Глава 6 Чертовщина
Этот день начался совершенно обычно. Бабушка пошла на воскресную службу в церковь. Прасковея же помолилась у святого лика, доставшегося ей от покойной матери дома. Герасим занимался ремонтом крыши — осенние дожди не за горами…
Ближе к обеду приехал на своей бричке отец Герасима, но даже в дом заходить не стал, а просто кликнул Прасковею:
- Сосед ваш, мужик твоей сестры Анны был у нас, говорил, что твой батька наказал тебе ехать до них… Шибко заболела Клавдюшка, да и Анна уж давно на сносях, скоро рожать ей, помощь твоя нужна… Сбирайсь, я тебя отвезу туда, да вечером и обратно…
Паша, как была одета, подхватила лишь узелок с травами для роженицы и для простудной Клавди. Махнула на крышу Герасиму и уселась на бричку. Герасим было, удивился, что отец даже словом с ним лично не перекинулся, да и мерин, запряжённый в бричку был какой-то совсем незнакомый, здоровенный вороной, совсем даже не нашей терской породы, а больше похож на кабардинских «Адыгешов», где отец такого красавца раздобыл? Даже не успел ничего узнать. На фоне наших коней он выглядел грозным и неуёмным. Всё фыркал и вёл себя беспокойно, словно его впервые в бричку запрягли… Вернутся, запытаю батьку, решил Герасим и продолжил свои дела…
А Прасковья, испуганно зажавшись в уголке брички, не привыкшая к такой быстрой езде, пыталась было приостановить свёкра, но куда-там! Он мчал во весь опор, не обращая внимания на тревожные окрики невестки… К родному хутору они приехали что-то слишком быстро. Свёкор лишь махнул рукой, развернулся и умчался прочь, будто его и не было.
Паша стояла на слабых ногах, от страха быстрой езды ли, либо ещё от чего, только стало её тошнить, голова закружилась и она упала без чувств. Лежала так недолго, обнаружила её сестра Анна:
- Прасковея! Ты как здеся? Ну к, очнися, мила моя… Гераська, что ль прогнал тебя?
Паша открыла глаза. Перед нею на коленях сидела сестра, а в руках её был спелёнутый ребёночек.
- Что, не успела я, ты уж родила?
- Так я ещё с месяц назад родила, толик сообчить не могли мы тебе, усе работають, знамо дело, не до путишествиёв… Девка у меня, Зинкой прозвали…
- А чё тама с Клавдей, больна чем?
- Та так, ничем и не больна, растёть, чё ей зделатса… батя её мне иногда подсунить, бегаить уже везде, не доглядишь… Ты уставай с земли-то, чё й это ты улеглася?
- Та, свёкор так гнал свово чёрного мерина, укачало…
Не видала я никакого свёкра, давно во дворе с Зинкой гуляю, я б услыхала повозку то… Да, ладно… батя у колхози, айда до нас, я тоби и кваску холодного принесу, в подполе у нас.
Паша ничего не могла понять. Все живы и здоровы, никто в её помощи не нуждался. Странное поведение свёкра заставляло задуматься. Зачем он привёз её сюда?
Вечером, когда все работающие в колхозе вернулись домой, отужинавши и наговорившись вдосталь, Паша стала просить отца отвезти её, хотя бы до дома свёкра, он что-то не появлялся, как обещал вечером.
Каково же было её удивление, когда приехав в его дом, она узнала, что свёкор ещё намедни уехал в Краснодар со своими самыми лучшими жеребцами на проводимые там ежегодные скачки. А братья Герасима ехать не захотели:
- Вона, луна уж полная, ступай сама до дому, недалеча, чай не заблудишься…
А старшие невестки, так и зафыркали и зашипели:
- Ишь чё задумала, щас мы мужиков своих с тобой кататься отпустим… Сама топай…
Ну и что оставалось делать Прасковее? Отец помчался уж домой, а здеся одни злыдни, так не взлюбившие её… И она пошла. Луна действительно была полной, заблудиться невозможно, да и дорога к их хутору была практически прямой, мимо скошенных уже полей с хлебом, за кукурузными полями, через профильную дорогу, ведущую в Краснодар… Шла и думала, что за странности сегодня происходили, куда на самом деле подевался свёкор, зачем привёз её в родной дом?
На перекрёстке дорог, вдруг откуда ни возьмись перед ней встала на пути коза. Белая такая вся, с маленькими рожками, и удивительными глазами. У коз вообще странные глаза с вертикальными зрачками, но эта… Коза выглядела как-то страшновато… Паша пыталась обойти её стороной, но коза преграждала ей путь всё равно. Тогда, уже сильно испуганная Прасковья стала ласково, ну как могла, просить козу:
- Козочка, милая, пропусти меня до дому хочу, сил нет как...Козочка, козочка…
А коза вдруг встала на задние лапы, и глядя своими страшными глазищами, словно прямо в душу Паше, вдруг зарычала скорее, чем сказала человеческим голосом:
- Козочка, козочка… сама пожалеешь!
