Квартира с видом на пропасть

Те из вас, кто читал мой рассказ «Адреналин», найдут много общего между ним и этой повестью. Дело в том, что, взяв «Адреналин» за основу, я развил сюжет. Чтобы параллели не мешали восприятию повести, я удалил рассказ, и предлагаю стать очевидцем невероятных событий, происшедших с моими «старыми» героями.





Часть первая

I 

         До конца рабочего дня оставалось пять минут. Я просмотрел расписание на завтра. «Похоже, что и сегодня не дождусь от Антона отчета», - подумал я и нажал на пульте кнопку «Отдел продаж».
- Слушаю тебя, Илья, то есть, простите… Илья Николаевич, - ответила Стефания, жена Антона Лосева.
- Стеф, это я хотел послушать тебя или твоего мужа. Сегодня четвертое число, а отчета по поставкам продукции в Чили до сих пор нет. Может быть, мне после работы быстренько сгонять в Латинскую Америку и выяснить на месте, что к чему? В чем дело-то?
- Но, Илья Николаевич, вы же знаете, что Антон и я… что мы по вашему указанию делали дополнительные расчеты…
- Послушай, Стефания, - я начинал выходить из себя, - когда вы с Антоном начинали работать в отделе, вы гарантировали, что претензий к качеству работы не будет. Если вы не справляетесь, то нечего водить меня за нос. Те времена, когда мы были детьми, прошли. Вы немного старше меня, но это не значит, что я буду терпеть ваши издевательства. Это в школе вы с Антоном могли позволить себе хихикать надо мной. Но не забывай, что сегодня я ваш шеф и делать вам уступки только из-за того, что мы вместе выросли, не собираюсь. Завтра к обеду отчет должен лежать у меня на столе.
Я нажал «отбой» и подошел к окну. Мерцание огней, освещающих вечернюю Москву, вызвало во мне еще большее раздражение. Я задернул штору. «Свиньи! Выпросили работу, недавно получили прибавку к зарплате и при этом считают, что могут обращаться со мной, как с мальчишкой».
Чтобы как-то себя успокоить, я решил прогуляться по отделам, где слышались голоса и тихий стрекот клавиатур. То, что сотрудники задерживаются после работы, было в моей компании нормой. За переработанные часы я не доплачивал, но многие добровольно оставались на лишний час-два, чтобы доделать дневное задание, с которым за восемь часов не справлялись. Я понимал, что объем работы служащих превышает все допустимые нормы, но прекрасно знал, что ни один из них не станет на меня жаловаться. Потерять работу в моей компании было так же просто, как за считанные минуты подняться в скоростном лифте на 31-й этаж небоскреба, где она располагалась.
Я дошел до отдела, где работали Лосевы, и остановился. Услышанное за неплотно закрытой дверью заинтересовало меня.
- Ты посмотри, в кого он превратился, - говорил Антон. – Стеф, ты помнишь, каким он был раньше? Откуда в нем появилось это высокомерие?
- Антош, - голос Стефании звучал совсем тихо, - он наш шеф. Мы должны быть ему благодарны, что он не дал нам умереть с голоду.
- О чем ты говоришь! Ты же помнишь, как я вытащил его из проруби, как он чуть не умер, а мы дежурили у его кровати и молились, чтобы он остался жив, - Антон почти кричал. – А когда наш сын умирал, и мы пришли к Илье…
- Но ведь это было так давно, - прервала Стефания мужа. - Чего за это время добились мы, и чего - Илья. Он и учился лучше нас, и карьеру сделал, - голос Стефании дрожал.
- Знаешь, я часто вспоминаю, как мы, будучи детьми, мечтали о нашей будущей жизни. Илья уже тогда нас поженил и говорил, что когда женится, будет приезжать к нам с женой, и мы вчетвером будем проводить выходные…
Стефания вздохнула.
- Стеф, мы с Ильей были друзьями, а ведь с того момента, как мы все оказались в Москве, он ни разу не пришел к нам в гости, хотя прекрасно знает, где мы живем.
- Да, Антош, но однажды он пригласил нас к себе. Помнишь?
- Помню. Он тогда даже на стол ничего не поставил и только говорил о своих перспективах, - в голосе Лосева послышалась усмешка. - Знаешь, Стеф, мне иногда хочется сказать ему, что он превратился в ничтожество.
Эта фраза заставила меня войти в помещение. Стеф вздрогнула и, взяв мужа за руку, опустила глаза. Антон, имевший почти двухметровый рост и внешность Дольфа Лунгрена, напротив, смотрел на меня вызывающе, сверху вниз.
- Господин Лосев, - обратился я к Антону, - вы уволены.
Я направился в свой кабинет, после чего просмотрел дневные сводки и, одевшись, вышел на улицу. Около сорока минут я провел в ресторане, где обычно ужинаю, затем сел в свой «Лексус». Вечерняя столица встретила меня традиционными пробками. Я включил «Ретро FM» и стал слушать «Песняров». В этот момент раздался телефонный звонок. Моя подруга спрашивала о планах на вечер. Я не был настроен на любовные утехи и сказал Яне, что хочу сегодня лечь пораньше. Разговор был окончен, и меня совершенно не волновало, обиделась Яна или нет.
Примерно через полчаса я уже заходил в свой подъезд. По традиции я открыл почтовый ящик и достал оттуда «КоммерсантЪ». Между станицами затесался красочный листок. На нем цветными буквами было написано «Любителям острых ощущений». Реклама заинтересовала, и я взял буклет с собой. Я всегда был «сорвиголова» и в свои тридцать четыре года все еще испытывал желание получить очередную порцию адреналина.
Придя домой, я немного посидел за компьютером и вспомнил про рекламный листок. Некая компания «Экстрим» сообщала, что любители острых ощущений могут сделать соответствующий заказ. О том, какие именно ощущения ждут потенциальных клиентов, в рекламе не говорилось. Недолго думая, я набрал номер указанного телефона.
- Компания «Экстрим» приветствует вас и благодарит за звонок. Меня зовут Анжела, - сообщил мне ласковый, я бы сказал, эротичный женский голос. – Чем мы можем быть вам полезны?
- Не могли бы вы поподробнее рассказать об услугах вашей компании?
- спросил я у девушки.
- Наши клиенты, желающие проверить на прочность свои нервы, могут сделать заказ. Для этого представители «Экстрима» выезжают по указанному клиентом адресу. Все дальнейшие условия оговариваются при встрече. Вы меня слушаете? – спросила девушка.
- И очень внимательно, - ответил я, улыбаясь.
- Если вы будете недовольны теми ощущениями, на которые рассчитывали, вы вправе не только отказаться от оплаты оставшейся суммы, но и забрать предоплату. Все это указано в договоре.
Анжела сообщила о минимальной и максимальной стоимости услуг. Согласно договору, необходимо было оплатить пятьдесят процентов после подписания документа.
- Это меня устраивает, - произнес я, - но, все же, какого рода экстрим меня ждет?
- К сожалению, на ряд вопросов мы не даем ответов, так как эффект неожиданности входит в разрабатываемый нами план.
- Логично, - заключил я. – Скажите, Анжела, а в течение какого срока я буду чувствовать прилив адреналина?
- На ваше усмотрение. Минимальное время – пятнадцать минут, максимальное – двадцать четыре часа. Простите, как я могу к вам обращаться?
- Илья Николаевич.
- Если вы, Илья Николаевич, хотите воспользоваться услугами «Экстрима», я должна задать вам несколько вопросов.
- Задавайте.
- Скажите, кем и где вы работаете.
- Зачем вам надо это знать?
- Эти сведения необходимы.
Данные, о которых спрашивала девушка, не представляли государственной тайны, и я назвал свою должность, а также адрес фирмы, которой руковожу.
- Спасибо, Илья Николаевич, - тем же ласковым голосом сказала Анжела. – Мне также необходимо услышать от вас имена и фамилии людей, с которыми вы пересекались за последние пять дней.
- А это еще зачем?
- Без этих сведений выполнение заказа невозможно. Я не спрашиваю у вас адреса и номера телефонов этих людей. Мне нужны только имена и, по возможности, фамилии.
- Анжела, - сказал я немного раздраженно, - за пять дней я видел огромное количество людей. Наша беседа затянется часа на два, если я начну перечислять всех.
- Хорошо, Илья Николаевич. Тогда я Вас попрошу назвать мне имена людей, с которыми у вас были беседы совсем недавно. Это сократит список?
- Всех, конечно, я не упомню, но… Так, записывайте.
Я упомянул Лосевых, а также нескольких своих партнеров по бизнесу.
- Большое вам спасибо, - произнесла Анжела своим ангельским голосом. – Еще нам необходима ваша фотография, а лучше несколько фото.
- Зачем?
- Поверьте, это необходимо. Пожалуйста, запишите адрес электронной почты.
- Мои фото вы можете скачать в Интернете. Их там навалом. Наберите в поисковике мою фамилию и должность. У меня нет времени на рассылку.
- Как скажете… И последний вопрос, Илья Николаевич…
- Я слушаю.
- Вы не страдаете хроническими заболеваниями? Простите, но нам это необходимо знать. Мы ведь несем ответственность за здоровье клиента.
У меня были небольшие проблемы с давлением, и я решил сообщить об этом собеседнице.
- В таком случае вам нужно будет принять соответствующий лекарственный препарат. Вы тоже нас поймите. – В последних словах Анжелы был оттенок мольбы.
- Во-первых, я еще не подписывал никакого договора, – резко сказал я. – А, во-вторых, я не стану принимать никакое лекарство, принесенное агентами фирмы, - мой голос звучал довольно грубо. – Это было бы слишком просто. Вы дадите мне галлюциноген, после которого я буду испытывать страхи, а вы заработаете на этой таблетке немалые деньги.
- Да мы и не настаиваем на том, чтобы вы принимали наши лекарства, – взволнованно сказала девушка. – Наверняка в вашем доме есть препараты, стабилизирующие давление. Воспользуйтесь ими. Поймите, Илья Николаевич, мы отвечаем за ваше здоровье. Так вы согласны подписать договор?
- Записывайте адрес.
Я продиктовал девушке свой домашний адрес и сказал, что готов принять представителей фирмы сегодня.
- Это возможно, - ответила Анжела. - Сейчас 19.40, наши представители будут у вас в 21.30. Это не поздно?
- Не поздно.
Я положил трубку. Надо сказать, что услуги стоили немало, но вопрос денег меня не интересовал. Мне было интересно, что же меня ожидает. Я ни разу не вспомнил о Лосевых. Адреналин – вот что занимало меня.
Я включил телевизор и начал «листать» каналы. Не найдя ничего интересного, я остановился на каком-то фильме. На экране разворачивалась низкосортная драма. «В шкаф! Быстро! – говорила героиня своему любовнику, открывая дверцу и раздвигая платья. – Здесь он тебя не найдет». «А если найдет? – трясся от страха мужчина. – Хегай пристрелит меня!» «Доверься мне», - героиня заставила мужчину спрятаться в шкафу, после чего закрыла дверцу и пошла открывать входную дверь.
«Ну и чушь», - подумал я и выключил телевизор.
Через два часа в моей гостиной сидела женщина, которая представилась Кирой Бойко, и пожилой человек – Василий Васильевич Хорин. На вид Хорину было около шестидесяти. Его глаза-буравчики постоянно что-то искали. На голове Хорина почти не осталось волос, но мириться с этим он явно не собирался. Отрастив остатки растительности у правого уха, он зачесывал прядь поперек лысины. Возможно, он надеялся на то, что никто не догадается, что под прядью скрывается плешь. Что касается Киры, то ей было не больше сорока. Она походила на озорного мальчишку. Веснушки на щеках и тонкие губы, готовые в любую секунду превратиться в улыбку, делали Бойко весьма привлекательной и где-то даже смешной.
Я наблюдал за тем, как гости достают из «дипломата» бумаги с положительными отзывами о работе компании, написанными известными в стране людьми. На столе стояла выставленная мной бутылка виски. Я ознакомился с несколькими отзывами, после чего сказал, что готов выслушать предложения.
- Господин Клейменов, - начал Хорин, - в течение какого времени вы хотели бы побывать в экстремальной ситуации и когда, по вашему мнению, договор должен вступить в силу.
Пока мужчина произносил эти слова, я разлил по стаканам виски.
- Двадцати четырех часов мне будет много, - ответил я, подвигая гостям стаканы. – Для начала ограничимся пятнадцатью минутами. Я вот о чем хотел вас спросить…
- Слушаю, - чуть наклонившись, сказал Василий Васильевич.
- В телефонном разговоре Анжела не сказала мне о характере, так сказать, мероприятия. Я хотел бы услышать от вас, что собой будет представлять ситуация, в которой я окажусь?
- Илья Николаевич, - Хорин широко улыбнулся, - Если мы вам сейчас раскроем все карты, то ситуация и эффект от нее не будет стоить и ломаного гроша. Но я могу чуть приоткрыть завесу. Вы когда-нибудь слышали о квестах?
- Не только слышал, но и был участником такого действа. Помню, что пытался разгадать какую-то шифровку, чтобы покинуть комнату и идти дальше.
- Прекрасно. Мы вам предложим тот же квест, с той лишь разницей, что происходить все будет в этой комнате. Вам никуда не надо будет ехать.
- Здесь? В моей комнате?
- Вот именно, - сказала Кира.
- А как же реквизит, актеры, декорации?
Гости переглянулись, и Хорин, улыбаясь еще шире, сказал:
- А вот на этот вопрос мы не можем вам ответить. Доверьтесь. Вы останетесь довольны.
- Не понимаю, - обратился я к гостям, - как можно сделать подобное в неприспособленных для этого условиях. Ну, хорошо. Мы и так потратили много времени на разговоры.
- Конечно, Илья Николаевич, - произнесла Кира. – Кстати, в телефонном разговоре с Анжелой вы сказали, что имеете проблемы со здоровьем. От наших лекарств вы отказались…
- Да. И я объяснил Анжеле, почему.
- Ваше право. Но если с вами произойдет…
- Не произойдет! – перебил я Киру. - Для меня лучшее лекарство – глоток виски.
- Ну что ж, тогда мы попросим вас написать в договоре, что вы отказались от лекарств, - спокойным голосом сказала Кира.
Я взял в руки договор и принялся читать его, неспешно разгуливая по комнате.
- Обратите внимание, Илья Николаевич, - сказал Хорин, - что на договоре уже есть одна подпись. Это подпись нашего шефа. В организации квестов он, как Пушкин в литературе, наше все.
Я взглянул на подпись.
- Какое необычное имя у «вашего всего», - улыбнулся я. – Видать, его родители увлекались античностью. А фамилия вымышленная?
- Мы этого не знаем. А в том, что его родители изучали античность, сомнений нет, - засмеялся Василий Васильевич.
 Не найдя изъянов в договоре, я положил бумаги на стол и, усевшись в свое любимое кресло, написал на последней странице о своем отказе от лекарств, после чего поставил на документе подпись над автографом «бога квестов», где значилось его имя – Гай Вселенский. Рядом с моей подписью поставили свои автографы Василий Васильевич и Кира.
- Простите, Илья Николаевич, - обратился ко мне Хорин. Мне надо сделать звонок.
Василий Васильевич набрал номер и сказал своему абоненту: «Это Хорин. Что? Да-да, как я и говорил. До свидания». Он еще раз извинился передо мной и убрал телефон в карман.
- Значит так, - я встал с кресла, взяв стакан с виски и предлагая гостям сделать то же самое. – Я плачу вам пятьдесят процентов от общей суммы и прощаюсь с вами до завтра, – я положил на стол чек. - В течение пятнадцати минут с момента, когда вы покинете мой дом, я надеюсь испытать то, ради чего мы встретились. Только хочу вас предупредить: я не любитель розыгрышей. Если по канату спустится Бэтмен и постучит в мое окно, вы вернете мне деньги. Если в мою квартиру будут ломиться, я не испугаюсь, а вызову полицию. Другими словами, придумайте что-то такое, что заставит меня заплатить вам оставшуюся сумму.
Я выпил виски. Гости последовали моему примеру и, поблагодарив меня, направились к двери.
- Господин Клейменов, - обратилась ко мне женщина, - сейчас 21.55. С этого момента договор вступает в силу. Просим вас позвонить в офис в начале одиннадцатого и сообщить нам, получили ли вы то, что хотели.
- …и готов ли я заплатить оставшуюся сумму? – спросил я с улыбкой.
- Именно так, - Кира Бойко улыбнулась мне в ответ.
Я подал ей ее легкую куртку, пожал руку Хорину и открыл дверь. На пороге стояли Антон и Стефания.

           II
    
           Сотрудники моей фирмы, один из которых с сегодняшнего дня носил определение «бывший», посторонились и обменялись кивками с Хориным и Кирой.
- Ждем вашего звонка через 15 минут, - сказал мне Василий Васильевич, вызывая лифт.
Я не ответил. Визит Лосевых был для меня неожиданностью. К тому же, мне не хотелось, чтобы они стали свидетелями ситуации, которая, согласно договору, должна была увеличить уровень адреналина в моей крови. Тем не менее, я пригласил их в квартиру.
Едва супруги перешагнули порог, Стефания прижала руки к груди и стала сбивчиво говорить:
- Илья… Илья Николаевич. Увольнение Антона для нас равносильно смерти. Ты же знаешь…Вы же знаете, как трудно найти работу. У нас никого нет, кто мог бы нам помочь. Мы потеряли единственного ребенка. У меня астма, и я не знаю, на сколько хватит моих сил.
Хрупкая, с бледной кожей и длинными черными волосами, Стефания смотрела на меня с мольбой в глазах. Все это время Лосев стоял, прислонившись спиной к двери. В его глазах я видел только ненависть.
- Стеф, - сказал я, отводя взгляд от бывшего друга, - я не говорю дома о работе. Что же касается увольнения Антона, то возвращаться к этой теме я не намерен. А ты, Антон, - обратился я к Лосеву, - запомни на будущее, что свои мысли следует держать при себе. Не думаю, что твоему новому шефу, если он у тебя будет, понравится то, что услышал сегодня я. Так что, прошу вас покинуть мой дом.
Стефания всхлипнула и подошла к мужу. В этот момент Антон вынул из внутреннего кармана куртки пистолет и направил его на меня. Я отступил на шаг и машинально положил руку на стол. Под ладонью оказался договор с компанией «Экстрим». «Боже мой! - подумал я, - Как я мог попасться на эту уловку! Ну, конечно же… Эта компания решила меня разыграть, а в качестве актеров привлекла Стефанию и Антона. Да, быстро «Экстрим» вышел на Лосевых. Двух часов хватило, чтобы «завербовать» эту парочку. Интересно, сколько им заплатили. И это называется экстримом? Нечего сказать – хорош квест! Теперь я понимаю, почему Хорин с Кирой сказали, что все произойдет в моей комнате. Да я не только заберу у компании аванс, но и заставлю их выплатить мне моральный ущерб. А эти «артисты»… Ну ничего. Они у меня еще поплачут».
Стеф, увидев в руке мужа пистолет, стала умолять Антона не стрелять. Я расхохотался.
- Вижу, ребята, что вы в детстве не наигрались, - произнес я, садясь на край стола. - Может быть, хватит делать из меня идиота.
- Илья, клянусь, я убью тебя, - процедил сквозь зубы Антон.
- А вы неплохие артисты, - сказал я давясь от смеха. – Хотите поиграть? Ну что же. У вас еще есть семь минут. После того, как вы раскланяетесь, я позвоню в «Экстрим» и выскажу все, что думаю об их квесте. Что же касается вас, то надеюсь, что это наша последняя встреча.
- Какой еще «Экстрим»? – повышая голос, спросил Антон и, не дождавшись ответа, отошел от двери.
Он продолжал направлять дуло пистолета в мой живот и приблизился почти вплотную ко мне.
- Ну, хватит, - крикнул я, взявшись за дуло левой рукой.
Неожиданно Антон разжал руку, и «игрушка» оказалась у меня.
- Если правдоподобно сыграете собственную смерть, обещаю овации, - произнес я, продолжая смеяться.
Несмотря на то, что внешне я был спокоен, меня переполняла злость и на компанию, решившую за приличную сумму устроить мне дешевый розыгрыш, и на супругов, согласившихся участвовать в этом фарсе.
Лосев стоял не двигаясь. Стефания перестала всхлипывать и смотрела на меня, как на сумасшедшего.
- Итак, - крикнул я, - финальный аккорд.
Произнеся эту фразу, я переложил пистолет в правую руку, направил его на Стеф и спустил курок. Раздался громкий хлопок, и женщина медленно опустилась на пол. Антон посмотрел на жену, и его лицо стало белым.
- Ну-ка изобрази собственную смерть не хуже, чем это сделала твоя жена, - сказал я Антону, давясь от смеха, после чего прицелился Лосеву в сердце и вновь нажал на курок.
Антон рухнул, как подкошенный.
- Браво! – воскликнул я. – Уверен, что вы не останетесь без работы. Голливуд ваш! А теперь, господа артисты, вон отсюда!
В комнате воцарилась тишина. Я взглянул на Антона. На его груди расплывалось красное пятно. Стефания, казалось, присела у стены, но справа от нее я заметил лужицу крови. «А спецэффекты хороши», - подумал я, нагибаясь над Антоном. Я смотрел на него секунд пять, прежде чем понял, что он мертв. Я отскочил к окну и уставился на Стеф. Она не дышала. «Что все это значит? - спрашивал я себя. – Порцию адреналина я получил, и квест удался на славу, но что мне теперь делать?»
Я схватил телефонную трубку и набрал номер компании «Экстрим».
- Служба круглосуточной доставки пиццы приветствует вас, - послышалось в трубке.
- Какая к черту пицца! - не выдержал я. – Мне нужна компания «Экстрим». Позовите к телефону Анжелу, Хорина или Бойко.
Женский голос спокойно ответил мне:
- Сожалеем, но сотрудники с такими именами в нашей фирме не числятся.
Я повесил трубку. По спине пробежал холодок.
Я пытался понять, что произошло. Если визит Лосевых как-то связан с договором на экстремальные услуги, то компании удалось добиться желаемого результата. Но я прекрасно осознавал, что Антон и Стефания мертвы, а это уже не было похоже на квест. К тому же звонок в «Экстрим» и ответ оператора службы заказа пиццы давали мне все основания считать, что меня одурачили. В конце концов я пришел к выводу, что Лосевы не могли быть связаны с «Экстримом». Выходило, что меня попросту надули, и на беду визит супругов совпал со временем ухода псевдоисполнителей заказа.
Рубашка Антона окрасилась в красный цвет, а Стеф неподвижно сидела в луже крови. Я понимал, что мне необходимо избавиться от трупов. Потерянные деньги меня уже не интересовали. В тот момент, когда я обдумывал, каким образом незаметно вынести трупы Антона и Стеф и поместить их в багажник автомобиля, раздался звонок в дверь. Я стоял не шевелясь. Звонок повторился, и в дверь стали стучать. Вслед за стуком послышался голос: «Откройте! Полиция!»
Прятаться было бесполезно. Я еще раз взглянул на неподвижные тела супругов и открыл дверь. Секунду спустя я уже лежал на полу, а на моих руках были наручники.
- Двойное убийство, - докладывал седой полицейский по рации. – Нет, убийца сопротивления не оказывал. Да… Да… Нет, выстрелы мы услышали, когда проезжали мимо... Слушаюсь.
- Вы еще докажите, что убийца я, - возразил я ему.
- В квартире кто-нибудь еще есть? - задал вопрос другой, более молодой полицейский, приседая передо мной на корточки.
- Нет, - коротко ответил я.
- Ваше имя, - обратился ко мне служитель порядка, державший в руке рацию.
- Илья Клейменов.
Полицейские переглянулись и, подняв меня с пола, усадили в кресло.
- Вы Илья Клейменов? – в вопросе седого полицейского было явное удивление.
- Я Илья Клейменов! Можете удостовериться, если пошарите во внутреннем кармане моего пиджака.
Удивление полицейских было объяснимо: я часто появлялся на экранах телевизоров, участвуя в экономических форумах и давая интервью журналистам. Более того, несколько лет назад я был сопредседателем одной из партий, участвующих в парламентских выборах. Партия потерпела неудачу, и вскоре я ушел из политики.
Сержант достал из моего кармана документы, внимательно их осмотрел и показал своему напарнику.
- Господин, Клейменов, - обратился ко мне молодой полицейский, - вы можете объяснить, что здесь случилось?
- По-видимому, вы плохой полицейский, - сказал я, глядя ему в глаза, - если до сих пор не поняли, что здесь произошло убийство.
- И совершили его, естественно, не вы, - серьезным тоном произнес седой.
Я хотел сказать какую-нибудь колкость, но вместо этого процедил:
- Я буду говорить только в присутствии своего адвоката. Так как мои руки скованы, прошу вас связаться с ним. Надеюсь, что фамилия Томский вам известна.
- Томский известен всей стране, – с гордостью произнес молодой полицейский. - С ним непременно свяжутся сразу же, как только вы будете доставлены в участок.
Мне приходилось два раза обращаться к Борису Борисовичу Томскому по юридическим вопросам, связанным с моей компанией. Он был достаточно известен в России и часто мелькал на телеэкранах. Правда, до меня доходили слухи, что Томский общается с криминалом не только в рамках следствия. Я не пытался анализировать жизнь Бориса Борисовича вне сферы его деятельности, так как наше сотрудничество меня устраивало. Адвокат имел запоминающуюся внешность. Когда я увидел его впервые, то подумал, что он может сыграть роль Михаила Ивановича Калинина, не прибегая к помощи гримеров.
Однажды я сказал Томскому, что в случае необходимости, обращусь к нему снова. На мою беду такой случай настал. То, что я ощущал в тот момент, словами не передашь. В детективных романах я читал, что герои выпутываются из безнадежных ситуаций, но в реальной жизни не мог себе представить, как можно было выбраться из этого дерьма. Налицо два трупа и пистолет с моими отпечатками пальцев. Непростые отношения, которые сложились в последнее время между мной и супругами, не были секретом для сотрудников моей компании. Единственное, на что я мог рассчитывать, так это на то, что с помощью адвоката удастся доказать, что я защищался, что пистолет был сначала в руке Антона и что выстрелы были произведены только для самообороны. Следовательно, у меня был шанс избежать тюрьмы. Но сколько бы я об этом ни думал, меня не покидала мысль о договоре с фирмой «Экстрим». Неужели это совпадение? А если нет? Почему это случилось со мной в тот момент, когда был подписан этот чертов договор? Но тогда все должно закончиться. Закончиться? Как? Антон и Стефания оживут?
Я чувствовал, что рассудок покидает меня. В какой-то момент мне показалось, что я сплю, но боль от наручников, сковавших запястья, говорила о реальности происходящего.
- Сейчас сюда подъедет полковник и криминалист, - сказал своему напарнику седой полицейский, убирая в карман рацию.
- А криминалист, с которым он подъедет – очаровательная Олеся?
- Естественно, Игорь, - сержант впервые обратился к напарнику по имени, - ты же знаешь, что на такие дела шеф берет именно ее.
В этот момент в помещение вошел пожилой человек в штатском. За ним следовала женщина. Полицейские отдали шефу честь, и сержант указал на меня. Я посмотрел на шефа полиции, затем перевел взгляд на женщину и замер: передо мной стояли мои недавние гости – Василий Васильевич Хорин и Кира Бойко.

