Солнце давно висело на своем привычном месте. Это небесное создание нежными, теплыми лучиками притягивало к себе всё живое.Оно согревало, может быть, в последний раз, окружающее пространство.
Вовка отлежал все, закалённые в тяжёлой борьбе за мировую революцию, бока и, неторопливо приподнялся, ступая одеревеневшими ногами на твёрдую землю. На измученной совестливыми порывами душе было скучно, горько и гадко. Ко всему прочему, никак он не мог избавиться от мысли:
- Ну, на хрена я этого Витю послушался?
Володя заботливым взглядом посмотрел, на простирающуюся в дальнюю даль бахчу и поплелся поближе к столику.
- Куда теперь эти арбузы девать? Надо было соглашаться - поменять на семечки, - с великим сожалением сказал он.
Только пронеслась в голове очередная, мрачная, убивающая на повал, прискорбная мысль, как за поворотом раздался гул, подъезжающих автомобилей. Владимир, неожиданно для себя, дернулся… Он повернулся в сторону шума и выдал в пустое пространство, как подобает только великому вещуну - предсказателю:
- Это за моими арбузами Камаз едет!
Чудо свершилось! Действительно… И, уж как, очень кстати. В клубах песчаной пыли показались не один, а целых два Камаза. В головном автомобиле, на пассажирском сиденье, во всё лобовое стекло, расплывалась от счастья и великого удовлетворения здоровая, красная и наглая морда. Это была морда Виктора Ивановича.Он уже успел высадить на родную улицу пьяного в доску участкового. Этот мент с каким-то неистовым рвением, стремился всю дорогу в родные пенаты. Здесь же, он изо всех своих ментовских сил упёрся руками и ногами в бардачок автомобиля и с таким жалостливым видом посмотрел на Виктора Ивановича, как будто тот должен был перевернуть его судьбу с ног на голову. Решительно стало всё на свои места, когда в проёме калитки, грубо отёсанным монолитом, встала в позе неописуемого дикого ужаса и кошмара, жена нашего бедного майора.
Бедный майор, предчувствовал видимо что-то нехорошее от пронзительного взгляда новоявленной медузы Горгоны, которая к тому же держала, зачем-то в руках, внушительного вида кусок полена. Участковый, самым убитым на свете взглядом, ещё раз посмотрел на спокойствие удава - Виктора Ивановича и... подумал о самом грустном:
- Ну вот и всё… Теперь прощай… Настало время расставаться… Теперь мне некуда деваться… Прощай наверно, навсегда! Что да, то да - мандец конкретный! Причем, подкрался незаметно!
Он, как самая быстрая молния, рванул из кабины. Тут же с разбегу махнул через высоченный забор. Чтобы никак, ни в коем случае, не соприкоснуться со своей родной половиной, участковый вспомнил спортивную молодость и сиганул в хату. Но злостного, с причинением телесных повреждений, насилия, избежать не удалось.
Разъяренная супруга очень даже ожидала такой прыти, от своего загулявшего мужа. Нежная вторая половина уже точно знала, что сейчас произойдет: она вернется в хату и вытащит из под кровати, спрятавшегося на всякий случай преступника. В этот же самый, не очень подходящий момент, в кабину Витькиного автомобиля, с неистовой силой помчалось полено. Оно целенаправленно стремилось попасть прямо в голову. Вовремя Виктор Иванович нажал на гашетку газа - иначе бы удачи не видать.
Водители Камазов, проезжающие следом, в странном оцепенении и судорожном состоянии моментально напрягли свои мозги:
- Куда мы попали?
Тем временем, всё больше и больше напрягая остатки своих бескомпромиссных мозгов, Витя в срочном порядке, отогнал во двор своего дома Зила. При этом, он ещё не успел получить полноправных жениных мандюлей потому, что действовал как всегда очень и очень быстро. Невероятно как, но супруга просто не смогла опомниться от набежавшей волны Витькиных чувств и такого бурного красноречия, будто готовился целую неделю, что впала в какую-то непроизвольную кому и, по этому случаю, стояла, как вкопанное в землю чучело. Она тщательно вглядывалась в пустоту научных мыслей, из под сползающего на глаза платка, ничего не понимающим бабьим взглядом.
