На сломе времени. Продолжение -5

         
                ***
    …Москва встретила их пасмурным утром. Поезд медленно, словно нехотя, подкатил к Белорусскому вокзалу, и, сонный, замер у пока ещё полупустой платформы. Проводница, позёвывая, протиснулась к выходу из вагона, сквозь выстроившуюся  очередь пассажиров, задевая при этом ногами их сумки и саквояжи на полу. С трудом,  открыла тяжёлую дверь, и, выйдя на платформу, снаружи, протёрла тряпкой вертикальные поручни.
 Встречающих было мало, но на перроне сразу стало многолюдно от выходящих из вагонов пассажиров.
 Поток хмурых людей гудящим роем устремился к метро, и Влад с Генкой, влившись этот поток, словно, по течению,последовали в общем русле. Лица людей вокруг были нахмурены, и это, как-то сразу теперь бросилось в глаза.
 Какая-то женщина, с бледным лицом, своим чемоданом на колёсиках наехала на ногу мужчине средних лет.
- Ты чё, корова, не видишь? Мать твою растак!.. – огрызнулся тот, и пнул ногой по чемодану.
- Ой, извините, пожалуйста… – женщина остановилась, в растерянности, побледнев ещё больше.
- Очки надень, курица!..
Генка с Владом переглянулись: сразу понятно – Россия!.. Домой приехали…
То тут, то там шныряли заросшие, грязные личности, по-видимому, живущие на вокзале или возле него. Наперебой,  предлагали они поднести тяжёлые чемоданы и сумки, но пассажиры опасливо косились на этих типов, и ускоряли ходьбу. Наряды милиции, по два-три человека, безучастно прогуливались вдоль перрона, устремляя свой взгляд, куда-то поверх голов.
На выходе из вокзала, возле подземных переходов, на ступеньках полулежали «бомжи», выпрашивая милостыню. Многие из них показывали свои гноящиеся и опухшие раны, или вообще выставляли на обозрение культи рук и ног.
Вся эта безрадостная картина теперь, почему-то, особенно резко бросалась в глаза.
Но, ведь, две недели назад было то же самое, думал Влад, а мы не замечали…
Настроение у друзей было неважное, под стать погоде. Солнца не предвиделось…
- А наплевать на всё, поехали в «Третьяковку»?! – предложил Влад. – Хоть, там душу отведём! А вещи – в камеру хранения.
- Точно! Поехали! – поддержал Генка. – Покурю, только…
   
    