III

Послышались щелчки отпирающегося замка, и все находящиеся в камере, включая меня, приготовились к прогулке. Пошел третий месяц моего пребывания в СИЗО. Все это время я говорил себе: «Если предположить, что агенты «Экстрима» решили развлечь меня подобным образом, то, как минимум один пункт договора они нарушили: действо переместилось за рамки моей комнаты и теперь развивалось в стенах следственного изолятора».
В первый же день я получил по физиономии от пожилого сокамерника за то, что подошел к параше в тот момент, когда другой арестант грыз сухарь. Удар был внушительным, и я отлетел в угол камеры. «Милейший, - сказал мне обидчик, - ты разве не видишь, что человек кушает? Нельзя так делать, когда другие едят. Ты понял меня?» Первым желанием было дать в челюсть этому мужику, но я сдержался. Он повторил вопрос. Я вытер рукавом кровь, которая пошла из носа, и промолчал. В следующую секунду я получил удар от парня, сидевшего рядом со мной. Я решил, что мой гонор может дорого мне обойтись и произнес: «Я все понял. Спасибо, что доходчиво объяснили». «Вот и славно. Молодец. Садись», - улыбнулся старик. «Пять!» - добавил еще одни сокамерник, все тело которого было покрыто татуировками. В камере раздался гогот.
Был еще один инцидент, благодаря которому я снова получил в челюсть. Испытывая любовь к русскому языку, я не сдержался, когда один из моих соседей по камере поставил неправильное ударение в слове «ходатайство». Я решил поправить мужичка. Это мне стоило дорого: он мне нанес сокрушительный удар в подбородок, после чего я был согласен с тем, чтобы он выражался так, как ему хочется.
Мое высокомерие постепенно улетучивалось, и я стал смотреть на мир другими глазами. Несмотря на то, что рамки этого мира были ограничены стенами камеры, я ловил себя на мысли, что мои амбиции – не самое лучшее мое приобретение за последние двадцать-двадцать пять лет.
Но превосходство сокамерников беспокоило меня не так сильно, как другая «вещь»: пистолет, из которого я застрелил Лосевых, как выяснилось, оказался моим собственным. В тот вечер я и не думал о том, что вырвал из руки Антона оружие, зарегистрированное на мое имя. Пистолет изначально был травматическим, но я переделал его под боевой. Хранился он в сейфе, в моем рабочем кабинете. Взять его оттуда и передать Антону могла только моя секретарша Марианна. Об этом, а также о связи между двумя визитами я при первой же встрече сообщил адвокату. Я не верил в совпадение. Своими умозаключениями я поделился и со следователем.
На одной из последующих встреч с Томским адвокат сказал мне: «Илья Николаевич, причастность Марианны Ветровой к этому делу доказать, практически, невозможно. На оружии нет ее отпечатков пальцев, сейф никто не взламывал, он был открыт и закрыт ключом, а совпадение, о котором вы говорите, простите, смахивает на вымысел». «Вы хотите сказать, что Хорин отрицает свой визит в мою квартиру, где он и его помощница изображали из себя представителей «Экстрима?», - повышая голос, говорил я Томскому. «Полковник Хорин, равно как и Кира Бойко, сказали, что впервые оказались в вашем доме, когда на вас уже были наручники». «Но ведь это неправда!- кричал я, - Сделайте что-нибудь! Ведь мне «светит» пожизненное заключение! Если вы не докажете…» «Илья Николаевич, - перебил меня адвокат. – Я допускаю, что все сказанное вами не является плодом вашей фантазии. Но где подтверждения ваших слов? Где доказательства? Следствие не намерено верить в сказки». «Так найдите доказательства! Я плачу вам немалые деньги! Наверняка на камерах видеонаблюдения осталась запись, когда Хорин и Бойко пришли ко мне в первый раз». «Илья Николаевич, в тот вечер видеорегистратор не работал». «Чудесно! Это совпадение? Может быть, мне обратиться к другому адвокату?» «Ваше право, - спокойно отвечал Томский. – Но смею вас заверить, что и другой адвокат будет выстраивать линию защиты не на «фантастическом» совпадении двух визитов и не на загадочном исчезновении вашего пистолета из сейфа, а на самообороне. Пытаться объяснить суду, что вы все приняли за квест, простите, смешно». «Вам смешно?!» – я уже не сдерживал себя. «Простите, - сказал мне Томский, - но надеяться на то, что суд поверит вам – иллюзия. Безусловно, все, что от меня зависит, я сделаю. Но беда еще и в том, что Марианна исчезла, а следствие не торопиться ее найти, так как не видит в ней участника этой истории. Илья Николаевич, на пистолете, помимо ваших, есть еще и отпечатки пальцев Лосева. Следовательно, Антон держал в руках оружие. Я буду строить защиту на факте нападения Антона на вас, где в ходе борьбы и был произведен выстрел. Что же касается второго выстрела, то я попытаюсь убедить суд, что убийство Стефании было совершено в состоянии аффекта. Ну, а Хорина лучше не трогать. Вы должны понимать простую вещь: первый визит к Вам полковника и неработающий видеорегистратор – звенья одной цепи. Пытаться что-либо здесь откопать – бесполезно».
Я хотел нанять другого адвоката, но, в конце концов, решил довериться Томскому. Чем больше я думал о предстоящем суде, тем отчетливее видел себя осужденным на пожизненное заключение. Если убийство Антона еще можно «притянуть» к самообороне, то смерть Стефании перечеркивала мои надежды на смягчение приговора. Вряд ли суд поверит словам адвоката о моем состоянии аффекта.
Перспектива провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь не могла не сказаться на моем психическом состоянии. Я впал в депрессию, из которой меня выводили свидания с Яной. Она приезжала ко мне достаточно часто, и я стал понимать, что для Яны я не просто партнер по постели. Только в СИЗО я понял, что, фактически, нечего о ней не знаю. Я даже никогда не интересовался, какая у нее фамилия. Помимо того, что у Яны был отец и брат, я знал только день ее рождения и то, что работает она гримером в одном из престижных столичных театров. Яна была блондинкой с пышными волосами. Ее округлые формы делали девушку похожей на Мэрилин Монро. У Яны были огромные голубые глаза, вздернутый носик и пухлые губы. Когда мы с ней посещали рестораны, то мужики выворачивали шеи.
Яна любила меня, и это чувствовалось и в ее взгляде, и в ее голосе. На первом же свидании в СИЗО я рассказал Яне про «Экстрим», не упоминая имен гостей, предложивших мне квест. Я посчитал, что такая деталь как имена – лишняя.
Был и еще один человек, который спасал меня от депрессии, - мой сокамерник. Когда я увидел его впервые, и он мне представился, я немало удивился.
- Я Фомичев, - сказал мне парень. – Гай Фомичев.
- Ты представился прямо, как Джеймс Бонд, - улыбнулся я. – И надо же, как интересно – это имя я встречаю уже второй раз за последние дни. То есть, про Гая Юлия Цезаря я, конечно, читал. Я говорю о нашем времени.
- Такое имя, как ты понимаешь, дали мне родители. Меня никто не спрашивал, - ответил Гай.
Сокамерники говорили, что он подозревается в убийстве своей подруги, но первое время мы с ним на эту тему не говорили. 
Как-то после отбоя Гай стал рассказывать мне о себе. Я узнал, что работает, вернее, работал, программистом. С женщиной, в убийстве которой его подозревают, он встречался два года. Она любила рестораны и дорогие подарки. В тот день, когда Гая арестовали, он в последний раз видел свою подругу. Приехав к ней домой, Фомичев увидел беспорядок. Женщина собирала чемодан. На вопросы Гая она отказывалась отвечать и только упрекала его за то, что он не может заработать большие деньги. Гай не выдержал и стал кричать на подругу. Он пытался донести до нее, что деньги – не самое главное в жизни. Женщина оскорбляла Гая. Когда он приблизился к ней и стал закрывать ей рот, чтобы соседи не слышали скандала, подруга вцепилась в его лицо ногтями и оставила на щеках следы ногтей. После этого Гай ушел. Женщина не отвечала на звонки родителей, и спустя три дня полиция вскрыла дверь в ее квартире. Там был беспорядок, в центре комнаты валялся молоток со следами крови. Соседи рассказали полицейским, что видели Гая, входящего к ней в квартиру, а затем слышали крики. Гая задержали по подозрению в убийстве своей подруги, хотя ее тело найдено не было. Главный аргумент – отпечатки пальцев Фомичева на рукоятке молотка. Сам Гай оправдывался тем, что неоднократно бывал в квартире подруги и помогал ей навесить полки, используя этот молоток. Гай был уверен, что женщину найдут живой и невредимой или, на худой конец, отыщутся доказательства причастности другого человека к этому убийству.
Я тоже рассказывал Фомичеву о себе и, подчас, ловил себя на том, что совершал не самые благовидные поступки.
- Илья, - обратился ко мне однажды Гай, - я вижу, что в тебе идет борьба. Ты привык обращаться с людьми, как с предметами. Периодически это видно. Не стоит. Убей в себе господина и циника.
- Гай, - ответил я, - С каждым днем во мне все меньше и меньше господина. Я слышал, что тюрьма многому учит. Знаешь, мне сейчас стыдно за то, что я предал дружбу с Антоном и Стеф. Если бы я остался прежним, то ничего бы этого не было.
- Мы взрослеем, стареем, - сказал Гай, - и выбираем свои собственные способы противостоять лицемерию, несправедливости, злу. Одни выбирают доброту, другие – ожесточаются и отгораживаются своим неприятием людей от мира, в котором живут. Илья, не подумай, что я тебя учу. Мы ровесники, и вряд ли я мудрее тебя. Просто я хочу, чтобы ты не забывал о добре, которое внутри тебя. Ты прятал его долгие годы, ты топил его, закапывал, а на освободившемся пространстве селил злобу, лицемерие и ощущение своей вседозволенности. Здесь ты, надеюсь, понял, что с таким багажом далеко не уедешь. Да и не сядь ты в тюрьму, твой бизнес однажды накрылся бы, если бы ты продолжал перешагивать через людей. Рано или поздно нашелся бы тот, кто подставил бы тебе подножку.
Я молчал, а Гай продолжал…
- Знаешь, Илья, - мне приходилось иметь дело и с подлецами, и с трусами, и с завистниками. От них надо уходить, не забирая с собой их негатива. Оставь его этим людям. Они будут с ним жить до тех пор, пока не окажутся примерно в такой же ситуации, в какой оказались мы с тобой. Ну, а если не окажутся, то все, что они будут принимать за счастье, на самом деле, однажды лопнет, как мыльный пузырь.
- Ты прав, Гай, - ответил я. – Я приобретал не самые лучшие качества. Мне, почему-то, казалось, что с ними, с этими качествами, я могу все. И ведь получалось.
- Да, получалось, - Гай кивнул. – Но чем больше у тебя было денег, тем меньше оставалось друзей. Ты не обратил внимания на этот факт? А Яна? Прости, что говорю об этом, но, по твоим же рассказам, она для тебя – та же резиновая женщина. С ней ты удовлетворяешь свои сексуальные потребности и не думаешь, что в ее теле есть душа.
- Гай, - обратился я к арестанту. – Теперь я на все сто уверен, что ты никого не убивал. Человек, говорящий такое, не может убить.
- Илья, - засмеялся Гай. – Я, действительно, никого не убивал. Но уверяю тебя, что есть немало преступников и убийц, умеющих говорить о возвышенных вещах.
- Но ты же не такой, - сказал я ему.
Он улыбнулся.
- Не такой… но и не святой. Я бы многое хотел изменить в своей жизни. Знаешь, Илья, наша жизнь – это пластилин. И только от нас зависит, какой она будет, какой мы ее слепим. Но беда в том, что лепить приходится не в уютной мастерской, а на открытой дороге, где дуют сильные ветры, и мелкие камушки норовят прилипнуть к этому пластилину. Наша задача – уберечь пластилин от ненужных камушков, пыли и грязи.
Все это Гай говорил мне в камере, и если сначала он делал это шепотом, то под конец стал говорить обычным голосом.
- Жизнь – говно! – решил поддержать нашу беседу беспалый арестант со шрамом на подбородке. – Слышь, что я говорю, философ? – обратился он к Гаю.
- Слышу, - ответил Гай. – И Ваше определение имеет право на существование.
Судя по всему, фраза моего друга была слишком сложна для того, чтобы беспалый собеседник ее понял.
- Че ты сказал, умник? Повтори? - снова выпалил сокамерник.
Гай был спокоен. Он улыбнулся беспалому товарищу по камере и произнес:
- Говном мы делаем свою жизнь сами. Разве не так? А о том, что такое «жизнь», уже давным-давно сказал классик. «Что наша жизнь? Игра!»
Беспалый задумался. Затронутая тема была интересна и другим. Все наперебой стали высказывать свои мысли о природе и составе жизни. Гая уже никто не слушал. Постепенно камера разделилась на два лагеря: одни были за то, что изначально жизнь чиста и что вся грязь прилипает к ней исключительно из-за действий хозяина этой жизни. Другой «лагерь» отстаивал теорию о «говенной первородности бытия». Восемь заключенных во главе со стариком, который однажды заехал мне в челюсть, кричали о том, что с первых же минут младенец оказывается в мире дерьма и живет в нем всю жизнь.
Диспут закончился общей потасовкой, которую с трудом прекратили охранники.
Нам, почему-то, больше, чем другим сокамерникам, доставалось от охранников. Несмотря на то, что в этой драке мы не участвовали, дубинки «проскакали» и по моей, и по Фомичевской спинам. Надо сказать, что парни в камуфляже не только ни за что били нас с Гаем, но и унижали. После помывки выдавали нам белье меньших размеров. На прогулке охранники высмеивали походку Гая, который «загребал» левой ступней вовнутрь. Они смеялись над моей привычкой смотреть подолгу на небо, говоря при других арестантах, что я смотрю вдаль улетающим миллионам и жду, когда на голову с неба свалится срок.
С Фомичевым мы старались держаться вместе. Однажды, поняв, что Гай прекрасно знаком с тюремной жизнью, я спросил его, сидел ли он раньше. На это Гай мне ответил загадочной фразой: «И да, и нет». «Как это?! – не понял я. «Был… но тогда это был не я», - ответил мне Фомичев. «Илья, - обратился он ко мне, - не надо меня об этом спрашивать. Однажды ты все поймешь». Я больше не приставал к Гаю с подобными вопросами. Он часто говорил загадками, и к этому я уже начал привыкать. Как-то раз он сказал мне такую фразу: «Жизнь всегда дает подсказки, если ты оказался в трудной ситуации. Надо только увидеть их и «прочитать».
Месяц назад в СИЗО появился новый охранник, который с первых же дней возненавидел меня. Холеный, самолюбивый Эдик постоянно отправлял меня после отбоя на уборку охранного помещения. Это противоречило правилам содержания подследственных, но на нарушения Эдика начальство закрывало глаза.
Я все чаще стал думать о побеге. Если мне не удастся сбежать из СИЗО, то сделать это в колонии строгого режима, в которую я, наверняка, отправлюсь, будет, практически, невозможно. Я не совсем ясно представлял себе, как можно сбежать отсюда, но, зная, что подобные побеги уже были, не терял надежды вырваться на свободу. О моем побеге думала и Яна. На одном из свиданий она стала вспоминать роман Дюма «Граф Монте-Кристо». Говорить «открытым текстом» при охранниках было невозможно.
- Илья, - сказала мне как-то Яна. – Я часто вспоминаю наши встречи. Помнишь, как ты читал мне вслух «Граф Монте-Кристо»?
Я никогда не читал Яне вслух книги, но сразу сообразил, что она хочет мне сказать что-то важное, не для ушей охранников.
- Конечно, помню, - ответил я. – Эта картина, где ты сидишь в кресле и слушаешь, как я читаю про Дантеса, постоянно в моей голове.
- Правда, Илья? А я вот тут подумала, что если бы у Дантеса были деньги, то он покинул бы тюрьму гораздо раньше. Правда, при таком развитии «сломался бы» сюжет.
Я улыбался и соглашался с Яной.
- Видишь, как получается, - сказала Яна, - Дантес разбогател после того, как оказался на свободе. А есть такие персонажи, которые сначала богатеют, а потом попадают в тюрьму. И деньги им помогают выбраться на свободу.
Мне не надо было повторять дважды. Я сразу сообразил, о чем именно говорит Яна. Она дала мне понять, что будь у нее деньги, она смогла бы организовать побег. Я должен был сказать Яне о своем тайнике, где хранил «наличку».
- Яна, - я сделал вид, что поглощен беседой о романе Дюма, - А вот мне интересно, почему Дюма не написал о загородных домах Эдмона Дантеса? Ведь часть событий можно было бы перенести туда.
- Ага. И зажил бы Эдмон Дантес со своей Гайде в домике в Подпарижье, - улыбнулась Яна. - Илья, не нам судить писателя. Он решил, что можно ограничиться домами в городе.
- А я, если бы был соавтором Дюма, написал бы о том, что он перенес свой клад в загородный дом и закопал сокровища под ступеньками беседки.
- Какой ты фантазер! Не надо ничего додумывать за великого писателя. Когда-нибудь напишешь свой роман. Там и закопаешь сокровища под ступеньками беседки… красивой беседки из лиственницы.
Яна поняла все. Мы неоднократно ездили с ней на мою дачу. Там под старой березой я построил беседку именно из этого дерева.
Отводя меня в камеру, охранник сказал;
- Не пойму, ты идиот, что ли? Нет бы вспомнить бурные ночи с красоткой, так он с ней о книжках говорит.
- С вами тут точно станешь идиотом, - ответил я охраннику, радуясь, что он ничего не заподозрил.
Я шел в камеру и прокручивал в голове разговор с Яной. Неожиданно я остановился.
- Че встал? - крикнул охранник. – Вперед.
Я пошел, но все мои мысли были сосредоточены на словах Яны о Гайде.
«Гайде… ГАЙде, - проговаривал я про себя. – Гай Вселенский, Хегай из телевизора, Гай Фомичев, ГАЙде… Странно…»