За время недельного отсутствия своего благоверного, столько в душе накопилось всего «хорошего и прекрасного», столько вырвалось до самой луны, не укладывающихся в простом сознании слов, что злому фашистскому Адольфу и не снилось. Супруга давно уже, купила своему благоверному «горящую путёвку». Путевка была с эротическим путешествием. то есть на .... Для этого важного случая, ввиду нестерпимо долгожданной встречи, был заранее приготовлен черенок от лопаты, который стоял возле крыльца и ждал своего часа. Виктор Иванович, как великий маг и чародей, описывал невероятнейшие круги вокруг зачарованной принцессы: дрыгал, словно бурятский шаман ногами, неистово размахивал руками, делал всевозможные пассы, при этом очень решительно не давал сказать родной жинке ни одного слова. Он довольно искренне старался, и делал, всё более нарастающие попытки, чтобы не было никакой возможности, не сделать ни одного шага в сторону, стоящей неподалеку палки.
- Где деньги, скотина? - грубо проорала добрая жена.
Это она очнулась от непроизвольного оцепенения. Вторая милая половина яростно, я бы сказал, с хамским уклоном, с чувством дикого, жестокого и непристойного зверства, сверкнула заранее заточенными, как бритва, для осознанного случая, ногтями.
- Соседям в глаза смотреть стыдно. Сволочь! Четыре тысячи, месяц назад обещался отдать. Падла! Убью! А потом ещё раз башку разобью! – орала она, словно пожарная машина на вызове.
Но, было поздно… Вымученная от собственных переживаний за свою же никчемную жизнь, супруга стояла в совершенной растерянности, от мысли: куда вернее и скорее ей бежать,то ли за быстро удирающим мужем партизаном, то ли за черенком от лопаты, для правильного вложения в отделение, убегающей задницы. Воспользовавшись, как от Бога, нахлынувшим замешательством, Виктор Иванович сидел уже в кабине Камаза. Машины, как оглашенные рванули с места, а из открытого окна, с несомненным чувством непобедимости, только и раздавалось:
- Я ж, за деньгами и еду… Дура!
Вскоре показалась бахча. Виктор Иванович, откинув на самый задний план все нахлынувшие в одночасье впечатления, вылез из кабины грузовика.
- Лови покупателей! – прокричал он Владимиру. - Спицом для тэбе привиз! – продолжал Виктор, протягивая для приветствия руку.
Затем повернувшись в сторону грузовиков, на смеси казачьего и хохлячего наречия, удовлетворённо крикнул:
- Спешивайтесь, хлопцы! Сидайте за стил… Куштуйте, чем бог послал, - он одновременно с произносимыми словами, подошёл к столу и как бы между прочим налил в стакан водки и... тут же выпил.- Давайте давайте… Не стесняйтесь. Дорого дальняя… Поишьте, хочь тришки.
Витя повернул голову в сторону бахчи и продолжил:
- Я пока, вон до тех Камазив побиг, что на том краю поля продвигаются… Грузчиков пошукаю…
Из первого Камаза вышли два хлопца кавказской национальности (то ли азербайджанцы, то ли армяне - хрен поймешь), из второго баба с мужиком. Мужик полез обратно в машину и вместе с Виктором поехали за грузчиками. Все оставшиеся продвинулись к столу посмотреть, что им там Бог послал. Вовка довольный, внезапно наступившими обстоятельствами, ведь как никак всё это указывало на то, что, наконец, пришёл тот час, когда можно смело распрощаться с настохреневшим сторожеванием, старался, как мог, услужить прибывшим гостям. Тут же были порезаны на крупные ломти арбузы и разлита по стаканам водка. Выпили, кому можно, закусили. Завязался разговор. Володя начал было намекать на цену и на количество, закупаемого товара, но все усилия были, конечно же, бесполезны. Давно всё было решено… - бесповоротно и окончательно. Из всех присутствующих, никому даже в голову не могло прийти, что настоящий хозяин арбузов сидит перед ними. Они-то разговаривали с совершенно другим командиром. Но Вовке уже было все по барабану, лишь бы продукцию поскорее сплавить.
- А что бы было с Витькой, если бы я до его приезда арбузы продал? - только и подумал про себя сторож.
Один, из сидящих рядом гостей, обронил свой взгляд на здоровенный кабачок, лежащий в стороне, неподалёку. Этот кабачок совершенно случайно вырос на бахче. Семечко попалось вместе с семечками от дынь? вот и вырос кабачок.
- Хорошая дынька. Спелая, - просто так, от нечего делать, пошутил Володя.
В дальнейшем дело приняло совсем неожиданный оборот.
- На вашей Родине такие красивые не растут, - продолжал подтрунивать кавказцев Вовка.