                ***

…Осень в Ленинграде выдалась сухая и тёплая, что было совсем не характерно для этого города. Летний сад долго оставался летним, и лишь к концу сентября деревья начали желтеть и сбрасывать листья на газоны и гладь прудов. Лебеди на водоёмах всё ещё грациозно плавали парами, лишь изредка опуская свои длинные шеи в воду,  как будто, умываясь.
…Влад сидел на скамейке и смотрел, как очередной жёлтый лист, порхая, словно бабочка, из стороны в сторону, опускался и прилипал к зеркальной поверхности воды. Это клён награждает пруд очередной золотой звездой, подумалось ему.
Прошло уже больше месяца, как они с Генкой вернулись из турпоездки. Генка сразу уехал к себе на родину, в Пензу, и до сих пор оставался там. Димон с Галей в конце августа прислали приглашение на свадьбу, но Влад не поехал. Целыми днями он бродил по набережной Невы с папкой или этюдником, делал городские зарисовки, писал этюды на Васильевском острове или Летнем саду. Он давно уже стал таким образом размышлять об окружающем мире, и это вошло  у него в привычку.
Вчера, на этюдах в Александро-Невской лавре, на старинном кладбище ХIХ века, Влад увидел девушку,  по виду иностранку,  которая пробиралась среди массивных каменных  надгробий, всматривалась в надписи на них, и, явно искала какую-то могилу. Почему-то, девушка была совсем одна, и это вызывало удивление: место, в это время года, в межсезонье, было не самым посещаемым, а сумрак, царивший здесь всегда из-за огромных окружающих деревьев, не вселял бодрости и оптимизма.
- Вы кого-то ищете? – спросил Влад, когда девушка приблизилась. Впрочем, на ответ он не сильно рассчитывал: иностранки, не говорящие на русском, как правило, избегали контактов с кем-либо, в глухих местах.
Но девушка остановилась, и с интересом, посмотрела на Влада, задержав взгляд на его раскрытом этюднике.
- О, да! Ищу могилу Натальи Гончаровой, жены Пушкина, - С лёгким акцентом, ответила она.
- Так вы её только что прошли, - Влад поправил кепку концом кисти. – Вот тот серый памятник с фамилией  «Ланская»…
- Ах да, как же я не сообразила сразу, ведь по второму браку она была Ланская!..  – девушка улыбнулась,  и шлёпнула себя по лбу. – Благодарю за подсказку!
Она вернулась обратно и подошла к надгробию. Достав из пакета небольшой букетик фиалок, положила его на камень, постояла немного, сфотографировала всю могилу, и направилась к выходу на аллею. Было в её фигуре, в коротком светлом пальто из мягкого драпа, столько изящества и благородства, что Влад невольно залюбовался, позабыв о начатом этюде. Он быстро сложил этюдник, посетовав, что слишком много времени уходит на закручивание «барашков» на алюминиевых ножках, и поспешил догонять уже скрывшуюся  из виду незнакомку.
- Вы из Америки? – спросил он, поравнявшись с ней возле выхода из некрополя.
- О, да, из Калифорнии. Вы по акценту узнали, что я иностранка? – девушка  замедлила шаг, и поправила свой небольшой рюкзачок за плечами.
- По акценту, по манере одеваться, и, вообще, по внешности.
- А что, моя внешность сильно отличается от русских девушек?
- С внешностью – всё в порядке, вы – супер, но всё же, не наша…
Увидев удивление в глазах незнакомки,  Влад пояснил: - Во-первых, очки, – явно не советские, во-вторых, одежда, – тоже не из нашего драпа, в-третьих, полусапожки, – вообще, улёт – со шнуровкой, у нас нет таких моделей.  В общем, вы – не советская, по виду. Сразу видно, птичка заморская, издалека. Надолго к нам?
- На три месяца. Я здесь стажируюсь, русский язык…
Влад, рассмотрев вблизи лицо девушки под очками, отметил его правильные и, довольно симпатичные, черты. Тёмно-каштановые волосы свободно ниспадали на плечи, отливая медным блеском.
- А меня Владислав зовут… -  сказал он,  немного помедлив.
- Рейчел, – ответила она. – Рейчел Джонс. А вы художник?
- Я студент, художественного вуза. А Рейчел – это Рашель, по-нашему?..
- Да, вроде бы, Рашель…
- Рашель, а коротко – Раша, значит, русская?..
Девушка рассмеялась, - Выходит, почти так. У меня и в самом деле, есть русские корни по материнской линии.
- Так вот почему вы в Россию приехали! Зов крови!..
- И это тоже. А, вообще, в университете у меня специализация – Россия, Советский Союз, история, русский язык. Собираюсь написать научную работу о вашей стране.
Влад внимательно посмотрел на неё: карие глаза излучали искренность и тепло. Почему-то, в них хотелось смотреть ещё и ещё. Удивительная непосредственность и открытость, каких мало сейчас встретишь в Питере.
- И что же интересует вас в нашей стране? – спросил он, после небольшой паузы.
- А всё! Как люди живут, что думают, ведь у вас сейчас такое интересное время: «перестройка»! Переход к рыночной экономике! Открылось окно в западный мир, как будто, шторы убрали!
- Ну да, «железный занавес» рухнул…  А некрополь вам зачем?
- О, я давно хотела посетить могилы великих людей России. В Москве была на Новодевичьем кладбище и на Ваганьковском. А здесь, в лавре, сначала зашла на некрополь деятелей искусств, видела могилу Достоевского, Чайковского, многих других, художников, писателей. Думала, здесь Пушкин похоронен, но, сказали, что не здесь, только жена его, Наталья Гончарова, неподалёку, на другой стороне.
- Пушкин – не здесь, в Святогорском монастыре, - задумчиво произнёс Влад. Его удивила эта американка.  Надо же, русскими могилами интересуется!..
- Это далеко? – девушка поправила волосы.
- Не очень. На поезде надо ехать несколько часов, в сторону Пскова. Я и сам там ни разу не был, но, если хотите, можно съездить, как-нибудь. Возьмёте меня в сопровождающие?
Американка  улыбнулась. – Может быть. Подумаю, когда…
Потом, они сидели в кафе, гуляли по Невскому проспекту, по каналу Грибоедова, на Мойке хотели посетить музей-квартиру Пушкина, но он оказался закрытым на ремонт.
Вечером, проводив Рейчел до гостиницы, (оказалось, что живёт она тоже на Васильевском, в отеле «Гавань»), Влад вдруг понял, что влюбился. Неужели? Так сразу? – спросил он себя, и чем же «зацепила»  его эта, в общем-то, обычная девушка? Обыкновенное личико, миловидное, слов нет, но не эталон красоты, да ещё – в очках… Катя была гораздо красивей. Эх, Катя… Но не во внешности же дело! Точнее, не только во внешности. Тут что-то другое… Но что?.. Пожалуй, открытость и искренность, без всякого лицемерия и фальши, без пустого кокетства, и какого бы то ни было притворства. Да, именно это больше всего привлекает в ней! И притягивает. А, вместе с тем, женственность и обаяние!.. А, впрочем, можно ли описать словами, почему меня тянет к ней?..
Обратно Влад шёл медленным шагом, через все линии Васильевского острова. Стемнело. Улицы были пустынны и плохо освещены. Пахло сыростью и бензином, но Влад  не замечал этого. Он думал о Рейчел, и пытался анализировать всё происшедшее за день, но чувства, возникшие в душе, не поддавались никакому анализу. Просто, было хорошо! Хорошо и просто!
Подходя к набережной Невы, он заглянул за гранитные перила парапета: лимонный шар Луны танцевал на тёмной поверхности, дробясь на несколько маленьких фонариков. Они плясали, перемигивались друг с другом и с огоньками электрических лампочек, также отражавшихся в реке. Казалось, все они подмигивают именно ему, Владу. Он постоял ещё с полчаса, вдохнул глубоко Невский воздух, и пешком отправился на квартиру. На завтра он договорился с Рейчел встретиться в Летнем саду, и надо было хорошенько выспаться. Но спать абсолютно не хотелось…


