Сказка о том, как один мужик двух генералов прокормил, а также массу другого никчемного народа.
Собрало как-то Первое Лицо государства своих приближённых, мазнуло по их лицам протухшим взглядом и начало речь.
-- Я хотело сообщить вам, господа, о пренеприятнейшем известии, -- и замолчало, словно дожидалось, что кто-нибудь пошутит про ревизора со стороны широкой мировой общественности, отправленной в данное государство, но все промолчали, осознав, что шутить в этот сильно напряжённый момент не с руки, ибо можно стать точкой заземления. Первое Лицо немного помолчало, обшаривая глазами навыкате лица своих приближённых, выискивая на них что-то особенное, а потом продолжило. – То, о чём нам не могло пригрезиться в самом страшном кошмарном сновидении, всё же свершилось. Мир стоит на грани отказа от использования нефти и газа для удовлетворения своих энергетических потребностей ...
-- Да как такое может случиться?! – Не выдержав, возопил Министр по делам энергетической экспансии. – Кто им позволил?
-- Мы тоже на это не рассчитывали, -- Первое Лицо государство мысленно подвесило данного Министра на дыбу, после чего колесовало. – Однако это случилось … То есть случится в самое ближайшее время. Каких препонов на пути Прогресса не устанавливай, он всё равно вперёд лезет. Вот пусть вам наш Главный Академик о проблеме кратко расскажет.
Из задних рядов присутствующих выдвинулся старец, завёрнутый в чёрный бархатный плащ, расписанный звёздами и символами с периодической таблицы Менделеева, нанесёнными на ткань флуоресцентными красками. Стащив с головы колпак, он заменил его ермолкой и раскланялся перед присутствующими, стараясь это делать настолько низко, насколько позволяла спина, скованная отложениями солей мочевой кислоты. Начал говорить дребезжащим старческим голоском, но постепенно голос его становился всё более басовитым и густым.
-- Итак, господа слушатели, раскрою вам маленький секрет. Ещё более ста лет назад сербский учёный и изобретатель Никола Тесла, работая над проблемами вращающегося магнитного поля Земли, пришёл к очень интересному выводу, что вся наша планета это суть один огромный генератор, где поверхность наша мира является своеобразным статором, а блуждающая в недрах магма – ротором. От их взаимодействия рождаются столь невиданной мощи энергетические взаимодействия, что производными от них становятся землетрясения и разного рода ураганы. Тесла начал разрабатывать многофазные электрические машины и строить схемы распределения многофазных электрических токов и разработал технологию, каким образом можно добывать энергию прямо из магнитного поля нашего мира. То есть Земля буквально купается в бесплатной энергии, которой у неё столько, что она сбрасывает лишнее в виде смерчей, тайфунов и цунами. Это как сброс пара из парового котла чрез систему предохранительных клапанов.
-- Ты нам лекцию тут не устраивай, -- сурово прервало речь Академика Первое Лицо, -- а по сути объясняй.
-- Так я и стараюсь, -- снова перешёл на старческое дребезжание Главный Академик. – Но надо же с чего-то начинать. От какой печки танец хореографить.
-- Хер … тьфу ты, хореографь короче.
-- Слушаюсь, ваш бродь, -- Академик столь низко поклонился, что в спине его громко хрустнуло, словно сломался плотницкий карандаш, но он снова выпрямился. – Итак, создав свою технологию, Тесла отправился к Джону Рокфеллеру, самому удачливому финансисту и дельцу Америки, который создал и возглавил компанию «Стандарт Ойл», нефтяную корпорацию, подмявшую и поглотившую весь нефтяной бизнес Североамериканских Штатов.
-- О, это по-нашему, -- восхитился Главный Генерал, -- по буржуйски. Конкурента разорить, а будет рыпаться, так статейку ему уголовного содержания организовать. Чтобы рукавицы шить отправился куда-нибудь на Аляску, или где у них там мастерские каторжные построены.
-- Дайте договорить Академику, -- потребовало Первое Лицо, -- а прения мы уже потом устраивать будем, если я этого позволю, естественно.
-- Итак, -- поклонился Академик в сторону Первого Лица и повернулся к присутствующим, которые передавали друг другу большие картонные вёдра с жареным поп-корном, чтобы занять себя и с пользой провести время совещания, -- Тесла отправился к Рокфеллеру, чтобы тот профинансировал его проект. Конечно же, архимиллионер изобретателя выгнал да ещё наказал охранникам травить его собаками, если тот окажется от его офиса ближе чем на одну милю. Слыханное ли дело, предлагать нефтянику дело, которое перечеркнёт весь его бизнес жирной чертой?
-- Сразу надо было удавить, -- снова заявил Главный Генерал, -- чего с ними валандаться. Или в шарашку сунуть. Пусть там работает под контролем, в пробирке то есть.
-- В какой ещё пробирке? – Привстал с места Министр образования и уронил с колен своё ведро с поп-корном, и жареная воздушная кукуруза раскатилась. Присутствующие принялись азартно давить её ногами, а Министр пополз между рядами, чтобы спасти остатки её.
-- Говорят же – опробировано, -- важно пояснил Главный Генерал, -- то есть помещено в пробирку для тщательнейшего изучения.
-- Апробация суть изучение сортовых посевов, -- робко пискнул Академик, но Генерал достал бинокль и принялся его сурово разглядывать, пытаясь совместить риски прицела с трясущейся переносицей подследственного. Первое Лицо государства жахнуло по столу кулаком.
-- В сортире вас мочить! -- Брызнуло Лицо слюной и все сразу замолчали. Только хрустел под ногами раздавливаемый поп-корн, да шёпотом, но очень вычурно, ругался Министр образования, которому кто-то наступил на пальцы. – По существу говорите, по су- ще- ству.
-- Тесла взял в банках кредиты и построил свою машину по извлечению энергии из электромагнитного поля Земли сам. Он выстроил целую башню, в которой стояли многофазные генераторы, и запустил их. На самом верху башни он установил мощные прожекторы, которые залили светом весь Манхеттен, на котором стало светло, как днём. Башня высилась и давала освещение всему Нью-Йорку, хотя рядом не было никакой электростанции, сжигающей уголь или мазут. Это был самый действенный метод доказать, что разработанная им технология может работать и приносить массу пользы.
-- Пользы – кому? – Поднял руку Министр экономики. – Если энергия будет бесплатной, то кому будут нужны нефть и газ, а также уголь и всё такое прочее?
