I want you now!
Tomorrow won’t do!
Depeche Mode
Я не видел, как она уходила. По ее взгляду, словам я понял, что на ночь она не останется. И что это проблема не времени и не места, что она просто не останется со мной. Никогда.
К этому дню я уже давно знал, кем она для меня является, что мой жребий уже брошен, и этот жребий – она. Мы провели вместе уже много и дней, и ночей – за разговорами, пьянками – причем даже пьянками вдвоем. Она часто приходила ко мне, я бывал у нее. Но никогда – никогда еще мы не занимались друг с другом сексом.
Не то чтобы такие мысли не приходили в голову – мы же не местное отделение клуба дебилов Российской Федерации. Нет, просто это было как выбор – окончательный, бесповоротный: или мы вместе навсегда совсем, и это включает секс, или нет, и это нет тоже включает (или выключает?) секс.
Я не очень понимал, как может существовать это нет, если у нас практически не осталось секретов друг от друга, если вечерами мы стремимся друг к другу – рассказать о своем дне, взглянуть друг на друга, почувствовать удвоенную силу. Было очевидно, что мы притягивали друг друга – и внешне, и внутренне, по человечески. Нас влекло друг к другу, и сопротивляться этому казалось невозможным, да и смысла в том не было никакого.
Но в эту ночь – шумную ночь большой компании у меня дома, казалось, что-то изменится. Желание обладать ею, такой прекрасной, несравненной, зашкаливало. В тот редкий момент, когда громкую музыку можно было счесть медленной, я притянул ее к себе в танце. Мои руки обхватили ее упругое, горячее тело, и она прижалась ко мне вся, обвив руками и уткнувшись губами мне в шею – чуть-чуть пониже левой скулы.
Через минуту я немного отстранил ее – так, чтобы можно было глядеть ей в глаза, и мы смотрели друг на друга – как если бы уже были соединены, проникая друг в друга самой глубиной своих взглядов. Ее глаза просили, кричали – прямо в суть меня, в самое существо.
- Останься сегодня со мной. Я люблю тебя! Я хочу тебя! Я не могу без тебя!
Казалось, ее глаза взорвались искрами и слезами. Она снова прижалась ко мне и прошептала мне на ухо:
- Ты самый лучший, но я не могу, не могу. – Она заплакала, а еще через несколько секунд убежала в ванную.
Боль – взрывом непонимания! Это злобное нет существовало, хотя существованию этому не было, казалось, никакого объяснения. Но суть-то проста: мы теперь не вместе, не вместе навсегда. И с этим надо справиться. Как никто не вправе требовать чего бы то ни было от меня, так и я не вправе требовать от нее быть со мной – пусть мне и кажется очевидным, что так должно быть. Должно быть по самой логике мироздания.
Но она считает иначе, и с этим нужно справиться. Шлюзы чуть вскрылись, и тоненький ручеек металла стал подмешиваться к моей крови, вдруг ставшей на какой-то необъяснимый внутренний вкус ощутимо горькой.
Я пошел курить на кухню, где выпивали и болтали наши друзья. Там я провел около получаса. Я не видел, как она уходила, но она не появилась – значит, тихо ушла домой. И вряд ли теперь придет, как обычно.
Я отправился в спальню, думая немного посидеть там один. Настольная лампа была зажжена, и я увидел ее, стоящую у окна. Она осталась…
Я подошел к ней вплотную и взял ее лицо в свои ладони.
- Подожди, - сказала она и высвободилась. – Понимаешь, я хотела бы, я хочу больше, чем можно себе представить. Но это нельзя, это невозможно. Тогда мы будем вместе, вместе совсем. Но ты слишком хороший, я не должна быть с тобой. Есть вещи, которым лучше остаться мечтой.
- И здесь я не одна, - она повела рукой в сторону кровати, и я увидел высунувшегося из-под одеяла своего слегка прифигевшего приятеля. – И, понимаешь, мне это нравится. Это мое, и это не может быть иначе. Согласись с этим и прости меня…
Новый взрыв боли внутри, казалось, разорвал мне артерии – пусть внешне ничто не изменилось. Я не имел права на гнев, истерику, даже крик – это была ее жизнь, это было ее решение. Я должен был справиться, ведь любое проявление боли было бы упреком – упреком, на который я не имел никакого права. Я должен был справиться, и я справился.
Правда, металл сорвал заклепки с шлюзов и рекой хлынул в мою кровь. Теплый, почти нежный, он успокаивал, убаюкивал, тушил боль. Защищал.
***
Спустя много лет
- Господин полковник, это самоубийство. В этой мясорубке не выживет никто!
- Вы видите другой выход, майор? Я знаю, что погибнут все наши ребята. Или почти все. И с этим придется справиться. И жить с этим. Выполняйте приказ!
Металл. Во всех артериях, во всех сосудах. Родной, удобный, гибкий, непробиваемый…
Москва, 19-20 июня 2016 года