Это был фамильный "Летописец" - в тёмно - коричневом переплёте, с голубой бумагой 18 века, толстой, шероховатой, с выцветшей чернильной ржавостью.
"Летописец" - домашний хронограф рода Гончаровых, живших в Симбирске.
Такого рода книги когда - то были в сотнях русских семей. Как это здорово! Должен человек знать свои корни! Ведь в них отражалась жизнь рода во всём многообразии, и, вырастая, дети, внуки и правнуки вписывали в нее свои страницы. Таким образом, не утомляя читателя описанием несущественных подробностей, в "Летописец" записывалось только существенное.
Верно говорят - "Кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того будущее выстрелит из пушки". А ведь можно обойтись без "оружия". Приветствую поэтому тех родителей, бабушек и дедушек, которые беседуют с детьми и внуками, знакомя их с теми, от кого пошёл их род: что это были за люди, как выглядели, чем занимались, интересовались, и даже - чем болели.
А ведь ни в каждой семье хранят фотографии прабабушек, прадедушек, не говоря уже о более дальних родственников, не будь которых, не родились бы и мы.
Сделаю небольшое отступление, чтобы рассказать, как отреагировали мои внуки, когда узнали, что являются потомками самого старинного княжеского рода Арцаха, о котором писали, и продолжают писать историки, этнографы и учёные Армении, России и стран Европы. История рода началась более тысячи лет назад, и с представителями его считались даже могущественные монгольские ханы.
Заслуги наших предков перед Родиной велики: это - и защита родного края от врагов, и строительство и благоустройство края, и основание церковных школ. Построенные в далёкие годы храмы, крепости, замки и хачкары можно увидеть и сегодня. Исследователи 20 века в один голос называют, например, церковь Гандзасар "Энциклопедией, жемчужиной армянской архитектуры 13 века".
Затянулось моё отступление, но об одном ещё не могу не сказать. Благодаря содействию католикоса из нашего рода были предприняты первые шаги по проведению переговоров с Россией. Именно в Гандзасаре было написано письмо Петру Великому с просьбой защитить от от варваров, угрожающих с востока.
В доме моей старшей дочери в Америке, у парадной двери висит флаг нашего рода, которым она гордится и рассказывает о нём своим друзьям и знакомым.
Но вернёмся к роду Гончаровых. "Летописец" повествует о том, что отец будущего классика был женат дважды. Первая жена рано скончалась, не оставив детей. Но недолго Александр Иванович оставался вдовцом. Так как человеком он был уже не молодым и надо было подумать о наследниках, через год он женился.
Женился 50 - летний вдовец на купеческой дочери Авдотье Матвеевой, младше него на 30 лет. Но нельзя сказать, что это был неравный брак. Александр Иванович смотрелся молодцом: крупное телосложение, статный, розовощёкий, белокурый, с голубовато - серыми глазами.
Молодая жена родила мужу пятерых детей - трёх девочек и двух мальчиков. Иван Александрович - в будущем известный писатель - был младшим сыном Александра Ивановича и Авдотьи.
Маленький Ваня походил на мать: тот же тронутый печалью взгляд из - под крупных век, высокий взлёт бровей, та же скуластость.
На шестой день ребёнка крестили. Согласно обычаю, над ним читали молитву, потом батюшка опустил ребёнка в воду, затем натянул на мокренького крестильную рубашку. После этого обмакнул кисточку в сосуд с мирро и нарисовал крестики - на лбу, ушках, ручках и ножках. Нарекли новорожденного в честь Иоанна Крестителя, и все присутствующие нашли в этом особое значение. После этого с макушки ребёнка ножничками состригли небольшую прядь волос, закатали её в шарик воска и бросили в воду.
За всеми действиями священника люди следили очень внимательно, они не казались им скучными, хотя они много раз наблюдали всё это. Они любили всё, что повторяется в жизни, что придаёт ей вкус устойчивости и неизменности. Они были уверены, что этим повторением жизнь словно благословляет для новой череды крестин, венчаний, отпеваний, поминок и снова крестин. Так жили их отцы, деды, деды их дедов, и они знали, что так будет повторяться всегда, до скончания века.
Вы скажете, что люди "Летописца" были - в определённой степени - невеждами, недоучками, не читали газет, не выписывали из столицы книг и журналов. Может, это и так. Конечно, их мало волновали события в мире - землетрясение в Южной Америке война в Африке, или рождение принцессы датской, - но зато даже самый неграмотный знал наизусть все молитвы, псалмы, дни церковных праздников и их каноны. Кроме этого каждый знал десятки песен и сказок, сотни прибауток, пословиц и побасенок.
