Услышав лай караульной собаки, часовой обязан передать его по команде без искажений, громко и четко.
(Из ответа военнослужащего по призыву на занятиях по общевоинским уставам)
В конце второго курса военные студенты – они же курсанты – впервые разъезжаются по воинским частям для прохождения стажировки. Ибо теория, оторванная от практики, мертва, суха и неинтересна. И хоть ты семи пядей во лбу (вон оно как в старину интеллект мерили) и можешь посреди ночи рассказать все характеристики окопа для стрельбы – пока до кровавых мозолей на ладонях этот окоп не отроешь – грош цена твоим знаниям. Поэтому едут курсанты непосредственно в подразделения, что бы на деле подкрепить знания и, кому повезет, почерпнуть опыта.
Курсанта Залетова в составе родного отделения распределили в далекую сибирскую воинскую часть, охраняющую механический завод. Предприятие не простое, а выпускающее кастрюли-скороварки. Пускай импортные кастрюльки блестят никелированными боками, а наши тускнеют серым алюминием; у зарубежной посудины пульты управления с многочисленными кнопочками и лампочками, а наши как были при советской власти «совковыми» так ими и остались; у них крышечка с силиконовыми уплотнителями да мудреными клапанами, а наша как была откидной на петле, так и осталась. Зато в военное время наши скороварки ставят на гусеничный ход, прихреначивают (или каким-то другим аналогичным способом) к ним пушку и вперед – «броня крепка и танки наши быстры». А для того, чтобы «вражина забугорная» не узнала, каким образом кастрюльный завод выдает танки на раз-два, охраняют такие предприятия воинские части, ежедневно выставляя караулы.
31 марта курсанты вместе с солдатами заступили в суточный караул по охране периметра предприятия. Помощником начальника караула и разводящим заступали местные сержанты, а двоих курсантов назначили их стажерами.
Развод суточного наряда и караулов прошел рутинно. Старенький «Газ 66» – «Чих-пых», поскрипывая и подымливая, неспешно довез охрану до заводской караулки. Смена проходила быстро и деловито. Да и что тут было рассусоливать. Караулы сменяли друг друга каждые сутки и процедура была отработана годами.
Старый и новый начкар сели разбираться со служебной документацией, а смена во главе с помощником начальника нового караула вместе с ПНК старого караула отправилась сменять часовых.
Курсант Залетов в соответствии со своей временной должностью – «стажер помощника начальника караула» занял место в строю. Минута ушла на заряжание оружия, примыкание штык-ножей и немногочисленная, но очень вооруженная группа военнослужащих двинулась по тропе периметра. Справа трехметровый забор из толстенных досок. Слева в отдалении ограждение из колючей проволоки на которой периодически встречались желтые фанерные таблички «Стой! Запретная зона» и «Ябалды газар». Причем второй вариант табличек, по мнению Залетова, не понимавшего содержание, но догадывающегося о смысле надписи, выглядел более устрашающе. Караульные споро меняли часовых и постепенно процессия достигла дальней стороны завода. Здесь к колючей проволоке подступал редкий подлесок в отдалении переходящий в густой лес.
- А почему здесь постовой вышки нет? – обратился Залетов к своему ПНК. – Участок удаленный, лес близко – самое место для шпионов и диверсантов.
На его вопрос сменяемый ПНК ехидно хмыкнул, а заступающий коротко пояснил: «Здесь пост свободного окарауливания, – и уточнил. – Собачка охраняет».
Залетова аргумент не убедил.
- Как же можно собаке доверять? Ее же нарушитель обмануть может, как в фильмах показывают – прикормить. В конце концов и прибить животину не сложно.
На эту реплику сменяемый ПНК уже хохотнул.
- Говорят сколько завод стоит этот участок всегда собачки охраняли. И никто никогда здесь не пытался проникнуть.
- А на других участках были попытки?
- Да я откуда знаю. Нашел экскурсовода. Если интересно, то у Иеронимыча спроси. Он тебя с удовольствием просветит на эту и другие темы. И вообще, здесь желательно потише и побыстрее.
Солдаты в молчании ускорили шаг. Посередине участка стояла вросшая в землю хибара без двери. Недалеко от порога валялся блестючий внутри и замызганный снаружи алюминиевый таз. В отрезанной сваркой нижней трети двухсотлитровой бочки ветер гонял жухлый листик по водной глади. Присмотревшись, Залетов на фоне серого леса углядел проволоку, натянутую, по-видимому, между двумя столбами. От проволоки свисала и терялась в темноте дверного проема цепь с массивными звеньями. Довершала пейзаж белеющая на темной взрыхленной земле массивная кость.
«Зашибись система охраны», – подумал Залетов. «Часовых нет, лес рядом, все надежды на собачку. Да тут днем экскурсии через забор водить можно. А ночью хоть на грузовике проезжай – никто и ухом не пошевелит».
Смена караулов закончилась и «Чих-пых» увез «отстоявших день и ночь продержавшихся» в казарму.
Солнце скрылось где-то в лесной глухомани и по периметру объекта включилось тусклое освещение. Караульная жизнь набрала привычный ритм: бодрствующая смена шуршала подшивкой газет и играла в шашки, отдыхающая смена поужинала и направилась вздремнуть перед заступлением на посты, ПНК принимал доклады от часовых по телефону.