IV

- Клейменов, на выход, - услышал я голос охранника и понял, что ко мне пришли либо Яна, либо Томский.
Меня сопроводили до места, где проходят свидания, и я увидел адвоката, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Томский поздоровался со мной и, отводя взгляд, стал говорить…
- Илья Николаевич, я сделал все, что мог. Против Марианны у следствия ничего нет, также у органов нет оснований объявлять ее в розыск. Что касается «Экстрима», то мне объяснили, что детали спецоперации ни в коем случае не должны стать достоянием общественности. К убийству Лосевых ни Хорин, ни Бойко не имеют никакого отношения. Мне еще раз недвусмысленно дали понять, что этой темы лучше не касаться, - сказал Томский почти шепотом. – Илья Николаевич, вы должны ожидать суда в ближайшие дни.
- Я верил, что вы сможете что-то сделать, - сказал я сквозь зубы.
- Не стоит спешить. Если приговор будет строгим, мы подадим апелляцию.
- Вы хотите еще что-нибудь мне сказать?
- Не отчаивайтесь, Илья Николаевич.
Я не ответил адвокату, встал со стула и дал понять охраннику, что свидание окончено.
Спустя полчаса я снова услышал голос: «Клейменов, на выход». Я точно знал, что на этот раз ко мне пришла Яна.
- Илья, как ты себя чувствуешь? - спросила она, как только я появился в комнате для свиданий.
- Спасибо. Все нормально, - ответил я, садясь на стул.
- На прошлой встрече мне показалось, что ты простыл. Я принесла тебе носовой платок. Возьми, пригодится. И посмотри на рисунок. Это я сама вышила!
Яна протянула мне платок, который тут же оказался в руке охранника.
- А что, нельзя передавать такие вещи? – обиженно спросила Яна.
Охранник повертел в руке платок и передал его мне.
- Спасибо тебе, Янчик, - сказал я, разглядывая орнамент.
- Тебе нравится? Этот рисунок я увидела в одном журнале. Там была статья о лабиринтах. Посмотри узор. Хорошая практика для ума.
Мне стало все понятно. Яна где-то раздобыла карту подземелья и хочет, чтобы я ее запомнил. Но как я попаду в подземный ход?
- Илья, - обратилась ко мне Яна. – После нашего предыдущего разговора я решила перечитать «Граф Монте-Кристо». И, знаешь что… Как-то по-новому восприняла тот отрывок, где говорится о спасении Мореля.
- Ты имеешь в виду тот момент, когда к его дочери пришел незнакомец и спас семью Мореля от банкротства?
- Да, я об этом. Ведь все семейство было обречено, и вдруг появился спаситель. Очень сильно описан этот момент в книге.
- Да… да… - задумчиво сказал я, понимая, что Яна только что передала мне важную информацию – скоро кто-то поможет мне бежать. Этот некто спасет меня.
- Илья, в следующий раз я привезу тебе книгу, которую сейчас дочитываю.
Я понял, что Яна снова пытается передать мне информацию.
- Привози.
- Книжка называется «Это случится завтра». Занимательная книжонка. Я не помню автора. Короче, почитаешь. Тебе понравится.
«Это случится завтра», - крутилось в моей голове. – «Значит, завтра побег. Яна уже знает от Томского, что скоро суд и что медлить нельзя. Но я совершенно не готов к побегу. У меня нет ни одежды, ни денег, ни мобильника для связи».
- Илья, - прервала мои мысли Яна, - Прости, что пришла на минутку. Мне надо срочно идти. Увидимся.
- Спасибо тебе, Янчик!
Яна улыбнулась и направилась к выходу, а я в сопровождении охранника пошел в камеру. Там я подсел к Фомичеву и тихо сказал ему, что собираюсь завтра бежать. Я предложил Гаю составить мне компанию, но он отказался. Парень искренне верил в правосудие и не сомневался в том, что его оправдают. Я показал ему платок и сказал, что именно зашифровано в орнаменте.
- До завтра буду запоминать орнамент, - сказал я другу, - а потом оставлю платок тебе. Может, пригодится?
Гай поблагодарил меня и сказал, что оставит платок лишь как память о нашей дружбе. Воспользоваться схемой он не собирается.
- Илья, - сказал мне чуть позже Фомичев, - когда ты сбежишь, я постараюсь сделать на твоей кровати подобие куклы. Накрою это дело одеялом, и тебя до утра не хватятся. Ты ведь ночью побежишь?
- Если бы я сам это знал.
- Днем бежать безумие.
- Я тоже так думаю. Это будет или вечером или ночью. Спасибо тебе за помощь, Гай, - я протянул другу руку.
- Не за что, Илья. Главное, чтобы у нас все получилось. – Гай пожал мне руку.
- У нас?
Гай загадочно улыбнулся.
- У нас, у нас, - сказал он смеясь.
- Ты решил бежать со мной?
- Нет. Я тебя прикрою.
День тянулся как никогда долго. Уже прошел ужин, и дело шло к отбою. «Только бы этот гад Эдик не потащил меня в «охранку» убираться», - подумал я, и в тот же момент в двери затрещал замок. «Клейменов, на выход, - скомандовал Эдик. – В охранке появилась пыль». При этих словах он громко засмеялся.
Гай, сидевший рядом со мной,  сказал мне фразу, которая осталась для меня загадкой.
- Я отпускаю тебя, но не бросаю.
- Что? – не понял я.
- Ничего. Потом все поймешь. – Фомичев хлопнул меня по плечу.
- Клейменов, ты оглох? – крикнул Эдик.
Я подчинился.
Он провел меня по коридору и завел в охранное помещение, где в тот момент никого не было. Я уже был готов взять тряпку, но Эдик остановил меня.
- Слушай, - обратился ко мне охранник, - я – брат Яны.
- Что? – я вытаращил глаза.
- Что слышал.
В следующую минуту Эдик стал снимать с себя форму, под которой оказался еще один комплект.
- Надевай, - скомандовал он. – Обувь под диваном. Там же шапка.
- А как я…
- Переодевайся и слушай меня. Сейчас мы пройдем по территории. Потом я проведу тебя в здание, где есть вход в подземелье. Когда спустишься по лестнице и попадешь туда, пошарь с правой стороны. Найдешь фонарик и мобильник. В нем всего один контакт – это новый номер телефона Яны. Потом она эту симку выбросит. Пойдешь по тоннелю. Схему-то взял с собой?
- Я выучил ее наизусть, - ответил я, пытаясь прийти в себя.
- В кармане куртки есть немного денег.
- Спасибо, - сказал я, не веря в происходящее.
- Одним «спасибо» не отделаешься. Яна мне заплатила десять «лимонов», которые взяла у тебя. Да-да, за все надо платить.
Цена моей свободы оказалась немаленькой, но других вариантов освобождения не было.
- Все равно, спасибо, - сказал я Эдику.
- Ну, готов? Пошли.
- Подожди.
- Что еще?
- Меня же могут хватиться.
- Ты вроде бы неглупый мужик, - ответил Эдик, - а включить мозги не хочешь. Как ты думаешь, зачем я тебя постоянно выдергивал после отбоя? Что? Дошло?
- Ты хочешь сказать, что приучил всех к этой «традиции», и меня не скоро начнут искать?
- Соображаешь, когда захочешь.
- Больше нет вопросов? Тогда еще минуту.
Эдик подошел к видеорегистратору и нажал на нем несколько кнопок.
- Вот теперь пошли! Остальное скажу по дороге.
- Ты отключил камеры?
- Ненадолго. Мне еще придется возвращаться в охранку. Включу их и свалю.
- Через подземелье?
- На хрена? Через проходную. Когда я заступал на дежурство, то договорился на КПП. Сказал ребятам, что вечером выйду на пять минут. Я и так тебе много говорю. Шевели помидорами.
Мы вышли во двор и пересекли его по диагонали.
- Ты должен вылезти из канализационного люка в Лаврушинском переулке. Люк на огороженной территории. Там сейчас реставрируют старый дом. Смотри, не попадись на глаза сторожу. Перемахни через забор и ищи машину Яны. Она там будет тебя ждать. Остальное – ее дело. Куда она тебя повезет, и где ты будешь скрываться, я не знаю.
- А как же ты? Тебя же арестуют.
- Мозги-то включи! Неужели ты думаешь, что я здесь останусь? Новые документики уже готовы, и к утру мы будем далеко.
- Мы? Кто это «мы»?
- Я оговорился. Конечно же, я. Я(!) буду далеко.
Мы вышли из блока, пересекли двор, и Эдик открыл дверь в старом здании. Он подтолкнул меня, и я очутился в вонючем помещении, заваленном каким- то хламом.
- Сюда, - сказал охранник и, включил фонарь, указал мне на небольшую дверцу.
Я толкнул ее и в свете фонаря увидел ступеньки.
- Ты все понял? – спросил меня Эдик.
- Все. Я пошел.
- Давай. Не забудь про фонарь и мобильник.
Эдик посветил мне, и я добрался до пола. Свет погас, и я на ощупь стал искать свои вещи, без которых мне было бы трудно обойтись. Нашел я их быстро. Я убрал телефон во внутренний карман куртки и включил фонарь. Передо мной был длинный тоннель.
Я отправился в путь. Схему я выучил так, что готов был начертить ее в любой момент. Первые часа два я шел, согласно плану Яны, петляя по подземному лабиринту. Но потом возникла проблема. Тоннель раздваивался, а на схеме этой развилки не было. Я стал освещать фонарем заплесневевшие стены, будто пытался найти указатель. В душе я понимал, что найти нечто подобное мне не удастся. Скорее всего, делал я это инстинктивно. Луч фонаря упал на землю. У входа в один из тоннелей я увидел несколько гаек. «Сколько же им лет, - подумал я. – Похоже, что здесь был Сталкер, который бросал эти гайки», - сказал я себе.
Я минуты две раздумывал, по какому из двух тоннелей мне идти, и выбрал тот, где не было гаек. Он оказался более длинным, чем я думал. Я понимал, что иду уже не менее шести часов. В какой-то момент меня охватила паника. «А что, если эта дорога приведет меня в тупик? Надо будет возвращаться назад. Но меня могут поймать. Может быть, в СИЗО уже хватились меня? Я шел и шел, пока, наконец, не увидел перед собой вертикальную шахту с лестницей. Я взобрался по ней и попытался открыть люк. Это оказалось сделать не так просто. Во время своего путешествия по подземной Москве я истратил много сил, и теперь мне стоило приложить немало труда, чтобы сдвинуть крышку люка с места. С четвертой попытки мне удалось это сделать.
Я выбрался на поверхность. Было уже светло. Я огляделся и не увидел забора. Я находился в одном из дворов и понял, что выбрал не тот тоннель. Здание, которое было рядом, показалось мне знакомым. Конечно, я был здесь однажды, когда решал спорный вопрос о контракте с испанской фирмой. Я стоял рядом со зданием суда.
«Не хватало еще встретиться здесь с Томским», - было первое, о чем я подумал. Я поспешил покинуть двор и, выйдя на Татарскую улицу, позвонил Яне.
- Илья, ты где? - спросила взволнованная Яна.
- На Татарской.
- Как ты туда попал? Заблудился?
- Под землей выкопали больше, чем показали на схеме.
- Ясно. Выходи на Пятницкую и иди в сторону Балчуга. Я тебя заберу.
- Хорошо, - сказал я и пошел по переулкам.
Я миновал Новокузнецкую улицу и через пять минут был на Пятницкой. Должен сказать, что этот район был мне хорошо знаком. Наша семья переехала в столицу из деревни, находящейся в тридцати километрах от Москвы. Мы стали жить в коммуналке в Климентовском переулке, и близлежащие улицы я знал очень хорошо. Выйдя на Пятницкую я пошел в сторону Балчуга, как просила Яна. Она увидела меня рядом с бывшим магазином «Букур» и остановила машину. Короткий звуковой сигнал заставил меня посмотреть на дорогу, и я быстро сел в ее «Рено».
- Илья, родной мой… - Яна стала меня целовать, не обращая внимание на мой внешний вид и запах, который я источал после путешествия по подземелью.
- Янчик, - я тоже поцеловал ее, - надеюсь, у нас еще будет время.
- Будет, - ответила Яна. – Как ты?
- Все нормально. А куда мы поедем?
- На дачу моего отца. Вообще-то это и моя дача, но я на ней бываю редко.
Яна завела двигатель, и машина поехала по еще незагруженной Пятницкой. Когда мы проехали Болотную площадь, я обратился к Яне с вопросом:
- Каким образом ты раздобыла схему подземелья?
- Я сфотографировала ее у архитектора, - чуть смущенно ответила Яна.
- Что еще за архитектор?
- Илья! Ты можешь меня ненавидеть, ты можешь меня бросить и больше никогда не вспоминать, но у меня был только один способ достать эту схему.
Лицо Яны стало красным. Она замолчала.
- Других вариантов не было? – спросил я спокойным голосом.
- Поверь, Илья – не было. Я влюбила в себя этого мужчину, была с ним две ночи и уговорила принести мне с работы планы подземной Москвы.
- Но ведь этот план есть в Интернете, - сказал я, пытаясь выгнать из головы мысли и картинки, появившиеся после признания Яны.
- Есть. Но там не указаны ходы, которые связывают СИЗО с подземельем. Ты же должен понимать, что такое в Интернете не найдешь.
Я молчал.
- Илья, я могла бы тебе не говорить, что была с этим мужчиной. Придумала бы что-нибудь. Но я тебе по-честному все говорю. Я не хочу, чтобы между нами была ложь. Ненавидишь меня? Наверное, так и должно быть. Но поверь, что сделала это только для того, чтобы вытащить тебя на свободу. Если бы не Гай Сергеевич…
- Кто?!
- Так зовут этого архитектора. Если бы я с его помощью не добыла для тебя план… Илья, ты молчишь? Я понимаю.
«Гай Сергеевич», - произнес я про себя.
- Яна, - наконец сказал я, - мне трудно сейчас что-то сказать. Конечно, я благодарен тебе, но…
- Я все тебе рассказала. Теперь думай сам. Сейчас я отвезу тебя на дачу, и там ты подумай, нужна ли я тебе. Скажу только то, что ты мне нужен. Можешь мне не верить, но это так.
Мы свернули на Тверскую и минут пятнадцать ехали молча. Первым тишину нарушил я:
- Янчик, если все обойдется, если мне удастся сделать документы, давай уедем из Москвы. Вместе!
По щекам Яны потекли слезы. Она лишь кивнула мне и, шмыгнув носом, достала из кармана платок.
Мы ехали уже минут тридцать. На встречной полосе «Ленинградки» образовалась пробка, но, к счастью, в нашем направлении все было более-менее спокойно. Мы ехали по Подмосковью и вскоре свернули на Фирсановку. Проезжая по проселочной дороге, Яна сказала мне, что все мои деньги, которые она забрала из тайника, находятся в ее комнате на даче. Там тридцать пять миллионов. Было сорок пять, но десять она отдала Эдику.
Мы прибыли на место. Дача располагалась в заброшенной деревне. Чувствовалось, что раньше здесь кипела жизнь, но время сделало свое дело. Похоже, что многие дома были необитаемыми, несмотря на то, что район считался престижным. Я увидел и новые постройки, возведенные, судя по всему, на месте снесенных домов.
- Раньше эта деревня носила название «Назарьево», - сказала Яна, когда мы подъехали к забору, - но потом снесли указатель, и деревня стала частью Зеленограда. Хотя, как видишь, городом здесь не пахнет.
- Яна, - сказал я, - продолжая тему запахов, скажи, где мне помыться?
- В доме есть душевая кабина. Ну, что мы сидим-то. Вот тебе ключи, открой калитку, а потом ворота.
Я сделал все, как сказала Яна. Дом был не новым, но выглядел аккуратно. Чувствовалось, что хозяин следит за жилищем. Яна открыла входную дверь, и мы вошли в дом.
- Душ в конце коридора, - сказала Яна. – Иди мойся, а я принесу тебе одежду. Вы с отцом одной комплекции.
- А он не будет возражать?
- А если и будет, то что?- улыбнулась Яна. – Альтернативы нет. Я не стала покупать тебе вещи заранее. Я суеверная.
- Ты прямо, как о новорожденном говоришь.
- А ты и есть новорожденный, - засмеялась Яна. – Иди, а я пока отцу позвоню. Предупрежу его, что я здесь не одна.
- А что ты скажешь ему обо мне? И, вообще, он здесь появится?
- Думаю, что он сегодня сюда приедет. А скажу… Скажу, что ты – мой друг по переписке и заехал на пару дней в Москву. Скажу, что у нас не такие близкие отношения, чтобы оставлять тебя у себя. Я ведь в «однушке». Ну, еще скажу, что буду эти дни здесь, а тебе выделим отдельную комнату.
- Да?
- Да, - снова засмеялась Яна. – Не волнуйся. Отец завтра уйдет на работу, а я взяла отгул.
- Янчик, а как ты ему объяснишь, зачем я надел его вещи?
- Об этом я не подумала. Давай вместе придумаем. Или… нет. Не надо ничего придумывать. Я сейчас сгоняю в Зеленоград и куплю, все, что надо. Сиди в душе, пока я не вернусь. Отца я предупрежу, что ты моешься с дороги.
- Ладно. Только не задерживайся.
- Хорошо. Отцу позвоню из машины. Иди, отмокай. Ворота и калитку я сама закрою.
Яна выбежала из дома, а я направился в душевую кабину.
Вот уже минут двадцать я усиленно смывал с себя грязь, думая о том, что смываю время, проведенное в камере. Это время больше никогда не должно ко мне прилипнуть. Мы уедем с Яной в Италию или в Испанию. Мы обязательно поженимся, и у нас родятся дети.
Я стоял под душем и представлял, как мы с Яной, держа за руки мальчика и девочку, идем по узким европейским улочкам. Я – по-прежнему в бизнесе, у нас есть свой домик на берегу моря. Впереди целая жизнь…
Мои мысли прервал звук захлопнувшейся двери. Яна так рано приехать не могла. Значит, это ее отец. А я даже забыл спросить, как его зовут. Я выключил воду и приоткрыл дверцу.
- Здравствуйте! – крикнул я.
- Здравствуйте! – послышалось в ответ. – Вас, кажется, Ильей зовут? Мне о вас Яна рассказала.
- Да. Простите, что не выхожу к вам. Я еще не закончил.
- Ничего страшного. А полотенце Яна вам дала?
- Ой, даже не обратил внимания.
- Сейчас посмотрю.
Я услышал звук шагов, приближающихся к кабине. Из вежливости я снова приоткрыл дверцу и высунул голову. На меня смотрел Хорин.

V

- Та-а-ак… - произнес полковник. – Друг по переписке, значит?
- Василий Васильевич…
- Да, нет, ничего, мойтесь-мойтесь. Вы только скажите мне: оружие при вас? Я понимаю, что в душ вы его вряд ли взяли. И, тем не менее… есть ли в доме ваше оружие?
- У меня его нет. Поверьте мне!
Мне трудно описать состояние, которое я испытывал в тот момент. Трагикомичность ситуации заключалась еще и в том, что я не мог покинуть душевую кабину и выйти к Хорину. То есть, выйти-то я мог, но только в костюме Адама. Полковник словно прочитал мои мысли и спросил:
- Во что переодеваться-то будете? В этот костюмчик, который Яна бросила в помойное ведро?
Я по-прежнему высовывал голову из кабинки.
- Яна сейчас привезет одежду, - выдавил я из себя.
- Я дам Вам свой халат.
Хорин поднялся на второй этаж и принес мне махровый халат, который повесил на вешалку.
- Жду вас на террасе, - сказал Хорин и удалился.
- Василий Васильевич, - крикнул я, - вы только не спешите звонить в полицию. Я прошу вас! Давайте дождемся Яну.
Хорин не ответил. Я наскоро вытерся, надел халат и выбежал на террасу.
- Вы никуда не звонили? – задыхаясь, спросил я хозяина дома.
- А как же. Звонил. В ООН, в организацию по трудоустройству беженцев...
- Я серьезно, Василий Васильевич.
- А если серьезно, то в моем доме находится убийца и беглец. Причем, это не два разных человека. Конечно, вы мне сейчас скажете, что суда еще не было, и что пока вы подозреваемый. Так?
- Нет, не скажу. Я не собирался убивать Лосевых. Я думал, что это игра, что это квест. Зачем вы пришли ко мне под видом агента «Экстрима»? Если бы не тот визит… А вы могли меня спасти, если бы рассказали про квест, который предложили мне.
- Вы хотели дождаться Яну? Вот дождемся и поговорим.
- Вы не против, если я выйду на улицу и подожду Яну на лавочке?
- Сидите здесь!
Я подчинился полковнику и сел в плетеное кресло у окна. Ожидание Яны прошло в полной тишине. Хорин листал газеты, а я снова и снова «уходил» в тот злополучный день, который изменил мою жизнь. Так прошел час. Наконец появилась Яна. Хорин сказал, чтобы я никуда не уходил с террасы и пошел открывать ворота. Я не слышал, о чем говорили отец и дочь, но по выражению их лиц было понятно, что разговор идет обо мне. Они вошли на террасу, и Яна передала мне два пакета.
- Переоденься, Илья, - сказала она мне. – Поднимись на второй этаж. Там моя комната.
- Спасибо, - поблагодарил я Яну и поднялся по ступенькам.
- Ну, почему ты не сказал мне, что под видом агента «Экстрима» у тебя был мой отец? – крикнула мне вслед Яна.
Я остановился.
- Янчик, откуда я знал, что ты дочь Василия Васильевича. Я просто рассказал тебе вкратце о том дне, вернее, вечере.
- Ох, Илья… Ладно, иди. Мы ждем тебя.
Через несколько минут я, облаченный в летние брюки, кроссовки и футболку, сидел за столом напротив Хорина. Яна делала бутерброды, говоря, что более «глобальную» пищу она приготовит чуть позже.
Наконец, Яна поставила на стол тарелку с бутербродами, налила всем чай и села рядом со мной.
- Пап, - сказала она, - прости, что наврала тебе про друга по переписке.
- Яна, - ответил Хорин, - если бы твое вранье было единственной проблемой… Ты понимаешь, что произошло? Вы, дорогие мои, в курсе, что о побеге уже сообщили в СМИ? В розыске также и Эдуард.
- Ты знаешь, что Эдик помог Илье бежать? – спросила отца Яна.
- Теперь догадываюсь. И, кажется, понимаю, зачем он просил меня помочь ему устроиться охранником в этот СИЗО.
- Это ты ему помог? – Яна была удивлена.
- Я, дочка, я. Вот только он мне не сказал, почему он так туда рвется.
Мы молчали. Полковник посмотрел сначала на Яну, потом на меня и сказал:
- Вы понимаете, что вы меня загнали в угол? Я – полковник полиции –
не имею права молчать и, в то же время, не могу сдать свою дочь как организатора побега и пособника беглецу. Если я сдам только тебя, дорогой гость, то ниточка потянется и к Яне.
- Пап, - Яна посмотрела Хорину в глаза, - я люблю Илью, и я знаю, что он не виноват. На первом же свидании он рассказал мне об «Экстриме». Правда, тогда я еще не знала, что агентом был ты. Илья был уверен, что участвует в квесте.
- Василий Васильевич, - сказал я, держа руку Яны в своих руках, - Зачем вам надо было устраивать этот спектакль?
- Да уж не просто так, - ответил Хорин.
- Может быть, вы нам расскажете, для чего все это было организовано, - обратился я к хозяину дома.
- Всех деталей я раскрывать не буду, - начал Хорин, - но кое-что скажу. Итак, Илья, вы взяли объявление об услугах «Экстрима» в почтовом ящике?
- Да.
- Ну, слушайте… Мой сын и твой брат, Яна, с детства обладает незаурядным складом ума.
- При чем здесь Эдик? – перебила отца Яна.
- Вы хотели услышать правду, ну, так слушайте. Эдик еще в школе мастерски плел интриги, сталкивая лбами и учителей, и одноклассников. Причем, всегда сам был в стороне. Итак, - после небольшой паузы продолжил Хорин, - Будем исходить из того, что Эдик положил глаз на состояние Ильи. Каким образом он мог добраться до денег?
- Кажется, я начинаю что-то понимать, - сказала Яна.
- А я – нет, - грустно улыбнулся я.
Хорин прошелся по комнате и продолжил:
- У меня работал осведомитель по прозвищу «Гюрза». Этот человек был достаточно умен и нередко самостоятельно разрабатывал планы поимки преступников. С идеями Гюрзы не только считались, но и нередко обращались к нему за советом. Однажды он сообщил, что некто Илья Клейменов является организатором криминального сообщества, занимающегося продажей наркотиков. Осведомитель предложил подбросить в почтовый ящик Клейменова листовку с объявлением об услугах «Экстрима». Будучи уверенным в том, что Илья обратится в эту фирму, Гюрза посоветовал явиться оперативникам в дом «наркобарона», чтобы расставить «жучки», а заодно взять образец почерка потенциального преступника и отпечатки его пальцев. Сделать это можно так, что сам хозяин квартиры ни о чем не догадается. Я соглашаюсь с осведомителем и провожу операцию совместно с криминалистом Кирой Бойко. Пока я в «обличии» агента «Экстрима» рассказываю вам, Илья, об услугах фирмы, Кира, «разглядывая» вашу комнату, устанавливает «жучки». Я получаю от вас подписанный договор (образец почерка и отпечатки пальцев), после чего мы с Кирой покидаем ваш дом. Последовавшее вскоре убийство Лосевых стало для нас неожиданностью.
- Простите, что перебиваю вас, - сказал я. – Василий Васильевич, а почему при моем повторном звонке в «Экстрим» мне ответили, что это фирма по производству и доставке пиццы?
- После того, как мы подписали договор и сделали в вашем доме то, что хотели, дальнейшие контакты с вами не входили в наши планы. Нам, простите, было уже наплевать, что вы обо всем этом подумаете. Ваш номер определился у секретаря, и ему было сказано, чтобы он ввел в заблуждение звонившего с этого номера.
- Понятно, - выдохнул я. - Пожалуйста, продолжайте.
- Нам не удалось «поймать» вас на наркотиках, - сказал Хорин, - зато мы изолировали общество от опасного преступника. Впоследствии я помог Гюрзе устроиться охранником в тюрьму. Об этом меня попросил сам осведомитель.
При этих словах Яна подалась вперед.
- Да, Яна, - сказал Хорин. – Гюрза – это твой брат и мой сын, пропади он пропадом.
Полковник подошел к окну и, не поворачивая головы к собеседникам, сказал:
- Мой дорогой сынуля однажды стал свидетелем одного моего неблаговидного поступка. Если бы моя причастность к этому делу стала достоянием органов, то я, как минимум, лишился бы работы и, как максимум, сел бы за решетку. Эдик стал меня шантажировать. Нет, денег он не просил. Он потребовал, чтобы я устроил его на работу в полицию… информатором.  В противном случае он обещал придать огласке то, что я хотел поскорее забыть. Я никогда бы не поручился за него и не стал бы хлопотать, потому что прекрасно знаю своего сына. Это настоящий сатана. Но он «прижал» меня. Я не стану говорить вам, какой грех за мной водится. Это дела прошлые. А сейчас я сам дал ему в руки такие козыри, что он может вить веревки и из меня, и из вас. Яна, Яна, - после небольшой паузы продолжил Василий Васильевич, - ну, почему ты мне не сказала, что он собрался устроиться охранником в тюрьму по твоей просьбе?
- Папа, если бы я тебе это сказала, ты согласился бы стать косвенным соучастником побега?
Хорин промолчал.
- Вот поэтому и не сказала. Кстати, почему ты никогда не говорил мне, что твой сын «держит тебя на крючке»? Если бы я знала это, то не обратилась бы к Эдику.
Наступила очередная пауза. Ее прервал голос Яны:
- Илья, Эдик всю жизнь нас ненавидел. Он был любимчиком мамы, но когда ее не стало, он всю свою злобу вымещал на нас. Эдик считал, что мы виноваты в ее смерти, что вовремя не вызвали «скорую», когда случился сердечный приступ. В шестнадцать лет, Илья, он даже поменял фамилию «Хорин» на мамину девичью и стал Соколовым.
- Илья, - обратился ко мне полковник, - пока он не выкачает из вас все деньги, он не успокоится. Связи с вами у него нет. Значит, он будет звонить нам и требовать выкуп за свое молчание.
- Нам? – выкрикнула Яна.
- Молчание? – спросил я.
- Да и еще раз – да, – Хорин допил чай и сказал:
- Илья, Эдик знает, что вы находитесь в моем доме.
Мы с Яной смотрели на полковника, раскрыв рты. Хорин продолжал:
- Сегодня, когда я подъезжал к даче, от соседнего участка отъехало такси. У соседей есть свои машины. Теперь у меня нет сомнения в том, что это был Эдик. Он наблюдал за вашей встречей и поехал за вами. Зная его склонность к интригам, предположу: водителю он, скорее всего, «наплел», что следит за неверной женой… или что-то в этом роде. Эдик, судя по всему, не торопился покинуть деревню и продолжал наблюдать за домом. Потом он увидел меня и решил уехать.
- Его надо за решетку посадить! – выпалил я.
- Нас всех надо туда посадить, - сказал Хорин. - Не находите? Компания из беглого арестанта и двух его пособников имеет все шансы провести в тюрьме не один год.
- Господи, - взмолилась Яна, - что нам делать?
Хорин не стал отвечать дочери. Он налил себе еще одну кружку чая и, размешивая сахар, медленно проговорил:
-Илья, мой сын действовал не один.
- Догадываюсь, - сказал я.
Для меня было очевидно то, что в деле замешана и моя секретарша. Только она могла взять из сейфа пистолет. Но доказать это было невозможно. Марианна исчезла, а следователь даже не собирался ее искать. Ее участие в подготовке убийства он не рассматривал. Похоже, что и адвокат не утруждал себя поисками Марианны.
- Значит так, - сказал Хорин. – Будем ждать звонка от Эдика. Я приглашу его сюда…
- Сюда? – хором спросили мы с Яной.
- Да, именно сюда.
- Он не приедет, - сказал я.
- Он приедет! – отрезал Хорин. – Ему нечего бояться. Эдик прекрасно знает, что с его головы ни не упадет ни один волос. Компромат на всех нас он держит у помощника.
- Точнее, у помощницы, - вставил я.
- Скорее всего, - тихо сказал Хорин. – Я бы и сам ему позвонил, но это бесполезно. Он такой же беглец, как вы, Илья, и наверняка избавился от сим-карты.
Хорин отхлебнул из чашки и, будто говоря с самим собой, произнес:
- Странно, что он до сих пор еще не позвонил. Наверное, хочет пощекотать нам нервы. Это в его духе. Так, сейчас семь. Думаю, до девяти он объявится. Подождем.
Яна, не обращая внимания на отца, стала меня целовать.
- Ну, сыночек, - после паузы сказал полковник. – Всех загнал в угол. Стоит мне сделать шаг, и он накажет нас. Глядишь, еще и вертухаем при нас будет. Он ведь, как Штирлиц – выкрутится из любой ситуации.
- Не шути так, папа.
- А что мне еще остается, Яна. Кстати, ты не меньше своего брата нагадила.
- Василий Васильевич… - попытался сказать я.
- Да, молчи уже, любитель острых ощущений. Получил, чего хотел? Как там у тебя с адреналином? Все в порядке? В квест он решил поиграть. Наигрался? Укокошил своих друзей, ввязал в подсудное дело мою дочь, да и я теперь такой же соучастник твоего побега.
- Папа!
- Что «папа»? Что «папа»?! – Хорин быстро заходил по комнате. - Папа твой теперь в такой же жопе, как и вы. Нечего сказать – хорош полковник полиции: прячет беглеца, покрывает его сообщницу и собирается вести переговоры с другим бандитом. И это – мои дети!
- Не все, - уточнил я.
- Да, слава Богу, - ответил полковник. – Кстати, и адвокат у тебя, Илья, хорош. Не хотел раскручивать тему Марианны и уговаривал тебя не упоминать «Экстрим». Я так понимаю, что и в процессе следствия он особо не напрягался.
Хорин остановился и внимательно посмотрел на меня. Он стал говорить медленно:
- А случайно ли твой адвокат так себя вел?
- Что вы хотите этим сказать? – спросил я охрипшим голосом.
- Да, папа, что?
- А то, что… Ладно, мне надо все выяснить самому.
В комнате снова наступила тишина.
- Яна, - обратился к дочери полковник, - я хочу, чтобы ты осталась сегодня здесь.
- Я сама этого хочу, - ответила Яна, глядя на меня. – Завтра я должна быть на работе только к шести вечера.
- Вот и хорошо, дочка.
- Пап, я прошу тебя – расскажи о том эпизоде… ну, о том своем грехе, после которого тебя стал шантажировать Эдик.
Хорин грустно засмеялся.
- Эдик шантажирует меня на протяжении всей своей жизни. У него это в крови. Впервые он предложил мне сделку, когда ему было четыре года. Я тогда обещал твоей маме бросить курить. Он нашел в моем кармане сигареты и пообещал, что расскажет маме, если я не куплю ему воздушного змея. Тогда я отреагировал жестко и дал ему понять, что шантаж не пройдет, и что я не боюсь его «стукачества». В тот же день сынок сообщил маме о сигаретах. Яна, если бы ты знала, сколько (!) было подобных моментов.
- А тот случай, о которым ты упомянул… Что тогда произошло?
- Ладно, исповедуюсь. Десять лет назад я вез Эдика… Сейчас уже не помню, куда. Это не важно. Короче, я не заметил красный свет, и сбил пешехода. Как сейчас вижу эту картину: льет дождь, я пересекаю Тверскую и въезжаю на Бронную. Откуда взялся этот парень, не пойму, ведь на переходе никого не было. Помню, как он подлетел над капотом… Его бейсболка застряла между лобовым стеклом и дворником и еще с минуту маячила передо мной… туда-сюда… туда-сюда. Я открыл окно и выкинул эту бейсболку.
Хорин провел рукой по лицу.
- Я хотел остановиться, помочь парню, но Эдик настоял на том, чтобы я прибавил газу. При этом он говорил, что я, как минимум, останусь без погон, если остановлю машину. Я до сих пор не могу отделаться от мысли, что убил беднягу.
- Василий Васильевич, - обратился я к полковнику. – А бейсболка была красно-синяя?
Хорин приоткрыл рот и уставился на меня.  Я улыбнулся и сказал ему:
- Тот парень почти год провалялся в больнице с аппаратом Елизарова. Но сейчас он жив и здоров. У него все нормально… если не считать, что сейчас его ищет полиция.
Яна потеряла дар речи. Она переводила взгляд с меня на отца, и ее губы слегка дрожали. Я так и не понял, пыталась ли она улыбнуться или хотела заплакать.
Хорин подошел ко мне и тихо сказал:
- Прости меня. Видно судьбе было угодно, чтобы наши пути пересеклись в будущем. Да, за грехи надо платить.
- Не вспоминайте больше о том случае, - сказал я Хорину.
В этот момент в телефоне полковника раздался звуковой сигнал.
- Смс-ка, - сказал он. – Интересно, от кого.
Хорин прочитал сообщение.
- Бред какой-то, - произнес полковник.
- А что там написано? - спросила Яна.
- А вот, послушай, – Хорин снова открыл сообщение. - «Только тот, кто проходит тьму, имеет право видеть свет. Я гляжу на тьму из света и помогаю заблудившимся. Гай».
- Действительно, бред, - сказала Яна.
- Гай? – переспросил я.
- Да, - сказал Хорин. – Этот шутник так подписался.
- А, может, и не бред, - прошептал я.
- Пап, а с какого номера отправили эту смс-ку?
- 8 666 6660666.
Мы все переглянулись.
- Хакеры балуются, - констатировал полковник.
- Или сатана, - грустно улыбнулась Яна.
- Да… Странно, - сказал и задумался.
 Мои раздумья прервал новый телефонный звонок.
- Наверное, Эдик, - сказала Яна.
- Алло, - Хорин встал из-за стола. – Да, Степан, привет… Нет… Нет… Хорошо, я постараюсь ее разыскать. Пока.
Полковник дал отбой и посмотрел на нас.
- Вот и началось, - произнес он.
- В чем дело, папа?
- А дело, дочка, в том, что тебя уже ищут. Следователю очень хочется поговорить с тобой. Ты ведь навещала Илью до последнего.
- Кто звонил, пап? Степан Алексеевич?
- Да. Мы с ним старые друзья. Яна, как я понимаю, ты поменяла номер телефона. Да?
- Да, пап. Я выбросила старую симку.
- Ты сама-то понимаешь, в какое дерьмо ты влипла? Я уже не говорю про тебя, Илья.
Хорин подошел к буфету, достал оттуда начатую бутылку водки и, налив себе полную стопку, выпил ее одним глотком.
- Пап, - Яна встала рядом с отцом, - они не будут искать у тебя ни меня, ни Илью.
- Очень на это надеюсь, Яна, - глядя в одну точку процедил Хорин. – Но ты понимаешь, что если они не найдут тебя и завтра, то ты будешь в розыске?
- Папа, я завтра сама позвоню Степану Алексеевичу, скажу, что у меня украли телефон и спрошу, куда мне надо идти. У них же ничего нет против меня. Да, я приезжала в СИЗО к Илье, но где доказательства, что я раздобыла схему подземелья, а потом ждала…
- Какую схему подземелья? – Хорин взял Яну за плечи и слегка тряхнул ее. – Так ты организатор побега?
Яна поняла, что сказала лишнее. Она молчала. Хорин отошел от Яны и снова сел за стол. Он обхватил голову руками и стал слегка раскачиваться. Во время диалога отца с дочерь я молчал. Настал мой черед включиться в беседу.
- Василий Васильевич, - обратился я к Хорину. – Помогите Яне.
- И как же я ей помогу?
- Вы можете достать ей новые документы?
- Щас! Вот только водку допью и сяду рисовать! Ты, вообще, за кого меня…
В кармане Хорина снова зазвонил телефон.
- Слушаю, - почти крикнул полковник. – Здравствуй, дорогой! Так… заткнись и слушай, что я тебе скажу. Никто никуда ничего привозить не будет. Ты сам приедешь… Да, именно. Ты же следил за ними. Так вот, ты будешь здесь не позднее девяти часов вечера! Да, сегодня! Если тебя не будет до этого времени, можешь не пытаться нас искать. «Стучи» потом, сколько угодно. Ты ничего не получишь и нас не найдешь…. Вот и хорошо. Ты всегда был смышленым мальчиком… А вот это не надо мне говорить! Никто тебя не собирается трогать. Охота нам вымазываться в говне. Все.
Хорин бросил телефон на диван.
- Куда ни ткни, везде хорошо, - сказал полковник с саркастической улыбкой.
- Папа, Илья устал. Можно ему отдохнуть?
- Да идите уже, - бросил Хорин и налил себе еще одну рюмку водки.