-- Вишь как глубоко зрит, -- восхитились другие присутствующие, а Министр энергетики показал экономисту палец. Не тот, про который вы подумали, а другой.
-- В тот раз Тесла, -- мрачно заявило Первое Лицо, -- сделал ставку на Эндрю Меллона, единственного человека, который мог бы противостоять Джону Рокфеллеру и его корпорации. Правда, Рокфеллер переиграл их обоих. Башню Теслы просто сожгли, а сам изобретатель пропал и появился только спустя годы. Он уже не пытался влиять на экономическую политику самостоятельно, ибо понял, что одиночка не может противостоять системе. Он начал другой свой проект, научный, но это нас уже не касается. Факт тот, что теперь затея Теслы и других высоколобых умников начала воплощаться, и их готовы даже поддержать некоторые политики, чтобы выбить коня из-под слишком резвых наездников.
-- Да мы им ещё покажем, -- решительно махнул рукой Другой Генерал, словно в этой руке у него была зажата шашка. Шашка у него действительно была, только дома, и висела посередине персидского ковра, а сейчас он лихо действовал другой шашкой, которая дошла до конца игрового поля и обернулась дамкой. – Сейчас и покажем.
-- Любят тебя дамки, -- завистливо сказал Главный Полиционер, с которым Другой Генерал сражался в шашки, пользуясь тем, что их с трибуны не было видно, -- и бабы.
-- Что есть, то есть, -- гордо признал Другой Генерал.
-- А вот нам, вполне возможно, скоро есть будет нечего, -- громко заявило Первое Лицо, уловив слова Другого Генерала, -- так что давайте будем серьёзнее, господа. Надо всё обдумать, в подробностях.
Присутствующие было заулыбались, так как Первое Лицо любило крепкое и даже острое словцо, но на этот раз на лице Лица не было кривенькой ухмылочки и все тут же принялись хмуриться и поглядывать друг на дружку. Мол, что же дальше будет? Обычно речь шла о том, как бы всему миру надрать задницу, как впервые ещё выразился Зачинатель Красной Армии. Но всё течёт и всё меняется, как оказалось.
-- Сейчас между собой договариваются транснациональные корпорации, как им перераспределять денежные потоки в будущем, которое неизбежно.
-- Эх, как хорошо жилось раньше, -- заметил с места Министр исторических традиций, который помнил ещё Микояна, Калинина и Кагановича, а на заседаниях кутал ноги от подагры тёплым шотландским пледом в коричневую клеточку, -- когда всё было установлено и не надо было опасаться тревог завтрашнего дня.
-- Мы и работали над этим, -- кивнуло головой Первое Лицо государства, -- над стабильностью и упорядочиванием, но, как видите, мы не всесильны.
-- Разве? – Удивился кто-то ещё из министров, коих было в таком изобилии, что за всеми их высказываниями уследить было просто невозможно. Первое Лицо государства поморщилось.
-- Серьёзней, господа, серьёзней. Нам надо успеть выработать стратегию дальнейшего развития.
-- Да вдарить подлецам ядерной супербомбой, да вся недолга. Когда-то ведь надо её использовать. Ту самую, «кузькина мать» которая.
-- Увы, господа, -- склонило голову Первое Лицо, -- открою нашу маленькую тайну. Некоторые ядерные материалы за это время успели протухнуть, да и аппаратура наведения оставляет желать лучшего. Предыдущий Главный Генерал слишком широко трактовал понятие о лишнем цветном металле. Я понимаю его желание иметь маленький свечной заводик в загашнике, но никак не алюминиевый комбинат. Пришлось с ним расстаться. Но я снова повторяю, что нам надо выработать стратегию. И в первую очередь надо подумать о продовольственной безопасности. Страну нам надо накормить. Понятно говорю?
-- А что – своего нет? – Удивился Главный Генерал.
-- Так все разбежались, кто раньше продовольствием занимался. Кто сбежал незнамо куда, кто на пустырях водовку потребляет, а кто и вовсе помер. А новой смены как-то не появилось. Никто крестьянином быть не желает, все хотят быть экономистами или юристами, или хотя бы сыновьями юриста. Совсем уж в крайнем случае согласны работать охранниками в супермаркете. Этих охранников у нас уже столько, сколько солдат в армии, только если солдаты генералам дачи строят, то эти или спать насобачились стоя, либо пенсионеров обыскивают, на предмет - не украли ли чего, что не успела прибрать к рукам администрация этих самых маркетов. Где нам взять мужиков, господа? Вот над чем нам думать сейчас надо.
-- А я вот вспоминаю, -- задумчиво заявил Главный Генерал, -- что один из моих предков, тоже, кстати признаться – Генерал, как-то попал на один остров, со своим товарищем, и они там уже начали совсем дичать без дачи, спецпайка и заботливых горничных, но умудрились найти там, на этом острове, своего, российского мужика, который и с продовольствием расстарался, и избу справную срубил, а потом сподобился ещё и ладью из деревьев выстругать, на коей они все вместе в Петербург и вернулись.
-- И мужик тот вернулся? – Заинтересованно спросил Министр исторических традиций.
-- Куда ж без него, -- повернулся на голос всем немалым телом Главный Генерал, -- он ведь ладьёй той управлялся, и вёслами, и парусом. Как же без него-то?
-- То есть один вариант у нас уже имеется, -- громко щёлкнуло пальцами Первое Лицо государства. – Главный Полиционер у нас здесь?
-- Туточки мы, -- вскочил Главный Полиционер и уронил шашечную доску, шашки с которой пораскотились во все стороны, под горестное причитание Другого Генерала, который уже было выиграл партию.
-- Задание вам понятно? – Нахмурилось Первое Лицо. – Найти того мужика, самого или его прямого потомка, для выполнения важного государственного задания.
-- Так точно! – Закричал Главный Полиционер. – Не извольте сомневаться! Разрешите приступить?!
-- Куда? – Шипел с пола Другой Генерал, собирая шашки, до которых смог дотянуться. – Мы же ещё не доиграли.
Но Главный Полиционер, который успел проиграть компанию «Сладкие Московские Кренделя» двинулся к выходу, мстительно постаравшись наступить на руки Другого Генерала. Тот шёпотом посылал ему вслед проклятия, при этом улыбаясь и кланяясь Первому Лицу государства. Министр исторических традиций наклонился к Министру экономики и, дыша на него севрюгой и расстегайчиками, тихонько спросил:
-- Скажите, коллега, а в чём вообще сыр-бор нашего совещания? Разве нельзя, как это было раньше, всё необходимое закупать в Заграницах. Обычное ведь дело.
