Ништадский мир. Русалка. Шведы.
Санкт-Петербург
Сентябрь 1721 года.
Великая Северная война длилась 21 год и закончилась подписанием Ништадского мира. Целая эпоха была окончена. Санкт-Петербург готовился к торжествам.
Война закончилась, а работа - нет. Князь Федор Переславский, заслуживший много наград за прошедшую войну, но не слишком выбившийся в чины, шел вечером, со службы домой. Вспоминал. Сколько событий осталось позади. Грязь и кровь Нарвы, грохот артиллерии Полтавы, холодные воды Гангута, последнее весло шведской галеры, на котором он отчаянно повис при Гренгаме, оттягивая книзу. Красивая белобрысая балтийская русалка, спасавшая его.
Впереди, на набережной Невы у Адмиралтейской верфи виднелась знакомая фигура в плаще и треугольной шляпе, опираясь на гранитный парапет.
Это был их переводчик, швед Якоб Стоккенстрем, морской галерный офицер, взятый в плен еще в Гангутском морском сражении, теперь используемый при штабе. Знал несколько языков, был весьма умен, специалист по галерному флоту. У них состоялось несколько интересных бесед.
А теперь Якоб очевидно поджидал Федора. Федор его узнал, подойдя, не отдавал честь, поскольку перед пленными козырять не положено.
Пленный переводчик сначала молчал неподвижно, глядя на невские волны, потом заговорил.
- Изо всех московитов, что я видел и слышал, Вы самый умный. Мне бы хотелось с Вами поговорить.
Читал Ваш доклад о роли галерного флота в прошедшей войне и совершенно с ним согласен. Прошу Вашего разрешения перевести его на шведский и немецкий языки. Основная мысль совершенно верна. В сложных шхерных условиях Балтики галеры сыграли главную роль. А еще сыграла роль стратегия господина Цезаря Петра Первого.
Я уважал нашего покойного короля Карла Двенадцатого, но у него преобладала мощная штыковая тактика. Которой не хватило для победы.
Я не могу поставить себя на место цезаря Петра Первого, он действует , эффектно, но жестоко . Очень жестоко. Я здесь в плену, но прошло времени много, мне жаль русских. Никакие шведы не нанесут русским таких потерь, как собственный Государь Петр Первый.
А ведь все гораздо сложнее. Думаете, война закончилась? В Ништадте мир заключили, и все? Мир навсегда? Не надейтесь. Прошу простить, я должен удалиться на положенную мне квартиру.
Несмотря на окончание Северной войны, Якоб похоже, накопил какую-то злость и хотел бы выговориться.
Вечером, после службы, опять гуляя по набережной, Федор вдруг услыхал плеск воды и задорный девичий смех.
- Вот я и нашла тебя, милый. Смотри, куда заплыла!
Действительно, балтийская русалка доплыла почти до Петропавловской крепости. Федор встрепенулся, огляделся. Перегнувшись через гранитный парапет, негромко сказал:
- Мельда, вернемся по течению назад, возле Адмиралтейских верфей есть удобный причал.
И побежал по набережной. Русалка, поплескивая, поплыла за ним. На причале Федор подал руку, втащил русалку, долго целовались. Потом русалка расхаживала босыми ногами по деску причала.
С интересом рассказывала.
- Тут, когда большой город построили, мне близко стало плавать. Все тебя выглядывала. А ваши женщины такие интересные. Одеваются плотно, а плечи и грудь голые. А так, красиво. Мы, русалки, совершенно не одеваемся, под водой платье будет мешать, да и не умеем мы одеться. Особенно русалки, которые с рыбьим хвостом вместо ног. Ничего не могу против сказать, с хвостом плавать удобнее. Но на сушу не выберешься, любви с земным человеком не выйдет. Вообще-то, среди хвостатых тоже хорошие девчонки бывают.
Потом долго сидели на причале, прижавшись плечами, прикоснувшись головами.
На следующий вечер Федор опять на набережной Невы у адмиралтейства повстречал Стоккенстрема. Тот был явно рад встрече.