VI

Мы с Яной поднялись в ее комнату, и как только закрыли дверь, накинулись друг на друга так, как герои тонущего «Титаника» кидались на палубные ограждения. Со стороны могло показаться, что мы хотели друг друга сожрать. Мы свалились на кровать и стали судорожно стаскивать друг с друга одежду. Я ловил себя на мысли, что нахожусь не с той Яной, которую знал много лет. Я прижимал к себе другую Яну – ту, которую по-настоящему полюбил. Я овладел ею и хотел, чтобы эти минуты никогда не кончались. Мои руки скользили по ее груди, спине, бедрам и мне казалось, что я нахожусь в раю. Яна издавала слабые стоны и просила меня не останавливаться. Я не остановился бы даже, если бы захотел. В тот момент я напоминал машину по перекачке нефти.
Не знаю, сколько времени продолжалось это безумие. Мы, то в изнеможении откидывались на подушки, то снова начинали неистовствовать. О том, что все это происходило несколько часов, мы смогли понять тогда, когда увидели в окне, как солнце, сползает к макушкам деревьев.
- Половина девятого, - сказала Яна, глядя на часы – единственный аксессуар, который оставался на ней. – Давай одеваться. Ты так и не отдохнул, - улыбнулась она.
- Еще как отдохнул.
Мы собрали разбросанную по комнате одежду.
Через десять минут мы сидели на террасе. Хорин прохаживался по участку, периодически приникая к щели в заборе.
- Господи, - сказала Яна, - вы же у меня голодные. Сейчас пожарю котлеты.
- А картошка в доме есть? - поинтересовался я.
- Есть. Давай, ты будешь ее чистить, а я займусь котлетами, да и салатик состряпаю.
А обнял Яну и крепко поцеловал ее. Мы были готовы снова пойти в ее комнату, но обстоятельства не позволяли это сделать.
Около девяти вечера я, Хорин и Яна сели за стол. Яна поставила четвертый прибор.
- Ну, что, будем ждать Эдика или приступим? - спросил Хорин.
- Да кушайте уже, - сказала Яна. – Вы ж голодные.
- Сегодня мы узнаем, каким образом Эдик спланировал твой арест, Илья, - сказал Хорин, разламывая вилкой котлету.
- Почему вы думаете, что он нам все расскажет? - спросил я полковника.
- Я слишком хорошо знаю своего выродка-сына. Он тщеславен, и непременно захочет похвастаться своей изобретательностью.
За воротами раздался звук автомобильного сигнала. Все посмотрели в окно.
- Сидите, - скомандовал полковник. – Я сам ему открою.
Мы с Яной видели, как Хорин открыл ворота, и на участок заехала машина. Вышедший из нее Эдик протянул руку отцу. Василий Васильевич сделал вид, что не заметил протянутой руки и жестом показал сыну, чтобы тот зашел в дом.
- Добрый вечер, - сказал Эдик, входя на террасу.
- Ужасно добрый, - произнес Хорин, закрывая за собой дверь.
Яна положила в тарелку Эдика картофельное пюре, две котлеты и салат.
- Вообще-то я не голоден, но если вы настаиваете…
- Не хочешь – не жри, - рявкнул Хорин.
- Не хочу, но пожру, - тем же тоном ответил ему сын и приступил к ужину.
В течение десяти минут за столом не было произнесено ни слова. Со стороны могло показаться, что на террасе сидит дружная семья. Наконец, когда Яна собрала пустые тарелки и стала разливать чай, слово взял хозяин дома.
- Эдик, ты сейчас возьмешь то, за чем приехал, и больше мы о тебе никогда не услышим.
- Конечно, - согласился Эдик. – Яна, я уже говорил отцу и хочу сказать вам, сладкая парочка: если вы против меня что-то задумали, то не пытайтесь это сделать. Если со мной что-то случится, весело будет всем. О том, что я здесь, известно моему другу, и он…
- Она! – вставил я.
Эдик посмотрел на меня и улыбнулся.
- Дело не в местоимениях. Короче, вы меня поняли.
- Поняли, поняли, братец, - сказала Яна.
- Расскажи, как ты все это устроил. Ведь Илья попал в тюрьму неслучайно. Ты это спланировал. – Хорин смотрел сыну в глаза.
- Да, спланировал. Я расскажу, но имейте в виду… Если я когда-нибудь окажусь лицом к лицу со следователем, то рассказывать ему это не буду. А вам никто не поверит, если вы попытаетесь кого-то убедить, что услышали рассказ от меня.
- Говори, - Хорин пересел со стула на диван.
- Мне давно не давало покоя твое состояние, Илья, - начал Эдик. - Но никакого компромата на тебя не было. Поэтому вариант шантажа я отмел. Надо было напрячь мозги. И я их напряг… Я познакомился с твоей секретаршей Марианной, и попросил ее сообщать обо всем, что происходит в твоем офисе. Кроме этого, мне нужен был твой психологический портрет. Когда я узнал о тебе достаточно много, то понял, что ты, Илья, склонен к авантюрам, в том числе и к жизненным моментам, поднимающим адреналин.
Однажды Марианна сообщила мне о твоем конфликте с Лосевыми. Я дал Марианне указания: спровоцировать еще один конфликт, всучив при этом Антону твой заряженный пистолет, который ты хранил в сейфе. Об этом я, естественно тоже узнал от Марианны. Я велел ей стереть с пистолета ее отпечатки пальцев и положить оружие в пакет, который нужно отдать Лосеву. После твоего ухода Марианна по моей указке пошла к Лосевым и сказала им, что тебя надо проучить, заставить дрожать. Так пакет с пистолетом оказался у Антона. Марианна предложила Лосеву попугать тебя и при этом сказала, что пистолет заряжен холостыми патронами.  Об этом ей, якобы, сообщил ты сам. Ты, по словам Марианны, держал на работе оружие в качестве пугача.
Эдик взял из вазочки несколько конфет и набил ими рот. Мы ждали, когда он прожует, и с нескрываемым отвращением смотрели на интригана и шантажиста. В конце концов, Эдик покончил с конфетами, запил их чаем и продолжил…
 - Лосевы согласились. Они решили не медлить и нанести тебе визит этим же вечером. В тот же день я подбросил тебе, папа, информацию о якобы существующем сообществе наркодиллеров, которое возглавляет Илья. Ты, папочка, согласился на придуманный мною план и посетил Илью под видом агента «Экстрима». Изучив тебя, Илья, я точно знал, что ты «клюнешь» на рекламу «Экстрима». Вот, собственно говоря, и все. То, что Яна обратится ко мне за помощью, я не сомневается. Я знал о вашем романе и в тот момент, когда Илья уже находился за решеткой, намекнул тебе, Яна, что неплохо бы иметь в тюрьме своего охранника. Он поможет бежать твоему возлюбленному. Ты, милая сестра, обрадовалась этой идее и предложила отцу помочь мне устроиться работать в тюрьму, где сидит Илья. Помнишь?
- Помню, - коротко ответила Яна. – Продолжай.
Эдик  улыбнулся и взял из вазочки оставшиеся конфеты. На этот раз он не засунул их в рот все сразу, а стал есть по одной.
- Ты можешь поглощать сладости и при этом говорить, - сказала Яна. – Мы тебя внимательно слушаем.
- Это мне льстит, - ответил Эдик. – Так, на чем я остановился? А, ты обрадовалась моей идее. Ну, вот… Я, как ты помнишь, предложил тебе сделку: Илья оказывается на свободе, но за это ты должна заплатить мне десять миллионов рублей. Взять такие деньги ты могла только у самого Клейменова.
Эдик покосился на меня и подмигнул. У меня было огромное желание разбить ему череп, но я сдержался.
- Честно вам скажу, - обратился ко всем Эдик, - что я не планировал охотиться в дальнейшем за деньгами Ильи, но…
- Но жадность сделала свое дело, - заключил Хорин.
- Пусть будет так, - расплылся в улыбке Эдик. – Мне стало мало десяти миллионов. Я решил заполучить еще десять.
- Ну, и сука же ты! - не выдержал я и тут же извинился перед Яной и Хориным.
- Эдик, где Марианна? - громко спросил сына полковник.
Эдик расхохотался:
- Я не намерен делиться этой информацией, - трясясь от хохота, сказал Эдик. - Пока Марианна на свободе и ее местонахождение неизвестно, я в полной безопасности. Слишком много знает твоя бывшая секретарша, - обратился он ко мне, - чтобы упрятать вас всех в тюрьму.
- А бездарная работа адвоката Томского – это тоже твоих рук дело? – спросил Хорин.
 Эдик расплылся в улыбке:
- Я держу его на «крючке».
- В смысле? – спросила Яна.
- У меня на него такое количество компромата, что я могу засадить его лет на пятнадцать. Он мне будет ноги лизать, лишь бы я не сдал его.
При этих словах Эдик достал из внутреннего карманы ветровки файлик со сложенными вчетверо бумагами.
- Я всегда ношу это с собой. В общем, я вам все рассказал, - закончил Эдик. -  Ну, как?
- Ты всегда был мастером интриг, - констатировал Василий Васильевич.
- Короче, сказал Эдик, отправляя в рот очередную конфету, - мне нужны наличные, так что… минутку…
У Эдика зазвонил телефон. Он нажал кнопку, и мы услышали следующее:
- Я на месте, и скоро проблема будет решена. Ага! – Эдик дал отбой и обратился к нам, - У меня мало времени. Мне срочно нужны деньги!
- Но ведь ты на этом не успокоишься, - сказал Хорин. – Я же тебя знаю. Через какое-то время ты опять начнешь требовать деньги.
- Папа, - обратился Эдик к отцу, - не надо заниматься прогнозами и предсказаниями. Ваша задача проводить меня отсюда с десятью миллионами.
- Погуляй-ка минут пятнадцать по участку, - сказал полковник Эдику. – Нам надо посовещаться.
- У вас нет другого варианта, – улыбнулся Эдик. – Может быть, вы захотите дать мне больше? - он громко засмеялся и, подойдя к двери, сказал, - Ладно, совещайтесь. У вас только десять минут. Не пятнадцать, а десять!
Эдик вышел на улицу, а мы поднялись в комнату Яны.
- Я отдам ему эти деньги, - сказал я. – Яна, отсчитай ему десять «лимонов».
- Яна встала на корточки и пошарила под кроватью. Она стала вытаскивать чемодан, но в этот миг мы услышали выстрелы, доносящиеся с улицы. Мы побежали на первый этаж и замерли. Перед ними, держа в обеих руках пистолеты, стояла Марианна.
На плече моей бывшей секретарши висела объемная сумка, а на руках были надеты перчатки. Через окна террасы мы увидели неподвижное тело Эдика. Никто не слышал звука подъезжающего автомобиля, так как комната, где мы находились, была далеко от входа.
Марианна распахнула дверь и скомандовала:
- Мобильные телефоны выбрасывайте на улицу! Живо!
Дверь была приоткрыта, и мы исполнили требование женщины, выкинув телефоны на траву.
- А теперь, - крикнула Марианна, - всем сесть на корточки вдоль стены и заложить руки за голову.
- Ты убила Эдика? – спросил Хорин.
- Молчать! – заорала женщина, размахивая пистолетами.
- Ты думала, что Эдик забрал деньги? - не боясь угроз, произнесла Яна, глаза которой были полны слез. – Ты ошиблась.
- В любом случае, - засмеялась Марианна, - деньги будут у меня, а от вашего Эдика я все равно бы избавилась. Он сделал все, что мне было нужно.
При этих словах женщина спрятала один пистолет в карман, а из сумки достала скотч.
- Красавица, - обратилась она к Яне. – Ну-ка обмотай мужикам ноги и заклей им рты.
Яна оставалась на месте.
- Пошевеливайся!– Марианна направила пистолет в голову Яны. – Или прощайся со своим любимым, а заодно и с папочкой.
- Хорошо, - выдавила из себя Яна и стала стягивать скотчем сначала мои ноги, а затем ноги Хорина.
- Залепи им рты!
Яна выполнила и этот приказание.
- А теперь ты отдашь мне деньги! – Марианна схватила Яну за волосы и приставила пистолет к ее затылку.
Они поднялись на второй этаж, и вскоре Яна, держа чемодан с деньгами, под дулом пистолета принесла ношу на террасу.
- Умница, девочка, - сказала Марианна. – А теперь «обработай» скотчем и свои ноги.
Яна поставила чемодан, взяла скотч и исполнила приказ Марианны. После этого, налетчица вынула патроны из обоймы одного пистолета, бросила их в свою сумку и, держа оружие за дуло, протянула его Яне. При этом Марианна прижимала дуло другого пистолета к ее лбу.
- Вот так, красавица, вот так, - сказала Марианна, заставляя Яну сжать рукоятку.
То же самое женщина проделала и со мной.
- Достаточно и двух убийц. Дед пойдет как соучастник, - произнесла веселым голосом Марианна.
Она забрала чемодан, вышла на улицу, собрала мобильники и, забросив деньги и телефоны в багажник, проколола припасенным шилом колеса на машинах Хориных. Все это мы видели через открытый дверной проем. Бывшая секретарша бросила пистолеты на землю метрах в десяти от трупа Эдика. Затем она села в свой автомобиль и уехала.
Яна, руки которой были свободны, сначала избавилась от скотча на своих ногах, а затем разрезала его у отца и у меня. Первым пришел в себя Хорин.
- Да я плевать хотел на последствия! – закричал Василий Васильевич. - Эту тварь я задержу.
Он подбежал к телу Эдика. Его грудь была прострелена в двух местах, признаков жизни он не подавал. Мы с Яной тоже подбежали к убитому. Несмотря на то, что Эдик был не самым лучшим человеком, в глазах Хориных были слезы. Отец и дочь постояли над телом минут пять.
- Пап, а как нам выбраться с дачи? – спросила Яна, беря Василия Васильевича за руку и отводя его от тела брата. - Как сообщить в полицию о Марианне?
В это время я запустил руку в ветровку Эдика и достал из кармана файлик с листами компромата на Томского. Этот файлик я отнес к забору и прикопал его у одного из столбов.
Мы были в панике, не зная, как можно решить проблему.  Внезапно до нас долетел вой сирен. Перед домом Хорина остановились три полицейские машины.
На руки Василия Васильевича, Яны и меня надели наручники. Капитан полиции доложил по рации, что на участке обнаружен труп, что предполагаемые преступники задержаны, и сейчас идет прочесывание местности в поисках оружия.
- Думаю, что уже скоро можно будет докладывать наверх. Генерал будет доволен, – капитан дал отбой.
- Надеешься уже сегодня его порадовать? – спросил капитана его коллега.
- Думаю, да.
- Слышь, ты, - обратился ко мне лейтенант. – Где оружие?
- Не «тыкайте» мне!
- Что ты сказал, Клейменов? - процедил сквозь зубы капитан. – Не тебе вякать. Учти, оружие мы найдем, и если на нем будут твои пальчики…
- Будут! Будут! – заорал я. – Расстреляйте меня здесь!
Капитан врезал мне в челюсть с такой силой, что я на время потерял сознание. Когда я пришел в себя, то услышал душераздирающий крик Яны:
- Не трогайте его! Не подходите к нему!
Я видел, как Яну и Хорина сажают в машины. Я лежал на траве и ждал, когда в авто поволокут и меня. В голове пронеслось: «Господи, неужели я проведу за решеткой остаток жизни? От этой мысли меня стало тошнить. Сдерживать себя далее я не смог. Меня рвало.
После того, как я очистил свой организм, мне стало немного легче… Легче физически, но не морально. Я пытался найти выход из сложившейся ситуации, но это было невозможно.
- Ага! – радостно крикнул один из полицейских. – Нашли! Лежат в траве, голубчики. Аж две штуки.
Офицер, используя носовой платок, чтобы не стереть отпечатки пальцев, положил два пистолета в полиэтиленовый мешок. Я простонал. В окнах машин я видел лица Яны и Хорина.
Наконец полицейские подхватили меня под руки и затолкали в третью машину. Капитан, севший рядом со мной, доложил по телефону:
- Оружие найдено. Задержание подозреваемых прошло без эксцессов. Да… Спасибо…  Я очень благодарен неизвестной даме… Да… Да… Ну, той, что сообщила нам о выстрелах на этом участке. Ага… Выезжаем.