-- Раньше так было, -- завздыхал экономист. – До того, как мы с Ассирийским царством задружиться пытались. Тамошний царь поссорился с Мидией и Вавилонией, а мы ему оказали дружественную поддержку и нанесли по недругам ряд ракетно- бомбовых предупреждений. Мол, ай-яй-яй. А царь ассирийский возьми да скончайся от переживаний за свою державу и теперь нам повесили расходы за все разрушения от войн за последние пять тысяч лет. Мол, от наших козней все неприятности в тамошних землях случились. Вот наши Заграничные счета и арестовали, до Окончательного выяснения всех спорных обстоятельств. Припомнили и то, что мы ратуем за Великую Россию в границах 1913-го года. Инсинуации всяческие. Нам бы как-то продержатся, пока им всё это не надоест. Да и кушать уже начинает хотеться.
-- Это – да, -- кивал головой Министр исторических традиций. – Это – да.
Тем временем Главный Полиционер развил чрезвычайную и бурную деятельность. Был отозван с заслуженного отдыха лучший и признанный сыщик России Путилин, который лично возглавил розыск того самого мужика. Известно было, что работал тот на Подьяческой улице, где выполнял кровельные работы. Стали искать документальные свидетельства и ведь нашли-таки. Слово за словом, свидетель за свидетелем, но вычислили того самого мужика, то есть его прямого потомка, загребли его под микитки, да перед высокими очами представили. По дороге, естественно, рыло начистили, аккуратно, конечно же, почти что любя, да бока намяли, чтобы место своё разумел и был сговорчивее.
Мужик от такого к себе пристального внимания очумел слегка и только мелко крестился, поминая божью матерь. А потом его на аудиенцию доставили, да на колени определили, чтобы внимательней был. Без сухого гороха обошлись, то есть почти как с родным.
-- Ну что, братец, -- обратился к нему Главный Генерал, -- как не скрывайся, но на чистую воду тебя всё равно вытащат. Глазастые у меня люди на окладе. То, что ты до сих не под следствием, это не твоё веропослушание, а наша большая занятость. Ведь посчитай сто миллионов душ и каждый какую-нибудь пакость замыслить, а то и затеять норовит. Вот и до тебя очередь добралась. Сам всё расскажешь, али мастеров дознания приглашать?
-- Помилуй, барин, -- шапку ломать начал мужик, -- да в чём вина-то моя? Ты только скажи, а я вмиг исправлюсь.
-- Явка с повинной то есть у нас назревает, -- обрадовался Главный Генерал, а за спиной мужика Главный Полиционер руки уже потирает и мысленно прикидывает, какие преступления на сговорчивого мужика повесить можно, раз он заранее соглашается. – Сотрудничество со следствием – вещь весьма согласительная.
И руками разные фигуры в воздухе абрисовывает. Но затем спохватился, что не совсем в ту сторону дело разрабатывает. Насупился Главный Генерал, да к мужику склонился.
-- Помнишь ли ты, такой- сякой, как твой предок на одном острове двум генералам прислуживал.
-- Было такое дело, -- мужик задумался, а потом даже заулыбался. – Книжечка даже опосля появилась, каким-то Щедриным подписанная, про моего предка деяния.
-- Так вот, дорогой ты наш найдёныш, выяснилось, что предок твой за занятия индивидуальной трудовой деятельностью ни одного налога не заплатил. Ай-яй-яй. Что же делать-то будем?
-- А что делать? – Засуетился мужик.
-- Пеня, понимаешь, большая скопилась. Платить надо.
-- А у меня и нет ничего. – Мужичок армяк свой-аронак распахнул, а под ним, действительно, ничего нет, кроме самого мужика, понятное дело.
-- М-да, -- кинул скептический взгляд Главный Генерал. – Не хочешь, значит, добровольно сотрудничать.
-- Сотрудничать я согласен, -- возражает мужик, -- а платить – нечем.
-- То есть отработать долги – возражений нет? – Уточнил Главный Генерал.
-- Нет, -- в подтверждение мужик шапку с головы содрал, да об пол знатно так жахнул, ла ещё и ногой на неё приступил. Знай, мол, наших.
-- Тогда – слушай Задачу.
И начал говорить, вкратце пересказывая речь Главного Лица, для большей понятливости перемежая речь разного рода идиомами, от коих мужик вздрагивал и становился всё более понятливым, то есть кивал и улыбался, улыбался и кивал. И хотя мужик пока что не понял ничего, но главное для себя всё же уяснил, что вот прямо сейчас сильно наказывать его никто не станет, а совсем наоборот, окажут ему высокое доверие и обеспечат продолжительной работой. Плата за неё, правда, уйдёт в счёт погашения каких-то старых долгов, зато обещали кормить, из того продукта, который ему же предстоит и создать.
Обойдётся каким-нибудь боком, решил для себя мужик, и поставил под документом свою корявую роспись.
К тому времени и с островом определились. Один весьма предприимчивый малый, Поклонский, собрал ассигнаций на строительство жилых комплексов «Голенищевская верста» и «Русский Лох-Вегас» агромадное количество и стало ему столь жалко с ними расставаться, что загрузил он их в большущий мешок и с тем мешком отправился в южное государство Камбуджадеша и купил там себе островок. Помните фильм комедийного содержания «Костяная нога», где один весьма известный актёр пел песню об острове Везения? Так эта песня Поклонскому настолько в душу запала, что он его и купил, а людей- дикарей оттуда выселил, хотя они и были «добрыми внутри», но чрезмерно «ужасными на лицо». К чему ему такие соседи на его-то острове? Вот он их и выселил на другой остров, остров Невезения. Так что скоро другую песню про них сочинять будут. Но это уже не наша сказка. А богатей Поклонский на своём острове куролесить начал, на струге плавать, а сына местного губернатора к себе нанял «на посылки». То есть как напьётся самогонки, на репе да хрене настоянной, так его и посылает по фене да матушке. Оскорбительно сие показалось губернатору и приказал он арестовать Поклонского и экстрадировать обратно к нам, чтобы с ним сами разбирались. А за это мы остров Везения тоже забрали, раз он на наши деньги купленным является. Вот на этот остров в тёплых Южных морях и отправили мужика.
