Анжела, бессмысленно уставившись в потолок, лежала на диване. Жить дальше не было ни сил, ни желания. Один звонок Кости, одно его: «Люблю» могло бы воскресить девушку чудесным образом. Но Костя не позвонит. Никогда.
Из соседней комнаты слышались голоса родителей.
- Отправить Анжелку одну в чужой город, - говорила мама. – Да ещё в таком состоянии. А вдруг ей станет плохо? Или сделает какую-нибудь глупость?
- Думаю, смена обстановки пойдёт ей на пользу, - отвечал ей папа. – Новые места, незнакомая компания. К тому же, программа насыщенная – не до депрессии будет. А срок ещё очень маленький. Сама же, когда Анжелку вынашивала, всё рвалась куда-то поехать, что-то посмотреть. Говорила: надо красивое видеть, для ребёнка полезно.
- Но ты не забывай, что Анжелку я ждала с радостью. И жить я очень даже хотела. Анжелка же даже есть не хочет – ей вообще всё до лампочки.
Да лампочки – это они верно подметили. Зачем ей жизнь без Костика? Ну, почему он так? Она же его безумно любила. Отдалась ему сразу, как только он предложил. И вот теперь она, оказывается, легко доступная, неизвестно сколько мужиков через себя пропустила и непонятно от кого нагуляла «этого выродка». И ушёл, довольный, что так легко отбоярился. Не было даже ненависти к нему – только тоска беспросветная. И вот теперь её собираются куда-то отправить. В Рязань, кажется. Зачем? Для чего? А впрочем, какая разница? Хоть к самому чёрту!
Дождь, всё больше набирая силу, стучал ко стёклам маленького автобуса. Отчего-то вспоминались услышанные в детстве строки:
«Летний ливень, июльский дождь,
Тают капли на ресницах.
Знаю я, что меня теперь
Ты уже не ждёшь.
Мы чужие, сказали мне
Твоего письма страницы».
Дальше Анжела не помнила. Она сидела на одиночном месте в первом ряду – прямо у автоматической двери.
«Зачем я только согласилась пересесть? – думала девушка обречённо. – Вот и расплачивайся теперь за доброту!».
Расплатой была сидевшая слева супружеская пара. Статный подтянутый мужчина лет примерно тридцати, рядом с ним у окна – симпатичная темноволосая женщина. По глазам видно – счастливая. Не то что некоторые, брошенные с ребёнком в животе! Впереди этой парочки разместились двое мальчишек-семилеток, похожих как две капли воды. Они увлечённо слушали речь Дарьи, экскурсовода, обращаясь иногда то к родителям, а то друг к другу. Остальные пассажиры – молодая девушка, сверстница Анжелы, полный мужчина и четыре пожилые супружеские пары сидели сзади, недоступные взору девушки.
«Где-то я его видела», - думала Анжела, глядя на соседа.
Впрочем, неважно. Поскорей отвернуться к окну, чтоб не лицезреть эту парочку! Так она и сделала.
Дарья рассказывала о городах, которые они проезжали, о знаменитых горожанах, показывала любопытные строения в виде перевёрнутых стаканов и розовых слонов. Но ничто не занимало Анжелу. Зачем это всё? Какое отношение имеет к её бессмысленной жизни?
Бронницы – первая остановка, больше санитарная, нежели познавательная. Не хотелось даже взять фотоаппарат и заснять собор Архангела Михаила.
- Извините, Вы Анжела Светлова? – сосед подошёл к ней незаметно, смотрел изучающее, словно пытаясь узнать.
- Да, это я, - отозвалась девушка безразлично. – А что?
- Это Вы писали мне в тюрьму?
- Так Вы Владимир Воронов?
Память возвращала девушку к событиям четырёхлетней давности. Этого человека она видела по телевизору. Офицер ВДВ, арестованный за массовые беспорядки на каком-то митинге – вроде побил кого-то из полицейских – приговорённый к трём с половиной годам. Держался, однако же, гордо и независимо, вину свою отрицал, называл себя честным гражданином. Впрочем, Анжела бы о нём и забыла, если бы не его друг и бывший сослуживец Виктор не то Чернов, не то Чернышёв. Этот Виктор разразился гневной речью о том, что честь офицера и долг перед Родиной не позволяют ему дружить с предателем и госдеповским лебезятником. Также он решительно осуждал жену Воронова за то, что вместо немедленного развода собирается ждать такого мужа.
«Есть достойные женщины, а есть подстилки! – говорил сей «благородный» офицер. – Марина, к сожалению, оказалась «травиатой», что по-итальянски означает «падшая женщина».
У Анжелы это вызвало брезгливость. И вовсе не к чете Вороновых.
Она уже и не помнила, что написала в единственном письме Владимиру – кажется, всякие глупости типа: держитесь, у Вас замечательная жена, а друг – подлец и негодяй; ну ещё пару слов о том, какой классный фильм посмотрела на неделе, как препод по истории озверел и задал совершенно убийственную вещь, и как Васька настойчиво добивался внимания соседской Мурки и дрался за неё с дворовым Барсиком. Она и не думала, что Воронов ей ответит, потому и удивилась, когда через две недели обнаружила в ящике конверт. Владимир благодарил её за поддержку и за интересные истории, ещё что-то рассказывал. Анжела ещё думала написать ответ, но за повседневными хлопотами как-то забылось.