Хлебосольный начкар, почему-то называемый солдатами за глаза Иеронимыч, пригласил курсантов разделить трапезу. Стол с живописно расставленными тарелками со снедью прям так и просился на полотно фламандца-натюрмолиста: крупно нарезанные ломти каравая, пара луковиц на срезах сочащаяся соком, вместительный бутылек с рубиновым клюквенным морсом, объемная сковорода с дымящейся жареной картошечкой и глубокий лоток с жареными кусками печенки. От такого великолепия у курсантов, приученных к добротной, но казенной пище, начала выделяться слюна в объеме, наверняка порадовавшем известного собачника Павлова. Старший прапорщик проследил, чтобы все наполнили тарелки.
- Отведайте немудренные угощения. Сам два года на срочке отпахал, так что знаю цену жареной картошечке для солдата. В наше время ею полакомиться могли только «деды», да и то не часто.
Курсанты с набитыми ртами дружно угукали и, соглашаясь, кивали головами. Иеронимыч подцепил вилкой сочный ломоть печенки.
- А это мое любимое блюдо. Я сам его всегда готовлю, жене не доверяю.
Двое едаков дружно налегли на печенку. Начкар с отеческой любовью смотрел на идиллию за столом.
- Значит, стажироваться приехали. Это правильно. По одним книжкам службу не понять. Надо на практике попробовать, кое-что пощупать, а иногда и понюхать. Как говорят философы: здесь вам не тута, а там вам не здеся.
Курсантские челюсти слаженно молотили домашнюю снедь. Иеронимыч довольный, что двое пар ушей внимают только ему, продолжал разглагольствовать.
- За солдатиками нужен постоянный надзор, особенно на службе. Я никому не рассказывал, – он настороженно обернулся на караульных, – но вы будущие офицеры – вам можно. В ваши годы, когда срочку служил, был я очень охоч не только до еды, но и до баб. В смысле до девок. Ну, вы меня понимаете.
Головы стажеров закивали в знак согласия.
- Так вот, молод я был и, не стану скрывать, дурен. Не нашел ничего лучшего как девушку на свидание пригласить, когда на службу в караул заступал. Мы склады с военным шмотьем на окраине города охраняли. Место вроде глуховатое, но до остановки автобуса недалече. Так вот, отошел я малость от тропы и сижу в кустах – жду свою кралю.
К столу подошел сержант и позвал начкара к телефону – дежурный по части передавал какие-то указания на завтра. Воспользовавшись кратковременным отсутствием хозяина, стажеры отгрузили в свои тарелки по очередной порции печенки. Хорошо приготовлено блюдо, ни чего не скажешь: и поперчено в меру, и лучок притушенный, и жижица душистая. А сами кусочки прожарены так, что рассыпаются во рту на упругие зернышки.
Иеронимыч вернулся и занял свое место во главе стола.
- Завтра проверяющий с дивизии может нагрянуть, так что смотрите, чтоб все по уставу было.
- Товарищ старший прапорщик, а что дальше то было?
- Это ты про что? – Начкар удивленно приподнял брови.
- Ну, вы рассказывали, что сидите в кустах, ждете.
- А, про это! – в глазах Иеронимыча промелькнул обрывок воспоминаний. – Сижу значит, жду. И вот она идет, прям на меня. Беспечная такая. Как шмальнул я ей прямо в лобешник. Она и завалилась на бок. Лежит, глаза вытаращила. Ну я подскочил и ножом в сердце на-на-на. Кровища хлещет во все стороны. Но недолго рыпалась – вскоре затихла.
Разгоряченный красочными воспоминаниями начкар отхлебнул морс. На кончике его уса повисла рубиновая капля. За столом установилась мертвая тишина. Курсанты изумленно смотрели на горделиво приосанившегося старшего прапорщика.
Залетов звучно сглотнул застрявший в горле ком и осмелился уточнить: – А дальше то что?
- А что дальше? Время то позднее уже было, организм молодой – жрать все время хочется вот и решил я малость подкрепиться. Запалил костерок, вспорол брюхо и вырезал печень.
Увлекшись, рассказчик не обращал внимания на побледневшие лица слушателей.
- Запомните, в полевых условиях печень нужно нарезать на небольшие кубики, а потом их можно на прутике поджарить на костерке. Хорошо что бы соль с перцем с собой были – вкуснее получится. Хотя и так на свежем воздухе за милую душу пойдет. А еще рекомендую уши отрезать, отварить их и с тертым хренком потом ...
Полевой кулинар закатил глаза и довольно зачмокал. Сокурсник Залетова схватился ладонью за рот, сдерживая рвотный порыв.
- Ты чего? – удивился начкар. – Свинину не любишь? Магометанин что ли?
- Какую свинину? – просипел Залетов, стараясь удержать ужин в пределах пищевода.
Иеронимыч разочаровано развел руками.
- Кому я тут полчаса рассказываю, как на охоту ходил? На кабана охотился, а удалось свиноматку завалить. Здорова была, мяса надолго хватило.
- Так вы рассказывали как свинью ели?
Прапор досадливо сплюнул.
- Ну конечно свинину. Не бурундуков же я на костре жарил. Вы что бестолковые такие? Вроде второй курс, а ни чего не сечете.
- А как же девушка?
- Какая девушка? На охоте не должно быть никаких женщин. Иначе это не мужской ритуал добычи пищи, а пикник какой-то. Не-е, с бабами толку на охоте не будет.
Мечтательный взор начкара сфокусировался на сотрапезниках: – А что вы как в ресторане расселись? Заступающую смену кто готовить будет?
Курсанты, утерев испарины на лбах, переглянулись и пошли выполнять караульные обязанности. Электронные часы мигнули и показали начало новых суток – 1 апреля.