- Извините, господин майор, за мою вспыльчивость во время прошлой беседы. Мы горячие шведские парни. Просто я считаю, что мира и дружбы между Швецией и Россией не будет никогда. Они обречены на вечную вражду. Поймите, господин Переславский, еще лет тридцать назад Балтика была шведским озером. Щепка не могла проплыть без разрешения шведского короля (и уплаты соответствующей пошлины). Наши маркграфы имели земельные наделы по всей Прибалтике.Со времени Тридцатилетней войны шведы были владыками северной Европы.
Вы, господин майор, весьма образованы в истории, про многое говорите, будто сами там присутствовали. Должны знать, что норманны дали много династий по всей Европе. Большая область во Франции и сейчас называется Нормандия. Князья Руси Рюрик, Олег, Игорь были норманнами.
Стоккенстрем вдруг продекламировал:
Мне снилось: от берега норской земли,
Где плещут варяжские волны,
На саксов готовятся плыть корабли,
Варяжскими гриднями полны.
Русалка бы будто на камне сидит,
Считает суда и смеётся:«Плывите, плывите!— она говорит,
—Домой ни одно не вернётся!
Гаральда-варяга в Британии ждёт
Саксонец-Гаральд, его тёзка;
Червонного мёду он вам поднесёт
И спать вас уложит он жёстко!»
Вильгельм Нормандский Завоеватель, затем наши великие крестоносцы Годфрид Буйонский, Боэмунд Торентский, Робер Нормандский, старший сын Вильгельма Завоевателя. Другие.
Они были норманны, или варяги, как их здесь звали, или викинги, хотя сами себя они так не называли, или их ближние потомки. У Швеции великое прошлое. Но сейчас в Ништадте оно закончилось. И многие шведы этого не простят.
- Знаю, - сказал Федор, в нем заговорил древний Устилиан. - у меня в византийском войске было много варягов. Затем, в Переславской дружине их тоже было немало. В основном язычники закоренелые.
Федор вспомнил Яросвета, Волче Клыча, Асмуда, Кальва, Свена, других, сильных и верных. Варяги или их потомки. Где они, в каких курганах похоронены?
Затем Федор продолжил:
- Эти варяги охотно смешивались с местным населением. Даже по их именам можно определить, что начиная со второго поколения они стали принимать славянские и другие местные имена, о чем Вы мне только что напомнили.
Он не сказал про Мельду, которую варяги ненужным младенцем выбросили за борт, а она выжила, научилась дышать под водой и стала русалкой.
Он с ней встретился во время очередной вечерней прогулки по набережной Невы. Она вынырнула к нему на пустой причал, Федор помог залезть, были ласки и любовь. Потом сидели и беседовали.
Мельда осторожно тронула Федора за рукав. По набережной к ним приближался патруль. Унтер-офицер и трое солдат. Федор мягко поднялся, взял русалку на руки, подкинул и бросил под причал. Та перевернулась и без звука ушла под воду.
Патрульные сходили на деск. Усатый унтер хмуро спросил:
- Ваше благородие, господин майор, и чего Вы тут с голой бабой делаете? Купается она здесь? А ведь война, шведы недалеко. Идемте, разберемся в кордегардии.
Федор небрежно поглядел на него.
- Война закончилась, в Ништадте мир подписан. Врагов тут нет. А где Вы тут голую бабу увидали и куда она подевалась? Где-то прячется или плавает поблизости, или сразу утопилась? Рыбы какие-то плескались, посмотрите, поищите. Как Ваша фамилия, какого полка?
Патрульные переглянулись. Искать в холодной воде бабу не хотелось. Показалось. Отдали честь ружьями, удалились.
Федор, прождав, когда они исчезнут в сумерках, заглянул под причал. Там была Мельда, тихо и терпеливо держалась за береговую сваю, ожидала. Оттолкнулась от опоры, выпрыгнула из воды, ухватилась за шею Федора, повисла. Он ее бережно достал на палубу, долго стояли, прижавшись. Он шепнул:
- Завтра приплывай поближе к устью, там удобные места и никого лишних нет.
Она его поцеловала, ловко прыгнула в воду и скрылась.
Стоккенстрем опять прогуливался с Федором вечером по набережной. Он снова разговорился.
- Господин майор, Вы понимаете, что пока Швеция и Русь были язычниками и их конунги были в кровном родстве, таких войн меж нами не было. Князь Ярослав Мудрый Киевский был женат на дочери конунга Ингегерде. А когда на князя Ярослава Мудрого нападали враги, то защищали его варяги, которые прибыли во главе с Эймундом.