…Ещё один жёлтый лист спикировал на поверхность пруда. Влад посмотрел на часы: без пяти минут двенадцать. Подумал: она, конечно, как все девушки, задержится. Но, на всякий случай, освободил от бумаги заранее приготовленный букет астр, и направился ко входу в сад, где была назначена встреча.
Рейчел появилась, как и договаривались, ровно в двенадцать. Издали увидев её, Влад обрадовался, и сам удивился своей радости. То ли от того, что девушка пришла вовремя, то ли, просто, от того, что пришла.
         Она подошла, улыбаясь, и немного смущаясь, и это смущение, и розовый румянец на щеках необычайно шли ей, делая похожей на школьницу.
- Хелло, мисс Рашель! – воскликнул Влад, и вручил астры. Рейчел смутилась ещё больше, но бодрым голосом произнесла: - Здравствуйте, господин Владислав! Отличный букет, благодарю! Если хотите, говорите по-английски, но я буду всегда на русском.
Да куда уж мне, подумал Влад, иностранному языку у нас учат совсем  не так, как у вас. А вслух сказал: - Что мы всё – на «вы»? Это, как-то официально. Может, перейдём к более простому обращению,  на «ты»?
- Я не против.
- Ну, вот и отлично! Ты куда хотела бы пойти сегодня?
Рейчел на минуту задумалась. – Я ещё мало где была в Ленинграде. Можно в Петропавловскую крепость…
- В Петропавловку? Без проблем! Прошу! – Влад подставил ей согнутый локоть. – Но, сперва, пройдёмся по Летнему саду, раз уж мы здесь. Не против?
- Как у вас говорится: я только «за»!- рассмеялась девушка.
Они бродили по золотистым от листвы аллеям, по Лебяжьей канавке, на которой уже не было лебедей, и постепенно вышли к Марсовому полю.
Влад рассказывал о себе, об учёбе и однокурсниках. Он плёл всё подряд, вспоминая самые нелепые и смешные случаи, происшедшие за последнее время. Рейчел слушала внимательно, и, лишь изредка, когда были непонятны некоторые термины, задавала вопросы.
По-видимому, она открывала для себя нечто новое в общении с этим парнем, который ей, явно, нравился. Он был другой, нежели его сверстники в Америке, не хуже и не лучше, а просто, другой, и это было новым открытием для неё.
- А почему это поле – Марсово? – спросила она. – В честь бога войны?..
- В общем-то,  да, но здесь были похоронены и жертвы революции 1905 года.
Судя по всему, ей действительно интересно, думал Влад. Чуть позже он убедился в этом, когда увидел, с каким неподдельным вниманием Рейчел осматривала казематы Петропавловской крепости, и читала надписи надгробий династии Романовых в соборе.
- Я давно поняла, у вашей страны потрясающая история! – восторгалась она, когда, после экскурсии, они шли по берегу Невы, вдоль крепостных стен. – Чем больше изучаю её, тем сильнее восхищаюсь!
- Это верно, история богатая! - Влад посмотрел на румяные щёки девушки, и ему захотелось поцеловать их. – Тебе, правда, интересно?
- Конечно, ещё как!
- А мне нравишься ты. Очень!..
Рейчел смущённо опустила глаза, не зная, что ответить. Её, и без того румяные щёки, зарумянились ещё сильнее. Возникла неловкая пауза, и чтобы прервать её, девушка взглянула на противоположный берег реки со зданиями Зимнего дворца, и сказала: - Вероятно, отсюда русский художник Алексеев писал свой пейзаж?..
Влад удивился: - А это-то, откуда ты знаешь, ведь картина в Москве находится, в «Третьяковке»?..
- Там я её и видела, и загадала: когда окажусь в Ленинграде, попытаюсь определить это место. Получилось? Это оно?..
- Ну, ты даёшь! – восхищённо воскликнул Влад. – Да у тебя просто фотографическая память! Ты, случайно, не из ЦРУ?
И развернув девушку, он чмокнул её в щёчку.
Она зарделась ещё больше. – А у вас, мистер, просто феноменальная наглость!..
И добавила, улыбаясь : - Я думала, что советские люди более скромны…
- О, да, конечно! Мы все тут такие скромные и дисциплинированные! – иронично произнёс Влад. – Куда нам до ваших американских плейбоев! Как сказала одна наша тётка в телепередаче, у нас и секса нет!
- Помню, помню тот телемост… - улыбнулась Рейчел. – Но в Америке за поцелуй я могла бы подать на парня в суд за притязание…
- Серьёзно? И что?
- И выиграла бы.
- Неужели? Шутишь?
- Ничуть.
- Боже мой! Какое счастье, что мы не в Америке!
 Влад взглянул в лучистые глаза Рейчел. И в глазах, и в стёклах её модных очков отражалось бирюзовое небо, в котором искрились мельчайшие солнечные блики.
- А что мне было бы за такой?.. – спросил он, и властно приник губами к её губам. Рейчел не противилась.  Поцелуй был долгим и нежным. Её прохладные губы напоминали спелые вишенки, и были также ароматны.

…Они сидели на сломанной, без спинки, скамейке. Других, попросту,  не было. На пустынном пляже, который замыкался стеной Петропавловской крепости, кроме Рейчел и Влада было пустынно. Лишь возле реки прогуливалась молодая мама с сыном, лет пяти, который бросал камушки в воду.
- А знаешь, здесь летом загарает уйма народу, - прервал молчание Влад. – Правда, купаются немногие: вода в Неве грязная, с радужными пятнами.
- Я заметила. Это от кораблей? – Рейчел высвободила ладонь из руки Влада, и убрала волосы со лба.
- Да. Они проходят по Неве ночью, когда разводят мосты.
- Хотелось бы посмотреть.
- Обязательно посмотрим, как-нибудь. – Влад опять взял её руку. – А у вас там какая река?
- У нас Тихий океан, - улыбнулась Рейчел.
- Океан? А, ну конечно! Какой же я тупица!.. – Влад хлопнул себя по лбу. – Ты же в Калифорнии живёшь! В Сан-Франциско?
- В Лос-Анжелесе. Но река тоже есть, чуть дальше, Колорадо.
- В детстве ещё читал Фенимора Купера, и реку Колорадо находил на карте. Это там жили воинствующие племена индейцев – гуроны и апачи?
- Может быть, может быть… - по-прежнему улыбалась Рейчел.
Влад смотрел на её улыбку, и думал, что вот сидит возле него милая девушка, из далёкой-далёкой Америки, каким-то причудливым зигзагом судьбы оказавшаяся вдруг в России, на берегу Невы, и именно с ним, Владом, бесконечно чужая, и в то же время, уже близкая, знакомая и незнакомая одновременно. Он понимал, что пройдёт немного времени – три месяца пролетят быстро – и они снова окажутся по разным сторонам Земного шарика, за многие тысячи километров друг от друга… Но об этом думать сейчас не хотелось, и он гнал эту мысль от себя. Им интересно друг с другом, и на душе хорошо, а это главное. Что будет завтра – будет завтра, а пока живи и радуйся, как подытожил бы Генка.
- Да, именно так, - сказал Влад. – Это хорошо.
- Что хорошо, Владислав? – недоумённо посмотрела на него Рейчел.
- Хорошо, что я пошёл вчера на этюды в Александро-Невскую лавру, а не ещё куда-нибудь.
- Правда?
- Правда. Ты можешь называть меня просто Владом, как мои друзья.
- Хорошо, Влад. Я тоже рада, что познакомилась с тобой. Русские люди такие разные, как, впрочем, все люди, но что-то вас, русских, всё же объединяет, и отличает от всех других наций. Что-то вам присуще особенное, чего нет ни у американцев, ни у европейцев. – Рейчел задумалась.
- Да? И что же?
- Какая-то бесшабашность, как у вас говорят, сумасшествие. Crazy!
- Разве? – Влад придвинулся к ней ближе, и, обняв, крепко поцеловал в губы.
- Crazy! – повторила она, и улыбнулась. – Сумасшедший!..
« Crazy!» – визгливо прокричала пролетавшая мимо чайка.