- Он самый, - ответил Воронов. – Я тут, когда перекличка была, услышал Вашу фамилию, сразу вспомнил. Очень рад нашей встречи… Марин, познакомься, - сказал он подошедшей жене. – Это Анжела. Она мне писала, когда я сидел.
- Очень рада Вас видеть, Анжела! – ответила Марина, пожимая ей руку.
- Взаимно, - к удивлению самой девушки, это прозвучало гораздо теплее.
Уже в автобусе, слушая вполуха о сыне и внуке Пушкина (обоих звали Александрами), она ловила себя на мысли, что Вороновы её больше не раздражают. Мысль о том, что когда-то эта счастливая Марина была одинокой и униженной, с двумя сорванцами на руках, согревала душу. Не то чтобы она радовалась чужому несчастью, но своё собственное уже не казалось таким страшным и безнадёжным.
Когда автобус остановился в залитой летним дождём Коломне, Анжела, бродя с группой туристов по мощёным улочкам, с интересом разглядывала невысокие домики с резными наличниками на окнах. Андрей, местный экскурсовод, рассказывал, что одного товарища, построившего дом в этой части города, по решению суда, обязали его либо украсить, чтоб не выделялся, либо снести. Тот выбрал меньшее зло.
В тёмное время город освещали стоявшие на высоких столбах фонари. Чтобы запечатлеть всю эту красоту, приходилось зажимать зонт подбородком, спасая фотоаппарат от капель дождя. Андрей шёл задом впереди группы, повествуя о насильственном присоединении Коломны к Москве, о войске Дмитрия Донского, что он собирал под Коломной для битвы с Мамаем, о Кремле и ледовом дворце, о Екатерине Второй и её впечатлении от города, о Маринкиной башне, в которой, по легенде, замуровали Марину Мнешек, жену Лжедмитриев. Однако тут же утешил туристов: мол, скорее всего, никуда её не замуровывали и в Коломну вообще не везли, а казнили вместе с мужем и сыном.
На Соборной площади Анжела с удовольствием фотографировала кирпичное двухэтажное здание школы, цветочную клумбу и храмы, названия которых почти сразу забыла. Любовалась башней кремля с живописной аркой. Потом уже из окон автобуса рассматривала собор с рядами изящных кокошников и ракеты, изготовленные на коломенском заводе, которые напугали американского президента.
В музей пастилы экскурсии по программе не было, но автобус остановился, чтобы туристы могли купить местных сладостей. Да и то благодаря «воронятам» - как успела Анжела прозвать про себя Мишу и Петю. Они идею попробовать настоящую коломенскую пастилу встретили с бурной радостью. Выбирала Анжела недолго – взяла три вида первой попавшейся, а ещё смокву и упаковку меренги, надеясь, что мама будет довольна.
Новая часть города мало отличалась от обычного провинциального. Туда туристов и повезли на обед.
Еда казалась девушке пресной. Лишь после того, как добрая половина солонки благополучно перекочевала в её салат и суп, появился какой-то вкус.
«Ну вот, уже и на солёненькое тянет! – думала Анжела невесело. – А нам ещё ужинать вместе, и завтра за одним столом. Попала, называется!»
Однако сидевшая о левую руку Марина была такой разговорчивой, так живо обменивалась своими впечатлениями от Коломны, что странность Анжелы, по-видимому, осталась незамеченной.
По дороге в Зарайск девушка немного вздремнула. Лишь когда из окна автобуса показалось двухэтажное здание, открыла глаза. Из программы и слов экскурсовода она уже знала: это дом-музей скульптора Голубкиной.
За забором с обеих сторон дом окружали клумбы со сладко пахнущими пионами, розовыми и белыми. На заднем дворе виднелся огород, обнесённый плетёным забором. Там же, в глубине двора на постаменте стоял бюст хозяйки.
Заходя в дом, Анжела не знала об этой даме ничегошеньки. Выходя же, знала почти всё. Ну и денёк! Прямо везёт сегодня на вольнодумцев! С одним в автобусе катается, у другого по дому расхаживает. Хоть саму в Сибирь высылай!
Впрочем, так далеко автобус не поехал – остановился у стен Зарайского Кремля – строго прямоугольного здания с восьмью башнями: четырьмя проходными и четырьмя угловыми. Поднявшись по узкой лестнице на крепостную стену, хорошо было лицезреть сверху зелёный купол собора, где хранилась икона Николы Зарайского, клумбу с фонтаном в центре площади, огороды с луком и укропом, кресты за оградкой, и слушать, как стучат по крыше капли дождя. По крыше, которой в былые времена не было и в помине. Пространство стены между бойницами давало какую-никакую защиту от свирепого ветра. Под эту «музыку» туристы слушали сказ про князя Фёдора и супругу его Евпраксию.
- Послал рязанский князь своего сына Фёдора к хану Батыю с богатыми дарами, чтобы тот не нападал на Рязань. Хан дары принял, но, прослышав о том, что у Фёдора жена красавица, возжелал её себе в наложницы. Фёдор ему ответил: не подобает нам, христианам, жён своих на блуд водить. Хан рассердился, порубил Фёдора вместе со свитой. Его жена Евпраксия как узнала об этом, взяла на руки маленького сына Ивана и бросилась с высокого терема. Разбилась сразу, зараз. Именно поэтому, по одной версии, это место и стало называться Заразным. Позже оно превратилось в более красивое – Зарайск.