А потом Швеция была крещена в христианство, и всем стали заправлять католики во главе с римским папой. Он чужой, живет за морем. Потом, в будущем нами будут править другие чужие, что живут за океаном. Все изменилось, когда шведы стали католиками. Даже в крестовых походах участвовали.
- А крестовые походы были против русских, христиан.
- Да, господин майор, что было, то было. И не надо далеко ходить, в последнюю нынешнюю войну перед боем лютеранский пастор обязательно слал проклятия на схизматиков, то есть на вас, ортодоксов, не уточняя, что вы тоже христиане.
А к тем, настоящим крестовым походам, призывала сама святая Бригитта. Фанатичная католичка. Основала совместный монастырь для мужчин и женщин, чего не было нигде и никогда. Велела крестоносцам так: "Проповедуйте истинную веру, если не поможет - применяйте силу". Применяли.
Король Магнус организовал и возглавил два северных крестовых похода. Неистово крестил всех в католичество, брил им бороды. Правда, русские показали, что бороды у них отрастают быстро. Потом он попал в шторм и пропал.
- Он не пропал, господин Стоккенстрем. Он был спасен православными монахами. Король-крестоносец Магнус в последние двадцать лет жизни сам стал православным монахом. Он похоронен в Валаамской обители под именем схимонаха Григория.
- Не знаю, насколько это истинно, но могилы короля Магнуса в Швеции действительно нет.
Помолчали. Стоккенстрем шутливо продолжил:
- Господин майор, а с мощами святой Бригитты так получилось. Царь Петр захватил их в монастыре, кажется Пирит, возле Ревеля, предложил римскому папе Клименту ХI обменять на великолепную статую обнаженной Венеры, которую откопали пару лет назад. Воображаю выражение лица старого греховодника от такого предложения. Теперь все могут полюбоваться на Венеру в Летнем саду Его величества недалеко отсюда. Право же, это гораздо приятнее, чем созерцание святых мощей. Впрочем, шведы давно лютеране и близко к сердцу потерю мощей не берут.
Якоб Стоккенстрем вдруг стал говорить серьезно:
- Разрешите говорить с Вами, князь Федор, откровенно. Я не верю, что результаты этой войны устроят как самого царя Петра, так и шведов. Слишком свежа память о только что окончившемся нашем могуществе. А Петр получил далеко не все, что хотел. Было слишком много грязи и крови. Наши лютеранские патеры уже сейчас в кирхах призывают к войне против схизматиков, ортодоксов. Уж поверьте, я имею сведения с той стороны (показал рукой на северо-запад) и знаю, о чем говорю.
Подготовка к новой войне началась уже сейчас.
Уже готовятся шведские патриоты всех сословий. Готовится шведское дворянство, привыкшее к войнам, оставшееся без дел, без чести и без доходов.
Готовится купечество, чтобы опять взять под контроль все устья рек, всю балтийскую торговлю. Восстанавливаются и готовятся рудные, плавильные и железоделательные, оружейные заводы, с их продукцией Вы знакомы по боевым действиям. Хозяева их, железные бароны, уже почесывают руки.
- Якоб, Вы представляете, о чем говорите? Столько лет шла война, столько смертей!
- Дорогой князь, - продолжил Стоккенстрем несколько расслаблено и уверенно, что не понравилось Федору, - Россия имеет много природных богатств, даже сама не знает, сколько. Я частично знаком с отчетами Великой северной экспедиции, знаю, о чем говорю. И я должен представить свой доклад в Риксдаге и Северном научном обществе.
Нельзя, чтобы такая страна, как Тартария или Сибирь, или как ее там по-русски, принадлежала одной России. Все ее богатства должны вывозиться через балтийские шведские порты, торговые обозы проходить по шведским землям в Прибалтике, а мы уже будем считать и разберемся, что сколько стоит и в каком количестве везется, и сколько вы нам должны. Дорогой Федор, неужели я говорю сейчас неожиданные для Вас вещи? Любая война начинается с подготовки, Считайте, что для нас она началась и Вы наш первый пленный.
Федору очень не понравилось какое-то движение у него за спиной. Он обернулся и увидел группу людей, стоявшую за ним. Они вынули пистолеты. Сзади пистолетный ствол от Стоккенстрема уперся ему в спину. Перед ним был шведы. Один из них перехватил рукой пистолет за ствол, явно намереваясь ударить рукоятью в голову, Федор как-то лениво закрылся рукой. Вот ведь неймется упрямым шведам, мало получили.