Очередная смена во главе с сержантом – помначкара и его стажером – курсантом Залетовым выдвинулась на периметр. Колонна военнослужащих споро двигалась по тропе наряда вдоль освещенного деревянного полотна забора. Внешнее ограждение терялось на фоне непроглядной темноты. Сменив несколько часовых, вооруженная процессия достигла дальней стороны периметра и свернула за угол.
- Я хотел спросить, а почему.... – обратился Залетов к сержанту, возглавлявшему процессию.
- Тихо! – оборвал он его приглушенным голосом.
- А что … – решил негромко поинтересоваться курсант, но на него зашикали уже солдаты.
Стажер ПНК недоуменно пожал плечами и решил повременить с вопросами. Слева темнели очертания хибары. Смена, несмотря на многолюдность, шла неслышно и поэтому в полной тишине отчетливо прозвучал приглушенный металлический лязг. Как будто одно звено цепи звякнуло о другое. Сержант легким поворотом головы прореагировал на звук и прибавил шаг. Подчиненные, как вагончики железнодорожного состава, дружно увеличили скорость. Пройдя, несколько десятков шагов, Залетов услышал новый звук. Казалось кто-то, пытаясь придать остроту лезвиям, ведет одним ножом по другому, но соприкосновение металла все не кончалось и не кончалось. Курсант, не снижая темпа, оглянулся и не поверил глазам. Сзади, к молча спешащим военнослужащим, приближался маленький фейерверк. Ну, такой, какой у новогоднего бенгальского огня бывает. Залетов открыл рот для возникшего вопроса, но не успел произнести и звука. Где-то позади, как ему показалось, лопнула гитарная струна, фейерверк исчез и звук затачиваемых лезвий оборвался.
Дальше все происходило как в безумном калейдоскопе. По неуставной команде сержанта – «Ходу!!!» вся смена, перехватив автоматы за цевье, ломанулась вслед за младшим командиром. «Что за хрень?» – подумал Залетов. «Прикалываются, что ли надо мной – новичком в карауле. Какие-то шутки дурацкие. Да и бегать по периметру чревато – часовой имеет полное право при ночном вторжении на территорию поста шмальнуть полмагазина по бегущему стаду и ему за это ничего не будет». Группа вооруженных лиц довольно стремительно удалялась. Залетов еще раз обернулся назад и … почувствовал себя английским дворянином. Да не кем-нибудь, а сэром Баскервилем, прогуливающимся не абы где, а неподалеку от Гримпенской трясины. В темноте к нему приближалась пара ярко красных огоньков. То, что огоньки плавно перемещались вверх-вниз на уровне пупка, заставило эмоции из категории «волнение» рвануть в категорию «ужас». Знаменитый сюжет Конана Дойля и голливудские триллеры моментально дорисовали облик приближающегося существа. Родившийся в глубине крик рвался наружу, но перехваченное спазмом горло пропустило только жалкое сипенье. К счастью организм курсанта оказался крепче организма престарелого английского аристократа и в отличие от последнего Залетов не рухнул замертво на месте, а очень даже стремительно стартовал вдогонку группе спринтеров.
К счастью бежать было не далеко. Курсантские ноги, не сказать что играючи, но все же достойно донесли хозяина, причем без какого-либо участия в этом процессе головы, до группы, подбегающей к очередной наблюдательной вышке.
- Стой! Кто идет? – по-уставному отреагировал часовой на приближающуюся массовку.
«Ни фига себе «кто идет?» – промелькнула мысль. – «Как же надо передвигаться, чтобы поинтересовались «кто бежит?». «Калитку открывай! Писец сорвался!» услышал курсант заскакивающего с ходу на третью ступеньку лестницы сержанта. Часовой оказался понятливым и, без процедуры опознания «свой-чужой», мягко говоря, немножко отступил от строгих и неуклонных правил караульной службы, в результате чего на площадке вышки оказалась вся смена. Даже дверь умудрились прикрыть. Тем самым состоялся рекорд книги Гинесса в номинации «Количество вооруженных человек на 1 кв.м». «Почему собаку назвали песцом?» – голова Залетова работала в автономном от запыхавшегося тела режиме. Когда преследователь выбежал на освещенный участок, то Залетов понял, что не полярную лисичку упомянул сержант. Нечто черное, огромадное и кудлатое посмотрело на притихшее спрессованное воинство и, как показалось курсанту, злорадно ухмыльнулось.
- Звони в караулку, докладывай о случившемся, – отдал сержант команду часовому.
Команду отдать легко, а выполнить ее проблематично, когда между тобой и телефоном три плотно прижатых друг к другу тела в караульной экипировке. Но вот кто-то из толпы умудрился снять трубку и сообщить о форс-мажоре. В это время зверюга обнюхала нижние ступеньки вышки, видимо подсчитывая количество загнанной в ловушку добычи, и мощной струей закрепила свои права на территорию и все находящееся на ней.
Потянулись томительные минуты ожидания. Если в повседневной жизни прижать друг к другу столько народу, то давно бы уже все перегрызлись. А в боевой обстановке все потели, недовольно сопели, но молча терпели. Лохматый сторож нарезал круги возле вышки. По-видимому, ожидал падения жертв неосторожного движения, либо когда сидельцы или правильней назвать стояльцы сами начнут сбрасывать задохшиеся тушки. Вдруг, ночной демон замер и сделал стойку в направлении далекой караулки. Из-за угла ограждения показалась одинокая фигурка. Невысокий щупленький солдатик в майке и прикроватных тапочках на босу ногу беспечно шел к ним, не подозревая о смертельной опасности. Пес, бесшумный как призрак, перетек в окружающий мрак.