                ***
… На верху, на палубе речного трамвайчика было свежо. Пожалуй, даже слишком свежо от ветра с Финского залива. Но внутрь, на нижнюю палубу, им заходить не хотелось.
- Тебе не холодно? – спросил Влад.
- С тобой нет! – Рейчел прижалась к нему.
Они сидели, обнявшись, на деревянных скамьях, возле борта, и смотрели на проплывающие Невские берега. Где-то внизу тарахтел мотор, слышался шум шелестящих волн за кармой, а впереди густо-синее небо сливалось с водой так, что не видно было никакой границы: одна сплошная синь, вперемежку с туманом.
- Представь, что мы сейчас плывём в неизвестность, вне времени и пространства, – Влад показал рукой: - Там, впереди, за туманом, может оказаться что угодно, и не Петергоф, вовсе, а, скажем, поселение викингов, и мы попадём в век девятый; или к индейцам, на Миссисипи, в девятнадцатый.  Как тебе такая перспектива, ты была бы рада?
- Во-первых, на Миссисипи не так прохладно, но, даже, если б мы и оказались там сейчас, то меня бы это не обрадовало: я была там прошлым летом. Вот к викингам, в восьмой или девятый век, попасть интересно, хотя и опасно. А увидеть Петергоф сейчас, в конце XX столетия, это моя мечта! – Девушка посмотрела в глаза Владу.
- Скоро увидишь, – он чмокнул её в щёчку. – Приехали, почти.
И действительно, сквозь синеву на горизонте уже начала просматриваться тёмная полоска берега. Катер подходил всё ближе и ближе, и, казалось, теперь уже берег медленно приближался к ним, и, наконец, причалил к правому борту.
Как по заказу, сразу же выглянуло солнце, и осветило ярким светом пристань и людей, сходящих по трапу. Остатки тумана быстро растаяли, и сочная зелень берега предстала во всей своей красе.
Пассажиры, большей частью, туристы, с оживлённым гомоном стали разбредаться по парку. Туда же направились и Влад с Рейчел.
- Давай начнём с осмотра Большого дворца Петра I? – предложил Влад. Ему хотелось, чтобы Рейчел сразу же окунулась во всё великолепие петровской эпохи.
- Как скажешь, давай!
- Для этого нам надо подняться в верхнюю часть парка. – Влад уже бывал здесь не раз, с Генкой, поэтому, ориентировался свободно.
Он взял Рейчел за руку, и они, весело переговариваясь, устремились наверх.
День разгарался. Капли  росы, в которые превратился туман,  серебрились на листьях деревьев, вспыхивая на солнце яркими искрами, как рассыпанные бриллианты. В густых кронах пересвистывались птицы.
Подойдя к Большому дворцу, Влад и Рейчел купили билеты, и, пристроившись к одной из экскурсий, вошли внутрь.
Осматривая многочисленные и роскошные залы дворца, Рейчел восхищалась, как ребёнок. Ей было всё интересно, каждый экспонат, каждая картина, мельчайшие детали убранства интерьеров. А Владу было интересно наблюдать за девушкой со стороны.
Как она естественна, думал он, как радует её какая-нибудь мелочь, статуэтка или орнамент, сколько эмоций вызывают сюжеты гравюр! Милая, славная девчонка!..
…Побродив пару часов по залам дворца, Влад вывел  её на другую сторону, к большому каскаду, где им открылось величественное зрелище на нижнюю аллею фонтанов, во всём её великолепии. Упругие пенистые струи воды, искрясь на солнце, устремлялись вверх из многочисленных золоченых статуй. Обилие воды, блики золота, радуга в мельчайших брызгах, роскошная зелень парка, и голубое небо – всё это рисовало великолепную картину торжества жизни, основную часть которой составляли повсюду снующие улыбающиеся люди, приехавшие посмотреть на это творение  предков.
Влад и Рейчел спустились вниз, к главному фонтану каскада, мифологической фигуре Самсона, раздирающего пасть льву. Но сам герой не выглядел устрашающе и воинственно.  Из пасти льва била мощная струя воды, превосходившая  все окружающие фонтаны, а многочисленные нимфы и кариатиды, прячущиеся за пенистыми струями, напоминали сказочных эльфов.
- Словно, кто-то открыл одновременно сотни бутылок шампанского! – пошутил Влад, и сразу пожалел об этом.
- Не приземляй! – упрекнула его Рейчел. – Это более сказочное зрелище! Ничего подобного я ещё не видела. Какая красота!..
- Да, умели жить русские цари!.. Хочешь мороженого? – и, не дожидаясь ответа, Влад купил по большому эскимо у « мороженицы»  под зонтиком.
Они присели на скамейку, в тени лип и клёнов, в стороне от  аллеи. Поодаль, возле фонтанов-шуток, резвились дети, вскрикивая каждый раз, когда очередные струи воды появлялись неожиданно, и так же неожиданно исчезали. Родители фотографировали своих чад, радуясь их веселью.
- А ты знаешь, что во время войны, это всё оккупировали немцы? – сказал Влад. – Здесь почти всё было разрушено. Я видел фотографии. От Большого дворца Петра оставались только стены, как и от дворца « Монплезир». Скульптуры, которые наши не успели эвакуировать, немцы вывезли в Германию, а частью, разрушили. Деревья в парке вырубили на дрова… В общем, картина была удручающая. Даже не верится, как это всё смогли восстановить!..
- Удивительно!.. – произнесла притихшая, было, Рейчел. – Отвратительная вещь – война… В США двести лет не было войн, но наши солдаты воюют во многих точках мира, воюют и гибнут… А история России – одни сплошные войны, через каждые тридцать – пятьдесят лет!.. Все войны – отвратительны… Я не понимаю, как можно разрушить такую красоту?..
Рейчел замолчала. На её колено прилетел мотылёк с фиолетовыми крылышками. Слегка подрагивая, крылышки отливали серебристым блеском. Девушка замерла, а потом вздохнула:  мотылёк полетел дальше.
- Когда убивают людей, венец природы, то уже не до красоты… - Влад положил ладонь на то место, где только что сидел мотылёк. – Её топчут сапогами и гусеницами танков…
- Ты говоришь так, будто сам прошёл через это. Ты в «горячей точке» был?
- Я не был, мой друг Димон был. Но, я думаю, в какой-то мере, мы все прошли через «это»: в нас живёт память предков. Мой дед погиб под Ленинградом, на Волховском фронте. Но, даже, не только в этом дело. В иные моменты, мне кажется, я ощущаю мысли и чувства людей, которые воевали и гибли в этих местах…
Не так давно, мы ездили в Чудово на этюды. Это городок такой, почти деревня, недалеко от Питера, два часа – на электричке - в сторону Новгорода. Так вот, там, если пройти до реки Волхов, по обеим её берегам всё ещё видны траншеи, времён войны: с одной стороны – наши, с другой – немецкие, или финские. Кое-где можно найти ржавые гильзы. Мы ходили по этим заросшим траншеям, и пытались представить атмосферу событий сорокапятилетней давности. Ещё видны были места для блиндажей и пулемётных гнёзд, различимы были не до конца затянувшиеся воронки от снарядов. Было жутко.
Димону, который через войну в Афганистане прошёл, и то, было не по себе… Траншеи тянулись вдоль реки, насколько глаз хватало – от края горизонта, до края… Местные жители рассказывали, что каждую весну половодьем вымываются неразорвавшиеся боеприпасы: снаряды, мины, гранаты. Были случаи, мальчишки, да и скот домашний, подрывались на них. А в километре от берега роща дубовая растёт, деревья могучие, но израненные, осколками снарядов посечённые. Они, как полк солдат, вышедших из боя…
Влад замолк, и посмотрел на Рейчел. Та сидела присмиревшая, не шевелясь, и смотрела себе под ноги. Лицо её было бледно.
- Что-то, у нас тема какая-то грустная всплыла, - спохватился он, и обнял девушку за плечи, поцеловал в щёку. – Пойдём-ка на берег залива. Ты не проголодалась ещё? Не пора ли нам перекусить?
- Пе-ре-ку-сить… - повторила американка по слогам, и улыбнулась. – Что перекусить? Кого перекусить?..