Однако бытовали и другие версии: «за раем» (если Рязань можно было бы назвать таковым), «за рясами» (от болот, отделявших город от Рязани) и даже «сарай» (что на восточном языке означает «дворец»).
«Да, ну и Евпраксия! – подумалось Анжеле. – Каково – убить себя и сына, чтобы не стать наложницей! Может, я чего-то не понимаю… А впрочем, где мне понимать – сама пошла на блуд по доброй воле, ребёнка вот жду внебрачного. Так сейчас это вроде и не позор».
А по церковным канонам, грех уже случился. Так что прыгать отсюда вниз как-то уже поздно. Да и при свидетелях как-то неудобно. Тем более, тут же дети… Окровавленное тело, вытекшие мозги – нет, всё же не лучшее дополнение к здешним красотам.
«Не знаю, как бы я поступила на месте Евпраксии, - думала Анжела уже в автобусе. – Но ведь я, слава Богу, не на её месте».
От этих мыслей становилось почти радостно.
Последней остановкой была гостиница в Рязани, названная в честь болгарского города-побратима. Туристам дали час времени расселиться по номерам, привести себя в порядок, переодеться, если кто желает. Анжела переодеваться не стала – да и не во что было. Мать, собирая сумку, положила только самое необходимое – беременным нельзя таскать тяжести. Оставалось только умыться с дороги, накраситься и подняться на лифте в кафе, где к восьми часам вся группа собралась на ужин.
«Воронята», сидевшие справа, с завистью вспоминали Андрея, которому посчастливилось в детстве лазать с ребятами в Маринкину башню. Надя, девушка из группы, выпытывала у Дарьи про интересные места, куда можно прогуляться вечерком. Храм с мощами Любушки-рязаночки, по-видимому, пришёлся ей по душе.
«В такой дождь ещё и гулять!» – думала Анжела, когда неугомонная путешественница, наскоро доев салат и глотнув чая, спешно удалилась.
Самой ей уже никуда не хотелось. Тем более, вблизи гостиницы не было достопримечательностей, кроме домов, уже закрытых магазинов, вокзала и супермаркета. Последнюю из них девушка после ужина всё же посетила. Баночка липового мёда, молотый имбирь – прекрасное дополнение к чаю, который заказала прямо в номер. Дождливая и ветреная погода вполне располагала к простудам, а беременным это вредно. После – завести будильник и спать.
Снилась Анжеле сущая фантасмагория. Скульптор Голубкина, Воронов и его бывший дружок в гусарских мундирах.
«Хочу Вас, Владимир, скорее запечатлеть, пока время не изгладило в Вашем облике перенесённых страданий. А Вас, Виктор, лепить не буду – нечего перед царём на коленях ползать!».
«Травиата!» - вскричал рассерженный Виктор, за что тут же получил по голове вазой «Туман» от вошедшей незнакомки в старинных уборах. Лица её Анжела не помнила, но что-то подсказывало ей, что это Евпраксия.
Утром следующего дня за завтраком туристы окружили Надю, расспрашивая: как вчера погуляла? Та с удовольствием показывала фотографии: выкрашенный в розовый цвет храм, два конных всадника, заснятые в разных местах, часовня с цветочной клумбой и скамейкой, бронзовый мужчина с тростью, грибы с человеческими лицами.
К двум последним автобус и подъехал в первую очередь, прокатившись по улицам с плотной застройкой позапрошлого века. Погода в этот день была более милостивой. Вместо усердно текущего с неба дождя и свистящего ветра рязанское небо побаловало путешественников ясным солнышком. Мужчиной с тростью оказался академик Павлов. Устыдившись, что забыли почтить память столь известного земляка в его юбилей, рязанцы переделали памятник Ленину – изменили лицо, добавили трость. Попробуй докажи, что это не Павлов!
В парке возле скульптуры гриба с бородой и его деток – боровичков – Татьяна Витальевна, местный экскурсовод, рассказывала, отчего «в Рязани грибы с глазами». Давным-давно местные монахи подвозили женщину на телеге с грибами. Желая проверить бдительность стражи, они повелели ей спрятаться. Стража не заметила ничего подозрительного – пропустила телегу с женщиной в монастырь. Когда к ней подошёл подслеповатый настоятель, то заметил, что грибы на него смотрят.
Но возможно, дело в заповедной зоне неподалёку. Местные знали, что там нельзя собирать грибы-ягоды, рубить деревья. Татары же, не зная о запрете, рвали всё, что им было нужно, ломали и вытаптывали всё, что им мешало. И по чинимым ими безобразиям жители узнавали о приближении врага.
Правда, это не спасло Рязань от разграбления ханом Батыем, как не помогли и дары Фёдора, им принятые. Боярин Евпатий Коловрат, один из всадников, оказавший Наде честь запечатлеть его статую на своей цифровой камере, был в Чернигове, когда Батый грабил и жёг его родную землю. Узнав о несчастии, он со своим войском догнал хана у Суздаля и вступил с ним в неравный бой. Евпатий был убит, но сам Батый был так восхищён его доблестью, что распорядился похоронить воина по христианским обычаям.