Полная барышня, присутствующая при данном разговоре, слегка раскраснелась от выпитой водки. Слушая, она чуть было не рассмеялась, но вовремя опомнилась и стала, с предвкушением на дальнейшее развертывание события, с огромным удовольствием вникать в предложенную тему разговора. Вахид, так звали не местного джентльмена, встал, подошел к кабачку, осмотрел его со всех сторон, подкинул на ладошке и с видом знатока, выдал такую речь, что Володя с огромным удовлетворением отметил про себя, что не один он пенёк вильховый в этом белом свете.
- Красывый дын. И по форме красывый. Многа у вас такое? Я очэн хачу… - сказал Вахид и достал ножик, чтобы воистину удостовериться в качестве, представленного ему товара.
- Два рубля за штуку. Я тебе сколько хочешь таких дынок навыращиваю… - не заканчивал представления Владимир, подливая при этом в стаканчики спиртное.
Чудо - иноземец, тут же показал класс разрезания, на свой манер, дынь.Он смачно впился всем своим Вахидским ртом в отрезанный ломоть.
- Нэ спэлый савсэм. Нэ сладкый, - сказал он и выплюнул содержимое ротовой полости на землю.
Его напарник, не долго думая, тоже откусил от куска кабачка…
- Сорт очэн плахэй, - стал поддерживать земляк земляка.
Вовка, с сидевшей рядом бизнесвуман упали смело с лавки. Образно, конечно. Но впечатления получили незабываемые. Долго по сосне гремел хохот, направленный в сторону бывших городских жителей одной из кавказских республик.Наконец-то, появился долгожданный Виктор Иванович. Вскоре вся группа вместе с Камазами направилась на погрузку уникального, но уже надоевшего в доску природного создания. Грузчики принялись за свою привычную работу. А Виктор Иванович, выполняя тоже свою привычную работу по распитию спиртных напитков, уверенно жестикулировал, выдавая налево и на право строгие указания. В процессе банкетного застолья, Вовка постепенно собрал всё своё барахло... как следует увязал одеяла, компактно уложил другие вещи из постельного белья и одежды, в общем приготовился к отправке.
Стало смеркаться… Но уже ни что не могло помешать начатому делу. Тем более, что погрузка была закончена. Теперь уже, бывший, сторож тщательно запихал на спальное место грузовика своё имущество и, конечно же, уселся сам. Во вторую машину, кое как, с непотребным матом, неся полную несусветицу и околесицу, взобрался Виктор Иванович. Он все таки вовремя предусмотрел, надвигающиеся непредвиденные обстоятельства и очень кстати предупредил покупателей, что рассчитываться им придется с настоящим продавцом по пятьдесят копеек за ценный килограмм арбуза. Через каких-то пятнадцать минут показалась весовая.
Виктор Иванович, когда дело касается получения денег, не надолго трезвеет и усиленно задолбывает всех, со своим многочисленным пересчитыванием полученной суммы.Долгий отдых на природе пришел к своему финишу и, срочно, требовал реабилитации. Больше такой продолжительной пьянки Владимир не испытывал и больше никогда не испытает, уж я вам точно говорю! Пьяный и довольный, до неприличного опупения, Виктор Иванович сразу же отдал все деньги своим кредитором, которые уже во всю собирались заявить в милицию, набить морду, а потом всё это сделать еще раз, только наоборот.
Вот вам и арбузы!
Время идет, летит, мчится на бешеной скорости самого большого и мощного паровоза… И чем дальше, тем скорость бешеней становится. Если очень даже захочешь приостановиться – не тут-то было. Все, поезд твой ушел. Пока мы непомерно стараемся быстрей догнать, урвать и схватить, тщедушно надеясь твёрдо обосноваться в этом извращенном в самых немыслимых позорных позах потребительском мире, время проводит мимо нас, мимо нашей никчёмной суеты, самые главные моменты настоящей жизни, ради которых мы появились на этой грешной земле, ради которых таким образом существуем и, собственно, предназначены. Но она обязательно наступает, та знаковая, роковая точка, к которой мы приближаемся день за днём. Неумолимо, шаг за шагом, время даст нам последний шанс осознать и определить, как должное, все наши поступки, проводимые в неумолимом процессе всей нашей не удивительно жалкой и уродливой мещанской жизнедеятельности. Но паровоз уже ушёл, не оставив ни малейшей зацепки на какие-либо исправления. Остаётся лишь одна маленькая надежда, и то только в следующей жизни.