…Они сидели в открытом кафе за столиком с видом на залив. Ветра не было, и поверхность воды, словно зеркало, отражала облака на густо-синем фоне неба.
Стая чаек с пронзительными криками шныряла туда-сюда над водой и над головами туристов на берегу. Какой-то мужчина с ребёнком, лет пяти, бросал птицам кусочки белого хлеба, и чайки подхватывали их на лету, вызывая бурный восторг у мальчика.
Рейчел с интересом наблюдала за ними.
Как повезло с погодой, подумал Влад, конец сентября, а тепло, словно летом!
Он заказал бифштексы с варёным рисом и кофе. Бифштексы оказались такими жёсткими, словно сделаны были из одних сухожилий. Ковырнув их вилкой, Влад отставил свою тарелку в сторону, и уже собрался было разбираться с официантом, как вдруг одна из чаек стремительно спикировала на их столик, подхватила бифштекс, и взмыла прочь.
Рейчел рассмеялась, и подняла свою тарелку над головой. Мигом, ещё одна чайка схватила бифштекс, а две другие устремились за ней в погоню.
- Ого, между ними тоже война за добычу! – улыбнулся Влад, и, подозвав официанта, сделал другой заказ.
   
                ***

…В общаге было тесно и весело. Студенты после каникул съезжались из дома, кто откуда, и, традиционно, «кучковались» по комнатам.
Во второй половине дня, когда пришёл Влад, у Генки уже собралась компания, включавшая Лёню-очкарика, Тимофея-старосту и Димона с Галей, которые приехали только вчера.
- Как прошёл медовый месяц? – поинтересовался у молодожёнов Генка. – Не надоели ещё друг другу?..
- Типун тебе на язык!.. – ответил Дима. – У нас, и теперь, - сплошной медовый! – Он обнимал Галю за талию и улыбался, как улыбаются абсолютно счастливые люди.
Генка ездил к ним на свадьбу, в Самару, в качестве свидетеля, и теперь чувствовал себя почти родственником, шутил, с приколами, называл Димона братаном, а Галю, почему-то, кумой.
- Ну что, кума, покумарим? – обращался он к ней, приглашая покурить.
Галя угощала его сигаретами, потому что у Генки они редко были в наличии, и сама составляла ему компанию, так как Дима вообще не курил.
Влад сидел возле окна, и разговаривал с Лёней. Не только в их группе, но и на курсе, Лёня лучше всех знал английский, закончив, в своё время, специализированную школу с английским уклоном. Зачёты и экзамены по иностранному языку он сдавал, шутя, с первого раза и всегда на «отлично».
Влада интересовал вопрос: как бы так быстрее и легче освоить разговорный английский. Лёня рассказывал что-то о фонетике, о лингофонных кабинах, о грампластинках и магнитофонных кассетах с уроками и речью, и о других современных методиках обучения.  Слушая его, Влад понял, что вряд ли воспользуется всем этим. Как всё нудно! Не лучше ли у Рейчел брать уроки?..
- А на фига, вообще, тебе это понадобилось? – спросил Лёня, поправляя очки.
- Да так, на Невском с иностранцами получше балакать. – Рассказывать, что он хотел бы удивить Рейчел каким-нибудь замысловатым монологом по-английски, Владу не хотелось.
О своей американской знакомой Влад рассказал только Генке, да и то вкратце. Генка, напустив на себя серьёзный вид, спросил суровым тоном: « А она, часом, не шпионка?..» И тут же получил щелчок по лбу.
Влад хотел было пригласить Рейчел сегодня в общежитие, но девушка, сославшись на недомогание, осталась в гостинице.
- Эй, народ, кучкуемся ближе! – воскликнул Генка, когда он, не без помощи Гали, накрыл стол нехитрыми яствами. Пиршество состояло из рыбных консервов, солёного сала, привезённого из дома, огурцов-помидоров, с рынка, да пирожков, оставшихся у Димона с поезда. И, конечно, пива, без которого не обходилось ни одно сборище.
Дима, пошушукавшись с Галей, выставил бутылку шампанского, чем вызвал восторг у собравшихся.
- За вас, молодожёнов! – сказал Влад, когда благородный напиток был разлит по гранёным стаканам.
- За встречу! – произнёс Димон.
Все дружно выпили. На мгновение воцарилась пауза.
- Эх, щас бы ящик шампани, слить в ведро, и ковшиком, ковшиком!.. - мечтательно проговорил Генка, нарушив общее молчание. Все засмеялись.
