И землю жаворонок держит на нитке песенки своей.
Ярослав Смеляков. Советский поэт
Сегодня одиннадцатое мая две тысячи шестнадцатого года
Сегодня среда
Он поразил меня своими глазами. Эта семья поразила меня своими глазами.
У всех четверых выражение глаз было одинаковым: отчаяние вовнутрь себя.
Я говорю про семью грузин, которых завтра наконец-то отвезут на их квартиру.
Сегодня в класс приходила Сабина и им объявила: »Вам завтра к десяти утра быть готовыми с вещами. До этого покушайте обязательно и возьмите с собой порции на обед. Обедать вы будете в своей квартире».
С месяц назад в записи «Мы тоже это надо» я рассказывала, как целая группа грузинских беженцев пришла на занятия.
Из них как-то быстро остались в классе только вот эти четверо.
Тот, которого я про себя называла «Спикер», он со своей женой был, и так как она беременна на последних днях была, быстро квартиру получил.
Потом была еще одна семья, там женщина сносно по-русски говорила, и она мне объяснила, что здесь в Германии хотела бы вылечиться, у нее спина болит, а в Грузии простым людям лечиться невозможно. Ну, и еще что-то, кажется, у ее мужа было, он какой-то виноватый все время ходил, она не договаривала.
Двое других мужчин без семей, исчезли незаметно, я про них даже не спрашивала.
Застряли вот эти: Отар, тридцать восемь лет, его жена Варика, тридцать лет и с ними их дочки-близнецы, Мариям и Майя, каждой по три годика. Девочек все звали только через черточку: Мариям-Майя, словно они были одно существо, которое на ваших глазах будто весело раздвояется и опять сливается, так одинаково они все делали.
Но отчаяние вовнутрь себя было и в их глазах. Девочки много болели, и потому глазки у них почти всегда были в тоске. Отар и Варика переживали вдвойне, глаза воспаленные были у обоих.
Но когда девочки не болели и чувствовали себя получше, то они просто ходуном носились; и все мои ученики, забыв немецкие слова, на своих разных родных языках, глядя на этих кукольно-крохотных озорных, поющих, хохочущих, лопочущих девчушек, говорили что-то ласковое, умильное, мы все получали хорошее настроение и отдыхали душой, глядя на них.
Никому не приходило в голову шикнуть на них или на других, у нас же часто дети на занятиях были. Биологическая терапия, я бы сказала.
Когда Отар и Варика пели нам «Сулико»?
Мы учили слова действия: «Говорить – я говорю по-немецки; петь – я пою песню...» «Что такое песня?» - это спросил Отар.
«Сулико» - песня. Я пою песню «Сулико.»
«Что такое "Сулико?» - Теперь Резаа спросил.
«Отар, Варика, спойте, пожалуйста, «Сулико».
«По-грузински?»
«Ну, конечно!»
И они запели, негромко и неуверенно.
Эхсан, из иранцев, у него слух хороший и, кажется, он музыкант, стал им подпевать.
У Отара и Варики глаза стали - озера с рябью.
И у меня слезы навернулись. И песня хорошая, и люди прекрасные... когда поют. И слушают иранцы, афганцы, курды хорошо, с уважением, будто что-то свое узнают.
Где поем?
В Германии на уроке немецкого языка для мигрантов.
Слушатели захлопали.
Хаврист Отара живо спросила, что это за песня?
Отар замялся:
«Про девушка песня. Девушка звать Сулико.» Он это по-русски сказал и добавил: «Я это не могу по-немецки сказать»
«Скажи ей по-курдски, ты же можешь.»
Он что-то отрывочно, бессвязно сказал.
Хаврист обратилась ко мне: «Текст какой? Зонг этот про что?»
«Этот зонг про любовь. Про родину, где живет девушка, где есть бюль-бюль, где запах розы, где любовь - все это есть родина, это Грузия, прекрасная и поэтическая! Вот посмотрите на карте, Грузия здесь, маленькая. А песню «Сулико» пели на всех языках вот здесь, во всей нашей стране. Россия видите, какая огромная, и везде пели «Сулико», на разных языках. Очень красивая песня...»
Мне досадно, что я не могу сказать им, что я не совсем точно им все объясняю, что пели-то «Сулико» на всех языках совсем в другой стране, которой теперь нет, на всех семейных застольях же пели, пели. А теперь я и сама не знаю, поют ли ее в России?
Вот сбежал Отар с семьей из Грузии, а где защиту ищет? Не в России, где эту песню, точно, знаю, еще помнят, но поют ли ее там сейчас?
А запоет ли ее Германия, где Отар защиту ищет?