Залетов заволновался: «Как солдат мог оказаться на тропе наряда? Почему он один? Неужели его не предупредили о собаке-убийце?» В тусклом пятне очередной лампочки стремительно мелькнула тень. «Неужели он один видит начало трагедии. Надо хоть в небо пальнуть для предупреждения человека об угрозе». Но, увы, сплоченность рядов не позволяла не только поднять автомат, но и отвернуться. «Все, поздно!» Собака вынырнула из мрака и прыгнула на человека. Солдатик каким-то чудом в последний момент умудрился сделать шаг в сторону, и косматая комета пролетела мимо. Но эти мгновения только отсрочили кровавую развязку. Пес, приземлившись, тут же развернулся и, встав на задние лапы, обрушил передние на свою жертву. И опять человеку удалось сбросить монстра в сторону. Дальше началось невообразимое. Солдатик схватил чудовище за уши и на непонятном для Залетова языке сердито начал ругаться прямо в слюнявую морду. Пес с довольным повизгиванием вырвался у него из рук, но тут же вернулся, пытаясь лизнуть лицо. Солдатик ухватил собаку за ошейник и, сняв тапок, продолжил воспитательную работу, подкрепляя слова ударами обуви по косматому заду. От каждого удара в воздух поднималось пыльное облачко, но судя по дружелюбному повиливанию хвоста и довольному выражению морды с высунутым языком, экзекуция доставляла массу положительных эмоций одной из сторон. Да и любой на его месте, просиживая один одинешенек долгие скучные ночи, был бы рад хоть каким-то знакам внимания. Затем «ужас, летящий на крыльях ночи» водворили на место согласно плану охраны. Вернувшийся солдатик сообщил, что целостность проволоки восстановлена и смена может продолжать движение. В караулке был произведен соответствующий доклад о непредвидимой заминке. Начкар внимательно выслушал и сделал парадоксальный вывод: «Все правильно. Гоняй своих, чтоб чужие боялись».
Утром Иеронимыч вызвал штатного ПНК и его стажера на инструктаж, так как по графику службы должен был идти почивать в течение четырех часов.
- Остаешься за старшего, – прапорщический перст указал на сержанта. – Чем заниматься – сам знаешь, не первый год замужем.
Сержант утвердительно кивнул головой. ПНК – по своей сущности заместитель, как и другие заместители больших и маленьких начальников должен знать и уметь исполнять не только свои, но и обязанности непосредственного руководителя.
- Ну а вам, товарищ курсант, особое внимание уделить службе часового на КПП по пропуску автотранспорта. Очень ответственный пост. Только зазеваешься, как бухту кабеля пытаются вывезти, либо стройматериалы тырят. А еще, – начкар доверительно склонился к курсанту и, прикрывая рот ладонью, пробормотал, – режимники могут бдительность проверить: бомбу на объект завезти либо секрет какой-нибудь вывезти. Так что …, – указательный палец с пожелтевшей от никотина кожей угрожающе закачался перед курсантским носом.
Завершив напутствия, старший прапорщик отправился отдыхать, по дороге причитая, что «только прикорнешь, как обязательно разбудят из-за какой-нибудь ерунды». Курсант – стажер разводящего отправился с очередной сменой на периметр. ПНК уселся за стол начкара, временно приняв все бразды правления и ответственность на себя. Залетов произвел смену часовых на авто-КПП и остался там контролировать процесс пропуска транспорта.
Со стороны приобъектовой территории раздались нетерпеливые автомобильные гудки. Часовой выглянул в окошко и открыл внешние ворота. Объехав разномастную колонну, на досмотровую площадку резво вкатилась наглухо затонированная черная «Волга». Подъехав к внутренним воротам, опять засигналили, поторапливая часового. Массивные створки ворот стали медленно расходиться под воздействием мощных сервоприводов.
- Куда? – гаркнул Залетов, опешивший от беспрекословной покорности часового.
- Товарищ курсант, это машина директора завода, – пояснил солдатик, не отпуская кнопку. – У неё пропуск на круглосуточный проезд без досмотра.
- А ты этот пропуск проверил? А может быть водитель под прицелом пистолета? А может террористы эту машину угнали для проникновения на режимный объект?
Ночью Залетов проводил с бодрствующей сменой караульных информационную воспитательную работу. Для усиления бдительности часовых приводил примеры проникновения на охраняемые объекты и их последствия. Реальных случаев курсант естественно не знал, но для убедительности упомянул эпизоды из виденных фильмов-боевиков, где «хорошие» или «плохие» ребята залезали на охраняемую территорию и творили там непотребные вещи.
Створки ворот замерли и начали медленно смыкаться. «Волга» сдала назад. Стекло со стороны пассажира опустилось и перед курсантом возникло недовольное с брезгливо опущенными уголками рта лицо.
- В чем дело, солдат? Почему ворота не открываете?
- Стажер помощника начальника караула курсант Залетов, – в приветствии ладонь коснулась головного убора. – Для прохода на режимную территорию необходимо пройти через КПП для пропуска людей.
- Какое еще КПП? Я директор завода. Немедленно открывайте ворота.
- А я помощник начальника караула. Вы меня знаете?
- Не знаю и знать не хочу.
- Так я тоже вас не знаю. Может быть вы и директор. А может проходимец какой-нибудь.
Лицо пассажира недоуменно вытянулось.