- Вот скоро страна к рыночной экономике перейдёт, можно будет свободно заниматься бизнесом, зарабатывать сколько хочешь, и покупать шампанское ящиками, - сказала Галя.
- Это ты имеешь ввиду программу « 500 дней», Явлинского, лидера партии «Яблоко»?- спросил Тимофей. – Слушай его больше, он наговорит!..
- А что, всё-таки, доктор экономических наук, профессор…
- Все они профессора хреновы… - вздохнул Генка. – Перестройка пятый год идёт, уж сколько реформ было, одна Павловская, денежная, чего стоит, а жизнь всё хуже и хуже, вон у нас в Сызрани…
- Везде сейчас несладко, Геныч, не только в Сызрани, - перебил его Дима.- Везде продукты - по талонам…
- Это всё демократы-реформаторы норовят страну развалить!.. – проворчал Тимофей-староста.- Развалить и разграбить…
- Да она сама скоро развалится!..- возразил Влад, с хрустом откусывая огурец. – Можно подумать, раньше, при Брежневе, лучше было!..
- Во всяком случае, была стабильность!
- Да-а, стабильно ничего не хватало, везде – сплошной дефицит, и очереди, когда в магазин что-нибудь привозят…Захочешь куртку поприличней, к осени, так караулить надо, когда привезут, не один день потратить, полгорода объездить, чтобы найти.
Помню, за сапогами югославскими, для матери, задолго до открытия очередь занимали, записывались по порядковым номерам, так и не хватило, пришлось «совковые», уродские покупать… А о продуктах, уж не говорю… Никогда не забуду, как бабушка часто нас с братом будила, чуть свет. Пойдёмте, говорит, я очередь за яйцами заняла, по 90 копеек десяток, у меня 232-я, у вас 231-я… И, вот, идём мы, в полседьмого утра, сонные, зимой, холодно, минус двадцать, и стоим на морозе, часа два, чтобы сотню яиц сразу взять, про запас… А больше-то и не давали…И так, всё школьное детство, то за маслом сливочным, то за колбасой, то за рыбой, хеком или треской, какой-нибудь…Всюду очереди бесконечные… Да вы и сами помните, неужели забыли? Быстро!..
- Да все мы так жили, - задумчиво произнёс Дима. – Но, давайте не будем о грустном, давайте лучше выпьем!
- За светлое будущее! – подхватил Генка.
- За рыночную экономику! – поддержала Галя, и подняла стакан.
Все последовали их примеру, но Тимофей сделал это без особого энтузиазма.
- За будущее я выпью, но только не за рыночную экономику…- сказал он угрюмо.
- Салют! – воскликнул Влад, чокаясь с ним и с остальными. Он вдруг подумал о Рейчел. Пожалуй, хорошо, что её здесь нет сегодня. Атмосфера какая-то напряжённая, ему самому не очень уютно здесь, и, вряд ли понравилось бы Рейчел. Почему-то нет того бесшабашного веселья, что было ещё год назад… Или ребята уже поднадоели друг другу за четыре года учёбы? Да нет, пожалуй, не то. Наоборот, все вернулись после каникул, соскучились за два-то месяца. Всему виной эти нудные разговоры об экономике…
- Геныч, а где твоя гитара? – спросил он. – Может, споём?..
- Правда, Генка, давай, а? – подхватила Галя. Она тоже ощутила недостаток веселья. – Долой тоску и уныние!
- Можно, гитара под кроватью. – Генка, пошарив рукой, достал инструмент.
Видавшая виды старенькая гитара, с наклеенными на верхней деке переводными картинками с девичьими личиками, побывала не на одной вечеринке.
Генка смахнул с неё пыль рукавом куртки, потренькал немного, подтянув пару струн, и запел блатную песню Розенбаума, которую знала и пела вся «общага»:
«…Нинка, как картинка с фраером гребёт.
Дай мне, Керя, финку, я пойду вперёд…»
Ребята дружно подхватили: Розенбаум был одним из самых почитаемых бардов.
«…поинтересуюсь, а чё это за кент?
Ноги пусть рисует Нинка, это ж мент!..»
Потом пели следующую, ещё и ещё. Напряжение быстро исчезло, и атмосфера в комнате стала опять, как раньше, непринуждённой и бесшабашной.
Влад снова подумал о Рейчел. А сейчас бы ей понравилось, наверняка! Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть её. Он тихонько встал из-за стола, и, пока ребята пели, вышел за дверь, ни с кем не попрощавшись.

