Заплыв 1954 года

Владимир Гесин
Владимир Гесин

ЗАПЛЫВ

Уж и не помню, по какому поводу и чьему приказу, но в самом конце мая – начале июня 1954 года, в Ленинграде, начались тренировки пловцов для проведения парадного заплыва на Неве. Для обеспечения массовости и определённой соревновательности было создано три отряда пловцов. Один отряд из курсантов Пушкинского Высшего Военно-Морского Инженерного училища, второй из матросов и старшин Краснознамённого учебного отряда Подводного Плавания и третий из курсантов Дзержинки.

Тренировки продолжались где-то месяц или чуть больше и проводились в близлежащих для отрядов водоёмах. Пушкинцы тренировались в парковых прудах, матросы тоже в каком-то закрытом водоёме, ну а нас, Дзержинцев, поскольку мы жили и учились в Адмиралтействе, тренировали в Неве, протекавшей прямо под окнами Училища.

Первая наша тренировка была ознакомительной и состоялась днём.
Отряд, Адмиралтейским проездом, отделяющим главное здание от Александровского сада, вышел на Дворцовую, миновал Дворцовый мост, Биржевую площадь и за Биржевым мостом свернул на Кронверкскую набережную. Пятнадцать минут хода ребята, всего-то полтора километра, но какой же они заполнены звонкой и пронзительной красотой.

А день  выдался жарким, солнечным, ясным-ясным, таким, каким и славиться самый конец мая в Ленинграде. Разделись на первой же зелёной лужайке, расслабились, и, на глазах, у массы совершенно ошалевших от этого нашего действа зрителей, по команде, строем, форсировали Кронверкский пролив.

Господи, «форсировали», да никто из нас и вспомнить-то потом не мог этого бешеного мига в воде. Мы только на берегу легендарного Заячьего острова, на котором, через этот миг и оказались, осознали, что же с нами  случилось. Боже мой, вода-то в проливе всего 16 градусов, а мы же без подготовки, мы же её пальцами не потрогали, мы же на грудь её не побрызгали, мы же по команде:
— «За мной! В воду! Марш!»
И первая моя мысль после возвращения сознания:
— «А обратно-то как?», — ведь одежда-то осталась там, на теперь уже таком далёком  —  том берегу.

Правду сказать, мы очень быстро пришли в себя. Ведь, кроме того, что день был и солнечный и жаркий, так ведь и сотни любопытных глаз вокруг, а нам тогда при всём притом было всего-то по двадцати, ну может быть двадцати одному. Но, признаюсь вам мои дорогие, в памяти моей, да, наверное, и в памяти многих моих друзей, навсегда, сохранилось пережитое нами тогда ощущение прыжка в котёл с ледяной водой на глазах у потрясённой публики. К чести молоденького старшего лейтенанта, который командовал нами, замечу, что он и сам, вместе с нами, «форсировал» эту водную преграду.

Ну и конечно страховка у нас была в виде шлюпки с лучшей шлюпочной командой нашего факультета.
Об этой команде стоит сказать пару слов. В нашем Училище, так же как и во всех флотских соединениях, гребля на шестивесельных ялах была и традиционным и любимым занятием. Так на нашем курсе Дизельного факультета было четыре, по числу учебных классов, шлюпочных команды. Они систематически тренировались и обязательно участвовали во всех училищных соревнованиях.

Так вот одной из них, которой командовал Саша Абрамов, а из числа её постоянных гребцов помню Толю Ковалева и Сашу Козлова, почти всегда удавалось  обыгрывать всех на своём курсе. Они же с постоянным успехом выигрывали первенство факультета, а потом и Училища и достойно представляли Дзержинку на соревнованиях Ленинградской Военно-Морской базы. И именно эта команда со своей шлюпкой обеспечивала спасательные операции и придавала нам уверенности, как на этой тренировке, так и потом, уже на Неве.

Эти тренировки в Невской воде, вскоре после того как прошёл Ладожский лёд, остались в памяти на всю жизнь. Нас, участников заплыва, поднимали ночью, иногда в час, иногда в два. А ночью, наверное, потому, что хотели, чтобы заплыв был сюрпризом для Ленинградцев, ну и, наверное, ночью из-за развода мостов существовал, а может быть и сейчас существует график движения судов и проще обеспечить безопасность тренировок. Может быть, существовали и другие причины. Не знаю. Но было именно так.

Мы строились и уже известным вам путём, шли на Кронверкскую набережную. Там раздевались до плавок и шапочек и нас катером перевозили к трапу тральщика, стоящего на бочке, чуть ниже по течению Троицкого моста. Все поднимались на палубу тральщика и там, полчаса, а иногда и час  — полтора ждали команды старта.

Курсанты очень быстро пообвыкли и знали, за какой надстройкой и при каком ветре лучше расположиться, но если ожидание затягивалось, то мы, остыв в своих плавках на палубе, начинали прятаться в матросских кубриках или в уже изученных нами корабельных шхерах. И уж поверьте мне, что тогда, уже никакая волшебная красота спящего белой ночью города не могла удержать нас на открытой всем ветрам палубе. 

В какой-то момент, по команде, мы строились на юте тральщика и, вслед за командиром, шеренгами, прыгали с его бомбосбрасывателей в воду. После ночных «воздушных ванн» вода уже не казалась очень холодной, и мы, несмотря на скорость течения Невы на стреме примерно 60 сантиметров в секунду, довольно быстро научились, чуть-чуть притормаживая заплыв, держать равнение и дистанцию.

На случай если сведёт ноги, у каждого в плавках была припасена булавка, а тех, кто сам со спазмом справиться не мог, страховала наша спасательная шлюпка. Поначалу таких ребят было довольно много, и спасатели практически непрерывно мотались вокруг каре пловцов. Но через несколько тренировок мы попривыкли, и у ребят стало заметно меньше работы.

Самым приятным моментом этого еженощного действа была кружка горячего кофе, которую каждому пловцу вручали на Стрелке Васильевского острова. Мы, ещё с воды, искали глазами знакомую машину, которая перевозила нашу одежду с Кронверкской набережной и заодно привозила из Училища пару бидонов горячего кофе. Мы ещё только выбирались из воды по гранитным ступеням Стрелки, а кружки, расставленные на небольшом столике, уже наполнялись этим спасительным напитком. И это было счастье!

Стыдно, что я никогда раньше не задумывался о том, что кто-то подумал о нас, кто-то ночью сварил это кофе и организовал его доставку. И честно сказать, хорошо, что появился этот небольшой рассказик хотя бы ради того, чтобы сказать этим людям спасибо.

Но самое смешное, дорогие мои, так это конец всей этой истории. Уже после месяца тренировок в холоднющей воде, уже после двух генеральных репетиций, когда абсолютно все, и мы, и даже народ на набережных Невы были готовы насладиться парадным действом, в самое утро долгожданного празднества, главный врач Ленинградской Военно-Морской базы, замерив утром температуру воды в Неве, посмотрел на градусник и произнёс:
— «Морякам участвовать в заплыве запрещаю!»,
— «Да почему?» — спросили его обалдевшие организаторы празднества.
 — «А потому, что военнослужащим Устав разрешает купаться только  при температуре воды в водоёме выше девятнадцати градусов. И точка!», — ответил он.

И заплыв отменили!
Заканчивая же эту историю, позволю себе заметить, что однажды мудрая Фаина Григорьевна Раневская по похожему поводу бросила:
— «При грустной жопе весело не пукнешь!»