Другой всадник, стоявший на городской площади – рязанский князь Олег Иванович. Скульптор Церетели сделал такой подарок славному городу. Татьяна Витальевна сетовала, что историк Карамзин оклеветал рязанского князя по заказу царской семьи, обвинив в предательстве. А ведь он был блестящим дипломатом. Да и куда ему было деваться, когда с одной стороны татары (а Рязань – территория приграничная, если что, ясно, кому достанется в первую очередь), с другой – Москва, норовившая всё прибрать к своим «долгим» рукам. К тому же, сам Дмитрий Донской не имел к Олегу претензий по поводу «предательства». Его воины, хоть и без самого князя, всё же были на Куликовом поле.
Часовня с Надиной фотографии была построена в честь доблестных воинов земли Рязанской – от Евпатия Коловрата до наших дней. Правда, ни одного дня она не прослужила по назначению. Скамейка около неё называлась скамьёй примирения.
- Если кто-то вчера поссорился, - сказала Татьяна Витальевна, - можете сесть на эту скамейку и помириться. Есть среди вас такие?
К счастью, ссор в группе не случалось. Но Миша с Петей быстро решили проблему – показали друг другу языки и тут же побежали на скамейку – мириться.
Это было последнее чудо земли Рязанской на Надиных вечерних снимках. Горизонтального памятника Есенину, словно вырастающему из земли, на них уже не было. Не было на них и моста через укрытую в кустах речушку, ведущего прямо к трёхъярусной колокольне (как выяснилось, построенной тремя разными архитекторами).
Рязанский Кремль встретил туристов собором из красного кирпича с красивой белой лепниной. О нём экскурсовод расскажет позднее, когда после осмотра длинного белокаменного здания – дворца Олега – группа будет целых полчаса дожидаться окончания колокольного звона.
Следующие тридцать минут ушли на посещение сувенирного магазина, где Анжела после долгих раздумий купила на память большой горшок из скопинской керамики. В таком хорошо тушить жаркое на всю семью.
Покидая этот славный город, девушка думала о том, что неплохо было бы задержаться здесь ещё хотя бы на денёк – посмотреть его получше. А то ж прогоняли галопом по Европам!
- Будь побольше времени, я бы, допустим, сходила в музей Кремля, - поделилась она своими мыслями с Вороновыми.
- Да, это было бы интересно, - откликнулся Владимир.
- И ещё посетить собор, - добавила Марина. – Да и к Любушке неплохо было бы заехать. Интересная-то какая у неё жизнь! Исцелилась от болезни и пошла юродствовать.
- Всё же лучше, чем прикованной к постели, - ответила Анжела.
- Конечно, лучше. А вообще, города интересные. Я до последнего не знала, куда едем. Володя купил путёвки и нам сказал только за день. Я даже, признаться, слегка обалдела.
- Хотел вам сюрприз сделать, - оправдывался тот.
- Мне тоже папа сюрприз сделал. Только постфактум узнала, что, оказывается, куда-то еду.
- Но вижу, это к лучшему, - сказала Марина. – Сегодня у тебя даже глаза повеселели. А то вчера была просто Несмеяной.
- Так вчера погода была какая! – ответил за девушку Владимир.
Анжела была ему за это благодарна. Рассказывать о своих горестях малознакомой женщине ей совсем не хотелось.
В посёлке Шилово, знаменитом своим плетением из лозы, туристы первым делом пообедали в кафе. У этнографического центра «Заряна» их уже ждали. Сотрудники центра, одетые по-старинному, встретили дорогих гостей хлебом-солью, песнями и поклонами в пояс. Затем в горнице, украшенной плетёными вазами, хлебницами, домиками с заборчиками, их усадили за большой дубовый стол и дали вымоченные ивовые прутья. Попробуйте, мол, сплести плетень.
«Самим плести? – подумала Анжела. – Как странно! Хотя, почему бы и нет?»
Прутья ложились неровно, часто ломались. Ну уж извините, господа, никто вам не обещал мастерицу!
Самый высокий плетень получился у мальчишек Вороновых. Вот что значит работать сообща!
В соседней комнате, где стоял ткацкий станок, русская печь, и висели на стенах предметы повседневного обихода, сотрудник центра рассказывал, как эти самые предметы древние женщины использовали в магических целях. По крайней мере, теперь Анжела знала, что делать, если ребёнок, не дай Бог, родится слабеньким. Посадить его на лопату – и в жарко натопленную печь. Не затем, чтобы хоть в пищу сгодился, а для того, чтобы через пару минут вытащить его оттуда «заново рождённым» и поменять ему имя. А заодно желательно и пояс на него надеть, дабы уберечь от нечистой силы.