Часть вторая

I

Машина тронулась с места. Лада «Калина», в которой находился я в сопровождении сержанта-водителя и капитана, поехала за автомобилями, где были Яна и Хорин. «У каждого персональный транспорт», - грустно улыбнулся я.
- По «Ленинградке» не хочешь? – спросил водителя капитан, видя, что все поехали в сторону станции.
- По Сходненскому быстрее будет, - ответил сержант. – Да и Котов с Поповым туда же повернули.
- Ладно, - сказал офицер, - на дороге – вы командиры.
- Ага, как сказал Копытин в «Место встречи…». Помните? В кабинете у себя командуй, а здесь я… - засмеялся водитель.
- Что-то ты разрезвился, Иван, - одернул сержанта капитан.
- Виноват. Молчу, Олег Петрович.
Мы свернули на Сходнеское шоссе. Две предыдущие машины заметно оторвались от нас. Водитель прибавил газу, но вдруг неожиданно на дорогу выбежал пес. Сержант нажал на тормоз, и в этот момент раздался удар. На полном ходу, в нашу машину влетел рефрижератор. После удара «Калину» подбросило, и я понял, что мы скатываемся в канаву. Там авто перевернулось и встало на крышу. Лежащий рядом капитан орал так, что у меня заложило уши. Похоже, он сломал то ли ногу, то ли руку, то ли ребра, и травма была серьезной. Сержант, лицо которого залило кровью, тихо стонал. Я чувствовал, как и по моим щекам стекает кровь. Но боли не было. Стекла в машине разбились, я стал вылезать наружу. По встречной полосе ехал автобус. Он остановился. Из него выбежали люди и бросились к нашей машине. Чтобы спрятать наручники, я зажал руки между коленями и присел.
- Мужик, ты в порядке? - спросил меня один из пассажиров автобуса, наклоняясь надо мной.
- Живой, - ответил я. – Посмотрите, как там мои друзья.
Несколько человек пытались извлечь из покореженной машины капитана и сержанта. Капитан не переставал орать. Водитель большегруза вылетел через лобовое стекло на дорогу. Он был изрезан осколками, но подняться пытался самостоятельно. Пес, из-за которого произошла авария, бегал рядом.
- Карагай, ко мне! – услышал я женский голос.
Пес подбежал к женщине, которая стала отчитывать животное.
«А что я здесь сижу?» - промелькнуло в голове. Справа от дороги виднелась железнодорожная станция, а слева был лес. Я пустился бежать со всех ног. Не знаю, обратил ли на меня кто-то внимание. Все оказывали помощь полицейским и дальнобойщику. Уже стемнело. Перед глазами мелькали деревья. Я несколько раз спотыкался, но вставал и снова бежал. Огромная луна освещала поляну перед дорогой. Радовало то, что за ней находился другой лес. Я быстро перебежал дорогу и «нырнул» в чащу.
Слева был слышен звук проходящих поездов, из чего я сделал вывод, что бегу параллельно железнодорожным путям. Они находилась в полутора-двух километрах. Я решил немного изменить маршрут, взять чуть правее и, уже перестав бежать, просто брел, не зная, куда приду. Наступала ночь.
Минут через двадцать перед глазами возникла просека, где стояли мачты ЛЭП. Я пересек открытое пространство и пошел дальше. Вскоре я понял, что силы меня покидают, и упал на мох. В голове тут же стали проноситься недавние события: дача Хорина, труп Эдика, Марианна, держащая под прицелом Яну, авария. Надо мной покачивались макушки сосен и елей. Казалось, что они касаются звезд, и в этой картине было настоящее. Окружающий мир не походил на тот, из которого я пытался сбежать. Я заснул.
Не знаю, сколько длился сон, но, открыв глаза, я понял, что солнце встало уже давно. Все, что случилось со мной, казалось нереальным. Мне хотелось выйти к станции, сесть на электричку и приехать домой. Но делать это было нельзя. Я – преступник, разыскиваемый полицией. От этих мыслей захотелось выть. И я бы завыл, если бы знал, что не привлеку к себе внимание. В лесу могут быть грибники. К тому же лес уже могли прочесывать. «Куда идти?» - крутилось в голове. Неподалеку я заметил следы пребывания человека. Угли от костра, пустые бутылки, газета и еще несколько бумажек валялись рядом с углями. Я обратил внимание на одну яркую бумажку, напоминающую визитку. Я взял ее в руки. «Городская Ассоциация Йогов» было написано на карточке. «Господи, чего только не придумают», - подумал я и засунул «визитку» под обгоревшее полено. Наручники изрядно надоели, но избавиться от них я не мог.
Сориентировавшись на местности, я понял, что ЛЭП за спиной, и пошел дальше. Мне хотелось есть, но добыть пищу в этих условиях было невозможно. Единственным «продуктом» была лесная малина. Я срывал ее с кустов и моментально проглатывал.
Вскоре я вышел к лесному озеру с черной водой. Хотелось пить, но подойти к водоему было непросто – мешала трясина. Я сделал несколько попыток пройти к воде, но под ногами «дышала» земля. Жажда становилась невыносимой, и я, встав на лежащие в трясине стволы, опустился на колени и начал пить воду из только что оставленного следа. Бактерии не волновали меня, так велика была жажда. Выпив мутную воду, я в очередной раз стал оглядываться. Вдруг я заметил у другого берега резиновую лодку. В ней сидел рыбак. Я решил во что бы то ни стало добраться до него и обогнул озеро. На это ушло не менее получаса. Наконец я увидел «тропинку» из сучьев, проложенную по трясине. Неподалеку, у дерева стоял мопед «Верховина-3». Такие мопеды перестали выпускать лет двадцать пять назад. Но этот «аппарат», видно, был на ходу. Я пошел по дороге из сучьев, чувствуя, как почва под ногами колышется.
Добравшись до воды я увидел того самого рыбака. Им оказался старик. Он поднял голову и махнул мне рукой.
- Рыбу вам не распугал? – спросил я тихо, встав так, чтобы руки в «браслетах» были скрыты камышом.
- Было бы, кого пугать, - проворчал старичок. – Одни ротаны. Куда щука подевалась, не пойму. Знаешь, каких я здесь щук ловил? О-о-о! Были времена… А ты, небось, из Малино? Своих-то я знаю. Грибник, что ль? - спросил меня рыбак.
- Вроде того, - ответил я.
Мне нужна была помощь, и я понимал, что могу довериться только этому совершенно незнакомому человеку. Вероятность того, что он сдаст меня полиции, достаточно велика. Но другого выхода у меня не было.
- Горе, а не рыбалка, - снова проворчал старик.
Он стал сматывать удочки, затем подплыл к камышу и достал из воды небольшую сеть. В ней было несколько крупных ротанов.
- А это что, не рыба? – спросил я деда.
- Это? – старик поднял сеть на вытянутой руке. – Это враг рыбы! Ротан жрет щучью икру.
Он вынул из сети добычу и, убедившись, что рыба живая, выпустил ее в озеро.
- Да, - сказал рыбак, - не то нынче Щепкино болото.
Он причалил лодку к тропинке. Я быстро отвернулся и отошел, дав возможность пройти рыбаку.
Когда дед выбрался на твердую землю, я повернулся к нему.
- О, как интересно, - улыбнулся рыбак, глядя на мои наручники. – А я-то думаю, где твоя корзинка?
Как ни в чем не бывало, дед стал выпускать из лодки воздух. Он то и дело бросал на меня взгляды и улыбался.
- Вы не боитесь поворачиваться ко мне спиной? – спросил я деда.
- А чего мне бояться-то? Ну, дашь ты мне по «чайнику», ну, уедешь на моем мопеде, а дальше-то что? Моего «Харлея» знают во всей округе. Ты на нем прям в ментовку и въедешь.
Я улыбнулся, и стал разглядывать руки рыбака. Они были покрыты татуировками. На пальцах были наколоты перстни, а все остальное пространство кистей занимали надписи «Колыма», «Север», «Магадан», а также аббревиатуры «СЛОН» и «ЗЛО».
- Послушай, отец, - сказал я новому знакомому. – Помоги мне.
Я рассказал старику всю свою историю, начиная с увольнения Антона и заканчивая побегом с места аварии на Сходненском шоссе. С первых же моих слов старик преобразился. Передо мной был не жалкий дедок, а уверенный в себе человек, в глазах которого читался большой жизненный опыт. Он ни разу не перебил меня и слушал очень внимательно. Когда я закончил, старик отрыл в мопеде отсек для инструментов и, достав оттуда две тонкие отвертки, в считанные секунды расстегнул мне наручники. Отвертки и «браслеты» он убрал в тот же отсек, после чего протянул мне руку и представился:
- Платоныч.
- Илья, - ответил я и пожал ему руку. – Спасибо вам! А имя-то у вас какое?
- Тимофеем нарекли, но по имени меня уже давно никто не зовет.
Дед стал укладывать лодку в рюкзак и привязывать удочки к мопеду.
- Надо же, - засмеялся дед, - придумают же тоже… Квест, ити их мать. Вот у нас были квесты, так квесты: «сика», «бура», «козел». А этим играм они у буржуев, что ли, научились?
- Ага, у них, - ответил я.
- Б@@@ь, ничего своего нет. Ладно… Вот что, Илья, - сказал мне старик, когда поклажа была собрана. – Пойдем ко мне. Я живу в Назарьево…
- В Назарьево? - удивился я. – Но я ведь был там на даче Хорина. Меня же там…
- Никто тебя там не «повяжет». Менты меньше всего думают, что ты вернешься в Назарьево. Они будут тебя искать в Клину, в Бологом, в Ленинграде, в Москве, но не в Назарьево.
- А вы слышали обо мне по телевизору?
- А я его не смотрю. Бабка моя смотрит, а я чего забыл в этом ящике? Вранье?
- А ваша жена… Она меня…
- Эх, Илюша, - старик похлопал меня по плечу. – Мы с бабкой не всегда были старыми. В прежние времена мы с ней Назарьево вот где держали, - дед показал мне кулак. – И «ходок» моя Маша сделала не меньше, чем я. Мы с ней по пять раз были у «хозяина».
- В смысле, в тюрьме? - спросил я.
Старик широко улыбнулся, показав мне ряд золотых зубов.
- Садись на мой «Харлей», - сказал он мне.
- Подождите, - я остановил Платоныча. – Вы не боитесь со мной ехать? А если лес прочесывают?
- Скажу, что ты взял меня в заложники, - старик засмеялся. – Не ссы, Илюша. Если бы они решили прочесывать лес, то сделали бы это на рассвете. У тебя была целая ночь, чтобы «свалить». Ты мог бы добежать до «железки» и уехать в Ленинград… или выйти где-то по дороге. Мог и в Москву поехать, чтобы там затеряться. Не будут они искать тебя здесь. Садись.
- А вдруг они оставили людей в деревне?
- Ладно. Щас, - сказал старик и стал набирать номер на мобильнике.
- Это я, - сказал он в рубку. – Как там в деревне, все спокойно? Ага… А ментов не видела?.. И что? Ага. Хорошо… Ничего, нормально все. Да еду уже. Поставь что-нибудь на стол, у нас будет гость… Потом… Ну, все.
Дед дал «отбой» и сел на мопед. Я последовал за ним, усевшись на заднее сидение. Лодку он привязал к бензобаку, поэтому мне ничего не мешало.
- С утра менты ходили по домам, спрашивали про тебя, - сказал мне старик. – Сейчас в деревне тихо.
- Спасибо, - я поблагодарил Платоныча, думая о том, что судьба подарила мне еще немного времени на свободе.
По лесной дороге мы доехали до Назарьево. Рядом со старыми деревянными домами соседствовали современные малоэтажные постройки. Были здесь и ангары.
- Вон, гляди, чего понастроили, - сказал мне дед, поворачивая голову ко мне. – Кусок деревни снесли и всякую хрень поставили. У нас же раньше и клуб был, и магазин. Так перед развалом Союза стали сносить дома. Снесли все до речки. А потом пришла новая власть, и ломать перестали. Но Назарьево уже не то. Раньше здесь была жизнь, а теперь… Половина домов разваливаются, в магазин надо ездить либо на станцию, либо в Зеленоград.
Дед вздохнул.
Мы пересекли асфальтную дорогу и поехали вдоль домов. С одной стороны были старые постройки, с другой – современные коттеджи.
- Это они поле наше застроили, уроды, - сказал дед. – Щас будем на месте.
Дача Хорина осталась позади. Мы проехали еще метров двести и остановились у деревянного забора. Я слез с сидения, а Платоныч открыл калитку и закатил на участок мопед. Я вошел вслед за дедом и прикрыл калитку.
- Заходи в дом, Илья, - сказал старик.
- Спасибо, - ответил я и потянул ручку двери.
Я оказался на небольшой террасе. Вдоль стены стоял явно самодельный диван. Его длина была неестественной – метра четыре. Посреди помещения находился старый дубовый стол, уставленный едой. Дед зашел следом за мной.
- Машка, ты где? – крикнул он.
- Из погреба вылезаю, - послышалось из комнаты.
На террасу вошла пожилая женщина в разноцветном сарафане, держа в руках большую банку с маринованными огурцами. На вид хозяйке было за шестьдесят. Надетая на седую голову бейсболка с эмблемой «Нью Йорк Рейнджерс» вызвала у меня улыбку. 
- Вот, Маш, это мой друг Илья.
- Мария Михайловна, - представилась мне женщина. – Да вы садитесь, не стойте. А-а. Вам руки помыть? Это здесь. - Она показала мне на рукомойник, стоящий в углу террасы. – А если нужен душ, так это там, - она махнула рукой в сторону узкой двери в конце террасы. – И туалет там же.
Я поблагодарил Марию Михайловну, вымыл руки и сел за стол.
- Ну, прям, как на портрете, - сказала мне женщина.
- Не понял? - удивился я.
- С утра были здесь гости из милиции… или, как ее, полиции. Прошлись по всем домам, показывали вашу фотокарточку. Да вы берите все, что нравится, - закончила Марья Михайловна.
- Больше они сюда не сунутся, Илья, - сказал мне дед. - Не переживай. Хавай. Ну, а потом будем думать, как быть.
Аппетита не было, хотя в последний раз я ел вчера у Хорина. Конечно, я знал, что меня ищут, но осознание того, что я нахожусь в доме, где несколько часов назад была полиция, приводило меня в ужас.
Мария Михайловна достала из холодильника бутылку водки. Дед наполнил рюмки и сказал:
- За тебя, Илюш.
Мы выпили. Женщина не задавала никаких вопросов. Она периодически подкладывала мне в тарелку картошку, салат и другие яства. Мы выпили еще по две рюмки, я плотно поел, и мой организм был на седьмом небе от счастья, чего нельзя сказать о моем душевном состоянии.
Когда мы вышли из-за стола, Платоныч пригласил меня в одну из комнат. Я сел в плетеное кресло, а старик устроился на топчане.
- Без денег и новых документов ты быстро «спалишься», Илюша, - начал дед. - Когда мы решим эту задачку, надо будет покумекать, где найти суку Марианну.
Я кивал, думая, что совершенно чужой мне человек решил сыграть в моей судьбе немаловажную роль. Смог бы поступить так я, если бы мне повстречался убийца, руки которого в наручниках? Вряд ли. Но Платоныч не испытывал сомнений.
- Для начала, Илья, тебе надо повидаться с Томским. Этого ублюдка надо проучить. Назначь ему встречу в наших краях. Предупреди, чтобы не дурил и, главное, вытряси из него «капусту».
Платоныч подошел к комоду, открыл дверцу и достал оттуда небольшую коробочку. Из нее он вынул пачку новых сим-карт. Увидев мое удивление, дед улыбнулся и сказал:
- Времена сейчас непростые. Надо быть готовым ко всему.
Старик взял свой телефон, вынул из него симку и вставил новую.
- Помнишь номер телефона адвоката? – спросил дед.
- Конечно, помню.
- На, звони.
Я взял телефон из рук Платоныча, но в это время со стороны улицы послышался вой сирены. Этот звук нарастал, и вскоре мы поняли, что, как минимум, одна машина остановилась у калитки старика.
- В погреб! Быстро! – скомандовал Платоныч.
При этих словах он отбросил ковер и открыл люк погреба.
- Свет не включай!
Он быстро захлопнул дверцу. Через щели перестал проникать свет, и я понял, что ковер лег на прежнем месте. В руке остался телефон. Я спрятал его в карман и отошел к дальней стенке погреба.
Казалось, я нахожусь здесь целую вечность. Перед глазами возникла решетка, охранники и баланда.

II

Минут через пять я услышал шаги. Их звук становился отчетливее. Сквозь щели снова «просочился» свет, и дверца погреба открылась:
- Илья, все в порядке, - послышался голос старика
- Что это было? – спросил я, вылезая наружу.
- Соседская девчонка Настька рожает, а на их заборе стерлась табличка с адресом. Вот они у меня и остановились. Спрашивали, кто наши соседи. Увезли ее рожать.
- Слава Богу!
- Ильюш, а штанишки тебе простирнуть не надо? – улыбнулся Платоныч.
- До этого не дошло. Спасибо!
- А то смотри, если что…
- Не надо, - рассмеялся я.
- Ладно, шутки шутками, а адвоката надо вызывать. Готов?
- Ага. Сейчас отдышусь и наберу ему.
Я сел в то же кресло, достал телефон, выдохнул и набрал номер Томского.
- Борис Борисович, здравствуйте, - сказал я.
- Кто это? – Томский не узнал меня.
- Это тот, чье дело вы провалили. Не узнаете?
- Клейменов, вы?
- Обойдемся без имен и фамилий. Мне надо встретиться с вами.
- Ваше дело передано…
- Стоп, - перебил я его, - в ваших адвокатских услугах я больше не нуждаюсь.
- Что вы хотите?
- Судя по всему, телевизор вы сегодня не включали.
- Нет. Откуда вы звоните?
- Не важно. Повторяю – нам надо встретиться. И прошу вас не делать резких движений. Один я не сяду. Компромат на вас, который собрал Эдик, находится у меня. Если вы будете дурить, бумаги окажутся в прокуратуре.
- Вы меня шантажируете?
- Да! Именно шантажирую. Слушайте, что я вам скажу… Мне необходимы деньги. Двухсот тысяч мне хватит. Это будет выплатой морального ущерба, который вы мне нанесли.
- Вы вымогатель!
- Безусловно. Не перебивайте меня. Сегодня в десять вечера вы сядете на электричку на Ленинградском вокзале, в последний вагон и приедете на станцию Фирсановка. Спуститесь с платформы и будете ждать меня на автобусной остановке. Если я замечу, что вы не один, пеняйте на себя. Мне терять нечего. И еще… не рассчитывайте так быстро от меня уехать. Есть серьезный разговор. Поэтому ночь вы проведете там, куда я вас привезу. Вы меня хорошо поняли?
- Илья Николаевич, вы понимаете, что…
- Я все прекрасно понимаю, чего и вам желаю. Не приедете – будете об этом жалеть всю оставшуюся жизнь.
Я нажал «отбой».
- А ты не такой простой, Илюша, - сказал мне старик. – Можешь, когда надо.
- Да уж, - ответил я. – Могу… И глупости делать тоже.
- Ну, все мы в своей жизни делаем глупости, - задумчиво сказал Платоныч. – Слушай, компроматом-то ты его запугал, а бумаги до сих пор под забором. Я сейчас схожу на участок Хорина.
- Это не опасно?
- А чего мне бояться-то? Ну, пришел любопытный мужик посмотреть на место, где было убийство. Да и не думаю я, чтобы там охрана была. Наверняка, опечатали дом, а на участок можно попасть и через штакетник. Главное, что телевизионщики уехали. Не охота в телевизор попадать. Ладно, жди.
Платоныч ушел, а я сидел и думал, случайно ли судьба сводит меня с такими людьми. Ведь если бы не старик, бегал бы я по лесу, как затравленный волк, а потом пришлось бы сдаться.
Дед вернулся через полчаса. Он прошел мимо меня, держа в руках какой-то сверток. Платоныч ушел с ним в комнату и вернулся уже без него.
- Тихо там все, - сказал он, вынимая из кармана рубашки файлик с листами. – Как я и говорил, дверь опечатали и все. Да и эти… с телевидения которые – уехали.
- Спасибо, Платоныч, - поблагодарил я старика. – А что это за сверток, если не секрет?
- Да, так, - улыбнулся старик. – Прихватил кое-что на память. Может, когда пригодится. Забудь.
- Ага, - кивнул я.
- Слушай, Илья, давай я баньку истоплю, а? – предложил Платоныч.
- А что. Давайте. Чем помочь?
- Отдыхай. А еще лучше, раскинь мозгами, как тебе изловить Марианну.
- Да. Задачка. Я ведь дальше леса и уйти-то никуда не могу.
- Будут у тебя документы – уйдешь. Я сегодня поговорю с одним человеком. Он надежный, поверь. Думаю, что он тебе в этом деле поможет.
- Спасибо! Но за это же надо платить?
- Надо. Но ты пока об этом не думай. Те деньги, которые тебе даст адвокат, держи при себе. За документы потом рассчитаешься.
- Мне вас сам Бог послал, - тихо произнес я.
Дед ухмыльнулся:
- Всю жизнь был в сговоре с сатаной, а в посыльных, оказывается, у Бога. Ладно, я пошел баньку топить.
Платоныч вышел, а я остался сидеть в кресле, разглядывая компромат. Чем больше я читал, тем больше убеждался в том, что Томский – настоящий преступник. Он вел дружбу с авторитетами криминального мира, и было понятно, что для меня он представляет угрозу. Но я убедил себя в том, что Томский будет молчать. Бумаги, которые я держал в руках, связывали адвокату руки и затыкали ему рот. Конечно, неплохо бы было сделать ксерокопии, но я решил, что достаточно намекнуть адвокату, что они есть, чтобы подавить в нем желание расправиться со мной.
Я думал и о Марианне. Найти ее просто необходимо! Пока она на свободе и не дала показания следователю, Яна и Хорин будут в тюрьме. Доказательств их вины в смерти Эдика достаточно. Но где найти эту тварь? Она спокойно могла вылететь из России. В этом случае шансы на ее обнаружение равны нулю. Не такая она дура, чтобы продолжать пользоваться старыми документами. Вполне вероятно, что теперь она какая-нибудь Мари или Мери и что ходит по Елисейским полям или по Пьяццо дель Коро. Стоп! Меня осенила одна мысль. Я встал с кресла и начал ходить по комнате. Марианна в курсе финансовых дел моей фирмы. На счетах лежит приличная сумма, и добраться до нее могу только я. Без моей подписи невозможен ни перевод, ни обналичивание. Что это значит? А это значит, что Марианна не упустит шанс получить и эти деньги. Но для этого ей нужен я. Выходит, что мы оба ищем друг друга. Но если это так, почему она не увезла меня с собой с дачи Хорина? А-а-а, кажется понял, почему… Любой гаишник мог остановить ее машину. Наверняка, она отмазалась бы и придумала, что сказать, почему я в ее машине. Но я-то для нее буду навсегда потерян, а это в ее планы не входит. Получается, что она будет стараться выйти на меня. И сделает это как можно быстрее.
Я больше не сомневался в том, что Марианна в России, возможно, в Москве или в Подмосковье. Но если я намерен сдать Марианну в полицию, то у женщины иные планы, и после того, как в ее руках окажутся подписанные мной бумаги, я буду для нее опасен. Нет сомнения, что моя бывшая секретарша отправит меня на тот свет.
Когда баня была готова, дед позвал меня. Он дал мне одежду, в которую я переоденусь.
- Твой размер. Бери, - сказал Платоныч. – Не побрезгуй. Это от сына осталось. Не модное, конечно, зато все новое. Его тоже Ильей звали, да по возрасту вы похожи. Вот только не дожил он до твоих лет. Утоп в 2009-м. Здесь недалеко. На плотине.
Я взял вещи и поблагодарил старика. В тот момент промелькнула мысль, что во мне он увидел сына. Во всяком случае, я хотел, чтобы это было именно так.
Банька удалась на славу. В последний раз я был в настоящей бане полгода назад. Я ездил по делам в Финляндию, и финские партнеры повели меня в свою баню. Но она не могла сравниться с той, что предложил мне дед. Здесь был русский дух, которого нет ни в одной другой бане.
Мы хлестали друг друга березовыми вениками, и я на время забыл, в какой ситуации оказался.
Выходя из бани, мы увидели Марию Михайловну.
- Только что разговаривала с Анной Кузьминичной. Она видела, как сегодня на даче Хорина менты часа два что-то измеряли, записывали, а потом уехали.
- Любопытно, - сказал дед. – А сейчас там есть кто-нибудь?
- Нет, говорю ж тебе, больше не появлялись.
- Лады, Маш.
Мы прошли в дом, я увидел сидящего за столом молодого человека.
- Знакомьтесь, - сказал Платоныч. – Это Илья, а это Руслан. Это я позвал его.
Парень, на вид которому было не больше двадцати пяти, протянул мне руку. Он имел восточную внешность, для которой свойственны большие черные глаза и отнюдь не маленький нос. Руслан носил короткую стрижку. Его лицо было гладко выбрито, и пахло от парня дорогим парфюмом.
- Илья, Руслану можно доверять, - обратился ко мне старик. – Он поможет тебе с документами. Да и на встречу с Томским тебе лучше ехать с охраной. Руслан в курсе твоих дел. Я все ему рассказал, когда оставил тебя в комнате.
- Я сосед Платоныча, - сказал мне Руслан. – Вот мой участок, - при этих словах молодой человек указал рукой на забор, разделяющий два участка. - На станцию мы поедем на моем УАЗике. Я буду неподалеку. Если можно, Илья, я хотел бы услышать от вас некоторые детали.
Руслан говорил абсолютно без акцента.
- А какое отношение имеют детали к документам? – спросил я парня.
- Вы можете мне ничего не говорить, - обиженно сказал Руслан. – Просто у меня есть надежные люди, которые могли бы помочь и вам, и вашей девушке, и ее отцу.
- Что вас интересует? – спросил я Руслана.
Молодой человек попросил меня в деталях описать визит Хорина и Бойко, а также последующую за этим встречу с Лосевыми. Я выполнил просьбу Руслана и в деталях рассказал о моем телефонном разговоре с Анжелой, о рекламе «Экстрима», обещающего незабываемый квест, и об инциденте с Лосевыми, который закончился их смертью. Руслан внимательно меня выслушал и сказал:
- Илья, связь между «Экстримом» и визитом Лосевых, на мой взгляд, есть. Слушай, - после небольшой паузы сказал парень, - давай на «ты».
- Давай, - улыбнулся я. – Так вот Хорин говорил, что они никак не связывались с Антоном и Стеф.
- Я не говорю, что Хорин тебе наврал. Он сам мог не знать, что такая связь есть.
- Руслан, ты говоришь загадками.
Парень закурил и сказал:
- У меня есть на этот счет кое-какие соображения, но пока все это в «сыром» виде. Думаю, что позже смогу тебе кое-что сказать. Если это будет то, о чем я думаю, то Гай Вселенский…
- Что? – спросил я Руслана, привставая.
- Нет, ничего. Сейчас еще рано. Прости. Мне нужно время.
- Что ты знаешь о Гае Вселенском? - я не узнал собственный голос.
- Давай об этом потом. Обещаю, что позже подробно об этом поговорим. Но не сейчас.
Я покорно сел на стул.
- Запудрил ты Илье мозги, Руслан, - сказал дед. – У него и так «крыша» едет от всего этого, а теперь ты еще со своими загадками.
- Платоныч, - повернулся к старику парень. – Рад бы сейчас сказать, но не могу. Надо все проверить, во всем убедиться.
Все это время Мария Михайловна возилась с обедом. Наконец, она позвала нас за стол.
За обедом старик спрашивал Руслана о каких-то их общих знакомых, парень отвечал на вопросы. Я не пытался вникнуть в суть их беседы, и был поглощен своими мыслями.
Когда обед закончился, мы поблагодарили хозяйку.
- На здоровье, - ответила Мария Михайловна. Шли бы вы во двор. Что ж в такую погоду в доме-то сидеть?
- И то – правда, - поддержал жену старик. – Пойдем во двор.
- Платоныч, - обратился я к старику. – Вы сейчас хотите что-то обмозговать? В смысле, поговорить про мои дела?
- Да нет. Про документы ты потом поговоришь с Русланом. Сейчас все равно фотокарточки твоей нет. Просто посидим, поболтаем ни о чем.
- Тогда знаешь, что… Можно я посплю? Хочу быть на встрече с Томским бодрым.
- Валяй, - ответил Платоныч.
Платоныч и Руслан вышли во двор. Мария Михайловна взяла два ведра и пошла в сад, на задворки дома, судя по всему, собирать упавшие яблоки. Я прошел в соседнюю комнату, лег на кровать и сразу же уснул. В моей голове снова стали появляться образы людей, с которыми мне пришлось иметь дело в последние дни. Одни лица сменялись другими, но одно лицо я видел постоянно. Это была Яна.
Я не знаю, сколько часов проспал. Меня разбудил старик.
- Илья, старуха зовет нас посмотреть телевизор.
- Зачем? - спросил я спросонья.
- Пойдем, пойдем…
Я вошел в другую комнату, где перед телевизором сидели хозяйка дома и Руслан. Я присел на диван. От ведущего криминальных новостей мы услышали следующее… «… местонахождение опасного преступника Ильи Клейменова. Напомним, что 6 августа этого года он совершил побег из московского СИЗО. Следствием так и не установлено, каким образом Клейменову удалось миновать охрану и выйти за пределы тюрьмы. По версии следователя в побеге принимал самое непосредственное участие сотрудник Изолятора Эдуард Соколов. Он отключил камеры наружного наблюдения, и путь, который проделал Клейменов по территории СИЗО, неизвестен. На следующий день тело Соколова было найдено на садовом участке, принадлежащем его отцу – полковнику полиции Василию Хорину. На месте преступления, помимо Ильи Клейменова, были задержаны Хорин и его дочь Яна. Все трое подозреваются в организации преступного сообщества и убийстве Соколова. Но Клейменову вновь удалось бежать, спровоцировав аварию, в которую попал перевозивший его автомобиль. Сотрудники полиции, сопровождавшие преступника, госпитализированы. Их жизням ничего не угрожает.
Клейменов покинул место ДТП недалеко от станции Фирсановка. Как нам сообщили в пресс-службе МВД, преступник мог скрыться на поезде. Предположительное местонахождение Ильи Клейменова: Московская и Ленинградская области, а также Санкт-Петербург и Москва. Посмотрите внимательно на фото. Если вам что-либо известно о месте нахождения этого человека, просьба сообщить по телефонам, которые вы видите на своих экранах, или в дежурную часть.
На Юго-Западе Москвы группой неизвестных лиц был ограблен…»
Мария Михайловна выключила телевизор. Все сидели молча. Наконец, Платоныч обратился ко мне и Руслану:
- Ребята, похавайте перед дорогой.
- Спасибо, - сказал я, - но сколько ж можно есть-то? – я изобразил подобие улыбки.
- Действительно, - поддержал меня Руслан. – Так мы в дверь проходить не будем.
- Ну, как хотите, ответил Платоныч. – А мы с бабкой пожрем. Вот спровадим вас и сядем.
- Тогда спроваживайте сейчас, - обратился я к хозяевам дома.
- Да, пора, - подхватил Руслан. – Слушай, - он повернулся ко мне, - может быть, ты останешься, а я встречу адвоката и привезу его сюда? Тебе небезопасно появляться на людях.
- Нет, Руслан, - ответил я. – Мне надо лично его встретить. Неизвестно, на что он способен. Ты останешься в машине и, если что, придешь на помощь. А так… я сам. Спасибо тебе.
Через несколько минут мы с Русланом уже ехали по направлению к станции.
- Илья, - сказал мне парень. – Ты только не срывайся. Я понимаю, что ты очень хочешь набить ему морду. Но не привлекай к себе внимания.
- Хорошо, - ответил я.
Руслан остановил машину метрах в тридцати от автобусной остановки. Я вышел на дорогу и пошел к месту встречи с Томским. Я прошел чуть дальше автобусной остановки и стал прогуливаться от шлагбаума к автобусному кругу. Наступали сумерки. Машина Руслана стояла на неосвещаемом участке, но я знал, что, в случае чего, парень придет на подмогу.
Адвокат появился через десять минут. Я увидел его среди людей, сходящих с платформы. Томский прошел мимо меня и встал на остановке. Я огляделся, чтобы убедиться, не привел ли адвокат гостей. Я не увидел ничего подозрительного и направился к нему. Автобусная остановка освещалась единственным фонарем. Людей было немного. Томский явно нервничал и все время оглядывался по сторонам.
- Что вы дергаетесь? – спросил я его, подойдя со спины.
Томский вздрогнул и обернулся. Он несколько секунд меня разглядывал, после чего сказал:
- Я все привез.
– Вы не один?
- Один я, один, – нервно ответил адвокат и полез во внутренний карман.
- Подождите, давайте отойдем. Не здесь же, - сказал я ему.
Мы пошли по направлению к машине. В этот момент на конечную остановку приехал автобус. Из него вышли люди, и водитель, развернув автобус, подъехал к остановке. Там он забрал новых пассажиров и уехал.
- Вот теперь давайте деньги, - сказал я Томскому.
Он снова полез во внутренний карман и вынул из него небольшой сверток.
- Здесь двести, - коротко сказал Томский. – Можете не пересчитывать.
- Вместе пересчитаем. Я уже говорил вам, что вы поедете со мной.
Я подтолкнул Томского, и мы направились к машине Руслана. В салоне было темно, и я не видел парня. Вдруг в УАЗике хлопнула дверца, и с пассажирского места вышла женщина. Она направилась нам навстречу.
- Я… я здесь ни… ни при чем, - заикаясь, сказал мне Томский. – Она за-а-ставила.
- Привет, - развязано сказала мне женщина.
Не узнать Марианну я не мог.