- Да что ты себе позволяешь? На каком основании директора предприятия проходимцем называешь?
- Если вы директор, то через КПП беспрепятственно пройдете. Ну а если…
- Ей, солдат, – директор обратился к часовому. – Ты же меня знаешь? Я приказываю открыть ворота и пропустить автомобиль.
Часовой потоптался на месте и вопросительно посмотрел на курсанта. В присутствии старшего по должности вся ответственность по принятию решения перекладывается на его плечи.
- Гражданин, даже если вас кто-то здесь знает, то все равно это не дает вам права принуждать военнослужащего при исполнении обязанностей к совершению воинского преступления.
В машине раздался телефонный звонок. Директор снял трубку, прислушался и встрепенулся.
- Как уже приехали? Как уже в заводоуправлении? Они же должны были к обеду подъехать. Какого хрена ты мне сразу не сообщил, что они приехали? Что значит, сейчас звоню? Комиссия уже на заводе, а меня тут прессуют. Быстро веди их на завтрак, я через минуту буду.
Залетов безучастно стоял возле открытого окна машины и любовался плывущими облачками в чистом небе.
- Слышь, ты, кадет, или как там тебя? Меня комиссия министерская ждет. – Лицо директора пошло красными пятнами. – Моментально открывай ворота или я тебе такое сейчас устрою. Пожалеешь, что когда-то погоны напялил.
Ошибка многих гражданских лиц, особенно обличенных властью, состоит в том, что в их представлении воинский коллектив это серая масса с пастухом во главе. И этой массой людей можно помыкать как угодно, заставлять делать что угодно, да и высота собственного положения порой позволяет поглумиться, если угодно. И если на самом деле военный человек регламентирован в большинстве своих действий, то порой бывают ситуации, когда «человек с ружьем» в строгом соответствии с законодательством волен диктовать свои условия окружающим. Когда солдат находится на посту в роли часового, то никто над ним не властен – ни родной командир взвода, ни «батяня-комбат», ни многозвездный генерал. А вот он имеет над ними все права, вплоть до применения оружия на поражение. И в этот момент только три человека во всей вселенной имеют право руководить им: начальник караула, помощник начальника караула и его разводящий.
Директор предприятия этого не знал, а если знал, то забыл, а может и не хотел знать. А курсант Залетов все это не только знал, но и требовал выполнение уставных правил от солдат. И в данный момент именно курсант Залетов определял правила «игры» на КПП.
- Гражданин, я стажер помощника начальника караула курсант Залетов. – Голос звучал негромко, но требовательно, и внимательный слушатель мог уловить на дальнем плане стальные нотки. – Требую представить автомобиль к досмотру, а вам и водителю пройти на объект через КПП для пропуска людей. В противном случае вы будете задержаны с применением физической силы и переданы в компетентные органы.
- Какой еще досмотр?! – Директор не выдержал и сорвался на крик. – У меня пропуск на проезд без досмотра!
- Если без досмотра, значит без досмотра, – с легкостью согласился Залетов. – Предъявите документ.
Директор нырнул в нутро салона и остервенело сорвал бумажку с лобового стекла.
- Вот! – тряс он пропуском перед носом курсанта. – Вот пропуск!
- Поглядим, – Залетов взял документ и начал его изучать. – Так. Автомобиль «Волга». Совпадает. Регистрационный номер. Совпадает. Ты смотри, точно есть надпись о праве круглосуточного проезда без досмотра.
Он вернул пропуск приосанившемуся и воспрявшему духом директору.
- Спасибо за документ, но машину или к досмотру или выгоняем обратно. Вы мне всю очередь задерживаете.
Директор смотрел на курсанта и бестолково моргал.
- Я не понял, опять досмотр? А это? – он механически помахал зажатой в руке бумажкой.
- С 1 апреля вас, – Залетов постарался улыбнуться как можно доброжелательней, но вышло все-таки издевательски.
- Это что? Шутка про досмотр? – директор продолжал лупать глазами.
- Да какая шутка может быть на боевой службе? – улыбка стажера моментально растаяла. – У вас пропуск, которым вы налево и направо тычете, действителен до 31 марта включительно.
Директор полминуты пялился в пропуск, пытаясь осознать услышанное.
- А почему у нас пропуск просроченный? – вопрос заданный водителю тихим голосом не предвещал ничего хорошего.
- А когда менять? Вы меня сегодня с ранья по магазинам погнали. Я и не смог в управление зайти, – заканючил водитель, для убедительности прижимая руки к груди.
И вот машина с открытыми настежь дверьми кузова, крышками багажника и капота представлена к досмотру. Часовому, как специалисту в данной области, Залетов доверил с помощью зеркал проверить подкапотное пространство и днище машины, а сам осмотрел салон и заглянул в багажник.
- Возможно, я чего-то недопонимаю, но какое имеет отношение к производству это?
В багажнике рядком стояли три ящика с местной лечебно-столовой минеральной водой и ящик с пузатыми бутылками «вискаря».
- Послушай, корнет, – запас агрессии у директора иссяк и он говорил уставшим голосом. – У меня на объекте московская комиссия. Результаты ее работы для меня очень важны. Соответственно я должен организовать им благоприятную рабочую обстановку. Ты хоть понимаешь о чем я речь виду?
- Курсант Залетов, – третий раз за две минуты представился стажер ПНК. – Я вас прекрасно понимаю. Алкоголь в ресторане завсегда, пожалуйста, а на охраняемый объект никак нет.