И почему Германия должна эту песню петь? И так уже по-немецки не поют здесь ничего, свое Германия забыла, а чужое не смогла выучить-принять...
До «Сулико» ли здесь сейчас?
После этой песни и Варика, и Отар хотели говорить со мною. Но их русский настолько скуден, буквально только отдельные слова знают, так что я мало что могла понять.
Варика мне один раз со своей позиции хотела их ситуацию объяснить. Для нее это отчаяние. У нее там была работа, хорошая работа. Она – «медицинка» по образованию. У них был большой дом. Жить – но проблем. Проблем – Отар. Очень проблем.
Отар - он единственный из десятков беженцев, кого я прямо спросила, из-за чего уехал. Проблемы. Был в разведке. Цхинвал.
С недоумением мне: «Как ты не понимаешь, что это такое».
Будто, если скажешь слово Цхинвал, то поймешь, что это было. Я помню, не успело там в 2008 году это произойти, как Меркель здесь сказала: «Мы это не акцептируем. Мы это не признаем.»
И весь день, и каждый час, и по радио, и по телевидению, и на токшоуее слова повторяли.
Тогда я медленно поняла: в моей России все становится на свои места, а здесь в моей Германии, наоборот, что-то становится неладным.
«Саакашвили был хороший».
Отар сказал это искренно, без вызова, без запальчивости.
Знаю, Саакашвили дороги построил, еще что-то сделал. Ну да, первые автобаны Гитлер построил, до сих пор по ним ездят, всю Европу ими одели, но Гитлер остался Гитлером. А Саакашвили – ему пришлось сбежать из Грузии. Строил бы только дороги, не пришлось бы ему убегать.
Отар меня понял, ответил: «Сейчас не лучше, чем с Саакашвили, но и дорог теперь не строят».
Отар говорит по-русски очень плохо, иногда он уже немецкие слова, какие мы здесь учили, скорее находит, чем русские.
Он сам захотел мне написать свою дорогу в Европу, это грамматически сложное задание, показал для проверки свои записи.
Тбилиси - Афины, три часа самолетом. Афины – Гамбург три часа самолетом. Красиво летели, приятно. В Гамбурге шли пешком пятнадцать минут, чтобы до вокзала доехать, и был уже поздний вечер. Он хотел мне рассказать о дороге, может быть, он хотел о чем-то большем рассказать. Мы сидели на перемене в классе, и он говорил по-русски.
Две ночи провел с семьей на вокзале, там девочки сильно простудились. Не знали, как с кассами обращаться, как сказать, куда они хотят ехать, и вообще не знали, куда им ехать.
Наконец один земляк им попался, он помог купить билеты на автобус до Брауншвайга, а там частник - левак опознал в них «мигрантов» и довез их до лагеря, где они сдались, зарегистрировались и через день были в пересыльном лагере, в Люнебурге.
Там вересковые поля, необыкновенной красоты, даже зимой. Варика гуляла там много.
В лагере пробыли месяц, но немецкий язык там не преподавали, не учили.
А здесь в нашем городе им хорошо. Но девочки болеют, и Варика с ними замучилась, и он ни о чем думать не может, хорошо бы наконец какую-то квартиру получить, только бы наконец все хорошо стало.
Я понимала, что он тоже не все, что его мучает, может рассказывать, это же очень лично все, индивидуально, что называется.
И вот они завтра уходят на квартиру, только он совсем не в духе новоселья.
Он сидел рядом худой, сжавшийся, глаза воспаленные, сухие.
А в дни, когда Варика рядом с ним сидела, он становился изящен, весел, остроумен, да еще если Мариям-Майя тут же крутились, он расцветал. Но чаще он на занятиях сидел один и отрешенный.
Я как-то подумала, вот так и царя Николая можно понять, когда его сын болел, там на фронте хоть поражение, хоть фронт пади, он - отец, не главнокомандующий, не царь, всего лишь отец, которому надо знать, что у сына с гриппом.
Такой и Отар, слишком у него «нервенмантель» тонкий, нервы обнажены.
Удержится ли он здесь? ... Станет ли для него пребывание здесь движением вперед? Грузия, отчитываясь перед Европой за получаемые финансы, представляет себя страной со стабильным социальным благополучием, и поэтому беженцев из Грузии здесь не оставляют, "не акцептируют", их высылают назад.
Хорошо, если он по убеждению домой вернется, а если вынужденно, не преодолев себя, не утвердив себя здесь в жизни?
В класс заглядывает Варика, видит, что я с Отаром занимаюсь, радуется, он для нее всегда копии берет, а она мне потом прочитывает и устно отвечает по пройденным темам.
Как они тему «Европа» пройдут? Дастся она им?
11.05.- 28.06.2016