Наверное, вы уже вопросом задаётесь, отчего это на столь дальний остров решили отправиться? Почему бы снова не на тот остров, где предыдущие два генерала бедствовали? А-а, тут всё по-хитрому задумывалось. Чтобы, значит, мужик нынешний не смог бежать, а был вынужден подчиняться предложенным обстоятельствам. К тому же был опыт экстрадиции россиянина местными властями. Чего же ещё выбирать прикажете?
Для путешествия была выделена крылатая воздушная машина, называемая «гелио коптер», и работала она за счёт перераспределения солнечной и паровой энергии. Сидел мужик внутри железной машины и опасливо слушал, как снаружи крутятся массивные воздушные винты и двигаются поршни и кронштейны разных там передач. Время от времени мужик начинал креститься, и тогда ему благожелательно кивал батюшка.
Да, мы забыли рассказать, что мужик летел на остров Везения совсем не один. Кроме него, в гелио коптер погрузились два Генерала, Главный и Другой, а ещё два омоновца, на тот случай, если на острове Везения имеется какое-нибудь болото и мужик сбежит от них, заберётся в это самое болото по уши и будет по его площади перемещаться и разные оскорбительные слова в адрес своих благодетелей выкрикивать. Вот на этот случай и нужны были омоновцы, чтобы с площади болота его вытаскивать и дубинками от души охаживать, следя бдительно, чтобы он свои рабочие функции выполнял. Кроме омоновцев в гелио коптере сидел налоговик, чтобы высчитывать дни налогового зачёта, или другими словами – дни труда, завскладом, где будет храниться продукция, ответственный за пропаганду и агитацию, прокурор, который должен будет блюсти законность на острове, секретарь, который должен всю документацию на машинке распечатывать, художник для внесения в доклады иллюстраций и всяческих диаграмм, чтобы было красиво и наглядно, то есть всего набиралось шестнадцать человек. Семнадцатым был батюшка Храма Воплощения Воли Господней, архиепископ Океанический, отец Иона, как он представился густым сочным басом. Мужик с уважением посмотрел на батюшку, на его лопатообразную бороду, что благообразно лежала на внушительном чреве, облачённое в плотное чёрное одеяние, именуемое рясой. Посередине круглого конопатого лица располагался картофелиной пористый нос, под которым шевелились мясистые губы, скрывающие под собой широкие крепкие зубы, не знавшие казалось дантиста с его алчными руками и дрельной машинки, что столь неприятно свиристит, вгрызаясь в зубную эмаль. Батюшка широко улыбнулся мужику и даже подмигнул ему. Мол, где наша не пропадала.
А за круглым окошком гелио коптера плыли пухлые холмы облаков. Мужик подумал, что если выпрыгнуть из стрекозоподобной машины на ближайший холм, то можно увязнуть в нём и терпеливо дожидаться, когда облако донесёт его до родной вотчины. С этими облаками у него были связаны и другие воспоминания, о которых Читатель узнает в своё время. Это разглядывание поверхности моря, а также земли, которая то появлялась, то снова исчезала, да ещё сквозь покров кучевых и перистых облаков рождала в груди благостное и в то же время тревожное ощущение.
Сотрясение воздушной машины через работу винтов и гудение вызвал дремоту, в которую погрузились сначала Генералы, сидевшие в самых мягких креслах, а потом и прочие. Задремал и мужик, которому место нашлось на груде ящиков и коробок, которые мужик своим телом сдерживал от расползания. Но начал клевать носом и он. И заснул мужик столь крепко, что проснулся, когда они уже прибыли на место, а пассажиры даже успели покинуть металлическую утробу гелио коптера.
-- От работы кони дохнут?
В бок мужику больно уперся конец резиновой дубинки, снизу напоминающей оглоблю. Такое впечатление создалось у него, когда он открыл глаза. Он растерянно оглядывался, силясь осознать, что с ним происходит. Машина была неподвижна, а двери открыты и сквозь них внутрь вливались солнечные лучи, плеск прибоя и переливистые щебетания множества птиц. Их мелодичные рулады перебивались пронзительными воплями каких-то зверей. Как оказалось, это были макаки- резус, вспугнутые леопардом, которого потревожил прилёт гелио коптера.
-- Я что ли всё это разгружать должен?
Омоновец ощерился и примерился, чтобы съездить по рёбрам мужика своею дубинкой. Мужик резво вскочил на ноги и ухватился за ближайший куль. Омоновец дубинкой указал, куда надо выгружать привезённое снаряжение.
Всё-таки прошлое приключение на острове, про которое поведал нам Михаил Салтыков- Щедрин, было связано с трудностями и испытаниями, выпавшими на долю бедняг генералов. Но мы сразу хотели бы уточнить, что те генералы были в отставке и являлись жертвами авторских экспериментов, тогда как в нашем случае Генералы были обличены всеми полномочиями, да и остров был, смеем напомнить Читателю, Везения. А то вы, наверное, подумали, что мы вот прямо сейчас начнём издеваться над государственными чиновниками, изображать их такими да этакими, между тем как чихать они хотели на наше к ним отношение, так как в данный момент все, скопом, отправились рассматривать те жилые помещения, что остались от богатея Поклонского. И, надо сразу отметить, Поклонский решил на себе не экономить и понастроил для собственного жизненного удовольствия разные там уютные бунгало, в которых должны были проживать понаехавшие гости, которых Поклонский ожидал в изобилии, чтобы перед ними похваляться собственной разворотливостью. Для себя богатей выстроил каменные хоромы на три этажа с большими верандами, на которых стояли самые удобные кресла- розвальни, какие называются шезлонгами. Такие вот буржуйские излишества. Генералы, Главный и Другой, сразу к ним начали примеряться, то есть примериваться к дальнейшей службе, на благо, надо полагать, Отечества.
-- А подать-ка сюда мужика, вверенного в наше попечение, -- распорядился Главный Генерал, с удовольствием потягиваясь в кресле, в котором можно было лежать, как это было свойственно делать античному римлянину, постоянному посетителю пиров консула Луция Лукулла. – Пора задать ему вводную.
-- Это в каком же смысле? – Полюбопытствовал Другой Генерал, поблёскивая глазами, которые напоминали дула пулемётов, прицеливающихся из амбразур блиндированного дота.
-- Задачу ему надо поставить для дальнейших действий.
Омоновцы тут же притащили мужика и кинули его перед грозными генеральскими очами. Генерал аж поморщился.