В результате принципиальности курсанта ящик с алкоголем покинул досмотровую площадку и убыл в неизвестном направлении. Директор в сопровождении персонального водителя, возможно впервые в свою бытность, попал на родное предприятие пешком через людское КПП, по дороге изрядно удивив соответствующего часового. Ну а «Волга» с минералкой, оставшейся без коллеги по застолью, в конечном итоге проследовала в сторону заводского правления.
Дальнейшие досмотры транспорта шли по накатанной схеме: одна машина на въезд, одна – на выезд. Часовой сноровисто и грамотно проверял потаенные уголки транспортных средств. Залетов с минимальными препирательствами отправлял водителей, привыкших пересекать периметр режимного предприятия совместно с автотранспортом, на КПП для пропуска людей.
Автоцистерна на базе «газона» выезжала с территории объекта. Водила заглушил двигатель, открыл двери кабины и поднял крышку капота для досмотра.
- Что везем? – буднично поинтересовался Залетов.
- Угадай с трех раз, – водитель был в хорошем настроении. – Квас, цементный раствор или …
Курсант присмотрелся к особенностям старенького автомобиля: цистерна со следами коррозии, по бокам хомутами прикреплены толстые гофрированные шланги, под них засунута совковая лопата с коричневой пупырчатой коркой. В целом понятно – ассенизаторская машина или по народному «говно…», пардон, «дерьмовозка».
- Откройте люк цистерны, – потребовал курсант.
- Это еще зачем? – искренне удивился золотарь.
- Для досмотра, – устало в который раз уже за утро пояснил Залетов.
- Мы предлагаем вам тысячу рублей и не открываем черный ящик, – водитель продолжал хохмить.
- Товарищ водитель …
- Три тысячи рублей.
- Гражданин! – Залетов устал от зубоскальства. – Открывай или обратно поезжай. Я не в детском саду, чтобы с каждым валандаться.
- Да что ж ты там рассматривать собираешься? Тебе надо, ты и открывай, – парень моментально погрустнел и пошел на людское КПП.
Залетов залез на резервуар. Судя по состоянию крепежа, за прошедшее столетие крышку не открывали. Но что поделаешь? Проявил принципиальность – срывай теперь голыми руками прикипевшую резьбу. Через пару минут сопения, пыхтения и интенсивного потения юношеская упертость победила окись железа. В открывшейся горловине, как и ожидалось, можно было лицезреть субстанцию, характерную для всех общественных туалетов провинциальных городков и деревенских клозетов. Часовой отрешенно наблюдал за манипуляциями будущего офицера. Залетов оценил сложившуюся обстановку. Естественно, возиться в дерьме желания не было. Но и требовать от солдат бдительности, а самому имитировать досмотровую процедуру было непедагогично. Он попросил багор. Солдат с видом «чем бы дитя не тешилось, лишь бы мозг не выносило» передал требуемый инвентарь. Пытаясь не вдыхать зловоние, Залетов тщательно истыкал металлическим прутом дно емкости. Золотых слитков, секретных приборов и затаившихся людей в резервуаре не оказалось. Можно было с чистой совестью завершать процедуру и идти наслаждаться свежим воздухом. Но военные будни полны неожиданностей. Большая перламутрово-зеленая муха, добросовестно изучавшая вместе со стажером содержимое цистерны, возможно также надышавшись миазмами, присела передохнуть на ближайшее человеческое лицо. Залетов брезгливо сморщился и махнул рукой, отгоняя беспардонное насекомое. От резкого движения муха улетела, а пилотка с головы соскользнула прямо в зловонную горловину. Хлюп! Проклиная все на свете, Залетов выудил головной убор и спрыгнул на землю.
- Ну что? Проверил? – Подошедший водитель вопросительно смотрел на принципиального военного, сжимающего голой рукой обляпанный багор.
- Проверил, – угрюмо подтвердил тот. Со спрятанной за спиной насквозь промокшей пилотки на землю падали тягучие темные капли.
Водитель запрыгнул в кабину и завел двигатель. Внешние ворота открыли долгожданный путь. Включить визжащую передачу старенькой трансмиссии удалось только с третей попытки и машина резко тронулась. От внезапного импульса в цистерне родилось маленькое цунами, которое энергичным гейзером через незакрытую горловину обрушилось на курсанта. Открыв зажмуренные глаза, Залетов рефлекторно облизнул забрызганные губы. «Точно не квас», – выдало подсознание.
Проснувшийся начкар уточнил у помощника обстановку на объекте и пошел поглядеть на службу подчиненных обоих КПП. На досмотровой площадке в воздухе присутствовали какие-то посторонние флюиды. Иеронимыч принюхался и обратился к часовому: «А что у тебя тут дерьмом так воняет?» Часовой невозмутимо кивнул в сторону. Начкар повернул голову и обомлел, увидев стажера. Его растерянный взгляд медленно опускался, изучая разводы на форменной одежде. «Это как же ты так обгадиться умудрился? – он озадаченно посмотрел на потупившегося курсанта. – У тебя что? Несварение желудка?» И испуганный догадкой уточнил: «От моей печенки?». Залетов отрицательно покачал головой.