После лекции гостей пригласили в большую горницу с длинным столом и лавками. На столе стоял самовар, чаши с молочной кашей, мёдом и вареньем, лежали деревянные ложки. По жребию выбрали «хозяина» и «хозяйку». Ими стали супруги Вороновы, первые отгадавшие загадку. Владимира усадили в «красный угол», дали длинную ложку (длина позволяла бить по лбу расшалившихся деток). На Марину надели платок и посадили у самовара. Остальные расселись по лавкам: мужчины – под окном, женщины – с противоположной стороны. Ближе всех к «хозяйке» сели Анжела и Надя, напротив них, в пределах досягаемости хозяйской ложки – «воронята». Прежде чем угоститься кашей, Анжела попросила музейную работницу сфотографировать их всех. А Черновы-Чернышёвы и прочие «поклонники Верди» пусть застрелятся!
Кроме каши, потчевали гостей медовым взваром, свежими яблоками, малиновым вареньем. «Хозяйка» наливала из самовара сбитень на травах, который гости с радостью закусывали баранками. От взвара Анжеле, правда, пришлось отказаться – нельзя ей сейчас спиртного.
- Хорошо посидели, душевно! – сказал полный мужчина из группы, когда туристы прощались с сотрудниками «Заряны».
Рядом с центром располагался краеведческий музей – богатство, которым немногие посёлки могут похвастаться. Гостей встречали выстрелом из настоящей пушки. Предупредили заранее, за что Анжела была весьма признательна. Хотя гид уверяла, что открыть рот будет достаточной мерой, девушка предпочла ещё и зажать рукой уши. На всякий случай. Бабахнуло-то и впрямь будь здоров!
Когда-то на месте посёлка простиралось бескрайнее море. Об этом говорил камень у самого входа. Морские волны оставили на неё красивый рисунок. Потом по этой земле бегали динозавры и мамонты, достигавшие роста с потолок музейной комнаты. В витрине стояли древние люди: вооружённый топором мужчина в красной рубашке и женщина в белых одеждах с обилием металлических побрякушек. Она была буквально обвешана ими с головы до ног. По рассказам музейного сотрудника, «прикид металлистки» восстанавливали по захоронениям. За стеклом была видна вырытая яма с человеческим черепом и разбросанными вокруг украшениями.
- Это захоронение принадлежало женщине лет двадцати – двадцати пяти.
- А от чего она умерла? – поинтересовалась Надя.
- Тогда было много причин: болезнь, тяжёлые роды…
Анжела вдруг почувствовала себя обречённой.
«А ведь я тоже могу вот так умереть через девять месяцев», - подумалось ей.
И ничего уже не сделаешь, ничего не вернёшь. Она уже носит внутри себя того, кто, может быть, убьёт её.
Сотрудник музея рассказывал и показывал много интересного про историю родного края, но Анжеле уже ни до чего дела не было. Перед глазами так и стояла погибшая при родах женщина. Которая тоже наверняка хотела жить.
Когда туристы, насмотревшись на диковинки, стали задавать вопросы, девушка поспешила выйти на улицу. И там, не выдержав, расплакалась.
- Анжела, что случилось? – услышала она голос Марины.
- Я не хочу умереть, как эта женщина! Что мне делать? Я жду ребёнка!
При этом она смотрела на Марину с такой надеждой, словно та могла что-то сделать.
- Ну ты даёшь! Ну, в каком веке живём мы, и в каком она? Тогда медицина была какая? А сейчас, даже если УЗИ покажет что-то не так, можно и меры принять. У меня вон у самой двое – и как видишь, живая. Кстати, я так и подумала, что ты беременна. Еду всё время солишь, я заметила.
- Только ты, пожалуйста, никому, - попросила Анжела.
- Я-то не скажу. Но у нас в группе пожилые дамы, и у них, скорее всего, есть дети. Так что они вполне могут сами догадаться.
«Ох уж эти бабульки! – думала девушка уже в автобусе. – Ничего от них не скроешь!».
Хотя эти, если что-то и заметили, весьма тактичны – с непрошенными советами пока не лезут.
Вначале дорога на Касимов стелилась гладкой скатертью. Но по мере того, как леса сменялись синими морями люпинов, всё чаще попадались трещины, заплатки, ухабы. Однако водитель как настоящий профессионал ловко объезжал проблемные участки, поэтому тряска была незначительной.
Гостиница, куда заселили туристов, представляла собой трёхэтажное здание у автовокзала. Из номера Анжелы на третьем этаже открывался вид на огороды – вечные спутники деревянных домиков.
До ужина оставался ещё целый час. Девушка решила потратить его на небольшую прогулку. Надя, по всей видимости, решила то же самое с той лишь разницей, что зашла в своих намерениях многим дальше – стала останавливать прохожих и расспрашивать, где Соборная площадь. Далеко? Не беда! Однако Анжела на такие подвиги оказалась не готова.
За ужином девушка поспешила скорее управиться и покинула компанию как раз в тот момент, когда явилась припозднившаяся Надя с победным видом – она побывала таки на Соборной площади.
Анжела торопилась в супермаркет, пока не закрылся. Дарья сказала: работает до девяти. После жизнь в городе буквально останавливается. Завтра ужина не будет – надо бы сделать бутерброды.
Выйдя из магазина с ветчиной, сыром и батоном хлеба, она перешла дорогу, намереваясь двинуться к автовокзалу, но вдруг появилась мысль:
«Может, не торопиться домой, а погулять немного, город посмотреть? А то завтра опять будет быстро-быстро».
Может, как раз до Соборной дойти? Спешить всё равно некуда – впереди целая ночь.
