« … если кто не хочет трудиться, тот и не ешь.» (2 Фессалон. гл.3 ст.10)
Снова осень… и щемящая грусть о чем-то далеком, утерянном, невозвратном.
В памяти всплывает этот день . Он начался задолго до рассвета. За окном еще стояла непроглядная тьма, а мама уже ласково будила нас: «Дети, просыпайтесь, пора, вставайте !» Под одеялом было тепло и глаза никак не хотели открываться, но настойчивый голос мамы не дал нежиться в постели. Одевшись в старую одежду , быстро позавтракав, я вышла на улицу, где меня уже ждали братья. Подъехала телега, мама вынесла сумки с едой и осторожно поставила их в рундук. Папа бросил на дно телеги несколько снопов папуры и усадил нас на них.
Лаяли собаки, возле многих дворов стояли телеги, было слышно в темноте как фыркают кони. Слышались голоса соседей, которые тоже готовились ехать. Мелькали огоньки фонарей «летучая мышь». И вот телеги одна за другой медленно тронулись в путь. Воздух был холодный, родители нас бережно укутали в шерстяное самотканое покрывало. Мы, согревшись под скрип колёс и покачивание телеги , находились в полудрёме. Густая тьма перешла в серый туман : начинало светать, солнце поднималось над горизонтом.
Мы приехали на поле всё укрытое стеблями подсолнуха. В моём воображении оно представляло собой огромное поле битвы, где невидимые великаны побросали свои многочисленные копья и стрелы. Трава у дороги была белая, как-бы посыпанная солью – это был первый иней. Каждая семья получила от бригадира свой участок в N-ное количество рядов и мы начали трудиться. Необходимо было подбирать стебли подсолнуха корешок к корешку и складывать в кучи. Первые стебли были холодные и скользкие от инея, но по мере того, как пригревало солнышко, они просыхали . Да и мы начали потихоньку снимать кто пальто, кто фуфайку, кто платок. Некоторые семьи вырвались вперед , другие отставали и позади поле преображалось, очищаясь от хаотично лежащих на земле или наклоненных в разные стороны стеблей. Попадалось много гнёзд мышек-полёвок. И вот мои братья уже поймали одну из них и несут за длинный хвостик, предлагая мне подержать её. Мышь маленькая и очень шустрая , зубы у неё острые…она укусила меня за руку и я заплакала.
Наконец обед! Несколько семей собираются вместе, расстилают клеенчатую скатерть, и хозяйки выкладывают свои кулинарные «шедевры». Чего здесь только нету: и где-то ещё теплые голубцы, картошка с мясом , томленная в печи и наут с жирной уткой, каварма и вертута с брынзой, разные соленья … Мужчины разливают новое вино, а женщины знают, что работников необходимо хорошо покормить. Солнце ласково греет и так хорошо за этим большим дружным столом.
Но впереди еще добрая половина участка ждёт чтобы мы наклонились за каждым стеблем. А стебли встречались в два раза выше моего роста и толстые как моя рука. Кое-где эти «великаны» , отдавшие свои головы, еще крепко держатся за землю . И мне приходится вступить с ними в схватку : выдернуть их цепкие корневища, стряхнуть с них землю и уложить в очередную кучу. После обеда отец начинает вязать снопы. Он подходит, наклоняется над стеблями, скручивает несколько папурин и , прижав одним коленом будущий сноп, ловко охватывает его приготовленным «поясом». А затем, наклонив несколько снопов друг к другу , собирает их в большие копны. Мы уже чувствуем усталость, солнце начинает клониться к закату и маме всё чаще приходится нас торопить. Наконец-то поднят последний стебель! Мы устало бредём к телеге, подбирая по пути разбросанные вещи. Отец остается на поле ему ещё надо довязать снопы, а затем , погрузив в огромную арбу запряженную волами , привезти домой .
Через несколько дней у всех соседей в огороде вырастают большие скирды. Скоро первые снопы будут сожжены в печи и дом наполнится теплом и вкусным запахом хлеба.
И нам не страшны суровые морозы , так как бережно поднятый стебель подсолнуха ,вспыхнув ярким пламенем, частично поднимется белым дымком к небу , частично, рассыпавшись бархатными огоньками, превратится в пепел. А пепел, удобрив землю, даст силы другим растениям. И это повторится и на следующий год, и на следующий …
Только один день из детства! И хотя этот день был нелегким, но он дорог мне тем, что там мы все вместе и все еще живы…