-- Аккуратней надо работать, парни, аккуратней. Человеку ещё работать да работать… Итак, человек, слушай сюда внимательно. Тебя доставили в эти кущи Эдемовы не для того, чтобы ты здесь прохлаждался, а для серьёзной и насущной работы. Надо создать, твоими силами, необходимую продовольственную базу. Это- задача главная. Остальное будет уже по мелочам. К примеру, отец Иона храм задумал построить, этот, как его, Воплощения Воли Господней, чтобы переписать в православие всех местных язычников. Задача похвальная, так что тебе придётся и здесь расстараться. Да, избёнку себе организуй, но не здесь, а чуть далее, с подветренной стороны. О всём прочем тебе будут сообщать по мере появления потребностей … Что же ты стоишь, братец? Иди, работай.
Мужик было рот открыл, но омоновцы его уже незамедлительно потащили прочь, но дубинки или руки больше не распускали. Генералы им посмотрели вслед.
-- Все беспорядки у нас завсегда происходят от безделья, -- сообщил Главный Генерал своему товарищу. – Вот как народ работать перестанет, так готовься к неприятностям, революциям и прочему разгильдяйству. Так что нашей генеральской задачей будет обеспечение мужика работой.
-- Мы уж постараемся, -- согласился с коллегой Другой Генерал, -- за нами не заржавеет, -- и сладко потянулся в лежачем кресле. – Хорошо-то как, господи.
-- Да, -- ответил Главный Генерал. – Хорошо, когда делать ничего не надо, только за Русь- матушку душою болеть.
-- Да я за неё жизнь готов положить, -- добавил со своего места Другой Генерал. – Не свою, конечно же, а, к примеру …
-- Не надо, -- остановил его словоизлияния Главный Генерал. – Пусть работает. Ему же ещё создавать для нас … Как там у поэта сказано? «Через четыре года здесь будет город- сад». А нам надо бы побыстрее. Тем более, что сада здесь и так в изобилии …
И ведь не соврал такой-сякой, хоть и Генерал. Действительно, всё побережье заросло пышным мангровым лесом, пестрящим самыми удивительными растениями, среди которых царствовали орхидеи, всех возможных расцветок и, если можно так выразиться, калибров. Вокруг них, а также множества других цветов кружились всевозможные насекомые, от самых ничтожных мошек до величественных красавцев- махаонов, размах крыльев которых достигает десяти сантиметров. И, если многочисленные насекомые вьются возле цветов, то за ними охотятся, в свою очередь, тысячи птиц, которые по утрам поют песни, а вечером устраивают столь громкий гомон, что трудно бывает уснуть тем, кто к этому не имеет привычки. Если взяться описывать каждое из растений, что можно встретить здесь, то испишешь не один толстый талмуд мудрёными латинскими названиями. А из полезных растений можно вспомнить рис, маниоку, перец и множество плодов, произрастающих на деревьях. Их и заставили собирать мужика.
Почесал мужик голову, подёргал себя за щетину на подбородке, а потом придумал приспособление, чтобы на деревья карабкаться. Для этого пришлось у омоновцев выпросить старый ремень с царапанной бляхой. Сим ремнём мужик обхватывал ствол и поднимался кверху, перенося всякий раз руки выше и выше. Побросав вниз спелые плоды, он лихо соскальзывал на землю и собирал брошенные плоды. Самые красивые относил в резиденцию к Генералам, а что похуже, забирали себе прочие чиновники. Сам же мужик приспособился вкушать плоды прямо в кроне, где можно было потреблять фрукты генеральских кондиций. Там же, кстати сказать, он заметил, что батюшка, отец Иона, начал строительство часовенки.
С отцом Ионой случился презабавнейший казус. Пока он осматривал свой богослужебный инвентарь, всё жильё порасхвотали прочие чернильные души, так что батюшке пришлось довольствоваться брезентовым шатром, который предназначался для временного проживания, пока ихний мужик жильём на острове расстарается. Но жилья оказалось в изобилии и без него, оставшись от прохиндея Поклонского. Вот только для батюшки уже ничего не осталось. Ну, и для мужика тоже. Но это уже как само собой разумеющееся. Ишь, на курорты прибыл, такой- рассякой. Короче говоря, батюшке выделили брезентовый армейский шатёр- палатку, в котором он собирался по первости и службы проводить. Но не будешь же на палатке малевать название храма, а рядом поставили вторую, точно такую же, где организовали трактир и прочее игорное заведение, чтобы было где справлять вечерний досуг. Вот и пометил свой шатёр батюшка табличкой «отец Иона». Собственноручно буквы вычертил, одолжив кисть и краски у художника, который, за леностью отговорился помогать иным образом. И вот, наладив табличку, отправился батюшка почивать, а уже через несколько часов ощутил, как в палатке сильным самогонным духом потянуло, и скоро его принялись чьи-то руки ощупывать. Батюшка начал отбиваться от охальников, ногою себе в том помогая. А из темноты шепчут, мол, где она. Кто она, отбивается батюшка. Как кто, вопрошают из темноты же, дочка или племянница? Нету у меня никого, едва не закричал в расстроенных чувствах батюшка. Ну, как же, из темноты не верят, если на табличке ясно написано, что проживают здесь отец и она. Это всё один я, уже в полный голос принялся голосить батюшка, я – отец Иона. То-то утром хохоту было, когда разобрались. Народ у нас такой, малограмотный, но очень инициативный.
После того случая понял отец Иона, что пора открывать воскресную школу при будущем храме. Собственноручно батюшка нарубил бамбука, что произрастал поблизости в большом изобилии, и из оного материала соорудил клеть, где поставил пару столов и несколько раскладных стульев, кои нашлись в его багаже. Мужик ему в этих богоугодных начинаниях пособлял, а омоновцы неподалёку прогуливались и отрабатывали приёмы рукопашного боя друг с другом, чтобы поддерживать спортивную форму и не отдаляться далеко от вверенного их вниманию объекта. Они и стали первыми приходскими учащимися. То есть мужик и оба омоновца.
-- Грамоте разумеете? – Грозно вопросил их отец Иона.