- Господа шведы, война окончена. Подписан мир. Не надо бить меня по голове таким тяжелым предметом. Я и так много получил в этой и прошлых жизнях. Кстати, господин Эрик Спарре, смените кремень на Вашем пистолете, готов спорить, будет осечка.
Мрачноватый немолодой коренастый швед недобро взглянул на Федора, убрал пистолет под плащ от любопытных взглядов остальных.
Стоккенстрем усмехнулся:
- Я не должен приплыть к своим без добычи. Как не могли приплывать наши древние конунги. Меня не поймут ни король, ни дворянство, ни горные короли, ни пещерные тролли, ни водные русалки! Федор, Вы видели шведов в бою. Идемте за нами. Не шумите. Не шутите.
А только что казалось, что Северная война закончена, все позади, а дома, рядом с ним, допекаются пироги и шумит самовар.
На Адмиралтейском причале в заборе были выломаны несколько досок. Вся группа проникла внутрь и уверенно пошла к легкой галере, стоящей у стенки причала, на которой виднелись силуэты людей. Ни одного огонька. Федора подтолкнули стволами и кортиками. Как же ему надоела война!
Он взобрался по мосткам на борт, мостки сразу тихо спустили на причал, галера оттолкнулась веслами, тихо пошла по течению Невы к устью.
Рядом с Федором, не спуская глаз (и ствола пистолета) стоял Стоккенстрем. Довольно молодой, худощавый, с умным и дерзким лицом.
- А Вы знаете, Якоб, что Вы внешне похожи на покойного короля Карла 12?
- Мне говорили об этом. Но по характеру он был вспыльчивый и боевой. Последний викинг. Я не такой.
- Я видел много викингов. Позвольте мне судить. А его Величество короля ближе всего видел на Полтавском поле, когда все уже бежали, а его на носилках, поврежденных ядром, прикрывала только кучка гвардейцев. Я постарался выбрать позицию поближе и поудобнее, и видел короля в прицел мушкета. Но они его весьма активно прикрывали своим строем, не глядя на свои потери. А вблизи его видел только на портретах.
- А, господин майор, так это Вы тот хороший стрелок, перебили из мушкета королевских драбантов! В таком случае, я про Вас слышал.
Вступил в разговор еще один швед. Полуседые волосы, повисшие усы, голубые глаза. Твердый взгляд.
- Мое имя Маттс Галле. Оно Вам ни о чем не говорит. Я был при Полтаве. Участвовал в главной атаке. Русский артиллерийский огонь, затем мушкетный, это самое страшное в моей жизни. А еще страшей судьба соседнего, Йончепельского полка. Русские вклинились между нашими позициями, два батальона йончепельцев были окружены, сбились в кучу, как овцы, дальше начался расстрел и добивание без разбора, живые под ними или мертвые.
Федор все это видел и помнил. Но видел и другое:
- Господин Галле! Вы видели, как поступили шведы в той же Полтаве с гарнизонами захваченных редутов? Те были исколоты багинетами и перемолоты прикладами. А как шведы добывали продовольствие и фураж? В деревнях живых людей и скота не оставалось после их фуражировки.
Высказался швед помоложе:
- Почему мы должны верить царю Петру? Сколько он клялся в братской дружбе Карлу 12? Ведь действительно, когда-то в ваше Смутное время, цезарь и король побратались и с тех пор считались братьями и воспреемниками! Каролус, брат мой, - издевательно передразнил Петра, - Я, капрал Выборгского гарнизона Карл Тисенстен ничего не боюсь, знайте. Когда мы в Выборге сдавались, Петр, вопреки обещаниям отпустить, погнал нас в плен. Меня Вы можете видеть перед собой, а не в Швеции. Довольно. Нельзя сравнивать нордические жизни с недочеловеками. Их надо истреблять и освобождать нужные земли для нужных людей.
Федор покачал головой. Он-по прежнему считал, что война закончена. Галера потихоньку плыла по течению Невы, стараясь не плескать веслами. Шведов на борту было человек тридцать, гребцов явно не хватало. Затем вышли в Финский залив. Надо было отдать должное Якобу Стоккенстрему, вел галеру уверенно. За Федором шведы особо не следили, поскольку берег был уже далеко для пловца, а вода холодновата.