Через пару минут допроса с пристрастием и чистосердечного признания был составлен план устранения служебного казуса. Как «ходячему бактериологическому оружию массового поражения» стажеру доступ в караулку был запрещен. В качестве первичных мер Залетов сначала одетый по полной форме, а потом раздетый до трусов тут же на площадке был облит из шланга очень удачно подвернувшейся местной пожарной машины. Затем за углом караулки весь посиневший от холода пострадавший, клацая зубами, банным мылом в половом ведре попытался отстирать военную форму. Фекальные массы в принципе удалось смыть, а запах ... Ну а запах в более легкой форме остался. Только теперь воняло не конкретно дерьмом, а пахло дерьмецом с земляничкой. Стиранную, а если вещи называть своими именами намоченную и выжатую форму для просушки разложили на крыше караулки. Залетова в трусах, майке и сапогах усадили на табуретку в углу караульного дворика погреться на скудном весеннем солнышке. Ибо в караулке люди боевую службу несли, а он продолжал легонько смердеть. Так бы и досидел стажер до смены караула, да видно не судьба. Дежурный по воинской части сообщил, что к ним едет проверяющий.
Получив вводную, начкар сориентировался мгновенно. Залетову выдали автомат и отправили на периметр спрятаться за первым изгибом забора. По официальной версии он убыл на проверку службы. Редко кто из проверяющих выходил на периметр, ограничиваясь проверкой в караулке документации да оружия. Тех, кто доходил до КПП и первой наблюдательной вышки, было и того меньше. Ну а тех, кто проверял всех часовых периметра, Иеронимыч за всю многолетнюю службу мог посчитать на пальцах одной руки. Вероятность обнаружения на периметре стажера, одетого для несения службы в экваториальных условиях, была ничтожна.
Человека вооружили, на периметр выгнали, а вот часового предупредить о появлении стажера немножко в непривычном виде как-то подзабыли. Вот из-за этого часовой, увидев появившуюся из-за поворота фигуру в исподнем да еще с автоматом, как бы это помягче выразиться, прифигел что-ли? Вот вы сами поставьте себя на его место. Сидите вы, к примеру, дома вечером на кухне. Никого не трогаете. Супчик хлебаете или котлетку уминаете, пивасиком запивая. По телеку футбол идет. И тут дверь туалета открывается и выходит мужик в застиранных трусах и майке-алкоголичке. Здоровается с вами, а сам молоток из тряпки разворачивает. При этом объясняет, что за хлебушком ходил, да через ваш санузел дорогу решил сократить. А через соседей не пошел, потому что там соседка в ванне нежится и он ее застеснялся. Вообщем что-то наподобие такого бредового сюра. Вас бы ничего не смутило в такой ситуации? То-то же. Вот и часовому стало как-то подозрительно. Поэтому он взял автомат на изготовку, дослал патрон в патронник и задал очень даже естественный в такой обстановке вопрос: «Стой! Кто идет?» В свою очередь Залетов, как и полагается в такой ситуации, остановился и представился. Обе стороны выполнили требуемые действия. В общении возникла молчаливая пауза.
- Ты что? Не узнаешь меня без формы? – первым не выдержал Залетов.
- Не узнаю, – честно признался часовой.
- Ну как же так? Нас же двое курсантов заступили в караул стажерами. Я помощником, а мой товарищ разводящим. Теперь узнал меня?
- Много курсант приехало помню, тебя не помню. Как я тебя помнить, если курсант много, а лицо одно. Если ты начальника, то говори, как моя зовут?
Залетов понял, что попал в патовую ситуацию. Дело в том, что и часового он не мог идентифицировать. Проблема заключалась в том, что в караул заступили несколько представителей коренной сибирской народности, скажем так с ярко выраженными чертами монголоидной расы. И, естественно, с непривычки вновь прибывшим распознать среди них “who is who” не представлялось возможным. И кто из трех караульных Петров, Васильев или Салапаров сейчас перед ним он не мог определить. В аналогичной ситуации находился и солдат. То ли перед ним раздевшийся по каким-то причинам «стажера», то ли опасный «диверсанта» о которых ночью им так много рассказывал «курсанта».
- Моя твоя задерживай. Начкара докладай, – принял решение часовой и взялся за телефонную трубку.
- Стой! Не звони.
Залетов понял, что станет посмешищем грандиозного масштаба после обнародования его «отличий» на боевой службе. Да и Иеронимыча подводить не хотелось. Как не крути он покрывал и прикрывал его в данной ситуации.
- Не звони в караулку. Там проверяющий.
Часовой убрал руку от трубки. Кто такой проверяющий он прекрасно понимал, хотя ни разу его не видел. От этого человека ничего хорошего ожидать было нельзя. Из-за него приходилось весной по ночам красить бордюры, зимой таскать снег в плащ-палатках за пределы военного городка, осенью сбивать с деревьев пожелтевшие листья, а летом в поле вырезать куски дерна с сочной зеленью и выкладывать ими перед штабом газон вместо посохшей травы. Страшный человек проверяющий. Часовой на всю жизнь уяснил, что в лесу самый страшный – амба, а в армии – проверяющий. Но посторонний человек на посту это нарушение. А если он не посторонний, а «стажера», то должен это доказать.
- Курсанта, ты сейчас маленький?
- Это в каком смысле?
Вопрос был уточнен.
- Ты сейчас курсанта маленький, а вырастешь большой офицера?
- А-а, ты в этом смысле? Да я сейчас курсант, а когда закончу учиться стану офицером.
- Значит ты офицера только маленький, – сделал вывод часовой. – Если ты курсанта, то покажи, какой ты сильный и умный как офицера.
- Это что же я показать должен?
Залетов понял, что его собираются тестировать на профпригодность, но каким образом? Часовой помог ему в этом.
- Устава расскажи. Ты расскажи, я слушай.