                ***

 …Они бродили по осеннему городу, заходили в кафе – перекусить, и снова гуляли по величественным улицам, рассматривая, словно покрытые патиной, старинные здания. Влад рассказывал, что знал из курса истории искусств, и просто из книг, о знаменитостях, которые эти здания некогда населяли, об истории застройки Санкт-Петербурга, и всё чаще ловил себя на мысли, что хотел бы всегда вот так ходить с этой девчонкой, держа её за руку, говорить с ней обо всём, слушать её нечастые и неожиданные вопросы, отвечать на них, и целовать украдкой её нежную щёчку.
… Стемнело. Зажглись фонари, и центральные улицы, особенно Невский проспект, заметно оживились. Оживление это было особенным, вечерним. На улицу выкатила публика, живущая по ночам. Влад давно подметил, что публике этой была присуща большая весёлость, нежели дневной. Сейчас чаще чем днём звучал смех и громкий непринуждённый говор. Появилось больше молодёжи, а люди «в возрасте» если и мелькали иногда, то были, явно, приезжими: их любопытные взгляды шныряли по сторонам, замедляясь на освещённых витринах магазинов.
Влад и Рейчел решили дождаться развода мостов на Неве, и, чтобы скоротать время, а заодно поужинать, снова зашли в очередное кафе на Невском. Зал был почти полон, и им с трудом удалось отыскать свободный столик. Точнее, его указал парень-официант, в форменной манишке серебристого цвета.
- Что будем пить, что будем есть? – улыбаясь, спросил Влад у своей спутницы, когда они расположились, и раскрыли меню. – Здесь превосходно готовят тушёное с овощами мясо в горшочках, да и вообще, мясные блюда: люля-кебаб, к примеру, или эскалоп.
- Люля… Как?..- переспросила Рейчел, смешно морща носик.
- …Кебаб, это, типа шашлыка, только из фарша бараньего. Если не ошибаюсь, азербайджанское блюдо. А эскалоп – из свинины, не знаю, чья кухня.
- Хочу кебаб! Люля-кебаб, - игриво выпалила девушка. – Только, уговор: в этот раз, буду платить я, окей?
- Как скажите, сударыня!- Влад сделал жест официанту.
Но подошла девица, с пегими коротко стриженными волосами, и в такой же фирменной серебристой манишке. Она оценивающим взглядом окинула клиентов, особенно Рейчел. Признала иностранку, подумал Влад. Он сделал заказ, и осмотрелся по сторонам.
За соседним столиком парень, в клетчатом пиджаке, рассказывал девушке неприличный анекдот, и, хотя, говорил он негромко, отчётливо доносились похабные словечки. Девушка хихикала, держа в одной руке бокал с вином, а в другой – сигарету. Она была явно пьяна. Её спина и затылок с каштановыми волосами, показались Владу знакомыми.
Не может быть!..- подумал он, - неужели?.. Этого мне сейчас не хватало!.. Влад узнал её, и что-то ёкнуло у него в груди. Да, это была Катя. С тех пор как они виделись в последний раз, прошёл почти год, и, не смотря на то, что она переменилась, подстригла волосы, изгиб спины её, в чёрном элегантном платье, остался прежний, изящный.
Неужели она снова приехала из своего Ярославля? А, может, и не уезжала?..
Влад отвернулся. Встречаться с ней лицом к лицу сейчас ему не хотелось.
Он развернул свой стул так, чтобы быть спиной к этой парочке.
- Что-то не так? – спросила Рейчел, невольно прислушиваясь. В глазах её мелькнула тень беспокойства.
- Нет-нет, всё в порядке, - как можно беспечнее ответил Влад, натянув на себя улыбку.
- А, знаешь, - вполголоса проговорила Рейчел, - я не совсем понимаю некоторые слова того молодого человека за соседним столиком. Это другой диалект?..
- Я тебе после объясню, - улыбнулся Влад. – Это анекдот, с «картинками».
- Как это? С какими « картинками»?
- Потом, после… Русский мат. Слышала?
- Русский… мат, - как-то нараспев проговорила Рейчел. – Слышала немного, но…
Подошла официантка с заказом.
- Что-нибудь ещё? – спросила она, поставив тарелки.
- Пока ничего, спасибо!
- Тогда – приятного аппетита!
- Тогда спасибо, ещё раз!
Официантка кокетливо улыбнулась, в надежде на чаевые, и манерно удалилась.
Хотя Влад старался держаться непринуждённо, но мысль о том, что за его спиной сидит Катя, беспокоила его всё время, до тех пор, пока парень в клетчатом, не подхватил свою пьяную спутницу под руку, и они, пошатываясь, не направились к выходу. Проходя мимо, Катя вдруг взглянула прямо в лицо Владу, но, то ли не узнала, то ли не захотела узнавать. От этого взгляда ему стало не по себе. Как сильно она изменилась: похудела, под глазами образовались глубокие тени, да и в самих глазах появилась какая-то отчаянная пустота. Или ему так показалось?..
Места за соседним столиком тут же заняли две накрашенные девицы, в коротких обтягивающих юбках и колготках в крупную сетку. Род их деятельности не вызывал сомнения.
Влад налил пиво в стаканы, себе и Рейчел.
- Салют! – сказал он, чокаясь.
- Салют! Всё в порядке?
- Да всё нормально, всё в полном ажуре! – как можно ласковее ответил Влад. – Давай выпьем на брудершафт.
 Он перекинул через её локоть свою руку со стаканом, и крупными глотками осушил его. Рейчел пила медленнее, и Влад успел ощутить аромат её волос, которые были так близко, что щекотали ему щёку. Пахло земляникой и лесными травами.
- По обычаю положено целоваться. Трижды! – заявил он, и, не дожидаясь согласия, чмокнул её в обе щеки и губы.
Девушка немного смутилась, не найдя что ответить.
Две проститутки за соседним столиком манерно курили, время от времени потягивая дешёвые коктейли. Машинально Влад отметил, что Рейчел на фоне этих потасканных девиц смотрелась непорочным ангелом – свежо и чисто.
Девушка осторожно взяла с тарелки люля-кебаб за деревянную палочку, и своими прекрасными белоснежными зубками принялась откусывать дымящееся мясо.
Вот кто держится совершенно непринуждённо, по-американски, подумал Влад, и это ей идёт. Захотела есть – ест, и ни на кого не обращает внимания, с детской непосредственностью.
Интересно, кто у неё родители, и как они не побоялись отпустить её одну в Россию?
Впрочем, он где-то читал, что американцы своих детей уже в шестнадцать – семнадцать лет стараются отселить от себя, пускают в «свободное плавание», приучая, таким образом, ко взрослой, самостоятельной жизни. Что ж, им виднее…
…Люля-кебаб не произвёл на Рейчел особого впечатления, а вот десерт из мороженого с сиропом и орехами, понравился.
Влад больше налегал на пиво. Горшочек с тушёным мясом он едва ополовинил: аппетит, после встречи с Катей, куда-то пропал, но, глядя, как изящно держит кофейную чашку Рейчел, Влад бодро произнёс: - Вот теперь можно и на мосты, хоть, всю ночь смотреть!..

