Гена Саблин отзывает в уголок и спрашивает:
«Не тебя в Бердск отправляют?»
Я сознаюсь, только понять не могу, почему он секретничать надумал.
«Значит я тебе нужен, –– говорит. –– Женщина! Закачаешься и онемеешь! Но желательно, чтобы дар речи надолго не пропадал. Она молчунов не любит. Ну, что готов?»
Я, как юный пионер, всегда готов.
«Другого от тебя и не ожидал. Тогда ставь бутылку и проводим передачу по акту, –– потом голову на грудь уронил и страдальческим голосом признался. –– Понимаешь, сам бы ел, но выпить надо. Башка раскалывается, а касса закрыта. От сердца отрываю, но срочно требуется лекарство, извини».
Я пытаюсь объяснить, что без всяких актов опохмелю, из уважения, зачем бабу предавать, если в душу запала. А он ни в какую. Неуютно ему якобы в должниках оставаться, да и поздно уже на попятную, коли в мыслях согрешил, значит, готов отвечать и перед попом и перед парткомом.
Я уж не стал напоминать, что беспартийных на парткомах не распинают, нельзя похмельного человека моралями терзать.
Схема передачи по акту простая, как оглобля. Побывал монтажник в каком-то населенном пункте. Нашел там веселую подружку. Поигрались в любовь недорогую, как Есенин писал, а на прощальном ужине после долгих благодарностей за душевное тепло, намекает, что есть у него закадычный дружище, который в ближайшее время собирается продолжить дело, начатое им –– так не могла бы она и с дружком его познакомиться, и выделить ему свободный уголок в горячем сердце. Конечно, перед тем, как такое говорить, надо хорошенько подумать. Иная, услышав такой комплимент, может и тарелку с закуской на голову надеть. Тут в психологии надо разбираться. Энгельса с Шопенгауэром штудировать, как Анатолий Степанович говаривал. Но бывали случаи, что веселые подружки сами просили дать адресок порядочному человеку. Их тоже можно понять –– залетные, они поинтереснее местных и жены у них на безопасном расстоянии.
Подлечился Саблин и принялся достоинства дамские расписывать: и нога под ней точеная, и круп словно у племенной кобылицы, и грива золотая…
И морда лошадиная, добавил я.
«Обижаешь, –– возмутился Гена. –– Личико ангельское. А зовут Елена Витальевна! Ты вслушайся, какая музыка в имени!»
Он даже зажмурился от сладких воспоминаний.
Раздразнил.
Через пару дней приезжаю в Бердск, устраиваюсь в гостиницу и вечером спешу в ресторан. Каким боком знакомство повернется, гадать бесполезно, но увидеть нетерпелось. По его словам, Елена Витальевна должна была работать старшей официанткой. Гена говорил, как должность по-иностранному называется, но я запамятовал.
Захожу.
Стоит!
Она!
Лицо ангельское, волосы золотые и все остальное, как Саблин обрисовал, только словесный портрет получился все-таки побледнее.
Улыбка и добрая, и приветливая. Но с гостеприимством все понятно –– день будничный, половина столиков пустует –– любому гостю рады. Глупо, такое радушие, на свой счет принимать. Но что-то глупенькое внутри шевельнулось, врать не буду. Красавица крикнула какую-то Свету, и сразу же подошла официантка. Чтобы лицом в грязь не ударить, заказываю самые благородные закуски. Сижу, посматриваю исподтишка, любуюсь, и не верится, что такая женщина может оказаться моей. Но с другой стороны, передача по акту прошла по всем правилам, значит можно надеяться. И все равно сомнения давят. Голова тормозит, а глаза торопят. Но сколько можно скромничать? Выпил для храбрости, подхожу и говорю: привет, мол, от Гены Саблина, встретились перед отъездом, просил передать самые добрые пожелания.
Она обрадовалась, руками всплеснула:
«Ой, как здорово! Ой, спасибо! –– разулыбалась и обещащим голосом обнадеживает, –– Знаете что, Вы подождите до конца смены, посидите, выпейте, а потом проводите меня и расскажете, как он там, чем дышит, не собирается ли в гости к нам».