- Простите, Вы не подскажете, - остановила она молодого прохожего. – Соборная площадь в том направлении?
- Туда, - ответил парень. – Но расстояние довольно-таки приличное. Идти придётся долго.
- Да я, собственно, и не тороплюсь.
- Тоже любите погулять вечерком? – улыбнулся попутчик. – Полезная привычка!
- Дело в том, что завтра я уезжаю в Москву. Конечно, нас ещё повозят по городу, покажут, расскажут. Но всё это будет бегом-бегом.
- А, так Вы туристка? Первый раз здесь?
- Первый. А Вы здесь живёте?
- Нет, я в командировке. Несколько раз уже сюда ездил. Кстати, меня зовут Дмитрий. Можно просто Дима.
- Очень приятно! Анжела.
- Анжела, Анжелика… Красивое имя! Очень Вам идёт!
- Спасибо!
Про себя девушка отметила, что этот Дима весьма симпатичный и обаятельный. И по-видимому, прогулка до Соборной площади в её компании вполне входит в его планы. Нет, передумать гулять теперь просто грех!
Путь был долгим, однако язык не поворачивался называть его трудным. Бархатный голос Димы, его очаровательная улыбка – всё это заставляло напрочь забыть про усталость. Даже о самых обычных вещах парень рассказывал так, что поневоле заслушаешься. Ему бы не программистом работать, а литератором!
Ещё не успело стемнеть, как вдалеке показался большой храм. К нему парочка и направилась. Прямо за ним шёл крутой спуск к реке, скрывшейся за роскошным особняком и зданием с колоннами. За ними стоял храм нежно-голубого цвета, украшенный крестами с полумесяцем. Ещё один полумесяц возвышался над собором в пока ещё светлом вечернем небе. Анжела не удержалась от того, чтобы запечатлеть эту красивую картину.
Не менее красивым оказался закат над рекой. Держась за руки, Анжела с Димой молча наблюдали, как гаснет над горизонтом розовая полоска – след, оставленный укатившимся солнечным диском. Лишь когда небо окрасилось сумеречно-синим, девушка почувствовала, что ноги устали.
- А есть тут поблизости остановка? – спросила она Диму.
- Автобусы уже не ходят, - ответил тот. – Но если пройти туда дальше, можно взять такси.
- Нет, такси не хочу. Лучше пойдём домой.
Назад они шли по другой стороне улицы. Обратный путь казался страшно далёким – словно за то время, что они провели на Соборной площади, какой-то шутник перенёс автовокзал с гостиницей на несколько кварталов назад. Да и улица в этот раз была тёмной, будто небо укрыли чёрной вуалью.
- Хочешь, пойдём в кино? – предложил Дима, когда они проходили мимо гипермаркета. – Там на третьем этаже кинотеатр.
- Да нет, наверное. Уже одиннадцатый час, а завтра вставать рано. Я бы сейчас чашечку кофе. Но кафе, наверное, уже закрыты.
- Да, похоже, рядышком ничего и нет. Разве что в гостинице. Я остановился у автостанции.
- Ой, и я там же. Значит, идём домой?
- Идём, - согласился Дима.
В гостиничном ресторане Анжела буквально упала на стул, пока Дима, повесив её пакет на спинку, заказывал у стойки пару чашек капучино. Кофе пила неспеша – чтобы продлить удовольствие, а заодно и дать отдых уставшим ногам.
- У тебя какой этаж? Третий? Хочешь, помогу, пакет донесу?
Анжела приняла предложение с благодарностью.
- Может, чайку? – спросила она, лишь только Дима вручил ей пакет через порог её комнаты.
В одноместном номере был всего один чайный пакетик, как бонус постояльцам, но ведь можно разделить на двоих.
По глазам парня Анжела увидела, что он непрочь продолжить знакомство…
«Какой он красивый! – думала девушка, откидывая в сторону рубашку Димы и любуясь его стройным атлетическим телом. – Не мужчина – мечта!».
«Мечта» тем временем закончила расстёгивать девичью блузку и своими сильными руками добралась до брюк. Вскоре и они летящим движением спикировали на стул. Впереди была целая ночь – одна на двоих. Нетронутый чайный пакетик так и остался лежать на столе.
Лучик солнца, запрыгнувший на подушки, разбудил Анжелу в без пяти минут семь, пока заведённый с вечера будильник ещё не успел прозвонить. Отключив его, девушка осторожно встала с постели и тихонько, чтобы не разбудить спящего Диму, направилась в ванную. У туристов завтрак начинается в половине восьмого. Надо подойти предупредить, что сегодня она проведёт день не с ними, а с симпатичным молодым человеком. И конечно, уточнить, где именно остановится автобус по окончании программы. С Димой она ещё вчера обо всём договорилась. Собственно, эта была его идея – погулять сегодня вдвоём.
Когда Анжела, умывшись, одевшись и причесавшись, вышла из ванной, Дима уже проснулся.
- Доброе утро, зая!
- Привет! Как спалось?
- Да ничего. А ночка была во! – парень поднял вверх большой палец. – Ну так что, не передумала пройтись со мной по городу?
- Нет, не передумала. Пойдём, наверное, завтракать. Я должна ещё своих предупредить.