Но Федор не хотел в Стокгольм. Он не чувствовал себя пленным и побежденным.
А приближался самый трудный участок пути. Этот фарватер шел между фортами Кронштадта и Кроншлота. Между ними никто никогда не проходил, мощные крепостные пушки надежно преграждали единственный проход. Федору становился ясен замысел Стоккенстрема. Объявлен мир. И тогда, пользуясь ослаблением наблюдения и охраны, можно провести угнанную галеру ночью фарватером.
Федор сделал еще одну попытку разговора.
- Господа, поймите, что к вашим купцам в прибалтийские порты приезжает не манна небесная. Это сырье, добываемое в тяжелейших северных условиях. Вы хотите брать свою мзду, платя и имея кровью, делясь с Европой и получая военные союзы и вооруженную силу против нас. Но хищность нормандская вам не поможет. Русские будут бороться за справедливость. Мы умеем. И прошедшая война была такова. Другие будут таковы.
Но его уже никто не слушал. Шведы вглядывались в силуэты фортов, которые постепенно проступали на туманном морском горизонте. Федор вздохнул и сказал:
- Жаль. Не буду желать вам удачи, но следуйте совету. Плыть надо тихо и незаметно. Тогда у вас будет маленький шанс. А лучше плывите обратно. Кончилась война.
И Федор шагнул к борту. Торстенссон схватил его, но Федор через бедро резко бросил противника через борт, удержав в последний момент за рукава:
- Нильс, держись за борт!
И крикнул остальным шведам, что вцепились в его кафтан и уставили стволы:
- Держите Нильса, тихо!
Шведы выпустили Федора, вцепились в Нильса Тортенссона, втаскивая его обратно, а Федор отпрыгнул в сторонку, оказался ногами на бортике, балансируя. Погрозил пальцем прицеливающимся в него шведам:
- Тсс, тихо, тихо, не стрелять, в фортах услышат. Попробуйте плыть вон в том направлении, а мне не по пути.
Федор весело присвистнул и прыгнул с борта в воду. Сзади послышался крик, но сразу все стихло. Приближался Кронштадт с фортами. Слева довольно далеко виднелся берег Финского залива, куда Федор и направлялся. Сколько раз он водил свои галеры между Котлином, Кроншлотом и южным побережьем. Сейчас тут начнется песчаная банка,по которой до берега можно пешком добрести, если от холода не околеть. Но до банки надо еще доплыть. Федор плыл, теряя силы и тепло. А сзади стояла без единого огня галера и оттуда приближалась шлюпка с гребцами.
Вдруг на темной корме шлюпки обозначился женский силуэт, она ухватилась наискось за борт, шлюпка резко перевернулась, все оказались в воде, правда тут же вынырнули. Русалка громко крикнула что-то по-шведски и скрылась под водой. Впрочем, она скоро вынырнула рядом с Федором, ухватила его под руку, заработала ногами и сильно, как дельфин, повела его вперед так, что вода бурлила. Потом почувствовали песок под ногами, шли по песчаной отмели, повалились на пляж.
Федор сбросил мокрый кафтан, прочую одежду, повалил Мельду на песок, стал целовать и любить. Она пыталась указать ему на шведскую шлюпку. Федору теперь было все равно. Он обращал внимание только на Мельду. Как она была хороша на песке!
А шведы тем не менее перевернули шлюпку в правильное положение, и туда забрались. Принялись вычерпывать воду, затем, взмахивая веслами, поплыли назад, к галере. Галера терпеливо ожидала, затем, после погрузки, тоже замахала веслами по направлению к Кронштадту. Бедняги, они не прорвутся. Федор только и успел это подумать, как русалка схватила его за шею, опять повалила. Любовь на песке длилась долго, пока вдали не загрохотали пушки. Вспышки выстрелов в полумраке светлой ночи виднелись от Кронштадта и Кроншлота. Даже отсюда было видно, как от галеры отлетают куски. Как хорошо, что закончилась война, подумалось ему еще раз. Он ощущал Мельду на песке, ее гибкое и сильное тело.