III

Я пытался прийти в себя.
- Ждешь друга? – спросила женщина, указывая головой в сторону машины. – Он отдыхает.
- Что ты с ним сделала? – ко мне вернулся дар речи.
- Не бойся. Живой он. Поспит немножко и очухается.
Я подбежал к машине. Руслан сидел неподвижно, уронив голову на руль.
- Оба ко мне, быстро! - крикнул я.
Томский и Марианна сделали несколько шагов по направлению к машине и остановились. Я бросил взгляд на Марианну.
- Не переживай, - сказала она. – оклемается твой приятель.
Я подошел к своим недругам вплотную.
- Что все это значит? – обратился я к Томскому.
Адвокат не отвечал.
- Я могу тебе ответить, - сказала Марианна, и только теперь я заметил, что ее рука держит в кармане какой-то предмет.
Марианна поймала мой взгляд и засмеялась.
 – Да-да, Илья Николаевич. С этой игрушкой мне спокойнее.
Я предвидел, что Марианна выйдет на меня, но не ожидал, что для этого она использует Томского.
- Предлагаю всем сесть в машину, - сказал я.
Я быстро сел на пассажирское сиденье. Марианна и Борис Борисович сели сзади и захлопнули дверцы.
- Что ты с ним сделала? – повторил я вопрос, пытаясь поднять голову Руслана.
- Всего лишь, укол. Он проснется примерно через час.
- Ну и тварь же ты, Марианна!
- Давайте без оскорблений, Илья Николаевич, - веселым голосом сказала женщина.
- Как ты меня нашла?
- Ну, это было сделать просто. Когда в новостях передали о твоем…
- О вашем, - поправил я ее.
- Какая разница. Ладно – о вашем задержании и очередном побеге, я поняла, что вы станете искать связи на воле. Всех друзей вы растеряли. Остался только Томский.
Марианна покосилась на адвоката и мило ему улыбнулась.
-  Друг-то он сомнительный, - продолжила женщина, - но больше у вас никого не было. Я сразу же нашла его и сказала, что если вы назначите ему встречу, он должен об этом рассказать мне. Так и получилось. Сюда я приехала на час раньше. Я видела, как вы вышли из этой машины. Потом я постучала в стекло вашему другу, - Марианна показала на спящего Руслана, - он приоткрыл окно, и я всадила ему в шею снотворное. Лишний участник встречи не входил в мои планы. А вы, Илья Николаевич, видимо, догадываетесь, зачем я вас разыскала?
- Конечно, - ответил я. – Ты собираешься снова устроиться ко мне на работу.
- Шутить изволите? Томский, - обратилась она к адвокату. Погуляйте вокруг машины, у меня важный разговор.
- Вы можете выйти, - сказал я адвокату. – Но не вздумайте бежать. Вы знаете, чем для вас это может закончиться.
Томский резко вышел из авто и громко хлопнул дверцей.
- Короче, сказала Марианна, - ты должен подписать кое-какие бумаги. Без этого я не могу взять деньги фирмы.
- Я знал, что ты это скажешь.
- У меня в руке пушечка, и если…
- Слышь ты, мразь! Вот, что я тебе скажу… Своей пушечкой ты меня не испугаешь. Ты меня теперь будешь беречь. Пока я жив, у тебя есть надежда на миллионы фирмы. Тебе мало того, что ты уже взяла. Ты, ненасытная сука, решила отобрать у меня все.
В следующую минуту случилось то, чего я меньше всего ожидал. В машине распахнулась задняя дверца, рядом с которой сидела Марианна, и чья-то рука схватила женщину за горло. Открылась другая задняя дверца, и кто-то прижал к голове Марианны дуло пистолета.
- Тихо, девочка, - услышал я женский голос. – Вынь руку из кармана так, чтобы было видно ладонь.
Марианна подчинилась требованию.
- Илья, возьми у нее пушку, - сказал мне Платоныч, держащий Марианну на прицеле. Моя бывшая секретарша уже теряла сознание.
Только теперь я понял, что горло Марианны сдавливает рука Марии Михайловны.
- Маш, не увлекайся, - сказал жене дед. – Она нам нужна живой.
Мария Михайловна убрала руку с горла Марианны, и та запрокинула голову назад, не издав ни звука. Старуха посмотрела пульс Марианны.
- Не боись. Жива, - ответила старику жена.
- Илья, - обратился ко мне Платоныч, - перетащи Руслана на пассажирское место и садись за руль.
- Томский, - крикнул я, - в машину!
Я усадил Руслана в пассажирское кресло. В это время Платоныч и Мария Михайловна уселись по обе стороны от Марианны и Томского.
- Тесновато, но мы потерпим, - сказал дед.
Мы одновременно захлопнули дверцы, и я рванул с места. Несмотря на то, что Марианна была без сознания, старики держали под прицелом и адвоката, и Марианну. Пистолет бывшей секретарши Платоныч убрал в карман. «Бонни и Клайд» использовали собственное оружие.
- Как вы здесь оказались? - спросил я супругов, когда мы мчались по дороге.
- Илья, мы с бабкой подумали, что еще одна подстраховка тебе не помешает. Мы приехали на станцию на автобусе. Ты даже не видел нас.
Когда мы подъехали к дому, Марианна стала приходить в себя и слабо застонала. Руслан все еще был без сознания. Мария Михайловна направляла пистолет на Марианну, а дед, убрав в карман оружие Марианны, быстро вышел из машины и выволок за собой Томского. Он велел ему стоять на месте. Спустя несколько секунд старик вернулся к машине, держа в руках мои наручники. «Браслеты» тут же были надеты на руки Марианны, и мы со стариком вытащили ее на улицу.
- Если с Русланом что-то случится, - сказал ей Платоныч, - ты, потаскуха, сдохнешь в моем погребе.
- Не… не… не случится, - еле-еле выдавила из себя еще не оклемавшаяся Марианна.
- Томский, в дом! – скомандовал я.
Адвокат подчинился. Он прошел на террасу и сел на стул.
- Вот так и сидите, - сказал я ему и стал помогать Платонычу затаскивать в дом Марианну.
Мы приволокли ее в комнату, где находился погреб.
- Самое время заткнуть ей хлебало, – предложил старик.
- Я тоже об этом подумал, - сказал я и затолкал в ее рот тряпку, которую взял с подоконника.
Платоныч подал мне веревку, и я связал ноги Марианны. Мария Михайловна принесла матрац и бросила его на пол. Мы положили на него женщину, которая, как мне показалось, до конца не понимала, что с ней происходит.
- Отдохни здесь, красавица, - обратился к Марианне старик.
Мы вышли на улицу, вытащили из машины Руслана и занесли его в дом, положив на диван. Мария Михайловна стала хлопать парня по щекам. Вскоре Руслан открыл глаза.
- Все в порядке, мальчик, - сказал ему дед. – Сейчас тебе будет легче.
Он достал из холодильника бутылку с каким-то настоем, налил его в кружку и поднес к губам Руслана. Парень сделал несколько глотков.
Я наблюдал за тем, как Руслан приходит в себя. Наконец молодой человек попытался сесть. Мы помогли ему.
- Что это было? – спросил Руслан.
- Не «что?», а «кто?», - сказал старик. Это была сучка, которую мы наказали.
Томский сидел тихо и только теребил бороденку. Казалось, что он, как Старик Хоттабыч, решил поколдовать, и теперь выдергивает по одному волоску.
Платоныч рассказал Руслану о событиях, которые парень не видел. Мария Михайловна поставила на стол бутылку водки и закуску.
- Имеем право, - улыбнулась женщина.
- Пить будете? - спросил я адвоката.
- Буду, - коротко ответил он, не оставляя в покое бороду.
Я заглянул в комнату, где была Марианна. Она лежала в той же позе и моргала глазами.
- У нас с тобой впереди долгий разговор, - сказал я ей. – А пока подумай, каким образом ты вернешь мне деньги. Все до копейки!
Я вышел из комнаты и направился к столу. На нем уже стояло угощение, Мария Михайловна расставляла тарелки и вилки.
- Вы ж, наверное, так и не поели, - сказал я. – Рванули за нами.
Хозяева улыбнулись и ничего не ответили. Все уселись за стол.
- О делах поговорим опосля, - сказал Платоныч, наматывая на вилку только что разогретые макароны. – А вы, - обратился он к Томскому, - жуйте, не стесняйтесь.
- Благодарю, - выдавил из себя адвокат.
Руслан уже пришел в себя и ел с двойным аппетитом. Ужин прошел тихо. Старик с женой говорили о своем огороде, о том, сколько насобирали грибов, и каковы будут запасы на зиму. Когда с едой было покончено, хозяйка сказала Томскому:
- Я постелю вам на втором этаже. Если захотите в туалет, под диваном найдете горшок.
- Вам надо меня унизить? – возмутился адвокат.
- Скажите, пожалуйста, какой господин выискался, - ответил ему дед. – Ничего, детство вспомните.
- Премного благодарен, - огрызнулся Томский. – Надеюсь, меня не станут приковывать наручниками к батарее, надевать на меня цепь или еще что-нибудь такое?
- Если вы не станете доставлять нам хлопот, то, конечно, никто вас не посадит на цепь, - сказал я. – И, пожалуйста, оставьте на столе свой мобильник.
Томский демонстративно положил телефон на стол и поднялся наверх.
 - Пойду, посмотрю на нашу красавицу, - сказал я и вошел в комнату к Марианне.
Она лежала на спине и смотрела в потолок. Увидев меня, Марианна повернула голову и попыталась что-то сказать. «Вероятно, так Герасим разговаривал с Муму», - подумал я и выдернул из ее рта тряпку. Пленница глубоко вздохнула.
- Что ты… что вы хотите со мной сделать? – спросила она.
- Во всяком случае, - ответил я, - на твою честь здесь никто не станет покушаться.
- Илья, - послышался голос деда, - иди телевизор смотреть. Интересная передачка. Тебе понравится. И гостье нашей тоже.
Я развязал Марианне ноги, помог ей подняться, и мы вошли в соседнюю комнату.
«… новые подробности в деле убийства в Подмосковье. Камеры наружного наблюдения, установленные на трассе, зафиксировали автомобиль, принадлежащий некой Марианне Ветровой. Машина проехала мимо камер предположительно за несколько минут до совершения убийства, а затем автомобиль вновь появился на камерах, спустя сорок минут. Любопытно, что в это же время в полицию позвонила неизвестная и сообщила о выстрелах, которые якобы слышала на участке предполагаемых преступников. Напомним, что по делу убийства Эдуарда Соколова проходят его отец и сестра, а также Илья Клейменов, находящийся в розыске. Вглядитесь в эти фотографии. Если вам что-либо известно о местонахождении Марианны Ветровой и Илья Клейменова, просим сообщить в дежурную часть.
К другим новостям. На Востоке столицы на территории склада стройматериалов произошел…»
Дед выключил телевизор. Все посмотрели на Марианну.
- Не надо на меня так смотреть, - сказала она. – Вы здесь такие же преступники. За похищение людей вам грозит срок. Так что, все хороши.
- Ладно, - сказал дед, - посмотрела кино и будя. Ступай в комнату. Надеюсь, орать и звать на помощь не станешь? Знаешь, чем это для тебя кончится.
- Снимите наручники, - сказала она.
- Пока рано, - ответил я. - Сначала поговорим.
- Может ее накормить? – обратилась к нам Мария Михайловна.
- Не надо! - отрезала Марианна и пошла в соседнюю комнату.
- Что ты думаешь с ней делать? – спросил Руслан, до сих пор сидевший молча.
- Выясню, куда она спрятала мои деньги.
- А потом? - спросил дед.
- Я бы ее сдал, - сказал я.
- Сдашь ее, значит, сдашь всех нас, - улыбнулся Руслан.
- Об этом я не подумал, - сказал я. – Ладно, пойду, поговорю с ней, ты навести Томского.
- Хорошо, Илья. Но он никуда не денется. Ты крепко его пригвоздил бумажками.
Я вошел в комнату к Марианне. Она сидела на кровати. Было слышно, как скрипят ее зубы.
- Где деньги? – задал я вопрос.
Женщина молчала.
- Не хочешь говорить по-хорошему, могу спросить по-другому.
Я взял с гладильной доски утюг и воткнул вилку в розетку. Я не собирался пытать Марианну, хотел лишь припугнуть ее. Мои действия не оказались напрасными.
- Деньги в камере хранения на Ленинградском вокзале.
Я пошарил глазами по комнате и увидел отрывной календарь. На полке стоял деревянный стакан с ручками и карандашами. Я взял ручку и подошел к календарю.
- Диктуй, - сказал я Марианне и покосился на утюг.
Она назвала мне номер ячейки и шифр.
- Вот так-то лучше, - похвалил я пленницу.
В комнате появился дед. Он подошел к Марианне и несколько минут смотрел ей в глаза. Она выдержала взгляд, а потом схватила деда за ногу и стала ее трясти.
- Вы хотите убить меня? Да? – закричала пленница. – Не надо!
Она яростно трясла ногу Платоныча, а он, повернувшись ко мне, сказал:
- А, может, и вправду, «замочить» ее?
Неожиданно Марианна отпустила деда и, уткнувшись в подушку, зарыдала. 
В комнату вошла Мария Михайловна.
- Девочки сегодня будут спать здесь, - сказала она. – Красавица, че плачешь-то? Спать будешь на этой кровати. Успокойся. Слышишь? Если нужен душ, пойдем, покажу. Только прошу тебя – не дури. Сейчас этот дом для тебя – лучшее убежище. Стоит тебе показаться на улице… Ну, ты меня поняла.
- Полотенце дадите? - спросила Марианна, шмыгая носом.
- И полотенце, и ночнушку новую. Все дам.
- Дайте полотенце сейчас. Мне надо вытереть лицо.
Мария Михайловна выполнила просьбу Марианны.
- А мыться я буду в наручниках? – спросила Марианна, приходя в себя.
Платоныч взял скрепку и расстегнул ей «браслеты», которые положил в карман куртки.
Мы со стариком вышли из комнаты.
- Я сегодня ночью подежурю на терраске, - сказал я. – Должен же кто-то охранять сон гостей. Впрочем, - добавил я, - я у вас тоже гость… незваный.
- Не пори чепухи, - улыбнулась Мария Михайловна. - Там есть полка с книжками. Почитай, если захочешь.
- Спасибо, - ответил я хозяйке дома и вышел на террасу.
Руслан в этот момент был на втором этаже у Томского.
- Ложились бы вы спать, - сказал я деду. Время-то уже…
- Я устроюсь здесь, на терраске, - сказал дед. - Если что, буди меня. Да, чуть не забыл…
Старик достал из кармана наручники и отдал мне.
- Когда красавица выйдет из душа, пристегни ее на ночь к кровати.
Я кивнул.
- Илья, - обратился ко мне дед, – про деньги-то узнал?
- Все рассказала.
- Славненько. А что думаешь делать дальше?
- Нет никаких мыслей, - ответил я, - Может, завтра на свежую голову что-то придумаю. Ведь надо каким-то образом выручать Яну и Хорина.
- Какая у тебя будет свежая голова, если ты хочешь всю ночь дежурить? – засмеялся Платоныч.
- Илья, - услышал я голос Руслана, спускающегося со второго этажа. – Я часов в пять утра приду сюда и сменю тебя.
- Спасибо, Руслан, - я подошел к парню и пожал ему руку.
- Ну, я пошел, - сказал Руслан. – Если что, я рядом. Остался бы с вами, но не хочу оставлять ночью одного деда.
- Какого деда? – спросил я.
- Я же живу вместе со своим дедом. Родители погибли, бабушка умерла, семью я не завел. Дед-то у меня крепкий, но ночью я стараюсь его не оставлять. Пошел я. До завтра. Машина пусть стоит у вас.
Я еще раз поблагодарил Руслана.
- Не люблю я его деда, - сказал Платоныч, когда Руслан покинул дом. – Скользкий тип. Я его знаю много лет. Никогда не зову к себе. А вот внук у него – что надо. Руслан вырос на моих глазах. Я дружил с его родителями. Угорели они в собственной бане. Мы, чем могли, помогали Руслану… когда «откидывались». Ну, ты понимаешь, - улыбнулся старик. - Однажды Руслан попал по «малолетке». Я через свои связи вытащил его оттуда. Он мне, как родной. А дед его – говно. Ладно, что это я…
- Деда его не видел, - сказал я, - а Руслан, по-моему, парень надежный.
- Надежный, - ответил Платоныч. - Да-а-а, - после паузы. – не позавидуешь тебе. Вляпался по самые помидоры. Вот что, Илюха, - продолжил Платоныч, - продумай, как и что будешь делать дальше. Держать здесь Томского и девку долго нельзя.
- Я и сам это понимаю. Буду думать. Меня вам тоже опасно долго у себя скрывать.
- Да я не о тебе. Короче, ищи ответы. Жизнь – она, как крапленая карта. Нащупаешь пальцами масть – считай, выиграл. Короче, ищи подсказки. Они есть. Надо только увидеть их и «прочитать».
Я посмотрел на старика. Точно такие же слова говорил мне Гай Фомичев, когда я сидел в СИЗО.