Я, конечно, сплошное обещание. Такую женщину согласен ждать сколько потребуется и даже дольше. Попросил официантку заменить графинчик, но понимаю, что напиваться нельзя. Цежу в час по чайной ложке. На калорийную закуску налегаю. До конца поверить в удачу боязно. И жалость к женщине в душу прокралась, бередит, на мозги капает. Не укладывается в моей голове, зачем ей, такие, как мы с Геной, неужели не может найти нормального мужика, выйти замуж, нарожать красивых детей? Благородные мысли потому и называются благородными, что нам, грешным, руки ноги вяжут. Не будь она пропащей, не сидел бы я в этом пустом кабаке, не ждал бы ее, сгорая от нетерпения. А время, как в той песенке: –– «все часы сговорились и не идут…» –– смотрю на них через каждые десять минут. Заодно думаю, что мне про Саблина рассказывать. Всю правду выкладывать –– вроде как не по-мужски, подумает, что сплетничаю. А половину правды –– слишком красивым покажется, небезопасно. Теперь мы не только друзья, но и соперники, в некотором роде. И уже перед уходом, новая задачка на ребро встала –– брать с собой выпивку или не брать. Этим тоже отпугнуть можно. Думал, гадал и решил все-таки воздержаться.
Она пару раз подходила, интересовалась, не устал ли ждать. Я бодренько отвечал, что готов хоть до утра. Из посетителей я один остался. Официантка рассчитала меня, но покинуть помещение не предложила. Смекаю, что моя красавица предупредила девушку.
Наконец дождался.
Елена Витальевна вышла из подсобки в плаще, в руке сумка, явно с продуктами. Я похвалил себя за сообразительность –– дама сама позаботилась о том, чем накрыть стол. Она прошла мимо и легонько кивнула головой, подала сигнал. Выждал для конспирации пару минут и взял след.
Она ждала метрах в пятнадцати от парадного, отдала мне сумку, подхватила под руку, и потопали мы по безлюдным ночным улочкам. Плечо у нее мягкое, от прикосновения тепло по всему телу плывет. Она извинилась, что автобусы к ее дому не ходят, но успокоила, что идти не очень далеко. Для завязки разговора спросила, не смотрел ли я фильм «Осенний марафон». Посоветовала обязательно сходить, но не удержалась и стала пересказывать, очень живо, с выражением, но путано и я ничего не понял. Да и не тем голова была забита. Дорога, кстати, оказалась не такой уж и близкой. Возле подъезда Елена Витальевна забрала у меня свою тяжеленную сумку, извинилась, что не может пригласить в гости, у нее, дескать, не прибрано, генеральную уборку на субботу наметила, да и боится, что муж неправильно поймет. Чмокнула в щечку на прощание и попросила передать горячий привет другу, но имя Саблина вспомнить не смогла.
Да, чуть не забыл, пригласила меня наведываться в их ресторан. Очень радушно пригласила
Гене повезло, когда я воротился в трест, он был уже в Забайкалье. Встретились аж через полгода. Я успел остыть.
Что же ты, говорю, подлец, шутишь так бесчеловечно?
А он удивление изображает.
«Объект подготовил по всем правилам котлонадзора, –– говорит, –– а если сорвалось, значит, сам виноват, или поторопился, или глупостей наплел, а она дураков сторонится».
Так серьезно отчитал, что я чуть было не поверил, но Саблин сжалился, или комедию ломать поленился.
«Поинтересуйся у своего друга Анатолия Степановича, это он мне красавицу по акту передал, –– потом засмеялся и спрашивает. –– Она тебе кино пересказывала?»
Пересказывала, говорю, «Осенний марафон».
«А мне –– «Мачеху», да так выразительно, наверно в девках мечтала в артистки попасть».
Похихикали мы, повздыхали, посетовали, что не осталось добрых женщин на Руси и пошли искать пиво.
А после дюжины кружек Саблин вспомнил, что Анатолию Степановичу она пересказывала «Старшую сестру» и даже в гости его приглашала, обещала с мужем познакомить. Видимо больше чем нам доверяла.