Утром он проснулся на песчаном берегу от крика чаек. Неподалеку был красивый сосновый лес. Федор был укрыт своим полусырым кафтаном. Наступал сероватый северный рассвет. Вдали виднелся Кроншлот, дальше должен быть Кронштадт. От шведской галеры не осталось и следа.
Федор зашел в воду примерно по пояс, стал ходить и нашел Мельду. Русалка уютно спала под водой на песке. Он взял ее под мышки и потащил на берег. Мельда открыла глаза и с любопытством уставилась на Федора. Они вышли и опять легли на песок. Затем Федор почувствовал, как русалка стала дрожать и горячеть. Чтобы не перегрелась на суше, он потащил ее в воду по грудь. Торопясь, периодически ныряя с головой, Мельда попрощалась и обещала приплывать. Все время показывала на море, где к ним приближалась большая морская шлюпка.
- Плыви, Мельда, передавай привет своей подруге с хвостом. Как ее зовут?
- Эла.
Поцелуй горячими губами, она исчезла в море. Федор побрел к береговой кромке.
А шлюпка подошла в плотную к берегу. На борту были русские солдаты береговой охраны. Сложили весла, взяли мушкеты. Первым выбрался рослый мощный сержант. Он был знаком Федору. Его бывший сослуживец по галере Онега, боевой товарищ и тезка, Федор Лаптев. Тот тоже узнал, вылез на берег, поставил мушкет прикладом на песок.
- Господин майор, что же случилось? Вы опять мокрый, как после Гренгама, ребята, кафтаны сухие сюда подайте.
Федора закутали в сухие кафтаны, морская шлюпка, налегая на весла, пошла обратно к Петербургу. По пути Лаптев рассказал, что была попытка побега пленных шведов, угнана с Адмиралтейской верфи недостроенная легкая галера без названия, и взят в плен офицер. Поглядел испытывающе на Федора. Затем произошло то, что и должно быть. Галера была обнаружена, разнесена в щепья пушками фортов, остатки потонули, либо унесены течениями в Балтику.
Сержант Лаптев был щедр. Прикрикнул на своих солдат-гребцов, те повели шлюпку в Неву. Затем в Мойку. Причалили ко входу дома Федора на набережной. По канату с крюком, наброшенном на парапет, Федор вылез прямо к своему подъезду. Сбросил обратно, помахал рукой, взял подмышку мокрые одежду и обувь, постучался домой. Недовольная горничная открыла, замерла. Хозяин, мокрый, полураздетый, босой, прошлепал усталыми ступнями в опочивальню, оставляя следы.
Княгиня Елена любовалась на себя в зеркало. Она действительно была хороша.
- Федя, ну что же ты столько на службе пропадаешь. Или к актрискам повадился? Ты у меня модный, красивый такой.
Замерла от испуга:
- Федя, ты же в тине, водорослях, песке. Ой, во что кафтан превратился! Живой, слава Богу, живой! Дай я тебя обсушу, согрею, приголублю.
На службе его ожидало расследование. Он не скрывал свое присутствие на угнанной галере, свое бегство с нее. Только про русалку деликатно умолчал. Следователь удивился, как Федор в холодной воде достиг берега, но ничего невозможного в этом не усмотрел.
С самой галеры никто не спасся.
Дома его ожидал горячий самовар, горячие пироги и не менее горячая княгиня Елена. После горячих ласк и объятий она таинственно сказала.
- А сюда на Мойку твоя Мельда приплывала. Меня выждала, когда я по набережной пошла, вынырнула, про тебя спрашивала, как добрался. Ответила ей, что нормально. Она приглашала нас на пляж на совместные купания. Кстати, с ней была подруга, настоящая русалка, хвостатая. Похожи, как две сестры, только Эла с рыбьим хвостом вместо ног. Все время помалкивала, а мы с Мельдой поболтали, та поругивала нашу Мойку, мол грязновата, про нашу жизнь расспрашивала. Обычные бабьи сплетни. А тут публика стала собираться. Пришлось нашим русалкам, да и мне, ретироваться. Как ты популярен стал в подводном мире! Заревную!
Позже Федор в Петербургских ведомостях прочитал возмущенную заметку об упадке нравов, выразившихся в том, что какие-то дамы взяли моду купаться нагишом в публичных местах. Они с Еленой посмеялись.
И жили счастливо.
Июнь 2016г.