- Тогда ты пока иди в столовую. А то мне ещё надо привести себя в порядок и важный звонок сделать. Я тогда позже подойду, окей?
- Окей! Буду ждать.
Раньше всех к завтраку явились Дарья, Надя и Вороновы. Известие о том, что Анжела во время вечерней прогулки познакомилась с красавчиком, с которым желает прогуляться и при свете дня, восприняли с пониманием. Девушка молодая, надо личную жизнь устраивать.
- Счастливая! – вздохнула Надя. – А я вот второй вечер гуляю в гордом одиночестве.
- Только не относись к этому серьёзно, - посоветовала Марина. – Развлекайся, но ни на что особо не рассчитывай.
- Ну, а может, это судьба? – возразила Надя. – Такое ж бывает.
- Бывает, конечно. Но романы в командировках, сами понимаете…
Владимир, сидевший напротив, вдруг напрягся, сжал кулаки и, выпрямившись, словно сжатая пружина, направился к выходу.
- Что, узнал? – услышала девушка его голос. – Давай, что ли, выйдем, поговорим. Если ты мужчина.
Анжела обернулась.
- Я ничего не знаю! Пропустите меня! – вошедший Дима был напуган и ошарашен.
- Значит, память короткая? И фамилия Воронов ни о чём не говорит? Только у меня память на лица не совсем плохая. Я тебя узнал, подлец!
- Это хулиганство! Вы не имеете права!
Анжела вскочила с места и тут же кинулась между спорщиками, загораживая бойфренда своим телом.
- Да что же это такое? – возмущённо прикрикнула она на Владимира. – Кулаками помахать захотелось? Оставьте Диму в покое!
Тот удивился, но кулаки разжал. Воевать в женщиной он явно не собирался.
- Скажи спасибо девушке, что вступилась за тебя! – обратился он к несчастному Диме. – И попробуй только её обидеть – получишь по полной!
- Пойдём за тот столик, - Анжела приобняла кавалера и увлекла его в конец зала.
Владимир удалился на своё место. Марина взяла мужа за руку, что-то ему говорила.
- Ничего не понимаю, - оправдывалась Анжела. – Вроде был вполне адекватный, а тут вдруг ни с того ни с сего…
- Да псих какой-то! – отмахнулся Дима. – Такие часто на первый взгляд кажутся вполне здоровыми. Вот у соседки, бабы Кати, была шиза. Так-то вроде нормальная бабулька, а как что-то переклинит – давай выть, кататься по полу.
Анжела невольно подумала, как «весело» будет ехать домой по соседству с безумным. Но это потом. А сейчас – по городу в куда более приятной компании.
Перво-наперво молодые люди зашли в гипермаркет, на первом этаже которого красовались завёрнутые в красивые обёртки конфеты местной фабрики. Надя, успевшая не только прикупить, но ещё и попробовать, говорит: вкусные.
- Ну что, пойдём вчерашним маршрутом? – поинтересовался Дима, когда оба выходили из магазина с пакетами полными разных конфеток-шоколадок.
- Давай вчерашним, - согласилась девушка.
Днём идти было веселее. По пути заглянули в музей колоколов, где можно было увидеть множество колокольчиков самых разных форм и размеров: от почтовых до корабельных.
Соборная площадь при дневном свете выглядела ещё более приветливой. Солнечные лучи отражались от церковных куполов, заставляя их блестеть. Блестела и мирно текущая речка.
- А ты знаешь, где тут мечеть? – спросила Анжела.
- Так это не здесь. Это в татарской части. Можем пройтись.
- Давай пройдёмся.
Идти оказалось прилично, но вскоре молодые люди увидели старое белокаменное здание с минаретом и полумесяцами.
С вершины минарета, куда Анжела и Дима поднялись по крутой узкой лестнице, город Касимов был виден как на ладони. Речушка словно ручеёк, деревья словно трава, дома казались кукольными. Неожиданно всё это покачнулось в глазах девушки.
- Пойдём отсюда, - попросила она спутника. – Голова кружится.
- Пошли-пошли.
«Видимо, нельзя мне так высоко забираться, - думала девушка, следуя за Димой. – В моём-то положении».
Опасаясь упасть, она изо всех сил вцеплялась руками в перила. Ох и длиннющая же эта лестница!
На земле стало полегче.
Они шли мимо домиков к автовокзалу, когда по пути встретилась молодая смуглая женщина в детской коляской.
- Ба, какая встреча! – произнесла она язвительно. – Вижу, ты, Димочка, времени не теряешь – очередную дурочку вон окручиваешь! Ай да молодец!
- Сама ты дура! – почти прокричал Дима. – Да ещё и истеричка!
- Козёл! – парировала та и, плюнув в его сторону, прошла мимо.
- Кто это? – спросила Анжела, когда странная дамочка скрылась из виду.
- Да психичка одна. Из местных. Сама не хочет решать свои проблемы, а на меня предъявы катит. Как будто я ей чем-то обязан.
- А что за проблемы?
- Ну, переспал я с ней разок. Когда в командировке был. Она залетела – давай звонить: мол, женись на мне. Нормально, да? Сейчас же не прошлый век – можно аборт сделать. А она: нет, буду рожать. Ну, рожай – я-то тут причём?
