им и их поклонникам, что задавленность славой уродует самых красивых и умных из них. Но по инерции они ещё долго раскачиваются в гамаке былой славы, а оваций давно уж нет, остались только жидкие аплодисменты. И никто им не скажет (а сами они не заметят), что рядом поднялись конкуренты – новые соискатели славы, и что громкие звуки фанфар и тихий шелест гонораров звучат уже для других героев.
Откуда я об этом знаю? Насмотрелся, наслушался, набегался в аптеку…за валерьянкой. Опыт жизни – его ведь не пропьёшь.
Послушаем ещё немного Василия Яновского, мало известного писателя-эмигранта. Он видел и слышал этих гениальных поэтов и поэтесс, сходивших с ума от собственной, не всеми признанной гениальности.
«Он (вундеркинд лет пятнадцати, сын Цветаевой - А.К.) вёл себя с наглостью заведомого гения, вмешивался в любой разговор старших и высказывался довольно развязно о любых предметах, чувствуя себя авторитетом и в живописи раннего Ренессанса и в философии Соловьёва. Какую бы ахинею он ни нёс, всё равно мать внимала с любовью и одобрением…».
Эх, Василий Семёнович (это я к Яновскому)! Видел и слышал я в жизни таких молодых гениев, несущих ахинею, и таких мамаш – дур беспросветных, поучающих жизни других восторженных дурёх. Через сто лет от русского Парижа их число (и не только в России) заметно выросло. Там и поэтессы, и феминистки, и пресс-секретари, и чиновницы, и депутатши Госдумы, и бизнес-леди, и кандидаты в президенты некоторых стран…
Унылый ряд неумных пафосных тёток, и каждая – с претензиями на исключительность.
Ну, это я так…порезвился немного, для оживления пейзажа…сравнил времена русского Парижа и наше время. Гениев, как вы понимаете, и нынче девать некуда – только в портале «стихи.ру» их 600 тысяч. Да и в "прозе.ру" половина авторов пишет стихами.
Меня больше волнует другой аспект: слово «гений» – оно ведь мужского рода, не так ли? А как одним словом назвать поэтессу, ну гениальную женщину? Без всякой издёвки спрашиваю – потому, что не знаю. Любознательный я, с детства…
Вот ведь задача для знатоков русской словесности…
30.06.16