Благодаря богатым курсантским знаниям были продекламированы статьи из внутреннего, дисциплинарного и строевого уставов, а также устава гарнизонной и караульной службы. И если общие обязанности военнослужащего, обязанности военнослужащего перед построением и в строю, определение воинской дисциплины были прослушаны без каких-либо эмоций, то озвучивание обязанностей часового сопровождалось одобрительным цоканьем и энергичными кивками. Знание уставов было зачтено и объявлена очередная проверочная дисциплина.
- Теперь автомата быстро разбирай-собирай. Я проверяй – «чурка ты безмозглая» или «молодца».
Залетов понимал, что боевое оружие на скорость разбирается только при неисправностях в условиях боя. Для всех иных обстоятельств существует учебное оружие. Но спорить не стал. Да и не очень хочется перечить человеку ствол оружия, которого направлен на тебя. Навыки по разборке различных видов стрелкового вооружения у курсанта были устойчивы, и он заслуженно получил от проверяющего звание «молодца». Но и эти достижения не убедили бдительного воина.
- Теперь отжиматься. Офицера может много отжиматься и много ругаться на слабака.
Деваться было некуда, и курсант принял упор лежа прямо на земляной тропе. Когда счетовод на вышке огласил очередную «молодца», немудреная одежда Залетова пропотела насквозь. Но и физические упражнения не завершили проверку.
- Теперь строевая подготовка. Туда-сюда ходи, носок тяни, равнение держи.
Залетов начал демонстрировать индивидуальное мастерство в столь массово нелюбимой всеми военнослужащими, но столь же обязательной для всех строевой подготовке. Подбадриваемый периодическими возгласами «не слышна рота», он печатал строевой шаг, вздымая пыль с грунта. Проверка была неожиданно прервана телефонным звонком. «Стажера, тебя большая начальника в караулку зовет».
Уставший и измученный демонстрацией ратного мастерства будущий офицер подошел к входной двери караульного помещения. Дверь отворилась и, шагнувший наружу, начкар невольно отшатнулся.
- Ох, ё-мое! – вырвалось у старшего прапорщика.
Иеронимыч, вытаращив глаза, глядел на запыленную фигуру в измазанной землей майке. Когда изумление немного ослабло, начкар поинтересовался.
- Слушай, а ты реально получаешь удовольствие, когда в какой-нибудь грязи возишься? А от чистоты сильно страдаешь?
Трехнедельная стажировка закончилась и в клубе воинской части подводили её итоги. Начальник штаба положительно высказался о помощи курсантов в организации служебно-боевой деятельности. Замполит полка поблагодарил будущих офицеров за вклад в воспитание солдат и организацию многочисленных культурно-досуговых мероприятий. Напоследок слово взял командир полка.
- Товарищи, позволю оценить итоги стажировки в целом успешными. С поставленными задачами все справились, намеченные планы выполнены. Напоследок хочу сказать несколько слов об одном курсанте.
Залетов заерзал: «Нет! Не надо! Только бы не обо мне».
- Очень уж просил меня выделить этого человека директор одного из наших ведущих оборонных предприятий.
Сердце Залетова оборвалось и разбилось на многочисленные острые осколки, впившиеся в душу.
- Курсант Залетов, выйдете сюда, что бы мы все на вас посмотрели.
С пунцовыми щеками понурившийся курсант шел нетвердыми шагами к своему «эшафоту».
- Товарищи! Приказом по предприятию курсант Залетов за бдительность, принципиальность и образцовое выполнение служебных обязанностей … награждается часами бизнес-класса в позолоченном корпусе с логотипом завода.
Полковник под аплодисменты передал курсанту бархатистую коробочку.
Залетов не знал, да и никогда не узнает, что после его принципиального досмотра директорская «Волга» стремительно подлетела к зданию управления завода. Перепрыгивая через ступеньки, местный царь и бог почти забежал в VIP-зал столовой. Представшая картина одним махом сгубила пару миллионов нервных клеток. За роскошно накрытыми столами в полном составе сидела московская комиссия с одинаково угрюмыми лицами и уныло ковырялась в тарелках. Председатель комиссии – представитель министерства поднял голову. Его безжизненный взгляд придавил директора непомерной тяжестью.
- Ну что? Появился, наконец, – скрипучий голос ржавой пилой прошелся по сердцу.
Директор молча кивнул – спазм сдавил горло. «А вот и пенсия нагрянула нежданно». Эта мысль безраздельно заполнила сознание.
- А минералку куда? – за его спиной возник водитель, придерживая подбородком ящики.
- Минералка? – председатель ожил и в его глазах появился интерес. – Минералка это в самый раз.
За столами возникло оживление. Бутылки разошлись по рукам и ящики моментально опустели. Председатель, невзирая на свой министерский статус, залпом из горла осушил стеклянную бутылку.
- Ух, хорошо, – на его лице появилось выражение блаженства. – Молодец! Правильно подсуетился. А твой сосед-коллега нас вчера вечером чуть не угробил. На ужине накачал виски так, что мы всей комиссией с утра головной болью маемся. Я ему заразе это еще припомню.
Директор из последних сил держался на подкашивающихся ногах.
- Хороша минералочка. Ты еще организуй – нам надо здоровье малость подправить.
- Да сколько угодно, – хриплым голосом отозвалась принимающая сторона. Чёртов спазм не отпускал горло.
Залетов открыл коробочку. На атласной подушечке величественно поблескивал солидный хронометр. На крышечке корпуса часов свет переливался в выгравированной надписи «За укрепление оборонного потенциала России».