И вдруг ударилась о землю, искры так и полетели, а сама пропала, как не было её…
Бежала Прасковея домой, ног не чувствовала, не оглядываясь. Как не упала от страха без чувств, сама не знает. А у дома её Герасим ждал-выглядал, вместе с бабушкой. Она так и упала к нему на руки, затряслась в рыданиях, долго не могла ничего произнести, ответить на вопросы родных. Ни холодная выпитая ею вода, ни крепкие объятия мужа, ничего не помогало, пока бабуля не стала молитву над нею читать. Тогда только стала затихать, да и заснула прямо на руках Герасима.
А за полночь, она вдруг проснулась, как будто толкнул её кто… Лежала на супружеской кровати, но совсем одна. Где же Герасим, куда пошел среди ночи? За окном мелькнула знакомая тень. В конюшню что-ли направился?
Паша пошла следом за ним. В конюшне, при свете луны она увидела такую картину: Герасим сидел на скамье, перед ним склонил свою голову его любимый мерин «Орлик», и молча терпел, пока хозяин чесал ему гриву и заплетал косы.
- Герасим, чё й ты ночью то взялся Орлика чесать? Пошли спать, завтра ж тебе на работу с ранья… Гераська…
Она дотронулась до него рукой, когда он не оглянулся даже на её слова, будто и не слыхал… Реакции его она никак не могла ожидать. Да и как можно было ждать такого от своего любящего мужа?
Герасим, практически не оборачиваясь на неё, так ударил её по плечу, что Прасковея упала и ползком на четвереньках, задом отползла и, поднявшись, бегом вернулась в дом. Слёзы застили ей глаза, ком стоял в горле… Она стала забираться в постель… Ба… Герасим спокойно спал, разметавшись во сне, как он обычно и спал после тяжелого трудового дня. Прасковья стала истово креститься, схватила свою икону, прижала её к себе, и трясясь от страха, так и просидела в изголовье мужа, боясь разбудить его. А нашла её поутру бабушка Авдотья. Прасковея ёй всё и рассказала. На что баушка, поднявши Герасима, наказала им обоим:
- Надо святой водой обмыть все углы в доме и на подворье, пройтись с лампадкой дымящей, да молитвы почитать. В баню не ходить! Там сама всё сделаю… Беречь надо Прасковею, бесы её домагаются. Не Герасим в конюшне тебя ударил - «хозяин», наш, домовой, чтоб тебе понятно было. Задобрить его надобно… Знаю как, сделаю. И вчерася не свёкор тебя возил, черти тебя катали, путали… Ну а коза… Разве не понятно теперя, кто это был на самом деле? Береги себя, милая, ангел ты для нечисти, они будут завсегда стараться погубить душу твою… Знаешь ли, что тяжелая ты? Гераська тожить ишшо не знаить… Хлопчика родишь вскорости. Я не помогу, сама управишься, научена уж…
И бабушка удалилась в свою комнатушку, оставив ошарашенных Прасковью и Герасима обдумывать и обсуждать сказанное. Они и раньше не удивлялись способности старушки предсказывать и погоду и разные житейские мелочи. Но такие подробности — наверное «ворожила» на своих древних картах. Грешила она этим, да и Прасковьюшку обучала своим премудростям. А та и рада была, страсть к обучению у неё не израсходована, всего три класса церковно-приходской, много ли знаний там получено?
- Сама «поворожу» намедни. А шо тяжёлая я, догадывалась уж… Только не знала точно… Теперя знаю. Хлопчик у нас буить… Хорошо, шо не девка, у нас же одни девки были у мамки — помирали много, чай пацанёнок здоровенький родится…
А Герасим так и сидел истуканом, не понимая пока, что происходит и как на это реагировать. Вот, бабы… не зря говорят, что все они чёртовы отродья, нам мужикам и не понять, чё там, у них в головах…
А ввечеру, уже ложившись спать в супружескую постель, Прасковья вдруг заметила, что на столик перед нею вдруг с потолка посыпалась чёрная земля. Так и стояла горкой. Не раздумывая, Паша смахнула её со стола рукой. И откудова только взялася? Не разумев что это, и не спросив ни у кого, поняла лишь спустя время.
Поутру нашли они баушку свою мёртвой. А после похорон, стала она приходить во сне к Прасковее и просить, чтобы собрала она святую горсть земли и принесла её к бабуле на могилу. Не принимает мол её земля, за грехи её. Пришлось Прасковье лазить на карачках у кровати своей, собирать землицу — выполнять волю покойной. С тех пор бабушка снится перестала. А по весне у Герасима и Прасковьи родился первенец. Назвали его Владимиром...