Анжеле казалось, что она спит и видит дурной сон. Красавчик? Мечта? И вот так просто бросил женщину с ребёнком. Очарование сменилось гадким чувством. Как у малыша, которому вместо конфеты в красивой обёртке подсунули пустышку.
- А знаешь, Дима, - произнесла она бесцветным голосом. – Я ведь тоже буду рожать. Не бойся, не от тебя, - добавила, увидев, как парень испуганно вытаращил глаза. – Другого козла подцепила. Такого же.
- Подожди. Ты что, серьёзно?
- Более чем. Я уже жду ребёнка. Тебе, я так понимаю, он не нужен, так что пока. Провожать не надо. Погуляли и хватит.
- Дура! – кричал едва опомнившийся Дима ей вслед. – Ну и сиди со своими пелёнками и распашонками! У меня таких, как ты…
Отвечать не хотелось. Оборачиваться тоже. Уйти молча? Наверное, самое лучшее, что можно сделать.
До отъезда оставалось ещё много времени. Сейчас туристы, должно быть, обедают. Дарья говорила, в какой кафешке – на всякий случай. Так почему бы не пообедать вместе с группой?
Туристы были удивлены столь ранним возвращением Анжелы.
- Он тебя обидел? – осведомился Владимир.
- Да пошёл он! – отмахнулась девушка.
Воронов ничего не сказал, но по-видимому, вполне одобрял её решение.
С его женой Анжела была откровеннее:
- Представляешь, какой подлец! Он бросил беременную подругу!
- Меня это не удивляет, - ответила Марина. – Я его как только увидела, сразу подумала, что ничего у вас не получится. Ненадёжный человек! Витька номер два!
- Это тот самый Виктор, что ли? Бывший друг Володи?
- Тот самый. Они когда-то вместе за мной ухаживали. И я выбрала Витю. Наивная была девчонка, неопытная! Думала: какой красавчик! И обаятельный такой, и ухаживал красиво!
Красота закончилась, когда Марина сказала Виктору, что ждёт от него ребёнка.
- Витю было не узнать. Он кричал, что ещё молодой, не готов стать отцом, что я его подвела. В общем, говорит: делай аборт или прощай! А мне нельзя – резус отрицательный. И Витя ушёл.
«Ну, ни фига себе! – думала Анжела, слушая её рассказ. – Бросил с ребёнком, а потом ещё на всю страну падшей женщиной назвал. Совсем борзометр зашкаливает!».
И когда Марина страдала, несчастная и покинутая, не знала, как жить дальше, рядом с ней оказался Владимир. Просто пришёл с букетом цветов, сказал: выходи за меня.
- Я согласилась скорее от безысходности. А потом полюбила Володю. С Витей они тогда разругались, даже подрались.
- А Миша и Петя знают? Ну, что они…
- Они не от Вити, - Марина покачала головой. – Они Володины родные. Того ребёнка я, к сожалению, потеряла.
Анжела от этих слов вздрогнула. По глазам собеседницы она видела, что той и сейчас нелегко вспоминать об утрате. А в то время это и вовсе стало тяжёлым ударом.
- И тут Витёк заявляется в больницу, говорит: хорошо, что так вышло, давай, типа, встречаться, плюнь ты на этого придурка Вовку. Представляешь, Анжел, он предлагал мне предать мужа и радовался смерти ребёнка! Своего ребёнка, между прочим! Тут уж я его послала далеко и насовсем.
Вот оно как! Теперь девушки стало понятно поведение Чернова или Чернышёва. Выходит, не политические убеждения сподвигли его на такое, а банальная месть за то, что его, такого красавчика и умницу, отвергли.
- Слушай, Марин, а чего Володя на Диму набросился? Витька напомнил?
- Да причём тут Витёк? Этот тип его оговорил в суде. Якобы Володя избил омоновца ногами. А он его только за руку схватил. Сама была на площади – всё видела. Тот бугай стал паренька избивать дубинкой, а Володя за него вступился. Дмитрий этот ещё в показаниях путался. Явно не был на митинге. А туда же – свидетель, блин!
«Да, зря я за тебя вступилась! – думала Анжела. – Знала бы заранее, что ты за птица!».
После обеда была экскурсия в музей самоваров – последний пункт в Касимове. Осматривали экспозицию спешно, поскольку в программу она не входила.
Когда автобус покидал древний и славный город, направляясь прямиком в столицу, Анжела, глядя в окно, думала о своём положении. Она уже смирилась и с тем, что вскоре потолстеет, станут выпадать волосы, и токсикоз замучает, и с тем, что будет больно рожать. Пусть! Только бы не потерять малыша, как Марина! Косте она даст шанс. Мало ли – вдруг у него при виде наследника отцовские чувства проснутся? Если же нет – пусть катится ко всем чертям! И без него не пропадём! Вырастим, воспитаем. А там, глядишь – может, встретится человек достойный, который не побоится принять любимую женщину с дитём. Марине ведь такой встретился. Ну их, этих Димочек, Костиков и им подобных красавчиков! Несерьёзные они люди!
«Впрочем, самой бы уже тоже не мешало стать серьёзнее. Будущая мама всё-таки!».
А автобус всё дальше отъезжал от Касимова – города, где осталась прежняя Анжела.