Омоновцы попереглядывались, а потом признались, что читывали как-то про приключения сыщика Ната Пинкертона, а также майоров Пронина и Звягина. Мужик тоже читывал господина Крестовского. А вот с писанием дело обстояло печальнее. То есть писали все, но разобрать их каракули было совершенно невозможно. И как они не доказывали, что в нынешние времена уже никто не пишет, а на клавиши только нажимают, текст же набранный распечатывает принтер, отец Иона слушать не желал, а ухватил обоих говорунов за шиворот и усадил за стол. Послушный мужик уселся сам. И вот батюшка им на доске грифельной кириллицей вывел «Мы – рабы божии, рабы божии – это мы» и велел всё переписать сто раз, а затем только ходил и смотрел, чтобы учащиеся не отлынивали от задания.
-- В принципе, -- вещал единственный преподаватель воскресной школы города- сала на острове Везения, -- большего знать совсем и не обязательно, ибо, -- в этом месте батюшка многозначительно поднял указательный перст, -- многие знания есть многие печали.
Омоновцы с ним хором согласились и продолжили выполнения задания. Мужик не говорил ничего, ибо давно уже понял, что если перечить начальству, то ему, как подчинённому, будет только хуже. А надо было поспешать, ибо каждый из чиновников, а не только оба Генерала, начали придумывать разные задания для мужика, которые надо было непременно исполнять. Кто-то заказал поле для гольфа, кому-то сильно необходима была теннисная площадка, а кто-то не представлял себе жизни без бассейна или хотя бы бани- сауны. Ещё был мангал и печь для барбекю. Для себя времени совершенно не хватало. Собирался он себе земляночку выкопать, да всё недосуг, всё какие-то насущности оказываются. Потом всё же вывернулся – присмотрел себе особое дерево- фикус по названию баньян, которое словно на цыпочках над землёю приподнялось. Это у него корни такие, что наполовину из земли здешней повылазили, и оттого между ними образовалось свободное пространство, как шатёр. Мужик лишние отверстия лианами затянул и получилась самая настоящая избушка. Только вместо пресловутых куриных ножек разместилась она на древесных корнях. Такие вот чудеса.
С утра и до самого вечера мужик копал землю, сеял туда зерно, поливал, окучивал, полол, собирал плоды, удил рыбу, охотился на зверей, птиц и даже крокодилов, для забавы обоих Генералов, которые за той охотой одобрительно наблюдали. Временами с охотой мужику пособляли омоновцы, которые почём зря орудовали своими дубинками, наловчившись ими сбивать на лету птиц, как дикари бумерангами. По воскресеньям мужик выписывал очередные сто раз фразу, что мы рабы, но скоро отец Иона получил новых учеников, какими стали заглянувшие на остров местные жители – хмерины. Батюшка им долго читал проповедь, восхваляя Господа, а потом повёл креститься. Теперь уже хмерины писали, что они рабы, а мужик уже на лишнюю грамоту не отвлекался.
Внезапно выяснилось, что на их острове, острове Везения, имеются разбойники. Самые настоящие. Они выглядывали из кустарника и явно выискивали, кого бы можно ограбить. Чиновники кинулись в генеральскую резиденцию, искать там защиты от разбоя. Главный Генерал их выслушал, а потом обещал взять их под защиту.
-- Для этого вам придётся раскошелиться, -- объявил Главный Генерал. – Всё по закону. Налог на безопасность и законность на нашем острове.
Чиновники с этим предложением согласились, и даже налоговик, который руками Генералам подавал тайные знаки, что от того налога и ему что-то должно перепадать. Генералы насупились и сделали вид, что знаков его не понимают. А потом пришли омоновцы и налоговик удалился. Омоновцы пришли узнать, не нужна ли их помощь, если предстоит поход в лес, на разбойников. Главный Генерал их прогнал.
-- Ваша задача не за разбойниками гоняться, а следить за мужиком, чтобы он от работы не отлынивал и вовсе не сбёг. Не уследите, самих заставим работать. И норму дадим такую же, какую мужик выполнял. Если, конечно, осилите. Может он уже утёк, пока вы здесь дурака валяете.
Омоновцы кинулись мужика искать, да столь резво, что один из сапог выскочил, а второй потерял свою кепку. Генералы развеселились до такой степени, что некоторое время играли той кепкой в футбол, пока не надоело, да и кепка куда-то закатилась.
-- А почему мы не послали их супротив разбойников в поход лесной? – Не сдержался от вопроса Другой Генерал, которого снедало любопытство.
-- Как – почему? – Изумился Главный Генерал. – Да это же наши люди. Я специально придумал захватить с собой парочку.
-- Зачем? – Ещё сильнее удивился Другой Генерал.
-- Да как же зачем? – Теперь уже удивился его начальник. – Садовая ты голова. А ну как мы за мужиком не уследим, и он в бега отправится. Куда он первым делом забьётся? Как ты полагаешь?
-- Ну, -- замялся его оппонент, -- я не знаю. Куда тут спрячешься?
-- Да в лес же, дубина стоеросовая. Они завсегда в лес утекают, чтобы там затаиться. Побежит он в лес, а там – вот – разбойники.
-- Так он к ним пристанет, разбойничать.
-- Э-э, браток, тут дело хитрое. Не каждый душегубствовать способен. Далеко не каждый. Тут особенная способность потребна. Вот, к примеру, тянется у человека рука к ножу и желание имеется – человека взрезать. Так один из них хирургом становится, второй – в палачи готов записаться, а третий тайными убийствами промышляет, таится от всех, душу свою бритвою щекочет. Понимаешь между ними разницу?
-- Н…нет. Я по военному делу больше соображаю.
-- Ага, четвёртый вариант. Как же ты до генерала-то дослужился?
-- Так это … когда мы ввели ограниченный контингент наших войск в Дурранийскую державу, я тогда прапорщиком служил и первым прапор на дворец шаха Амина водрузил. Через этот подвиг продвижение по службе случилось, так до Генерала и дошёл.
-- Понятно, -- кивнул Главный Генерал, -- человек Системы то есть. Тоже дело хорошее. Соображать должен, что всё в государстве на Системе держится. Как у нас устроено испокон веков? Держава на трёх китах зиждется. И киты эти – чиновничество, силовики всякие и мафия, суть шайки разбойничьи.
-- А не Церковь? – Засомневался Другой Генерал.
-- Когда-то это была Церковь, но … всё течёт и всё меняется. Государственная форма потребовала замены.
-- Вишь как? – Изумился Другой Генерал. – Отчего же?