…Университетская набережная была хорошо освещена, и, не смотря на поздний час, довольно многолюдна.
Нева, тёмной полосой с отражающимися в ней фонарями, делила город на две половины, и, на противоположной, в сумраке, виднелась громада Исаакиевского собора, с золочёным куполом, освещённым прожекторами.
Влад и Рейчел стояли неподалёку от моста лейтенанта Шмидта, и смотрели вниз, на чернильную поверхность реки. При этом, Влад, обняв девушку за талию, рассказывал всё, что знал об этом самом лейтенанте, и о восстании моряков на крейсере «Очаков».
Было довольно тихо: звуки ночного города едва доносились, лишь всплески воды о гранитные парапеты отчётливо выбивали мажорную мелодию.
Тем неожиданней  раздался скрежет металла в темноте, и молодые люди увидели, как массивные половины моста вдруг начали разъединяться, поднимаясь ввысь. Точнее, подниматься стали  гирлянды лампочек, окаймляющих мост, а потом и сами створки стали видны, на фоне бездонного мрака неба. Как будто ожили и зашевелились два гигантских чудища, ранее сцепившихся в схватке.
Зрелище завораживало своей мощью. Рейчел смотрела во все глаза, забыв обо всём, пока шеи чудищ-мостов опять не замерли друг против друга.
- Потрясающе! – воскликнула она. – Ничего подобного я ещё не видела! И этому механизму – сто лет! Подумать только!
- А вот там, смотри, корабль идёт, со стороны Финского залива, -  Влад показал рукой. – И скоро он будет здесь. Смотри, как палубы освещены!
На фоне сумрака неба действительно приближалось нечто громадное, опоясанное вереницами гирлянд. Донёсся глухой шум двигателя.
- Это военный?..- почему-то поёжилась Рейчел.
- Крейсер, наверно. Сейчас увидим.
Вереница гирлянд плавно приближалась, и уже можно было различить матросов на палубе.
- Точно, военный, видишь – пушки в чехлах, – уточнил Влад, когда корабль совсем приблизился.
- Надеюсь, он не будет начинать революцию?.. – улыбнулась девушка.
- Не дай Бог, мы ещё от той очухаться не можем…
Освещённая громада корабля медленно проплыла перед ними.
Неподалёку, на набережной, сверкали вспышки фотоаппаратов и слышались восторженные голоса туристов. Какой-то подвыпивший чудик вскочил на парапет, и, принимая вычурные позы, позировал на фоне движущегося корабля, перед камерой подруги.
- Людям хорошо, и все счастливы, - сказала Рейчел, улыбаясь.
- А тебе? Тебе хорошо? – Влад взял её за плечи и развернул к свету, чтобы было видно её лицо. Искры фонарей отражались в её глазах.
- Обними меня!.. - негромко сказала девушка.
Влад обнял её, и, прижав к парапету нежно поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, и звуки вокруг, и вспышки фотокамер – всё исчезло куда-то, словно растворилось в сыром сумраке ночи.
 Густой мрак неба над головами вовсе не казался бездонным: появились и вовсю мерцали большие и маленькие звёзды, а где-то сбоку, над Невой, зажёгся прожектор луны, идеально ровной и слегка красноватой. 

                ***
 
…Утро, серебристым светом, просочилось сквозь занавески окна.
Влад, лёжа на боку, медленно окинул взглядом узкий пенал своей комнаты: по потолку, по стенам до входной двери, и обратно. Его взгляд остановился на лежащей рядом Рейчел. Девушка спала, на спине, чуть слышно дыша, закинув одну руку под голову, а другую положив на живот, на одеяло, прикрывающее её до пояса. Её небольшие груди слегка возвышались маленькими холмиками, чуть-чуть поднимаясь и опускаясь при вдохе-выдохе. Маленькие нежно-розовые соски уже не торчали, как ночью, а слегка «осели», округлясь, а вся кожа открытого до пояса тела, была удивительно чиста и свежа.
Вчера Влад не успел это заметить, да и не смог бы, потому что, когда они с Рейчел добрались до квартиры, весь дом был погружён во тьму, электричество  отключено, и выяснять причину этого в третьем часу ночи, не имело смысла.
Пробравшись, почти на ощупь, в свою комнату и закрыв дверь за собой, Влад поднял девушку на руки, и, сливаясь с ней в поцелуе, бережно отнёс на кровать.
 Он не помнил, как они раздевались: пьянил аромат волос Рейчел. Он, вообще, больше ничего не помнил и не осознавал, ощущая лишь её упругое тело, и слыша её негромкие стоны, чередующиеся с шёпотом на английском языке…
Влад не знал, спал ли он в эту ночь; был лишь какой-то провал в приятное забытьё, мир неги и волшебного света, исходящего сверху, и всеобъемлющее состояние невесомости. Казалось, всё это длилось лишь несколько мгновений, и, открыв глаза навстречу серебристому свету, Влад вдруг увидел вверху белый потолок своей комнаты, а повернувшись -  медно-золотистые, разметавшиеся по подушке, волосы Рейчел рядом. Он потрогал их, и удивился, что они такие жёсткие.
 Надо же, а вчера я этого не заметил! – подумал он. Действительно, медные! Но как превосходно они пахнут, и как красиво раскинуты, словно веер!
Он окинул взглядом её безмятежное лицо, шею, грудь, небольшую кисть руки поверх одеяла, и подумал о совершенстве всего сотворённого природой. Ну как можно изобразить на холсте такое чудо? Как передать красками, в мраморе ли, гармонию этих форм, этих плавных линий? Разве возможно? Искусственные краски все меркнут по сравнению с тончайшими оттенками её перламутровой кожи, и цветом этих розовых сосков! Да они не просто розовые, а какие-то нежнейшие, цветом ни с чем не сравнимые!..
Рембрандтовская «Даная» - баба по сравнению с этой, лежащей здесь девушкой! Хотя, баба – прекрасная…
Сравнить, разве что, с «Венерой» Веласкеса? Но здесь, эта, живая, несравнимо прекрасней той, застывшей в вечной позе!..
Влад снова вдохнул аромат волос Рейчел, и прикоснулся к ним губами, затем нежно поцеловал плечо девушки. Она пошевелилась, открыла глаза и улыбнулась. Протянув руку, погладила его по голове и хотела что-то сказать, но не успела: Влад стал целовать её в губы, шею, грудь, и, откинув одеяло, лёг на неё. Она лишь крепче его обняла, отдаваясь, растворяясь в нём вся без остатка...