IV

Платоныч улегся на диван и тут же захрапел. Мимо меня прошли Мария Михайловна и Марианна. Она скрылись в соседней комнате. Я взял наручники и отправился за женщинами.
- Марианна, так будет надежнее, да и спокойнее всем, - сказал я ей, показывая «браслеты». – Давай сюда руку.
- Я не собираю бежать, - ответила Марианна.
- От тебя можно ожидать, чего угодно. Ты знаешь, что в доме есть оружие, а обращаться с ним ты умеешь. Зачем нам неприятности?
Марианна села на кровать, и я пристегнул наручники к спинке.
- Спать будет не совсем удобно, но потерпи, - произнес я и вышел из комнаты.
Я снова стал перебирать книги. Одна из них привлекла мое внимание. Это была книга Степана Гайвороновского «Все в твоих руках». Я стал пролистывать страницы, и мой взгляд остановился на главе № 4. Там было написано следующее:
«Яркий солнечный свет ворвался в комнату Виталия. Он по-прежнему не мог встать на ноги. Врач сказал ему, что еще минимум неделю придется провести в кровати. Виталий думал, каким образом можно передать Николаю последние новости от Профессора. Сегодня суд, Николай получит срок и не узнает, чем закончился разговор Профессора с Малышом. И тут Виталию пришла мысль. Адвокат! Ну, конечно же! Он сможет все передать Николаю.
Виталий набрал номер телефона Боголюбова. Адвокат взял трубу, и Виталий попросил его немедленно к нему приехать…»
Я отложил книгу. Вот он – ответ. Томский! Я заставлю его встретиться с Яной, а затем с Хориным. Надо наладить с ними связь, а потом буду думать, как их вытащить на волю. Томский раздобудет их фото для документов, Руслан сделает то, что обещал, и мы уедем далеко-далеко.
Всю ночь я обдумывал план их побега, но в голову ничего не приходило. В моем побеге мне помогал Эдик, но кто поможет им?
Я не заметил, как пролетела ночь. Около пяти появился Руслан.
- Иди, спи, - сказал он мне.
- Пойду, - ответил я ему.
- Далеко идти не надо, - тихо засмеялся парень. – Здесь диван длиннее, чем сидения в метро. Ложись с другой стороны.
- Я так и сделаю, - сказал я и улегся на другом конце длинного дивана.
Я проспал часа три и проснулся от запаха еды.
- Мне надо умыться, - послышался голос Томского, спускающегося по лестнице и держащего в руке детский горшок.
- Все в порядке? – поинтересовался у адвоката Платоныч. – Не промазали?
Томский ничего не ответил. Он прошел мимо нас и закрылся в туалете.
- А я так и останусь прикованной к кровати? - донеслось из комнаты.
Старик взял скрепку и пошел к Марианне. Через открытую дверь я видел, как он открывает наручники.
- Сейчас выйдет Томский и пойдешь ты, - сказал старик. – А потом прошу к столу.
- Выйдите, мне надо одеться.
- Пожалуйста, - засмеялся Платоныч. – Да, если захочешь отсюда сбежать, окошки не бей, а просто открой их и можешь сигать. Только не забудь, что ты в розыске, красавица.
- Да уйдите уже!
Платоныч засмеялся еще громче и вошел на террасу, закрывая за собой дверь в комнату. Его жена включила телевизор.
- Я с вами теперь только криминальные новости смотрю, - грустно пошутила Мария Михайловна. - Интересно, что нам сегодня скажут. До выпуска новостей оставалось две минуты. Томский вышел из туалета и сел за стол, а Марианна быстро забежала в освободившееся помещение.
Мария Михайловна разложила по тарелкам гречневую кашу и поставила на стол три блюдца с разными сортами колбасы, хлебницу, а также блюдце, на котором лежал кусок масла и нож. Перед каждым стояла чашка с чаем.
- Илюх, - обратился ко мне Платоныч, - Как ты собираешься связаться с Яной?
- Это может сделать вот этот господин, - я посмотрел на адвоката.
- Илья Николаевич, - выплюнув изо рта недожеванный кусок колбасы, сказал Томский, - это не так просто, как вам кажется.
Из туалета вышла Марианна и села рядом с Платонычем.
- Оставим этот разговор на потом, - сказал я, косясь на бывшую секретаршу. – Мы и так слишком много говорим при этой даме.
- Я для вас не опасна, - произнесла Марианна.
- Давайте есть, - обратилась ко всем Мария Михайловна. – Потом поговорите.
Мы закончили завтрак в полной тишине. Дед отвел пленницу в ту же комнату и, усадив ее на кровать, снова пристегнул ее к спинке наручниками. Платоныч вернулся на террасу.
- Пошли наверх, поговорим, - сказал дед.
Мы с Русланом поблагодарили хозяев за завтрак и поднялись на второй этаж.
Томский сел в кресло, а я, Руслан и Платоныч устроились на диване.
- Вам, Борис Борисович, - обратился я к адвокату, - как вы уже поняли, надо будет встретиться в СИЗО сначала с Яной, а потом с Хориным.
Томский открыл рот, чтобы ответить, но дед не дал ему ничего сказать.
- Не надо нам рассказывать о трудностях, - сказал Платоныч Томскому. – При ваших связях – это не проблема.
- Мне надо будет обращаться к следователю. Да и адвокат, который сейчас с ней работает, может не согласиться…
- Вы сделаете все, чтобы эта встреча состоялась, - перебил я Томского.
- Причем,  - вставил Руслан, - это будет не одна встреча.
- Вы требуете от меня невозможного, - почти выкрикнул адвокат.
- Может быть, вот это сделает невозможное возможным? - при этих словах я достал из кармана файлик с компроматом на адвоката. – Хотите почитать? В надежных местах спрятаны копии. – Я протянул Томскому бумаги.
Он взял их и стали листать. Его лицо становилось красным. Через три-четыре минуты он протянул мне листы.
- Да, Эдик постарался, – процедил адвокат. – Хорошо, я попробую, - выдохнул Томский.
- Учтите, что нам надо знать все, - сказал я ему. – Вы узнаете, как продвигаются дела Яны и ее отца, выясните, в каких СИЗО они находятся, распорядок для, местонахождение их блоков… короче, все подробности.
Томский покорно кивнул.
- Это еще не все, - сказал я. – Вам необходимо раздобыть фото Яны и Василия Васильевича, которые они делали на российский и заграничный паспорта. Уверен, что такие фото есть.
- Каким же образом я… - начал адвокат.
- Хватит ныть! - оборвал его дед. – Когда вы «слили» Илью, то не думали о его проблемах. Вы провалили дело! Так что, дорогой мой, вы очень постараетесь.
- И последнее… - сказал я.
- Что еще? – раздраженно спросил адвокат.
- Узнайте, как продвигается дело Гая Фомичева. Встречаться с ним необязательно. Просто по своим каналам выясните, что к чему. Снято ли с него подозрение в убийстве.
- Не много ли заданий? – рявкнул Томский.
- Не много, - ответил я.- И учтите: если вы надумаете дурить, то навредите не только нам.
- Я не идиот, - отрезал адвокат. – Могу я, наконец, уехать?
- Запишите несколько номеров телефона, по которым вы будете нам звонить. – Сказал дед, вынимая из кармана карточки с симками. - Номера одноразовые, как вы понимаете.
Старик продиктовал Томскому номера, которые адвокат записал в свою книжечку.
- Первый звонок на этот номер, - Платоныч ткнул пальцем в один из записанных номеров. – Затем по порядку.
Томский кивнул.
- Руслан, - обратился старик к парню. – Отвези дорогого гостя на станцию.
- У меня есть другое предложение, - сказал я. – Что если Руслан отвезет адвоката в Москву и заедет там в одно место. Это может сделать только Руслан.
Парень понял, что я не хочу говорить при Томском о том самом месте.
- Илья, пошли в огород, - сказал он мне.
- Ага, - поддержал я его.
Мы вышли с Русланом из дома, завернули за угол и остановились возле грядок. Я передал ему листок, на котором были записаны номер ячейки камеры хранения и шифр.
- Высадишь Томского, сам решишь, где, а потом дуй на Ленинградский вокзал. В камере хранения заберешь чемодан. Привези его сюда. Договорились?
- Сделаю, - ответил Руслан.
- Если что, мы на связи. У тебя есть номера новых симок деда?
- Есть.
- Если дед позвонит с номера, по которому он тебе уже звонил…
- Знаю, - улыбнулся парень. - Значит, работа «под контролем». Я же смотрю фильмы про разведчиков.
Когда мы с Платонычем остались одни, он спросил меня, что я собираюсь делать с Марианной. Я сказал, что до сих пор ничего не придумал. И сдать ее нельзя, так как она «заложит» остальных, и оставлять ее здесь тоже нежелательно.
- Отстегните меня от кровати! Я хочу в туалет, – донеслось из комнаты.
Мы с Платонычем вошли в помещение, и дед расстегнул ей наручники.
- Проблемы? – спросил он ее.
- Не ваше дело, - огрызнулась Марианна.
Она вышла на террасу и пошла в уборную.
- Илья, - обратился ко мне старик. – А где ее пистолет?
- Так он же был у вас, - ответил я.
- А куда я его дел?
- Вы его сунули в карман штанов.
- Но его там нет.
Наступила пауза.
- Томский? – спросил я Платоныча.
- Вряд ли, - ответил старик, поворачивая голову в сторону туалета.
- Она вчера трясла вас за ногу!
- Сука, - медленно проговорил дед. – Она достала пистолет, а потом попросила полотенце. В полотенце-то она и пронесла его в душ.
- Значит сейчас она… Где ваше оружие? Ну, ваши собственные «стволы»?
- Бабка убрала.
- А где Мария Михайловна и куда она их убрала?
- Она пошла к Горюновым. Это недалеко от нас. Небось, языками зацепились. А «стволы»…
Платоныч бросился на улицу и через минуту вернулся с растерянным видом.
- Хрен знает, куда она их дела. На месте их нет.
- Марианна уже была сегодня в туалете, - сказал я шепотом. – Если она спрятала пистолет там, то почему не воспользовалась им утром?
- Думаю, - ответил тихо дед, - что она и сейчас не будет по нам палить. Она ждет, когда деньги будут здесь. Вот тогда-то она и собирается всех «уложить».
Я снял обувь, взял наручники и бесшумно подошел к туалету так, чтобы быть вне зоны видимости выходящей Марианны. Я подал Платонычу знак. Старик понял меня.
- Красавица, - крикнул он. – Пора выходить. Веревку, что ль, проглотила?
Дверь в туалете открылась, и мы увидели совершенно спокойную Марианну, вытирающую голову. Она была увлечена этим занятием и не заметила меня. Я прошмыгнул в туалет и стал осматривать помещение. Пистолета нигде не было. Я вышел. Марианна удивилась, увидев меня, выходящего из уборной. Она заметила в моей руке наручники и резким движением достала из-за пазухи пистолет.
- Быстро на пол! – скомандовала она, направляя на нас оружие. – Один «браслет» себе на руку, другой – деду, - крикнула она мне.
Нам ничего не оставалось, как подчиниться ей.
- Дед, где твой телефон? – обратилась она к Платонычу.
- У меня, - ответил старик.
- Звони Руслану. Я знаю, что он поедет за деньгами. Скажи, чтобы на вокзал не ездил, что обстоятельства изменились.
Платоныч достал телефон.
- Подожди, - сказала Марианна. – Поменяй симку.
Бывшая секретарша стояла спиной к двери и не могла видеть подошедшую к дому Марию Михайловну. Через небольшую щель в двери я видел фигуру женщины. Судя по всему, она поняла, что в доме что-то неладное. Мария Михайловна пропала из поля зрения. В это время Платоныч менял симку.
- Вот теперь звони, - сказала Марианна.
- Слушай, - обратился я к ней. – А почему ты не дождалась, пока Руслан сам не привезет деньги?
- Хотела, да вы помешали. Догадались, что пистолетик-то у меня. Ну, что ты там возишься, дед, - крикнула она старику.
- Занято, - ответил он. – Сейчас перезвоню.
- Ты мне мозги не…
В этот момент дверь на террасу распахнулась, и Марианна, не успев полностью повернуться к двери, получила удар топором по голове. Мария Михайловна стояла в дверях и вместе с нами смотрела, как Марианна с проломленным черепом падает на пол.
Мы с дедом освободились от наручников.
- Ну, мать, не знаю уж, благодарить тебя или хаять, - сказал Платоныч.
- Возьми в сарае целлофан, - сказала женщина.
Спустя несколько минут мы с дедом завертывали тело Марианны в пленку. Я чувствовал тошноту и старался не смотреть на тело. Но куда бы я ни поворачивал голову, везде была кровь.
 - В огород ее, - сказала Мария Михайловна.
- Мы ее у компостной ямы, - ответил Платоныч. – А куда дела наши «стволы»?
- В бак положила.
- Маш, запомни, что для них только одно место, - сказал жене Платоныч.
- Ладно. Не серчай. Тащите ее к компосту.
Мы отнесли труп в конец участка. Я взял лопату и стал копать. На то, чтобы яма получилась глубокой, ушло почти два часа. Мы со стариком сбросили туда тело, и я забросал яму землей. В это время  Мария Михайловна мыла пол, и к нашему возвращению на досках не осталось следа крови.
- Да-а-а, веселые дела, - сказал дед, когда мы расселись на террасе.
Только теперь до меня начало доходить, что произошло. Меня стало трясти, как в лихорадке, к горлу снова подступила тошнота, и я побежал в туалет. Реакция была ужасной. Мне казалось, что я оставлю там не только желудок, но и все остальные внутренние органы. «Четвертый труп, - думал я. – За что мне все это? Еще недавно я был богатым, свободным человеком. Какого черта я обратился в этот «Экстрим»? Ведь все мои беды начались с визита Хорина и Бойко». Думал я и о том, что меня преследует какая-то мистика. Почему одну и ту же фразу о подсказках я слышал от разных людей?

V

Прошло два дня. Я попросил деда спрятать чемодан с деньгами на участке. За это мои спасители получили приличную сумму. Никто из них не хотел брать деньги, но я настоял на том, чтобы они их взяли.
Около 14-ти часов у деда зазвонил телефон. Услышав голос Томского, Платоныч передал мне трубку, шепнув: «Быстро работает, скотина». Адвокат сообщал, что следствие всерьез взялось за версию причастности Марианны к убийству Эдика. Но даже если вина Марианны будет доказана, Яне грозит статья за пособничество в моем побеге.
Томский сообщил, что сбежать из СИЗО невозможно, но есть одна «зацепка»: вместе с Яной в камере сидит ее однофамилица, которую завтра должны выпустить. Яна уже говорила с этой девушкой на предмет того, чтобы покинуть изолятор вместо нее. Есть надежда, что охрана примет одну за другую. Правда, за эту услугу девушке надо заплатить один миллион. Я сказал Томскому, чтобы он передал Яне следующее: так как документов еще нет и уехать из страны мы пока не можем, ей и мне придется отсидеться в надежном месте. Я буду ждать Яну на выходе из метро Комсомольская. Не исключено, что она меня не узнает, так как я намерен изменить внешность.
С Хориным все было сложнее. Василий Васильевич, по словам адвоката, впал в депрессию. Он отказывается от пищи, и все его мысли сводятся к тому, что только смерть избавит его от позора. Хорина беспокоит только судьба дочери и ради нее он готов взять на себя всю вину, включая пособничество в побеге, а также убийство собственного сына. Говорить с Хориным о его побеге из СИЗО, по мнению адвоката, бесполезно.
Возвращаясь к разговору о Яне, Томский попросил меня, самостоятельно решить проблему с ее фото на документы, так как мы с ней уже будем вместе. Я сказал, что к этому вопросу вернемся после того, как увижу Яну рядом с собой. На мой вопрос, что слышно о Гае Фомичеве, адвокат ответил, что вчера был суд, и Фомичева признали виновным в убийстве своей подруги, хотя тело так и не нашли. Фомичев ожидает этапа. Разговор закончился.
- Вы готовы приютить у себя еще одного гостя, вернее, гостью? – спросил я деда, отдавая ему телефон.  – Извините, что не спросил об этом раньше, но я только что узнал, что у Яны появился шанс покинуть СИЗО вместо другой девушки.
- Валяй, - улыбнулся Платоныч, но тут же стал серьезным. - Тебе нельзя «светиться» в Москве. Яну может встретить Руслан.
- Встречать Яну буду я сам, - твердо ответил я. – Не волнуйтесь, меня никто не узнает. Вы же видите, что я оброс щетиной. Я попрошу вас или Марью Михайловну обрить мне голову наголо и надену очки…
- Есть предложение получше, - сказал дед и направился в комнату.
Через минуту он вернулся, держа в одной руке вешалку с полицейской формой, а в другой – короткие сапоги.
- Откуда это у вас? – удивился я.
Старик широко улыбался.
- Когда я ходил на участок к Хорину за компроматом на Томского, то решил зайти в дом.
- Я помню, что вы вернулись со свертком. Но ведь дом опечатан.
- Илюша, у меня большой опыт заходить в дома. Мне двери – не помеха, – рассмеялся Платоныч. – Короче, я прихватил этот костюмчик. Видишь, вроде бы, полевая форма, но в ней можно гулять по городу. Во, и шапочка есть, - добавил дед, доставая из карманы куртки головной убор, похожий на бейсболку. – А вот на полковника ты не «тянешь», поэтому давай сделаем из тебя майора.
Старик поставил сапоги на пол, бросил форму на диван и стал откручивать «лишние» звездочки с нагрудного шеврона. Привычных погон на плечах в этой форме не было.
- Бороду сбривай, а усы оставь, – сказал мне дед, когда закончил снимать звездочки.
Весь последующий день мы с Платонычем обсуждали наш с Яной приезд к нему в дом. К разговору присоединился и Руслан. Он еще раз подтвердил, что готов сделать нам новые документы.
День прошел быстро, чего нельзя сказать о ночи. Я не мог заснуть и прокручивал в голове каждый шаг, который мы должны сделать с Яной после встречи у метро. Сон взял свое лишь под утро. Я проспал не более полутора часов.
За завтраком было тихо. Когда Мария Михайловна стала убирать со стола, Руслан, поблагодарив хозяев, пошел к машине. Я переоделся в форму полицейского, обнял хозяйку дома и крепко пожал руку Платонычу.
- Все будет ништяк, - сказал он мне.
- Я надеюсь, - ответил я, но, все-таки, рассчитывать на то, что в СИЗО не разберутся, кто есть кто…
- Как будет, так будет, Илья, - дед похлопал меня по плечу. – Не получится – будем думать, что еще можно сделать. «Ствол» возьмешь?
- Нет, - сказал я.
- Ну, как хочешь. Давай.
Я вышел из дома, сел в машину Руслана, и мы поехали к станции. Парень включил радио «Маяк». Диктор сообщал следующее: «… найден повешенным Василий Хорин, подозреваемый в убийстве собственного сына. В предсмертной записке бывший полковник полиции раскаивается в содеянном и всю вину за организацию побега Ильи Клейменова, а также за убийство своего сына – Эдуарда Соколова – берет на себя. Напомним, что…» В этот момент пошли помехи, и расслышать ведущего новостей было невозможно.
- Бедная Яна, - прошептал я. – Наверняка, ей уже сообщили об этой страшной новости.
Перед моими глазами стоял Хорин. Я думал и о той аварии, виновником которой был полковник, и о его визите в мой дом под видом агента «Экстрима», и о нашей с ним встрече на даче.
Руслан тоже молчал. Мы ехали в тишине минут пять, после чего я обратился к парню.
- Руслан, ты говорил, что видишь связь между «Экстримом» и Лосевыми. Ты можешь мне об этом сказать. Ты уже разобрался?
Парень не успел открыть рот, как на дорогу выбежали трое мальчишек. Они чуть не угодили под колеса. Руслан резко затормозил и в открытое окно высказал все, что думает о ребятах. Они испуганно смотрели на него и на меня, но, придя в себя, так же быстро убежали. Мы поехали дальше.
- Илья, - сказал Руслан, - Я пытался найти связь между визитом агентов, вернее, связь между их уходом и последующим убийством. Понимаешь… - парень секудну о чем-то думал, - друг, о котором я говорил, однажды решил поучаствовать в квесте…
Руслан замолчал.
- Ну и?..
- Нет, Илья. Извини. Все это на грани мистики. Давай сделаем так: ты вернешься с Яной, и мы поговорим об этом вместе.
Мне не терпелось узнать подробности истории друга Руслана, но «наседать» на парня я не стал.
- Ладно, - согласился я. – Надеюсь, что этот разговор случится уже сегодня.
Руслан улыбнулся. Дальше мы ехали молча. Когда Руслан остановил машину недалеко от переезда, я поблагодарил его и быстрым шагом направился к платформе.
- Илья! – окликнул меня Руслан. – Обязательно позвони Чугайновым, когда встретишь ее.
- Кому звонить?
- Платонычу с женой. Пока.
Руслан стал разворачивать УАЗик, и в этот момент я увидел, как путь ему преграждают две полицейские машины. Несколько секунд я стоял, как вкопанный, а затем пересек пути и вбежал на платформу, к которой подходила электричка.
Глядя в окно на мелькающие деревья и дома, я думал о Руслане. Чем привлек полицейских парень? Это обычные гаишники или…? А что, если полиции стало известно о…? Куда же мы поедем с Яной? Мысли разрывали мозг.
Я быстро доехал до Москвы и в толпе пассажиров направился к турникетам. Билета при мне не было. «А что если мне скажут предъявить удостоверение или что там должны показывать полицейские?» – промелькнуло в голове.
Подойдя к проходу, которым пользуются льготники, я улыбнулся дежурной и спокойно прошел дальше. Оказавшись на улице, я взглянул на вокзальные часы. Было 8.15. Я знал, что приехал рано, но лучше с запасом, чем опоздать.
Время шло. Я прохаживался около метро уже более пяти часов. Яны не было. Я достал телефон и бумажку с номером, по которому можно было позвонить Платонычу. «Если полиция задержала Руслана как моего подельника, то и старики, скорее всего, уже в полиции. Что делать?» Я, все же, решил набрать номер телефона Платоныча.
- Алло, Платоныч?
- Да.
 - Ты в порядке? Ее нет! Что-то не получилось.
- Ее и не будет, Клейменов, - ответил мне незнакомый голос. – Не вешайте трубку и слушайте меня. С вами говорит капитан Звягинцев. Не дурите, Клейменов и идите в ближайшее отделение полиции. Это для вас лучший выход. Ваши друзья арестованы, собака нашла тело Ветровой. Вы понимаете, что вы проиграли?
Я со всей силой разбил телефон об асфальт. Это привлекло внимание не только прохожих, но и полицейский патруль, который оказался у меня за спиной.
- У вас все в порядке? - обратился ко мне сержант.
- Да, все хорошо, - ответил я, думая, что мне делать.
- Простите. Разрешите ваши документы, - сказал мне второй полицейский в звании лейтенанта.
- На каком основании? – возмутился я. – Я майор полиции!
- Вот потому вы и должны нас понять. Пожалуйста, предъявите документы.
Времени на раздумье не было. Я сорвался с места и побежал с такой скоростью, что мне позавидовал бы сам Усейн Болт. Я выбежал на площадь перед Ленинградским вокзалом и рванул в подземный переход. Расталкивая прохожих, я бежал, что есть сил. Оказавшись у Казанского вокзала, я побежал в сторону Новорязанской улицы. Там я увидел автобус с туристами, в который заходил последний пассажир. На борту автобуса была яркая реклама «Гайд-парк для детей и взрослых». Я решил было заскочить в автобус, но вдруг увидел обнесенный сеткой открытый канализационный люк.
Оставив идею забежать в автобус, я пролез под сеткой и прыгнул в колодец, не думая о его глубине. Я пролетел около полутора метров и ударился о каменный пол. Передо мной был узкий тоннель. Я стал залезать в него, чувствуя, как рвется моя одежда. По этому тоннелю я прополз метров двадцать, после чего лаз стал намного шире и, в конце концов, обрел форму «полноценного» тоннеля, где можно было встать почти во весь рост.
Слабый свет проникал через канализационные решетки в то место, где я стоял, но впереди была темнота. Я пошел в нее, не зная, куда она меня приведет. Ни со стороны люка, в который я прыгнул, ни из решеток не было слышно ни криков, ни выстрелов, ни каких-либо других звуков. Я снова пошел, удаляясь все дальше и дальше. Вытянув перед собой руки, я продвигался в темноте, и, казалось, что конца у этого тоннеля нет. Примерно после часа моих блужданий я уткнулся в стену. Ощупав ее руками, я обнаружил, что тоннель заворачивает. Я снова уходил в темноту. Под ногами чавкала вода. Силы стали меня покидать, и я сел на мокрый пол.
Откинув голову к стене, я стал думать, что же произошло. Мои новые друзья в руках полиции, Яне не удался побег, а меня, окажись я на поверхности, могут пристрелить в любой момент, как особо опасного преступника.
Не знаю, сколько часов я бродил по лабиринтам подземной Москвы. Были участки, когда вода достигала груди, но я продолжал идти, упираясь в новые преграды и находя на ощупь выход. Выбившись из сил и оказавшись на относительно сухом месте, сел и тут же заснул. Я увидел сон…
Лето. Деревянный дом, где я родился. Мне шесть лет. Я бегу по тропинке, которая ведет к дому Антона. Около калитки стоит Стефания. Но она не ребенок. Я вижу взрослую Стеф.
«Илья, - обращается она ко мне, - я уже позвала Антона, он сейчас выйдет». Мы смотрим на открывающуюся дверь дома, из которого выходит Антон. Он тоже не ребенок. Он такой же, каким я его запомнил в день нашей последней встречи. На рубашке засохло красное пятно. Мой друг детства выходит к нам и целует Стефанию.
«Илья, - произносит он, - рад тебе. Видишь, мы со Стеф выросли, а ты не изменился. А знаешь что, - с каким-то надрывом говорит мне Антон, оставайся маленьким!
«Но я хочу быть взрослым, - отвечаю я. – Вы-то вон какие».
Стеф смеется и смотрит на мужа. Антон улыбается ей в ответ и садится передо мной на корточки.
«Илья, - говорит он с какой-то отеческой улыбкой, - я не хочу, чтобы ты взрослел. Сейчас тебе шесть лет. Через полгода ты попадешь в беду. Тонкий лед, на который ты выйдешь, проломится, и ты станешь тонуть в ледяной воде. Но я спасу тебя. Когда ты станешь взрослым, ты забудешь о нашей дружбе, ты забудешь все, что нас связывало. Мы переедем жить в Москву, но ты ни разу не зайдешь к нам в гости. У нас со Стеф родится сын, но он проживет всего год. Для того, чтобы он жил, нужны будут дорогие лекарства. Мы обратимся к тебе за помощью, но ты откажешь нам. Ты скажешь, что не рисуешь деньги по ночам, а зарабатываешь их. Ты скажешь, что мы со Стефанией транжиры, потому что не смогли накопить денег».
Я смотрю на Антона и отрицательно мотаю головой.
«Да, Илья, - говорит Стеф и тоже садится передо мной на корточки. – Ты возьмешь нас к себе на работу, и мы будем приносить тебе прибыль, но ты все время будешь нами недоволен. В конце концов ты уволишь Антона, а потом… потом ты убьешь нас».
Я делаю шаг назад, но Антон подхватывает меня и берет на руки. Я сижу на его согнутой руке и прижимаюсь к засохшему пятну крови, а друг детства тихо говорит:
«Илья, мы любим тебя. Не взрослей, пожалуйста».
«Антош, - обращается к мужу Стефания, - может быть ему сказать, что с ним случится?»
Я пытаюсь спрыгнуть с руки Антона. Он наклоняется и опускает меня на землю.
«Что вы знаете?» - шепчу я, поднимая голову.
«Илья, - отвечает мне Антон, - ты умрешь в тюрьме, и причиной будет молот».
«Какой молот?», - кричу я.
«Не взрослей», - просит Стеф.
«Не взрослей», - повторяет Антон…»
Я просыпаюсь.
Не знаю, сколько я проспал. Передо мной была все та же темнота. Я встал, опираясь о стену тоннеля, снова вытянул вперед руки и побрел навстречу судьбе. Часа через четыре после очередных блужданий по подземелью, мои руки нащупали лестницу. Я стал подниматься по ней и уперся в крышку люка. «Надо во что бы то ни стало ее сдвинуть», - сказал я себе. В течении, как минимум, часа я пытался сдвинуть крышку, и, наконец, она поддалась. Я оказался в захламленном, зловонном помещении, в который приникал слабый свет. Я пошел на него. Источником света было маленькое окошко с рифленым стеклом. Под окошком находилась дверь. Я был уверен, что она заперта и без всякой надежда надавил на нее плечом. К моему удивлению дверь открылась, и в глаза ударил яркий свет. Судя по всему, я бродил по тоннелям не меньше суток. Щурясь, я сделал шаг за дверь и остановился, как вкопанный. Передо мной был тот же тюремный двор, который я пересекал вместе с Эдиком в день своего побега.
На меня смотрели арестанты и охранники. Изодранная в клочья мокрая полицейская форма, по-видимому, не позволяла охране броситься на меня. Пауза длилась с минуту.
- Так это же Клейменов! – крикнул один из охранников, от которого мне уже доставалось.
- Лечь! Руки за спину, - скомандовал его коллега.
Я исполнил приказ и лежа на асфальте, повторял про себя: «Вот и все… вот и все…»
Я снова оказался в камере, где стал ждать суда. В моей голове проносились события последних месяцев и дней. Мне казалось, что я, проводив так называемых агентов «Экстрима», остался уже не в своей квартире, а в квартире с видом на пропасть. Она простиралась не только за окнами – она была сразу же за порогом двери, и, шагнув туда в сопровождении полицейских, я все время летел в бездну, пока не достиг дна. Сейчас я на дне, и падать дальше уже некуда.
От адвоката по фамилии Ромашин, которого мне предоставили, я узнал о событиях того дня, когда покинул дом Платоныча. Дед Руслана видел, как мы закапываем труп Марианны. Он несколько дней колебался, не зная, сообщать ли об этом полиции. Он не знал, причастен ли его внук к этому делу, и не хотел ему навредить. Через пару дней, решив, что Руслан здесь ни при чем, дед позвонил в участок.
Собака, обнюхав полотенце Марианны, нашла место ее захоронения. Тот же дед Руслана, которому предъявили мое фото, подтвердил, что у соседа он видел именно меня. Мальчишки, которые выбежали на дорогу, когда мы с Русланом ехали на станцию, также опознали меня по фото, и полиция кинулась на наши поиски. Руслана задержали прямо на станции, когда моя электричка отъезжала от платформы.
Яне не удалось покинуть СИЗО под именем ее однофамилицы. Подмену заметили быстро, и Яну отправили обратно в камеру.
Ромашин сообщил мне также, что Томский покинул Россию, и, как полагают его коллеги, навсегда.
Адвокат дал мне понять, чтобы я готовился не к самому лучшему приговору. Это я и сам понимал. Мое желание участвовать в квесте закончилось для меня потерей всего: Яны, свободы, фирмы, денег и, собственно говоря, жизни. Я знал, что ее остаток проведу в тюрьме.
Через неделю после моего задержания в камере появился новый арестант. Этот верзила, которому на вид было лет сорок пять, мог стать украшением любого зоопарка. У него был рост не менее 220 см, тело великана было сплошь покрыто волосами, а кулак имел такую же величину, как моя голова.
Заключенный обвел всех сокамерников взглядом и подошел ко мне.
- Здорово, приятель! – рявкнуло волосатое чудовище. – А я тебя знаю. Твой портрет мелькал в телевизоре.
В этот момент я подумал, что если бы тигры умели разговаривать, у них был бы именно такой голос.
- Я Молот, - прохрипел сосед.
- Не понял, - сказал я, разглядывая его.
- Ме-ня зо-вут Мо-лот, - проговорил по складам громила. - Так меня звали с детства.
Я прекрасно помнил, что именно предсказали мне во сне супруги. Молот – вот кто станет причиной моей смерти.
- Я не могу понять, - тем же «чудным» голосом произнес Молот, - ты что, при своих миллионах не мог откупиться?
- Это не мои миллионы, - задумчиво ответил я.
- А чьи же? – Молот толкнул меня в плечо.
- Тебе сколько «светит»? – не дав ответа, спросил я его.
- Если докажут – лет пятнадцать.               
- А сейчас тебе сколько? – задал я вопрос, стараясь не смотреть на Молота.
- Ты на что намекаешь, приятель? – взревел Молот. - Хочешь сказать, что я не доживу до своего освобождения?
- Отстань от меня, - огрызнулся я.
Мне было все равно, что со мной будет. В тот момент я думал только о том, что скоро покину этот мир, увижусь с Лосевыми и там скажу им все, что все эти годы говорил самому себе. Я попрошу у них прощения, не надеясь получить его. Я увижусь с Хориным и, как перед Лосевыми, извинюсь за все беды, которые причинил ему. А потом я буду ждать Яну. Когда-нибудь мы встретимся ТАМ.
Мои мысли прервал удар, который я получил в челюсть. Голова откинулась к стене. В ту же секунду Молот схватил меня за горло одной рукой, а вторую обрушил на темя. В глазах стало темно. Я задыхался и перед тем, как потерять сознание, услышал голос, звучавший как эхо: «Отпусти его, бугай-гай-гай-гай…». Я куда-то проваливался.
И вдруг я ощутил, что мое горло больше не сдавливает гигантская рука, а боль в голове прошла. В глаза ударил свет. Постепенно на белом фоне стали «проявляться» какие-то очертания. Я сидел неподвижно, глядя в глаза Василию Васильевичу Хорину.