-- Церковь, она воздействует на суть населения относительно внутреннего развития государства. То есть делает народ послушным воле сильных мира сего. То есть данного государства. А у нас после прошлой революции кое-что поменялось, и очень сильно поменялось, и перестало требоваться, чтобы народ только работал и кланялся, кланялся и работал. Замысленно было, чтобы он всю мировую буржуазию на кол нанизал. Мировая революция, то есть, замышлялась. Но запалу надолго не хватило, и место церкви постепенно прибрала к рукам мафия, то бишь шайки разбойничьи, для стабильности государственного развития.
-- Как же это? Я не разумею …
-- Тьфу ты, прапорщик, он прапорщик и есть, даже в лампасах генеральских. Требуется же народу хоть какая-то надежда из голи выбиться в люди. Называется сие явление «социальным лифтом». Понимаешь?
-- Ну… примерно … поднимает то есть.
-- Во-во. Народ наш на сословия разделён и хоть тресни, но в другой слой не перейти никак. Будь ты хоть семи пядей во лбу, самым что ни есть левшой, но только сильных мира сего забавить будешь, но так и помрёшь в чудаках, а то и на каторге, если сильно умничать станешь.
-- Ишь ты …
-- Ты вот в Систему влился, то есть в нужный момент оказался в нужном месте и доказал свою приверженность. Доказал ведь?
-- Доказал. Вишь, медалей да орденов сколько.
-- Во-о-от. А другим что делать, чтобы из голи вылезти? Они и идут разбойничать. Тут главное ведь что. Жалость из себя вытравить, совесть, да прочие чувства, что жить привольно мешают. А потом надо начинать в Систему встраиваться. То есть делиться с нужными людьми. А те нужные и влиятельные люди поддержат тебя. А взамен будут шептать, кого именно надо сдушегубить, чтобы основ не подрывали. Понял теперь?
-- В общих чертах … кажется …
-- Кажется ему. Креститься надо! Да, тебе с отцом Ионой поговорить бы. Он тебе объяснит всё. А если и это не поможет, то я, по свойски, просто накостыляю тебе. Полное вразумление наступает, ей богу.
-- Не извольте сомневаться, ваш бродь …
Так, мило между собой беседуя, Генералы отправились в лес, где их дожидались разбойники, привычно сжимая шипастые дубины и кистени. Оба разбойника заросли до самых глаз кудлатыми бородами, да и одежонка поизносилась до крайности. Главный Генерал принюхался к ним и поморщился. Разбойники вздыхали и разводили руками.
-- Как было договорёно, -- басил один, особо звероватого вида, по прозванию Ванька Каин. – Мы отсюда следили, для пропитания охотой занимались. Велено было присутствия своего не раскрывать. И не озоровать покуда. Но сколько же можно бездельничать? Мочи уж нет. Хоть кого бы ограбить. Помоги, голубчик.
-- Какой я тебя голубчик?! -- Нахмурился Главный Генерал. – Хорошо, мы над вашим вопросом подумаем. Есть мысль – у отца Ионы приход свой организуется, прихожане появились из местного народонаселения, хмеринов. Мы им окажем гуманитарную помощь, продукты там, одежонка, инструмент всякий. Всё складируем в оговорённом месте. Вот их и ограбите. Только не забывайте нашу долю вернуть, а прочее себе можете забрать.
-- Вот уж спасибо, вот спасибо. Нам бы ещё в баньку сходить, а то совсем обовшивели.
-- Да уж, амбре от вас ещё то. Короче говоря, вечером приходите мыться, а потом к отцу Ионе на исповедь.
-- Само собой … само собой …
Оба разбойника, подхватив оружие, удалились в заросли, а оба генерала отправились обратно, в свою резиденцию.
-- А зачем им на исповедь? – Спросил Другой Генерал, напряжённо морщивший лоб.
-- Что-то ты слишком много думать стал, -- хмуро покосился на него Главный Генерал. -- Тут либо ты на моё место нацелился, либо обратно прапор таскать хочешь, да в атаку бежать.
-- Нет, я просто разобраться хочу, -- Другой Генерал даже на колени чуть не встал и всё крестился, для убедительности, а сам в душе клял себя, что снова рот открыл.
-- Да ладно уж, объясню тебе, -- смягчился Главный Генерал, который отнюдь дураком не был, но Системе принадлежал душой и телом, то есть человеком был только внешне. – Церковь наша базируется на покаянии. Покаялся, грех с души снял, и свободен, до следующей исповеди. А там уж изволь чем-нибудь существенным нагрешить, ибо чем больше грех, тем большим должно быть и покаяние. А оно тем убедительней, чем крупнее пожертвование.
-- Это получается, -- догадался Другой Генерал, -- что тоже делиться надо?
-- Вот видишь, -- повернулся к нему Главный Генерал, -- не совсем ведь дурак. Соображать начинаешь. Ограбил, то есть получил доход. С нужным человеком поделился, вроде как налог заплатил и к тебе никаких вопросов. Далее отправляйся к батюшке, для покаяния. Покаялся, пожертвование внёс и ты – чистый душой человек, для всех полезный и всеми уважаемый.
-- А если не грабить и не убивать? – Решил уточнить Другой Генерал.
-- Нет, -- расстроился его начальник, -- зря я тебя похвалил. Слушай сюда. Не убил и не ограбил, значит никому в Системе не заплатил и тем на её благосостояние покусился. Не каешься, ибо грех не берёшь и на Церковь не жертвуешь? Кто ты после этого? Да самый никчемный для государства человек. Нет от тебя не толку, ни доходу. И никогда ты не сможешь в Систему влиться, ибо нет на тебя компромата, того «удобрения», который тебе карьерный рост обеспечивает, ибо ты своё «слабое место» демонстрируешь, за которое тебя столь удобно ухватить, коли ерепениться вздумаешь. Человек должен быть зависим и управляем, только тогда его и будут продвигать на верх, на самый верх той социальной «конструкции», что государством именуется. Понял ли ты теперь, дубинушка?
-- Кажись, дошло, -- осклабился Другой Генерал и решил более никаких вопросов не задавать и со всеми капризами начальства соглашаться сразу и даже с радостью.
Мужик продолжал работать и нести в закрома один готовый продукт за другим, чтобы остров Везения сделался ещё богаче прежнего. Вечером собрался с силами и пошёл в баньку, чтобы пот с себя смыть и веничком тамарисковым себя понежить. Но возле бани сидели омоновцы и мужика внутрь не пустили, заявили, что баня занята и пусть мужик для себя что-нибудь другое придумает.
Посидел мужик, покручинился, да к батюшке отправился, на исповедь, ибо сомнения в душе его появились, сумятица чувств.