У детей - Гончаровых была няня, Аннушка, которая знала и пересказывала детям такое множество сказок и историй, что, казалось, никакая книга не могла бы их вместить. Когда маленький Ваня впервые увидел Аннушку, она - широколицая, улыбающаяся и добрая - показалась ему старой. Позже, когда Гончаров уже в 50 лет снова увидел Аннушку, няня была такой же старой. Он писал:
- Глаза старухи искрились огнём, голова дрожала от волнения, голос возвышался до непривычных нот.
Это уже не няня Аннушка сидела рядом и рассказывала сказки. Это была вдохновенная пифия и последние отсветы заката бродили по морщинам ее пергаментного лица.
Няня - это память всего мира, всех веков, праматерь всего человечества, живой миф. Не случайно, наверное, великий Пушкин оставил потомкам трогательно - нежное стихотворение, увековечив няню, Арину Родионовну, а не мать.
И хочется сказать огромное спасибо бабушкам, которые читают внукам книжки, рассказывают на сон грядущий сказки и поют колыбельные. Всё это непременно даст свои плоды в будущем.
Из людей гончаровского "Летописца" надо упомянуть крестника Вани, друга семьи, помещика Николая Николаевича Трегубова. Бывший артиллерист на военном корабле, выйдя в отставку, сперва он поселился в своём степном симбирском имении, затем переехал со своей многочисленной дворнёй в город. Трегубов снял большой деревянный флигель при доме Гончаровых. Трегугов был человеком особого склада : он выписывал газеты и журналы, весь цвет симбирского дворянства побывал в его доме.
Трегубов обожал детей. Маленький Ваня с первых же дней ощутил его невероятную доброту и ласку. Отца Ваня потерял в семь лет, и Николай Николаевич стал духовным отцом детей. Поговорил он с Авдотьей и решили они, что раз уж он своей семьи не имеет, а к их семье прирос душой, будут жить они одним домом. Отвели Трегубову несколько комнат в каменном особняке и он переселился.
На Трегубове лежала забота о детях. Они любили рассматривать в его комнатах диковинные инструменты и приборы - телескоп, секстант, хронометр. Позже, когда Ваня подрос и уже учился в пансионе, Николай Николаевич открыл для него двери своих книжных шкафов с богатой литературой. Попутно он объяснял мальчику, что такое география, давал крестнику уроки математики, астрономии, знакомил с навигационным делом.
Трегубов бережно относился к крестнику, покрывала ребячьи проказы, потакал его желаниям. У него был свой кондитер и потому в доме всегда можно было найти всевозможные сладости и лакомства, которыми он щедро угощал детей. Но из всех Гончаровых Трегубов выделял своего крестника. Каждый день он брал его с собой кататься по городу. По дороге он несколько раз просил кучера останавливаться около магазинов и лавок, где любимчик напихивал карманы всякими конфетами, а в руках держал игрушки по своему выбору.
Бывало, Трегубов давал детям мелкие монеты, и они, ускользнув из дому, покупали у торговок простонародные лакомства - семечки, стручки, мочёные груши. Мать часто сердилась, отчитывала Николая Николаевича. А он на словах соглашался, а сам продолжал баловать детей.
Позже Гончаров вспоминал Николая Николаевича с тёплым чувством: его пиры с музыкой, шампанским, его удивительную доброту. В ту пору была у Трегубова сердечная симпатия - некая графиня, которая, однако, вышла замуж за приятеля Николая Николаевича. Трегубов своё "поражение" принял спокойно, без надрыва, с мягкой грустью.
Будущий писатель был знаком с двумя приятелями Трегубова, тоже помещиками, которые иногда гостили у него. Гончаров хорошо запомнил этих, таких разных, людей. Один - маленький, худенький старичок, поклонник Вольтера - жил в своей шикарной загородной усадьбе, украшенной на манер Версаля фонтанами, мраморными нимфами и стрижеными деревьями. Другой - тихий, добрый, застенчивый, совершенно неучёный, с вечной трубкой во рту. А Трегубова вы уже знаете. И вот эти трое великолепно ладили.
Гончаров, вспоминая этих старичков, впоследствии писал:
- С утра все трое лежали в постели, куда им подавали чай и кофе. В полдень они завтракали. После завтрака опять забирались в постель. Так и заставали их гости. Редко они натягивали на себя допотопные фраки, или екатерининских времён мундиры и панталоны, спрятанные в высокие сапоги с кисточками, надевали парики, чтобы ехать в дворянское собрание на выборы. Какие смешные были все трое! Они хохотали, оглядывая друг друга, а мы, дети, глядя на них.
Такие вот люди живут в гончаровском "Летописце".
Но жизнь берёт своё: мальчик подрос, начал учиться... Об этом - в следующий раз.