VI

«Вот он какой – «тот свет», - подумал я, глядя в глаза полковника. Я огляделся. Меня поразило место, где находился. Это была моя квартира, и я сидел в своем любимом кресле перед рабочим столом.
- Не волнуйтесь. С вами все в порядке, господин Клейменов, - послышался женский голос, который показался мне знакомым.
Я оторвал взгляд от Хорина и посмотрел туда, откуда доносился голос. В ту же секунду я увидел Киру Бойко. Она улыбалась мне.
- Вы тоже умерли? – спросил я ее.
Кира и Хорин расхохотались, но увидев мое недоумение, поспешили тут же извиниться. Я не понимал ровным счетом ничего.
- Вы живы, полковник? – я не узнавал собственного голоса. - А я? А… А я не в тюрьме? А где Яна? Где ваша дочь? - засыпал я Хорина вопросами, - Объясните мне, что все это значит! 
- О, Василь Василич, у вас, оказывается, есть дочь? И вы понижены в должности. В последний раз вы были премьер-министром, - засмеялась Кира.
 - Да, Кира, - сдерживая смех, сказал Хорин, - господин Ведерников, которому мы вчера оказали услугу, «десять лет руководил страной».
- …и это несмотря на то, что стрелки часов за это время отсчитали всего пятнадцать минут, - добавила Бойко.
- Простите, господин Клейменов, что не ответил вам, - сказал Хорин. - Дело в том….
- Вы хотите сказать, что все, что со мной произошло, было…
- …если говорить точнее, - смеясь, сказал Хорин, - все, что с вами произошло, в действительности не происходило.
- Этого не может быть! Господи, вы живы! У вас точно нет дочери? А сына?
- Илья Николаевич, у меня никогда не было дочери. Сын есть. Он дипломат. Вот уже третий год работает в Европе. Да успокойтесь вы.
- Я убил своих друзей, бежал из тюрьмы, понял, что по-настоящему люблю Яну, попал в очередной переплет, снова сел. Ведь мне грозит «вышка»! - произнес я. – Или не грозит?
 При этом я смотрел на пол, где, как мне казалось, должен был остаться след крови. Я оглядел комнату, и мой взгляд остановился на часах, которые показывали 22.12. Вероятно, мой вид как нельзя лучше отражал душевное состояние, потому что Хорин пристально посмотрел на меня и сказал:
- Илья Николаевич, подобное моральное состояние людей нам приходилось наблюдать много раз. Садитесь поудобнее, а я расскажу вам все по порядку.
- Дайте мне прийти в себя, - я попытался изобразить подобие улыбки. – Нет! Не надо мне приходить в себя. Я хочу знать…
- Господин Клейменов, выслушаете меня. Я дам ответы на все ваши вопросы.
- Хорошо, - выдохнул я, - слушаю.
Я откинулся на спинку кресла, продолжая изучать собственную комнату.
Хорин сел на кожаный диван, на который минутой раньше опустилась Кира, и, улыбнувшись одними глазами, начал свой рассказ:
 - Надо сказать, господин Клейменов, что вы непростой клиент. Во всяком случае, нам пришлось поломать голову над тем, как выполнить ваш заказ. Без действия препарата, который я изобрел, это невозможно. Нет, это не наркотик, - поспешно заверил меня Хорин. – Одним словом, нам надо было каким-то образом доставить препарат в ваш организм. К счастью, вы предложили выпить виски за подписание договора. Для того, чтобы вы испытали страхи, о которых мечтали, и приняли участи в квесте, нам пришлось незаметно для вас подсыпать препарат в ваш стакан.
- Значит, на этом моменте заканчивается реальность?
- Она заканчивается на том моменте, когда вы выпили виски.
- И вы не сталкивались в дверях с Лосевыми, когда уходили от меня? – не унимался я.
- Дорогой Илья Николаевич, мы никуда не уходили и все это время находились в этой комнате.
Я тяжело дышал и моргал глазами. Хорин не торопился с рассказом и внимательно за мной наблюдал. Кира предложила мне лекарство.
- Нет-нет, - поспешил сказать я. – Все нормально. Скажите, почему я не увидел, как вы мне подсыпаете препарат?
Василий Васильевич нарочито выпятил грудь, а Кира расплылась в улыбке.
- Вы были увлечены чтением договора и ходили по комнате. Именно в этот момент Кира и совершила «преступление», - улыбнулся Хорин. – Вы выпили виски, слегка покачнулись и сели в кресло. Ваша голова откинулась на спинку, а мы с Кирой ждали вашего пробуждения в течение пятнадцати минут.
- Но это немыслимо! – воскликнул Илья. – Я провел три месяца в СИЗО, потом немного времени на свободе и снова оказался за решеткой. Как такое возможно?
Бойко, молчавшая все это время, посмотрела мне в глаза и сказала:
- Господин Клейменов, науке известны случаи, когда человек засыпает на несколько секунд, а в его сознании проносятся годы. Господин Хорин не просто сотрудник компании, он еще и ученый, изучающий этот феномен. Его опыты позволили произвести совершенно безвредное для здоровья средство, с помощью которого человек погружается в сон на некоторое время. За пятнадцать минут сна человек «проживает» от двух месяцев до пяти лет, а за двадцать четыре – несколько жизней, перевоплощаясь в других людей.
- А если наркоманы…
- Для наркоманов, - перебил Илью Хорин, - этот препарат не представляет интереса, так как кроме страхов он ничего не вызывает.
Я не мог поверить своим ушам. Убийство Лосевых, арест, проведенные в тюрьме месяцы и последующие события были настолько реальными, что я отказывался верить Кире и Хорину. Но то, что я находился в своей квартире, где с момента визита сотрудников «Экстрима» ничего не изменилось, убеждало меня к реальности.
- Кстати, господин Клейменов, - обратился к Илье Василий Васильевич, - если вы захотите описать то, что с вами произошло, не забудьте оставить для нас копию рассказа. Мы ведь не знаем, какой сюжет родился в вашем воображении. И никто этого не знает, кроме…
- Что? – насторожился я.
Хорин и Кира обменялись взглядами, и Василий Васильевич, улыбнувшись, сказал:
- Есть некто, кто «пишет» эти сценарии и видит все, что происходит в сознании заказчиков. Действие моего препарата поддерживается извне.
- То есть?
- Мой препарат лишь стимулирует появление сюжета. Но ход его развития в руках гения.
- Та-а-ак, - протянул я. – Что-то вырисовывается. Продолжайте.
Я понял, что сейчас будет раскрыта загадка, которая преследовала меня все это время.
- Гай Вселенский – не просто гениальный ученый. – Хорин поднялся и стал прохаживаться по комнате. - Он еще и гениальный экстрасенс. Он может манипулировать сознанием людей, не вступая с ними в прямой контакт. Достаточно фотографии человека.
- Так вот, зачем Анжела меня просила прислать фото?
- Именно за этим, - улыбнулась Кира. – Так же для выполнения заказа нам нужны были имена людей, с которыми вы контактировали в последнее время. Многие из них должны были стать участниками вашей истории.
 - Понимаете, - сказала Кира, - когда вы концентрируете внимание на тех или иных людях, они «записываются» на вашу «корочку», и, так как эта информация самая «свежая», она переносится в квест. Эти люди появляются по ходу действия «пьесы» в новых, так сказать, ролях.
Я сидел, раскрыв рот. Действительно, за последние дни я подписал договор с компанией, которой руководит Руслан Дедов. В моем офисе убирается пожилая женщина, которую зовут Мария Михайловна, а один из сторожей на складе продукции – Тимофей Платонович. Были у меня и встречи с людьми, фамилии которых Фомичев, Томский, Звягинцев, Котов, Попов, Горюнов. Эти фамилии я продиктовал Анжеле, когда собирался встретиться с агентами «Экстрима».
- Вы помните, - продолжил Хорин, - что после подписания договора я сделал звонок. Я дал понять «нашему все», что можно начинать. Вселенский, работая с вашей фотографией, переместил вас, так с казать, в альтернативный мир и сам периодически появлялся в нем в разных ролях. Он должен был контролировать все, что с вами происходит. Ведь вы могли решиться на самоубийство. Да, оно произошло бы только в том, несуществующем мире или…
Хорин на секунду замолчал, после чего продолжил:
- … или в параллельном. Илья Николаевич, при подобном развитии ситуации клиент может навсегда остаться в состоянии транса, если хотите – комы. Оставлять клиентов до конца жизни в квесте не входит в наши планы. Гай Вселенский незримо присутствовал в вашем мире и все контролировал.
- Невероятно! – выдохнул я. – Так вот, что имел в виду Фомичев, когда сказал мне, что отпускает меня, но не бросает. Теперь понятно, почему он сказал «Главное, чтобы у НАС все получилось». Да, именно у нас!
- Что-что? – спросил Хорин.
- Нет, ничего, Василий Васильевич. Дайте мне минуту.
Я подошел к окну и стал размышлять… Мысль, что буквосочетание «ГАЙ» часто встречаться на моем пути в том несуществующем мире, не давала мне покоя. Эти Гаи, так или иначе, помогали мне. Правда, я не могу этого сказать о первом Гае – Гае Вселенском – гении квеста, чья подпись стояла на договоре с «Экстримом». Хотел он этого или нет, но я оказался в безвыходной ситуации. Что же касается остальных…
Я стал «прокручивать» в голове события, казавшиеся реальными и, первым делом, вспомнил отрывок из фильма, который видел накануне визита Хорина и Бойко. Там героиня прятала любовника в шкафу, а мужчина боялся, что некто Хегай найдет его. А что если это была первая подсказка? Если бы я спрятал трупы Лосевых в шкаф, то все могло быть иначе. У полицейских не было ордера на обыск, они ушли бы ни с чем, а я смог бы вывезти трупы. Но я не стал прятать их в шкаф.
А Гай – архитектор? Он, так или иначе, помог мне оказаться на свободе. А гайки в подземелье, указывающие мне правильный путь? Случайно ли их там разбросали. А ведь я пошел по другому тоннелю. Кто разбросал «правильные» гайки и кто эти Гаи? Я стал припоминать и другие моменты, где сталкивался с «ГАЯМИ». Это и Гайде – персонаж романа Дюма, с помощью которого нам удалось с Яной обсудить побег, и, конечно же, Гай Фомичев, вывернувший наизнанку мой внутренний мир. Я вспомнил кличку пса, из-за которого я смог бежать с места ДТП. Хозяйка называла его Карагаем. Так, что еще? А, смс-ка, подписанная каким-то Гаем, которую получил Хорин. Что там было написано? – «Только тот, кто проходит тьму, имеет право видеть свет. Я гляжу на тьму из света и помогаю заблудившимся». А ведь были еще и Городская Ассоциация Йогов, карточка которая мне попалась на пути к Щепкину болоту, и, в конце концов, Платоныч и Мария Михайловна, которые, как оказалось, носили фамилию «Чугайновы». Эти Гаи, как ангелы-хранители, контролировали мои поступки и выручали из беды. Вспомнил я и автобус с надписью «Гайд-парк». Ведь я мог уехать на нем, но выбрал тоннель. Опять это сочетание букв. Значит, и это была очередная подсказка.
Глядя в окно, я подумал о Руслане и его друге, который участвовал в квесте. Похоже, что ему пришлось пережить нечто подобное. Почему Руслан не сказал мне на станции о своих догадках? Он хотел обсудить все это, когда Яна будет со мной, но этого не произошло. Не произошло там! Но в этом, реальном мире с Яной все в порядке.
Я выдохнул, отошел от окна и сел в кресло.
- Василий Васильевич, - обратился я к гостю, - А что означает «в параллельном мире»?
- Я не берусь это утверждать, - сказал Хорин, - но я не исключаю, что Вселенский знает о порталах в параллельные миры. Иначе, как объяснить тот факт, что…
Хорин снова взял паузу. Он что-то обдумывал, а потом произнес:
- Вы знаете, что произошло 5 декабря 1945 года в Бермудском треугольнике?
- Да, - сказа я, - там бесследно исчезли 6 самолетов.
- Совершенно верно. Так вот, один из пилотов встречался с Гаем Вселенским незадолго до полета. Когда произошло исчезновение, все списали на аномальную зону. Но истинная причина, по-моему, в другом. Я думаю, что Вселенский единственный человек, не считая тех летчиков, который знает, что же там произошло на самом деле. Не могу сказать, было ли это задумано, или что-то пошло не так. Вселенский отвечает далеко не на все мои вопросы.
- С ума сойти, - прошептал я. - Сколько же лет было вашему Вселенскому в сорок пятом? – спросил я, пытаясь переварить услышанное.
- Он был уже немолод.
- Уже ТОГДА немолод?
- Должен вам сказать, Илья Николаевич, - произнес Хорин, - что возраст – не та категория, которая свойственна Вселенскому.
Василий Васильевич прошелся по комнате и, сев на диван, продолжил:
- Я мог бы привести и другие примеры. Некоторые из них изменили ход истории. Но я надеюсь, что вы не станете менять нашу жизнь?
- Только свою собственную, - ответил я, глядя широко раскрытыми глазами на Хорина.
Гости снова засмеялись.
- Гай Вселенский, - сказала Кира, - способен настолько глубоко проникнуть в сознание человека, что его «жертва», по сути, становится им самим. То есть, плоть остается прежней, а сознание принадлежит Вселенскому. В телах других людей он продолжает устраивать свои квесты.
- Теперь понятно, почему Фомичев сказал мне, что уже сидел в тюрьме, когда был другим человеком. А эта фраза о подсказках, которые сопровождают нас по жизни… Ох, Фомичев.. Ох, Платоныч…
- Я не понял вас, Илья Николаевич, - обратился ко мне Хорин.
- Василий Васильевич, простите. Не обращайте внимания. Это я о своем.
-  Наверное, с вас сегодня достаточно, - улыбнулся Хорин.
То, что он сообщил, не укладывалось в моей голове. Но я не мог не согласиться с тем, что гений Гая Вселенского – не вымысел Василия Васильевича. И еще я подумал о том, что не пожелал бы и врагу пережить то, что пережил сам. Хорин, словно прочитав эти мысли, подошел ко мне и произнес:
- Вы ведь сами к нам обратились. Вам нужен был адреналин, и вы его получили. Разве не так?
Я посмотрел на своих гостей и полез во внутренний карман за чековой книжкой. Я выписал чек. Сумма, которую я указал, была гораздо больше той, что стояла в договоре.
- Спасибо, - сказал я, протягивая чек Хорину. – Если нужны мои рекомендации и отзыв, я готов прислать вам их завтра же.
- Благодарю вас, господин Клейменов, - произнес Хорин и убрал «дорогую бумажку» в карман. – Безусловно, ваш отзыв дополнит те, которые мы получили от других клиентов. Надеюсь, что он не будет отрицательным? – Хорин засмеялся детским смехом.
- Вы сработали выше всяческих похвал, - обратился я к гостям, вытирая пот со лба.
- Если вам понадобятся наши услуги, звоните в любое время, - произнесла Кира Бойко, поднимаясь с дивана.
Я проводил гостей до лифта, вернулся в квартиру и судорожно достал из кармана телефон.
- Алло, Антон? – мой голос дрожал.
- Да.
- Антон, я прошу тебя забыть о моем сегодняшнем выпаде. Никто тебя не увольнял. Ты слышишь меня?! Завтра же я заберу приказ у Марианны и уничтожу его.
- У какой Марианны? Илья, что случилось? - голос Антона выражал полное недоумение.
- У секретарши.
- Но у тебя нет секретарши. Если ты имеешь в виду Марину, то она неделю назад ушла в декрет, а на ее место ты еще никого не нашел. Забыл, что ли? Насколько я знаю, Марианной зовут нашу девочку-курьера. Илья, ты, случайно, не пьяный?
- Нет.
- А, по-моему, ты пьяный. Впрочем, это твое дело.
Я покосился на стакан и улыбнулся.
- Я выпил глоток виски. Антон… Антошка, ничего не случилось. А Стеф дома?
- Да. Стефания готовит для тебя отчет по поставкам в Чили.
- К черту отчет! – крикнул я. – Можно я к вам приеду? Я буду с Яной. Вы не знаете ее. Я вас познакомлю. А если нельзя приехать… мы, все равно, приедем. А потом будем проводить выходные дни вчетвером! Как мечтали, помнишь!
Не дождавшись ответа, я дал отбой и сделал еще один звонок…
- Илья, слушаю тебя, - послышалось в трубке.
- Яна, родная моя, я хочу тебя видеть!
- Что произошло?
- Я хочу быть с тобой! Не одну ночь, не две ночи! Я хочу быть с тобой всегда! Я сейчас к тебе приеду! Ты когда заканчиваешь?
- Минут через пятнадцать.
- Янчик, мы с тобой поедем в одно место, а потом вернемся ко мне. Только не говори «нет».
- Боже, да что с тобой?
- Все нормально! Яна, секунду… Кто твой отец?
- Я тебя не понимаю, Илья. Почему ты об этом спрашиваешь?
- Ты можешь ответить?
- Могу. Он преподает философию в МГУ. А что?
- Ничего. А брат? Он чем занимается?
- Володька-то? Он офицер. Служит на Севере. Илья, ты никогда о них не спрашивал. Что происходит?
- Яна. Это же здорово, что твой отец преподаватель, а брат – офицер! Жаль, что он далеко. А со своим отцом ты меня познакомишь? С одним твоим отцом я уже знаком.
- Ты заболел?
 - Наоборот! Я потом все объясню. Жди меня у служебного входа.
- Ну, хорошо.
- Яна, ты сама не знаешь, как это хорошо. Жди!
- Илья, подожди… Будь осторожен.
- Ты о чем?
- Ты слышал, что из СИЗО сбежали двое убийц?
- Не слышал. Ты думаешь, что они выберут именно меня?
- Типун тебе на язык. Передали, что в их камере нашли платок, на котором, как считает полиция, вышит то ли план, то ли карта. Я не поняла.
-Что ты сказала?! - я сжал телефон.
- Я сказала, что по городу бегают преступники. Самое интересное, что одного из них зовут…
- Как? - закричал я. - Ты запомнила его фамилию?
- Еще как запомнила, - Яна явно улыбалась. – Он твой полный тезка и однофамилец. Алло… Илья…
- А второй? – спросил я осипшим голосом.
- А у второго какое-то короткое имя… Кай… Май… Не помню. Ты меня слышишь?.. Алло!
- Жди!
Я несколько секунд стоял, как вкопанный, затем кинулся к вешалке, схватил плащ и выбежал из квартиры, ощутив такой знакомый прилив адреналина.