Отец Иона его встретил приветливо, руку для целования вытянул. Мужик руку поцеловал и едва не прослезился. Отец Иона его увещевающе по плечу потрепал.
-- Облегчи душу покаянием, сын мой.
-- Спасибо на добром слове, батюшка.
-- Спаси себя сам, -- ответствовал отец Иона, -- и тогда Господь спасёт твою душу. Кайся, давай.
-- В чём каяться-то, батюшка?
-- В прегрешениях, сын мой. Тебе лучше знать ... Натворил чего?
-- Да много чего.
-- Вот и расскажи об этом, -- успокоился отец Иона. – На душе сразу полегчает, как признанием грех с неё снимешь. Господь ведь милостив.
-- Работаю я много, -- признался мужик. – Больше ничего делать не успеваю.
-- Прелюбодеяния? Азартные игры? Чадолюбие? Скотолюбие? Иные тайные страсти? Чревоугодие? Хоть что-то ты делаешь?
-- Работаю я, батюшка, не покладая рук, -- вздыхал мужик. – На всё прочее времени не остаётся. Лягу спать и засыпаю сразу, а потом утром снова за работу принимаюсь.
-- Но отдыхаешь же когда-то, пищу принимаешь?
-- Есть толика времени. Кашу, да полбу принимаю. Потом ложусь на спину, да в небо смотрю, облаками любуюсь. У нас это – наследственное.
-- Это как понять? – Заинтересовался отец Иона.
-- Когда-то, в прошлом, один из моих предков, точно так же за облаками следил, а потом ему на ум пришло, что можно дымом от костра наполнить куль из рогожи.
Он так и сделал, и куль тот едва его от земли не оторвал. Тогда предок мой из рогож соорудил изрядно большой мешок сферической формы и наполнил его дымом до крайности, а сам к нему сундук приспособил, в котором можно сидеть и даже лежать. Так мешок сей, дымом переполненный, в небо поднялся, с сундуком, в котором предок мой находился, и поплыл по небу, словно ладья по морю. Хорошо сделалось моему предку, привольно, и унесло его прочь, над морем. Уже потом, когда мешок начал опускаться, предок мой забеспокоился, начал Господу молиться и ему повезло – показался впереди остров, куда мешок и приземлился. Предок из сундука вылез, а мешок снова привстал, и его утащило прочь порывом ветра. Так он и остался на острове, где не было ни барина- помещика, ни городских чиновников, никого вообще, ни даже царя- батюшки.
-- И церкви там не было? – Насупился батюшка.
-- Вообще никого. Только птицы, звери и рыбы. Ну, и мой предок.
-- Непорядок это, -- внёс свою резолюцию батюшка. – Первым делом надо было ему начать часовню рубить, а как часовенка была бы выстроена, непременно сюда какого пономаря либо дьячка прислали, чтобы пожертвования собирать. Так, через это он бы к людям и вернулся.
-- А он и вернулся. Сначала там два генерала объявились, предка моего обнаружили, который решил отоспаться за все годы напряжённого труда. Так они его подняли и работать на себя заставили, чтобы он их кормил, одевал, избу им выстроил и всё прочее. В конце концов предок решился выстроить ладью и домой их перевезти.
-- Вот видишь, -- назидательно сказал батюшка, -- всё вернулось на круги своя. Каждому ведь предназначено нести ношу свою. Не следует этого порядка нарушать, ибо это богопротивное занятие.
-- Устал я, батюшка, сил уж нет, -- признался мужик.
-- Устал? – Посочувствовал отец Иона. – Я за тебя молиться буду, а ещё отговорю у Главного Генерала для тебя пару деньков отдыха. А ты мне потом, взаимообразно, поможешь с храмом отстроиться. По рукам?
-- Но послушай, батюшка, -- спрятал руки за спину мужик, -- все ведь прочие на острове ничего не делают, бездельем маются, а я один работать должен.
-- У каждого ведь своя планида, -- назидательно произнёс отец Иона. – Они передо мной тоже каются в грехе праздности и пожертвования делают, но ты же впал в другой грех, грех сомнения, мол, неправильно в жизни всё устроено. Но ты, наверное, забыл, что всякая власть богу угодна и замахивания на основы устройства общества есть противостояние воли Господа нашего. И это есть самый страшный грех. Да ещё и жертвования ты не несёшь. Непорядок полный получается. Епитимью я на тебя наложить должен. Пожалуй, рабочий день тебе придётся увеличить до шестнадцати часов.
-- Так у меня и так – кругом шестнадцать, -- продолжал хульствовать мужик.
-- Тогда до семнадцати, -- озлился батюшка, -- до той поры, пока ты своё место не поймёшь. На тебя ведь особая миссия наложена, чтобы ты через труд твой всё Россию- матушку накормить должен. А ты отлынивать, похоже, намылился!
-- Да не намыливался я, -- плачущим голосом отозвался мужик, -- меня вообще в баню не пустили. Вот я к вам и отправился, поговорить о сомнениях, терзающих душу.
-- Возлюби ближнего, -- тоном ментора сурово объявил отец Иона, -- ибо каждому воздастся по трудам его. Терпи, сын мой, ибо через труд и терпение своё войдёшь ты в Царствие Небесное, где получишь блаженство и приблизишься к Господу нашему, Отцу Небесному.
Слушал мужик, а из глаз его капали слёзы. Снаружи омоновцы, с двумя какими-то заросшими бородами незнакомцами пили самогонку и пели песни – «Таганка», «Наша служба и опасна и трудна», «Рюмка водки на столе», «Всё путём» и другие. Позднее к ним подтянулись и другие обитатели острова Везения. Отец Иона присоединился к ним и наяривал там на гармошке. Мужик какое-то время постоял, послушал, а потом отправился домой – отдыхать. Перед сном он тоже спел песню, шёпотом, чтобы другие не слышали.
-- Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступаем с врагами
Нас ещё судьбы безвестные ждут …
Солнце закатилось за горизонт, которого видно не было, ибо закрыт он был полностью мангровыми зарослями острова Везения, на котором всем было столь хорошо и радостно жить. Завтра будет следующий день, и будет пища, как торжественно провозглашал отец Иона, вот только пищей этой предстояло заняться бедному мужику. А на кого ещё там можно было надеяться? Кто станет всю работы выполнять? Кто вытащит государство из кризиса праздности и ничегонеделания, кроме как всё тот же мужик. Терпения ему бы только хватило. Как вы думаете, хватит?